Евлана возвращалась из школы опечаленной. Она вошла в квартиру через восточный холл. Потому ли, что он был ближе, или потому что подсознательно ей больше хотелось встретиться с Тимофеевыми, чем с Кузнецовыми? Она и сама не могла сказать.

Да, её семья жила в одном из этих домов, где прихожие-гостиные соединяли соседние квартиры по кольцевой цепочке. Чтобы люди не замыкались в себе, не были оторваны от мира, но некая общая атмосфера циркулировала бы между ними. В таких холлах люди могли бы проводить вместе вечера за интервидением, пить чай или хотя бы здороваться. А надоедят одни соседи – можно входить через другой холл. В крайнем случае – через чёрный ход, не совмещённый ни с кем. Правда, когда семья Евланы переехала в этот дом, ей не понравились соседи с обеих сторон, но этого было достаточно, чтобы их бесплатно поменяли местами с семьёй, у которой была некая менее значимая жалоба (вроде шума или вроде того), а если бы и не нашлось никого с жалобами, кому-нибудь немного доплатили бы.

Из-за вечнозелёных зарослей "комнатного сада" выглянула Марта Тимофеева. Она смотрела некий фильм по-старомодному – на плоском экране. Фильм также был старинный. Интервидение подбирало ей всё по вкусу, из разных времён и стран, и даже если фильм не был дублирован, машина, давно научившаяся переводить правильно, даже с учётом тонких смыслов, быстро создавала ей субтитры.

Марта остановила фильм и подошла к Евлане, видя её печаль. Девушка была молода (даже по меркам тех времён, когда в пятьдесят нельзя было выглядеть на двадцать), поэтому обучалась в школе уже в то время, когда начали преподавать важность человеческих чувств, что нельзя проходить мимо печали другого.

- Евочка, что ты так пригорюнилась?

Девочка вздохнула и ответила:

- Я потом, может быть, скажу…

Марта не стала её более задерживать. Из тех же уроков она помнила, что и не стоит слишком настаивать на помощи другому, если не чувствуешь себя готовым к этому. А она хоть и помнила уроки в целом, но не была ни профессиональным психологом, ни даже особо умелым отличником по предмету. Главный принцип она соблюла – чтобы люди вокруг не ощущали себя брошенными, и спросила о горе. "Потом скажет" – значит, потом скажет. Не скажет, и печаль всё равно пройдёт – тоже хорошо. А если не скажет, и печаль лишь усилится – тогда она со всем окружением Евланы подумает, что же сделать для неё. Ведь сейчас для всех очевидно, что нельзя оставлять человека в горести.

Евлана вошла в свою комнату. Наверное, ещё двадцать, и то и десять лет назад другая девочка с её настроением закрылась бы от всего окружающего мира. Но Евлана не закрылась. Могла, но просто не захотела, ей и не пришло такой мысли. Она удалилась от шума и суеты окружающего мира, но не хотела закрывать окошечко для поддержки. Например, мама придёт с работы, Марта расскажет ей, что её дочь грустит, и мама придумает что-нибудь… Евлана, конечно, не думала именно о таком сценарии, но подсознательно оставила дверь для разных подобных ему вариантов.

Девочка дёрнула за лёгкий браслетик на руке. Он тут же показал голограмму с выбором приложений. По большей части это были разные игрушки, и несколько инструментов для лёгкого обучения. Но Евлана выбрала программу для общения. Она довольно долго рассматривала значки срочных служб. Первая кнопка – спасатели, вторая – полиция, третья – скорая помощь… Девочка не знала времён, когда на четвёртом месте была служба газа (теперь ведь другие способы отопления и готовки). Сейчас четвёртую кнопку занимали психологи. И это казалось естественным: человеческие жизнь, имущество, здоровье – это, конечно, важно, но разве человеческие чувства, судьбы, души – это мелочь?

Психологи давно избавились от образа "коновала, который по какой-то лженауке с его фрейдами и юнгами северного флота поковыряется в твоей душе, и скорее всё испортит, чем поможет". Конечно, наука психология всё ещё была далека от точной, ведь ничего нет сложнее человеческой души, и тем не менее, психологии стали скорее кем-то, кто знает о многогранном опыте человеческих судеб, представляет, "как оно бывает", и поможет перебрать лучшие варианты решения. Конечно, они по-прежнему допускали ошибки, но уже намного реже, и не в последнюю очередь благодаря тому, что до народа стали доносить, что должны представлять собой сеансы психологии на самом деле. Не ковыряния в мозгу на основе таблиц в книжечках, но перебор опыта человечества.

Тем не менее, Евлана всё-таки не захотела говорить с психологом. Ведь был и вариант получше: функция "Собеседник по душе". Программа просчитывала образ мыслей Евланы – как по жизни, так и в данный момент, и из миллионов-миллионов людей по всему миру, что сейчас зашли в это же приложение, подбирала такого собеседника, который бы лучше всего подошёл ей.

Пёстрые голоаватарки стремительно сменяли друг друга, как в слот-машине (с той разницей, что здесь решала не удача). И когда наконец собеседник был найден, Евлана ахнула. Она не ожидала наткнуться на знаменитость. Перед ней сидела голограмма мужчины в синем плаще, напоминающем то ли о рыцарях, то ли о менестрелях, с кудрявыми рыжими волосами и пышными усами. Это был Даниандр, известный активист.

- Приветствую, миледи! – он картинно поклонился. Было в этом что-то забавное, пародия на галантные времена. И тем не менее, галантность была настоящей.

- Это правда вы?.. – неуверенно проговорила Евлана.

- Ну разумеется! И если вам недостаточно слова джентльмена, взгляните на сей дружный кивок юристов и машин. – и он указал на значок, удостоверяющий, что собеседник именно тот, кем представился. Такой был почти у всех, кто общался под реальным именем вместо ника или с реальной внешностью вместо голоаватарки.

- А вы разве не должны сегодня выступать?..

- О, выступление только через полчаса. Остаток времени я решил посвятить разговорам с теми, кто нуждается во мне! – он боевито воздел указательный палец.

- Это вы здорово придумали… Вы знаете, моя печаль, – она так говорила о печали, словно для активиста уже было ясно, зачем она вызвала "Собеседника по душе", впрочем, так оно и было, – как раз связана с темой вашего выступления…

- О, даже так? – он с задором упёр руки в боки. – И о чём же вы печалитесь, мадмуазель?

- Говорите на "ты", я же ребёнок ещё… А печалюсь я вот о чём. Меня задирал один хулиган…

- Да? Но разве в таком случае не должен собираться комитет по перевоспитанию? Или в вашем регионе до сих пор не усвоили, что надо учитывать индивидуальность хулигана? – густые рыжие брови сдвинулись. Даниадр умел принимать физиономии и говорить так, чтобы при всей иронии и лёгком видении жизни, было очевидно его серьёзнейшее отношение ко всему.

- Да нет, комитет собрался, и вроде у нас в регионе всё хорошо. Но перед тем как его увели на беседу, он успел сказать мне фразу… И пусть его перевоспитают хоть завтра, но она врезалась мне в ум так основательно…

- И что же это за фраза, которая потрясает умы? – Даниандр сложил пальцы замком и заговорил таким тоном, словно уже знал, о чём речь. Вернее, он не знал, но хотел показать, что скорее всего эта проблема легко разрешима. При этом без всякого пренебрежения, лишь с уверенностью.

- Он сказал, что когда введут контроль эмоций, уж тогда-то я не буду вести себя глупо. А под "глупым" он имел ввиду – веселиться, смеяться, делать всякое бессмысленное. За это он меня и задирал.

- Ох-хо-хо! – если бы Даниандр засмеялся хоть на микросекунду раньше, можно быть бы сказать, что он перебил её. Он так хотел показать, что проблема не стоит переживаний. – Он реально думает, что введут этот глупый закон об обязательной установке контролера? Да ещё представляет его так, будто он будет блокировать все эмоции? Я бы на твоём месте не переживал. Сторонники обязательной установки – обычные придурки-выпендрёжники, которые появляются при решении любых сложных проблем. Знаешь, как в былые времена за что ни возьмись, вылезали нацисты, хотя тогда все лучше помнили ужасную войну. Теперь мода на всяческие антиутопии. Те злодеи остались в прошлом, настало будущее, и стали играть в злодеев, которых раньше рисовали в будущем.

- Да, но… это я, быть может, и сама понимала. Но…

- Что "но"? – мягко подогнал Даниандр, увидев, что девочка мнётся.

- …А вдруг я сама захочу отключить в себе эмоции? Увижу, что без них выгоднее, или там пойму, что от них боль… Но я не хочу хотеть этого...

- Так, про боль нужно будет ещё поговорить отдельно – ты уж сама реши, со мной, с близкими, или с компетентными, а пока отвечу в общем. Нет, не захочешь. Контролер по идее должен быть средством предотвращения глупостей, а не изменения образа мыслей на корню (хотя это тоже возможно). Под "глупостями" я имею ввиду то, что конкретно мешает жить тебе и другим. А те так называемые "глупости", за которые тебя задирал хулиган… Как ты сказала, "веселиться"? Что до них, то я думаю, в скором времени должно отпасть само понятие, что это глупости. На так называемое "веселье", и иногда на творчество издревле смотрели косо, потому что оно отвлекало от серьёзных дел, работы, производства, и это была вполне обоснованная претензия – ведь что мы будем есть, если никто не будет обрабатывать поля, где ютиться, если никто не будет строить… Но многие проблемы людей от того, что они не разделяют обоснованное от необоснованного. Вот скажи, ты как учишься?

- Вроде бы хорошо. Не по всем предметам, правда…

- Так, ни слова больше. – на этот раз он и правда перебил её. – По каким-то предметам ты учишься хорошо. Хотя стоп, всё-таки скажи ещё слово: тебе нравятся эти предметы, и ты представляешь, зачем они могут пригодиться в жизни, в профессии?

- Ну да, у нас же преподают "Применение навыков в будущем". И мне нравится учиться.

- Вот, отлично! Так сказать, свои обязанности ты выполняешь, видимо, и в будущем будешь работать хорошо. Минимальный долг помощи другим, так сказать, выполнять будешь. Так с какой стати не веселиться в свободное от этого время?! Как ты там веселилась, скажи-ка мне?

- Ну, танцевала в коридоре…

- Вот, тем более! Это даже могло кому-то принести удовольствие! Ну, положим, ты не Айседора Дункан, но никто ведь и не подписывался, что будет смотреть тебя вместо "Танцев под Солнцем" или балетов больших и малых академических театров, всё по своим мерам. – на секунду заглянем в мысли Даниандра: он предполагал, что такая фраза о танцах может быть и обидной, но рассудил, что раз их соединил "Собеседник по душе", у Евланы должно быть такое мышление, чтобы не обидеться на это. – Так что какие могут быть претензии? В общем, что я хотел сказать? Сейчас к тому же технологии совершенствуются, жить становится проще. И из поля для работы мир потихоньку превращается в поле для творчества, ну или, в случае тех кто творить не хочет – в поле для игры, за это тоже винить нечего, хотя кто-то и этому возмущается. Так что будь спокойна, эмоции мы будем испытывать, и на выступлении я расскажу, почему в этом нет ничего плохого. Ну а боишься конкуренции с теми, кто установит себе аппарат… Она будет, конечно, но в определённых областях. На эту тему рассуждения написаны – можешь почитать, в каких именно областях. Но во-первых, не на одном только превосходстве строится возможность работать. Всегда во всех областях были работники разного уровня умений, и ничего, жили. Думаю вот, давно надо взяться за продвигание мысли, что смысл жизни – не в том, чтобы превосходить других, а в том, чтобы ЖИТЬ, радоваться и хоть сколь-нибудь помогать другим, а то многие не понимают почему-то. А новая эпоха будет отличаться только тем, что кроме собственных способностей, рвения и всего прочего, людей так же будет отличать, захотели ли они поставить себе в мозг программку. А многие не захотят, ты наверное даже не представляешь сколько, дремучими консерваторами дело не ограничится. Ну а если конкуренция и будет сильно ощущаться… Сейчас достаточно разрослись сообщества, деревни, даже пяток городов, где люди решили жить без излишеств техники – без кибер-аугментики, кроме как у инвалидов, с интернетом и телевидением по-старинке, и они живут себе, конкурируют между собой, и им хорошо.

Он вкратце рассказал ей ещё кое-что из грядущего выступления, и от этого они незаметно перешли и на другие темы. Евлана потихоньку начинала чувствовать себя лучше. Даже не от того, что Даниандр рассеивал её сомнения, но попросту становилось легче от того, что было с кем поговорить, и кому поддержать.

- Так-с, у нас остаётся пять минут… Давай, спроси что-нибудь там, что хотела, но пути разговора не давали. У тебя ведь есть такой вопрос, да?

- Есть. – кивнула она. – Вот вы почти в начале говорили, что будущее наступило. А что вы имели ввиду под этим?

- Ну, – он сел поудобнее, как бы показывая серьёзность вопроса, – конечно, не развитие техники. Оно, разумеется, играет роль, но вспомогательную, это не самоцель, что бы ни думали технофанатики. Иначе можно было бы сказать, что будущее наступило… например, в девятнадцатом веке, в промышленную революцию. Или с изобретением интернета, когда настала информационная эпоха. Хотя, это уже существеннее для "будущего" в моём понимании, так что можно считать и так. Итак, будущее… с чего бы подступиться?.. А, подступлюсь с того, почему оно поначалу НЕ наступало. Во-первых, ещё с эпохи возрождения люди, как ни странно, понимали то, что я говорил – главное в будущем не техника, а определённые ценности, идеи, нравы, люди. Понимали, правда, не совсем так. И попытки достичь этого "будущего" оборачивались морями крови, особенно в двадцатом веке ужас что творилось. Ты и сама знаешь, скорее всего. Кровь лилась, а хорошее будущее как-то не наступало. И к двадцать первому веку… Хотя что там, гораздо раньше – прямо во время всей этой крови люди заразились страшным недугом – отчаянием. Видя, как всё плохо выходит на практике, все начинали думать, что светлое будущее и не может настать. Продержись эти настроения дольше – и не настало бы. Люди массово становились циниками, писали всякие антиутопии, киберпанки и постапокалипсисы… В школах же им либо дурили мозги, либо толком ничему полезному не учили, и вчерашние дети выходили в мир неприкаянными, не зная что делать с бесполезными знаниями, и это усугубляло отчаяние – мол, весь мир по сути своей враждебен. Не говоря уж о том, что их встречали в мире другие такие же отчаявшиеся.

Но слава богу, нашлись люди, которые понимали, что новая эпоха всё-таки отличается от предыдущих. Интернет и вся прочая информатизация делали мир теснее. Люди осознали, что идеи можно распространять и не кровью. И инфоэпоха помогала распространять идеи, и помогала собираться вместе людям, которые не отчаялись, которые видели, что есть куда стремиться, и ещё можно что-то сделать. Вместе разрозненные люди становились силой. Во всём мире, кроме разве что бедных на тот момент стран собирались такие сообщества. Из ранних и особо успешных – например, американская конференция "Нед Говорит"… Или не "Нед", какая-то другая там буква была… Короче, потом поищу и скину тебе, если интересно. Там выступали люди с разными идеями – что важно – не только техническими, но и человеческими. И конференция доносила лучшие из этих идей до широких масс. А в России, например, было сообщество НСИМкЛ – звучная аббревиатура, значащая "Не Стесняйся Изменить Мир к Лучшему". Поначалу казалось – какой от неё толк? Какой-то парень-инвалид, толком не знающий жизни, сделал клуб на двадцаток человек, предложил несколько каких-то очень наивных идей, ещё и сразу признав их наивность, и велел другим предлагать свои идеи, дополнять и улучшать. Конечно, сами по себе его идеи почти ничего не стоили, но это не главное, главное – его философия: "не стесняйтесь наивности". Ну, не говоря о том, что я уже назвал: что есть выходы кроме насилия, что надо просто собираться вместе, и прочее. Так вот, в эту группу постепенно стали стекаться люди. Её образ мысли стал альтернативой отчаянию (а в то время в России все были даже более отчаявшимися, чем в среднем по нашей Землюшке). Постепенно там собрались люди умные, которые сочинили уже не такие наивные идеи, как поначалу. И это ведь было лишь одно сообщество в России. Были другие и в нашей стране, и по всему миру. Наконец, прогресс из какого-то непонятного "совершенствования вообще" стал более конкретным, направленным на людей. В школах стали вводить программы, целью которых было сделать детей своими в мире, и в жизни, чтобы они знали, куда приткнуться, к кому пойти и что делать. Ох, хорошо, что ты не застала старые школьные времена, это похлеще всех ужастиков про вампиров… И то, как сегодня тебя задирал хулиган – мелочь жизни на фоне того, как одиннадцать лет жизни улетали к ядрёной фене, в её фанэрный дворец, именуемый "Небытие". Ну, и помимо школы, стало, что ли, входить в менталитет, что главное в жизни – это жизнь. Что если какому-то человеку плохо, то это же ужас, это нарушается смысл бытия. Люди стали больше помогать друг другу. Так сказать, желая делать мир лучше, в первую очередь делали лучше себя, но не замыкались, а направляли лучшесть во вне. Вот это я и называю "будущее наступило".

Даниандр меланхолично вздохнул и лениво оглядел Евланину комнату, будто говоря "Этот разговор окончен, но жизнь продолжается". Его взгляд зацепился за висящие в воздухе цифры времени.

- Что ж, похоже я всё-таки опоздал на минутку. Ну ничего, мир меня подождёт, а ты здесь и сейчас. Да, у тебя есть энбодиер?

- Есть. – кивнула девочка. – Включить?

- Давай.

Евлана сделала некую манипуляцию, и из шкафа вышел робот-андроид с мягкой поверхностью. Голограмма рыжего активиста изобразилась вокруг него, будто Даниандр стоял в комнате во плоти. И он обнял Евлану.

- Ну, прощай, потом спишемся-свидимся. Посмотри моё выступление. – и активист исчез. А Евлана тут же включила главное событие интервидения.

Уже закончили свои речи и сторонники обязательного контроля, и радикальные противники контроля, не говоря уж о разъяснителях¹, которые, по обычаю, всё объяснили ещё в начале, и думали, какие комментарии добавить в конце. Даниандр задерживался, но все понимали, что как только он договорит с "собеседником по душе", сразу прибудет, и время заняли музыкальной паузой. Выступали воссозданные машиной голографические Моцарт, Бетховен, Элвис Пресли, Битлы, Фредди Меркьюри и Майкл Джексон с их новым совместным хитом.

И вот, рыжий активист подходил к сцене.

- Неожиданные аргументы были? – строго спросил он секретаря.

- Нет, не было.

- Вот и славно. – и он стал дожидаться последних аккордов песни, чтобы ярко выскочить под них.

- И-и-и, всем сердечный привет! – воскликнул он, выскальзывая на ботинках, надетых специально для этого. – Не буду гнать всякие там вступления вроде "Ни для кого не секрет, что контролер – животрепещущая проблема насущных дней", наверняка и до меня это сказали сто раз, перейдём к делу.

Итак, одни из собравшихся – ярые противники контролера, другие – сторонники его внедрения в каждый мозг, и, не утверждаю – может, про себя, чисто философски – и вовсе отключения эмоций. Знаете, тут хватило бы древнейшей мудрости, которую придумали, когда один пещерный человек обжёгся о добытый огонь, а другой – загасил его, не подумав, как зажечь снова: не вдавайтесь в крайности. Но я понимаю, что вы ждёте от меня всё-таки более четырёх слов, так что буду аргументировать.

Итак, обязательнисты полагают, что от эмоций всё зло. Зерно истины в этом есть. То, что от эмоций есть и добро, мы опустим, как очевидное даже обязательнистам, сколько бы они ни отрицали это. Но опасность вообще исходит от природы. От зверей, ветра, воды… Тем не менее, мы любим природу. Наслаждаемся её красотой. Уж не говорю о том, что по-прежнему зависим от неё. Мы принимаем меры предосторожности от природы – вроде надёжных домов, заборов, дамб, вакцины… Но всё равно радуемся ей. Вот скажем, водопад опасен, но со всеми мерами предосторожности мы можем любоваться им. Так и с нашими чувствами: с ними надо быть осторожными, но не уничтожать их, и наслаждаться ими, когда это уместно. А если кому-то кажется, что биохимические реакции – это не так красиво, как водопад, посмотрите на это с другой стороны: это тоже природа, но красота её доносится не посредством света или звука, но прямо в мозг. И тогда чувства предстают ещё прекраснее.

От некоторых людей мрачных и циничных я слышу: "Какую ценность имеют чувства? Ведь это лишь биохимия, гормоны, существующие ради нужных реакций организма, и всё, что человек надумал о любви, радости, горе, гневе – лишь химеры". Как иногда в попытке быть ненаивными люди уходят в другую наивность! Скажите, испытываете ли вы гнев, возмущение, когда слушаете нечто о политике или философии, что для вас неприемлемо? И наоборот – испытываете ли радость, когда слышите приятные вам политические и философские идеи? Ну разумеется. А разве у наших далёких-далёких предков-обезьян были политика и философия? Не было. Как же наш организм определяет, хороши или плохи философские и политические идеи? А это решает уже высшая нервная деятельность. Человек придаёт смыслы всему, что вокруг него. Человек… не то чтобы сам решает, но за жизнь у него складываются взгляды, что хорошо, что плохо, что грустно, а что смешно. И только на основе этих сложившихся смыслов – смыслов, которые могут возникнуть лишь в человеческом обществе и с человеческим мышлением, организм и определяет наши реакции. Наши эмоции подкрашивают эти смыслы. Так же возможно не только с политикой и философией, но, скажем, и с любовью: молодой мужчина сначала может увидеть доброту и мудрость женщины, на основании этого понять, что она подходит ему, и чувства любви лишь подкрепят и украсят это чисто-человеческое решение. Да и всё, что человеческая культура надстроила над любовью – все песни, книги и фильмы, все истории реальной любви, галантность, подвиги, счастливая семейная жизнь – разве это стоит перечёркивать только потому что "любовь – химера"? Относиться к любви, как обезьяна, только потому что это "научнее"? И аналогично с другими чувствами.

Потому контролер нужен не для того чтобы перечеркнуть их, но лишь чтобы быть осторожнее. Он поможет сократить количество несчастных влюблённостей: у человека будет возможность подумать, действительно ли это та самая любовь всей жизни, или же временное помрачение. Снизит количество глупых ссор. Что опять же не значит, что контролер должен избавить от гнева полностью, и от вражды вообще: вражда останется, создаваемая человеческими смыслами, и если вражда серьёзная, почему бы и не гневиться? Но подумайте, как славно будет, если сократится количество глупых ссор между друзьями только из-за того, что кто-то вспылил! Да, это тоже была бы своего рода потеря: как же без всех осторожностей, без вежливости, накопления опыта на ошибках, да и без милых и относительно невинных случайностей… Но потому я и говорю, что контролер не должен быть у всех! Тем более, что даже если он будет у немногих, другие будут думать "Как же это я глупо накричал на товарища! А вот те, у кого есть контролер, понимали бы, что причина ничтожна… Пожалуй, я больше так не буду". И количество ссор и прочих глупостей сократится даже среди тех, у кого нет контролера! Не согласитесь ли – это отличный аргумент против обеих крайностей? Так что контролер не надо воспринимать ни как ужас, ни как обязательный новый этап человека – нет, это мера предосторожности, которую каждый применяет по желанию.

И Даниандр продолжал речь, учитывая самые разные аспекты, подходя с неожиданных сторон. Евлана смотрела и иногда угадывала намёки на их разговор – впрочем, может, только кажущиеся. Ведь не только ради неё он выступал, не только её радости хотел.

Выступление разъяснителей она не стала смотреть, хоть они говорили и весьма увлекательно, чтобы смотрели все. Но у Евланы было очень хорошее настроение, и хотелось жить и делать, что нравится. Да и не по возрасту ей ещё было голосовать. Она открыла наброски своего исторического романа и глянула сообщение от "Одо-4338". Улыбчивый парень с веснушками помахал рукой.

- Привет, Ев. Смотри, что я нарыл о Екатерине Великой…

Да, "Одо-4338" – система, по которой любой может запросить помощи у людей других наук, как правило – более точных или специализированных. Физик – у химиков и математиков, историк – у физиков и геологов, ну а человек искусства – у историков. Поэтому даже ребёнок мог написать исторический роман, почти не боясь ошибок.

А тут вошла и мама. Она несла на подносе любимые лакомства Евланы. Видимо, Марта рассказала ей о печали дочки. Нет, мама не надеялась успокоить Евлану одними только угощениями, но любимая еда – отличный способ начать успокаивающий разговор. Сейчас, правда, было уже поздно, ведь настроение девочки снова поднялось. И всё же она поблагодарит и обнимет маму.

 

-------------------------

¹ Люди, которые популярно доносят до народа суть политических, экономических и технический явлений. Обязательная должность во всех развитых странах, при чём, несмотря на организованность, нигде не имеющая единого центра, чтобы было затруднительнее толкать пропаганду под видом разъяснений. Важный инструмент демократии: чтобы все, даже далёкие от этих сложных вопросов люди, понимали, с чем имеют дело и голосовали бы именно за последствия решений, а не за свои представления о решениях и не за красивую рекламу. Например, сейчас они разъясняли всё о контроле эмоций: как он работает, зачем нужен, как им пользоваться осторожно, например, чтобы никто не посмел вас зазомбировать, и в чём точки зрения сторон дебатов. Без любого выражения собственной позиции, только объективное. При этом увлекательно, и даже немного в форме игры, чтобы люди больше хотели слушать эти разъяснения.