Сообщение должно было прийти вчера. В крайнем случае, сегодня утром. Шейн уже и забыл, когда с таким нетерпением ждал смс-ку от банка. Всё это осталось в другой, "честной" жизни, где дни и ночи приходилось пахать в автосервисе, откладывая по сотке на убитую "девятку". Но заказчик проверенный – кинуть не мог! Где же чёртов перевод?

Как назло, телефон пиликал без умолку. Сыпалась реклама, знакомые пытались выяснить, куда пропал их "всегда-при-бабле" кореш. Дважды высвечивался мамин номер. Каждый раз Шейн нервно сжимал руль и всматривался в экран, рискуя оказаться на встречке.

Маме он все-таки перезвонил. Убедил, что ужин на него готовить не надо. Да – выехал, но будет только через два дня. Вот ведь, пять лет обходились скайпом. А стоило сказать, что приедет, и она уже замесила тесто для пирогов!

По правде, Шейн не жаждал возвращаться на малую Родину – к столичной жизни привыкаешь быстро. Только сейчас сам виноват, что вляпался! Лучше скрыться на время, пересидеть. И на душе тяжко, словно с той ночи хомут на шею нацепили…

Шейн глянул на подозрительно замолчавший телефон и выругался. Нет сети. Хваленый оператор легко забыл об обещании стабильной и бесперебойной связи. И что теперь? Гнать дальше, в надежде миновать "слепую зону"? Или искать место для ночлега? Руки давно онемели, спина ныла от усталости, а перехваченную по пути шаурму желудок вспоминал с ностальгией. И бензин в "мерине" скоро закончится. По-хорошему, надо было бросить якорь пару часов назад, когда проезжал какой-то мотель.

Шейн съехал на обочину, потыкался в телефонном навигаторе, но тот без интернета работать отказывался. Вокруг сплошные поля, ЛЭП и теряющаяся в сумерках трасса. Тут и захочешь – не заночуешь. Нужно двигаться дальше. Следующие пятнадцать минут ничего особо не изменили, только к дороге вплотную подступил лес. С досады Шейн хлопнул дверью и пошел до ближайшего куста по нужде. И чуть не налетел на придорожный знак: еловые ветки так разрослись, что почти скрыли его от проезжающих. На синей табличке виднелась надпись "Ольховка 0,5" и стрелка вправо.

"К чёрту, – решил Шейн, – хоть Ольховка, хоть Зубровка. Главное, чтоб пожрать и поспать было где".

За отворотом ждал приятный сюрприз: у въезда в поселок встретилась заправка. Колонка всего одна. Ну, да её вполне хватит. Шейн проверил телефон – связь так и не появилась. Пересчитал остатки налички, но решил не скупиться, залить полный бак. На "пистолете" не работал фиксатор – пришлось зажимать курок пальцем и любоваться окрестностями.

Над заправкой назойливым светящимся пятном возвышался билборд. "Сделай правильный выбор!" – подмигивал загорелый мужик в панаме и плавках на фоне нереально белого песка и синего океана. Шейна аж перекосило от злости. Нет у него никакого выбора! Была б возможность – он бы не к матери в мухосранск ехал, а рванул бы за бугор. Только что ему делать в непредвиденном отпуске без денег и связей?

О том, что бесполое создание из кассы стоило бы расспросить про поселок, Шейн подумал поздно – уже вырулил на ухабистую улочку. Фонари тусклые, дома старые, в основном деревенские, но попадались и из кирпича. И нигде ни одного горящего окна. Словно сейчас не одиннадцать вечера, а глубокая ночь.

Наконец, в свете фар мелькнул человеческий силуэт: старик с большой лохматой собакой медленно шел вдоль дороги.

Шейн притормозил, опустил окно и постарался придать голосу максимум дружелюбия:

– Дедуль! Не подскажешь, у кого тут ночку перекантоваться можно? С оплатой не обижу.

Старик обернулся, оглядел машину, придержал у ног пса.

– Так чего мыкаться – езжал бы в гостиницу. Первый дом у отворота. Напротив заправки.

Мысленно Шейн обругал себя: надо было не рекламой любоваться, а по сторонам смотреть. Наверняка вывеску пропустил. Но что гостиница есть – хорошо. Значит не совсем глушь эта Ольховка.

– Вот спасибо тебе, дедуль. Выручил! – и почти закрыл окно, как вдруг в голову пришла шальная идея. – Дед, а может у вас и банк есть?

– Есть, как не быть. Там. Дальше по улице, – старик махнул рукой куда-то вправо. – Только сегодня всё уж закрыто.

– Да это понятно, – перебил Шейн. – Ладно, спасибо еще раз. Здоров будь, дед.

Развернулся, шоркая по выбоинам, и двинулся обратно, в сторону заправки.

– И тебе не хворать…, внучок, – донеслось сзади.

Гостиница нашлась быстро. Двухэтажное строение, вывеска еще советского образца, интерьер – привет из восьмидесятых. Единственное напоминание о современности – автомат с колой и шоколадками, воткнутый в нишу рядом с фикусом. Зато цены более чем демократичные.

Столовая оказалась закрыта. Но сердобольная администратор – похоже, единственная живая душа во всем здании, – вынесла тарелку бутербродов. Шейн поблагодарил и поскорее поднялся в номер: усталость навалилась такая, что с трудом одолел лестницу в два пролета. Комнатка – "бедненько, но чистенько" – до боли напоминала ту, в которой прожил первые месяцы в Москве. Кровать-полуторка, тумбочка, затертый палас на полу. Окна выходили на заправку, где мужик с билборда продолжал радоваться сделанному выбору.

– Пошёл ты! – бросил Шейн.

Задёрнул шторы и расстелил кровать.

 

Запах дыма он почувствовал не сразу. А может просто не заметил: слишком долго ковырялся с замком на сейфе. Только добравшись до содержимого, Шейн вдруг закашлялся, ощутил привкус гари во рту. Оглянулся – комнату словно заволокло туманом, и кинулся к лестнице. Пока бежал вниз, в голове всё металась мысль: "Почему не сработала пожарная сигнализация?" С трудом пробился сквозь задымленный коридор: глаза слезились, грудь разрывало от кашля. Гостиная к тому времени полыхала. На полу, в шаге от входа кричал и дергался грузный мужчина, пытаясь вырваться из огненной ловушки. Шейн ринулся было на помощь… и остановился. Секунду помедлил, развернулся и бросился к входной двери… 

 

Утро началось ближе к обеду. Шейн залез под душ, смыл пот и ночные кошмары. Затем плотно позавтракал и отправился на поиски банка. При дневном свете Ольховка выглядела еще более уныло: ни людей, ни машин. Улица, похоже, всего одна, остальные так – проезды на два-три дома. Изредка за заборами слышался лай собак.

Шейн то и дело проверял, не появилась ли сеть. Бесполезно. Похоже, местные обитатели не нуждались в благах цивилизации. Удивительно, что какой-то из банков рискнул открыть здесь отделение. Правда, какой именно понять оказалось невозможно. Логотип незнакомый, название нечитаемое. Шейн засомневался, но толкнул дверь.

В небольшом помещении имелось всего одно операционное окно. За прозрачной перегородкой лежала стопка бумаг, гудел допотопный компьютер. И никого.

– Мда, сервис на грани фантастики, – пробурчал Шейн и громко постучал по столешнице.

В соседней комнате что-то бухнуло, выглянула одутловатая тётка, крикнула:

– Ну? Чего надо?

– Работаете, красавица? Или обед? – выдал одну из своих фирменных улыбок Шейн. – Мне бы денежек снять.

Тётка подошла к компьютеру, протянула руку к окошку:

– Карту, паспорт, – длинные алые ногти зацокали по клавиатуре. – Снимать сколько будете?

– А можно, – растерялся Шейн, – узнать сумму на счёте? Давно не проверял.

– Нет, – отчеканила операционистка. Потом перестала печатать, уточнила:

– Нет технической возможности. Так сколько снимать?

Шейн хотел возразить, что такая возможность есть всегда. Но вовремя прикусил язык: спорить с тёткой – бесполезное дело. Попытался прикинуть, на какую сумму он может рассчитывать. Изначально договаривались на пятьсот. Но когда заказчик узнал о непредвиденных обстоятельствах, то даже обрадовался. Обещал накинуть "за вредность".

– Семьсот тысяч, – выпалил Шейн, прежде чем вспомнил: на снятие наличных есть лимит. И он намного меньше названной суммы.

Тётка в окошке ничего не возразила. Потыкала по клавиатуре, открыла кассу и выдала семь новеньких пачек. Шейн медлить не стал: забрал документы, деньги и вышел на улицу.

В машине свалил всё на соседнее сидение, внимательно рассмотрел купюры. Вроде настоящие. Что же получается? Работник банка не знает простых правил? Или здесь нет лимита на снятие?

Следующая идея была настолько сумасшедшей, что заслужила бы первый приз на конкурсе самых бредовых планов. Но отступиться от неё не позволяло воровское нутро. Пока не пропал кураж, Шейн снова отправился в банк.

– А могу я снять все деньги? Сразу? – спросил с порога.

Каменное тёткино лицо не выражало ни грамма эмоций:

– Можно. Сколько?

Тут Шейн слегка завис. Конкретной цифры он заранее не придумал, поэтому назвал первую попавшуюся:

– Сорок пять миллионов шестьсот пятьдесят тысяч триста четыре рубля.

Операционистка хмыкнула и первый раз внимательно посмотрела на клиента. А потом начала выкладывать на столешницу пачку за пачкой. Последними звякнули четыре монетки, и окошко захлопнулось, сдвигая купюры. Перед глазами закачалась табличка: "Обед". Тётка встала и, не прощаясь, вышла из комнаты.

Да хоть бы и на метле улетела – плевать! Шейн смотрел на гору денег. Его денег! Мысли путались. Это что, какой-то хитрый развод? Повертел пару пачек, пощупал, даже понюхал. Такие же, как те, что остались в машине. А ведь с собой даже пакета не взял, дубина! Шейн скинул ветровку, связал рукава. Стараясь не выдавать волнения, переложил деньги. Мелочь распихал по карманам. Руки дрожали.

В машине закинул импровизированный мешок прямо поверх предыдущих пачек. Только тут пришла запоздалая мысль: второй раз тётка выдала ему деньги без документов. И без карты!

"Надо валить отсюда!" – решил Шейн и до упора выжал педаль газа.

До трассы добрался за пять минут. Мерс скрипел и протестовал на выбоинах, но сейчас было не до железяки. Ничего, новый купит!

Наконец, под колесами зашуршал ровный асфальт, по бокам замелькали деревья. Шейн приоткрыл окно, вдохнул свежий, пахнущий хвоей воздух. Вот теперь можно и в отпуск!

В детстве, когда друзья хвастались новыми игрушками, мама всегда говорила: "Не в деньгах счастье". Враньё! Только деньги и правят миром! А сейчас на соседнем сидении лежит целое состояние. Можно купить дом у моря. И тачку попонтовее. Или яхту. И матери какой-нибудь подарок сделать, чтоб не трепалась соседкам, будто сын о ней забыл. В случае чего, даже на хорошего адвоката хватит. Эх, и почему не назвал цифру побольше…

Через час Шейну было не до мечтаний. Пустая дорога уходила за горизонт – ни встречных машин, ни попуток. За окном – леса и поля: вот и вся смена декораций. Происходящее казалось диким, нереальным. Несколько раз Шейн останавливался, пытался найти сеть или разглядеть вдалеке какие-нибудь строения. Безуспешно.

К вечеру напомнил о себе голод. Но еще сильнее мучила жажда. И страх.

Наплевав на безопасность, Шейн припарковался поперек дороги – мимо теперь никто не проедет – перебрался на заднее сидение и отключился.

 

В тот вечер всё шло кувырком. Прокатная машина постоянно глохла, замок на двери оказался с сюрпризом. Но главная подстава ждала Шейна в гостиной. На диване в одних трусах бессовестно дрых хозяин дома, который сейчас по наводкам должен был загорать под доминиканским солнышком. От мужика ощутимо несло перегаром, рядом в пепельнице тлела горка сигарет. Шейн беззвучно обматерил придурка, но уходить не стал. Делов от силы на полчаса: скачать пару файлов и забрать папку из сейфа. А этот гиппопотам, судя по кондиции, не проспится и до утра… 

 

Очнулся Шейн от духоты. Солнце резало глаза, губы слиплись. Есть уже не хотелось, зато одна мысль о воде вызывала спазм. Разогнуться и вылезти из машины удалось с трудом. За ночь не изменилось ничего: вокруг пустынная дорога, поля и деревья. Выход оставался один – поворачивать обратно.

Через пять минут у дороги появилась знакомая табличка: "Ольховка 0,5".

Над заправкой возвышался билборд. Только теперь вместо мужика на нем поселилась тётка в очках и пиджаке. Правая рука держала надпись: "Время собирать камни". Шейн вздрогнул, но проехал заправку без остановки.

Первым делом добрался до гостиницы: напился, ополоснулся. Администратор без вопросов выдала ключ. Шейн хотел было ее прижать, расспросить о творящемся безобразии. Но вместо этого затребовал горячий обед. Нет, не с этой "старушки-божий-одуванчик" начинать надо, а с той выдры из банка!

На улице опять встретился дедок с собакой. Здороваться Шейн не стал, проехал мимо.

– Что, внучок, задержался у нас? – донеслось следом.

Взвизгнули тормоза. Шейн вылетел из машины, кинулся к старику. Но тут же остановился: рычащий пес преградил путь.

– Сволочь! – от бессильной ярости выступили слезы, голос сорвался. – Да ты знаешь, с кем вообще связался?! Завтра здесь мои кореша будут, всю вашу Ольховку уроют!

Старик будто не слышал угроз – стоял, поглаживал пса.

– Дед, ну что я тебе сделал? – Шейн попытался сменить тон. – Выпусти меня отсюда, а? Христом-богом прошу! Меня мать ждет. Наверное, уже волнуется.

– Так ведь не я тебя держу…, Аркадий Степанович, – вдруг сказал старик. – Сам ты себя здесь удерживаешь, – свистнул пса и отправился дальше по улице.

Шейн не препятствовал. Старое неблагозвучное имя напоминало призрака из прошлого: пугало и манило одновременно.

– Не хотите договориться по-хорошему – будет по-плохому.

Вернулся в машину и завел мотор.

В конце улицы нашелся супермаркет. Шейн купил две канистры, спички и единственную бутылку приличного вискаря. Потом заехал на заправку. Тётка с билборда исчезла, и по плакату бежала змейка падающего домино. Снизу на всю ширину растянулась надпись: "Время вышло".

– Точно подмечено, – ухмыльнулся Шейн, заправляя канистры под завязку.

В номер подниматься не стал: устроился в холле, напротив стойки администратора. Откупорил бутылку. Теплый вискарь пился с трудом, зато отлично избавлял от сомнений.

"Бабка-одуванчик" сначала поглядывала с беспокойством, но потом отстала. А в начале двенадцатого наконец-то свалила из гостиницы. Шейн понадеялся, что до утра.

Сходил за канистрами и не спеша облил всё, что попалось под руку: мебель, ковер, автомат с фикусом. У самого выхода достал коробок со спичками.

Полыхнуло хорошо, Шейна аж отбросило от двери. Поднялся, потер ушибленную руку. Сколько там пожарка от ближайшего города ехать будет? Час? Полтора? Ничего, ждать осталось недолго. Не могут же спецслужбы быть в сговоре с ольховцами?

И тут сквозь пламя Шейн увидел лежащего человека в холле гостиницы. Но это ведь невозможно! Кроме него и администратора никого не было!

Шейн закричал и попытался пройти через огонь. Волна жара захлестнула со всех сторон, обожгла горло. Белесая пелена вокруг – то ли от дыма, то ли от выступивших слез – смешала ориентиры. Шейну начало казаться, что он снова в том доме, у входа в гостиную: в руке зажата папка из сейфа, а впереди на полу дергается ее владелец. Шаг, всего один шаг, и можно будет подхватить огненного пленника. Но тут боль стала невыносимой, словно заживо сдирали кожу, и Шейн отпрянул, практически выпал на улицу...

Пожарные приехали под утро. Гостиница выгорела полностью, но дальше огонь не перекинулся. Даже на заправку. Шейн погиб ночью под обломками разрушающегося здания... А Аркадий сидел на земле и смотрел на гигантский пустой билборд, нависающий над дорогой.