Шипение воздуха, подаваемого в ангар, постепенно затихло. Борис сверился с показаниями датчиков. Опасных химикатов в атмосфере не обнаружилось. Радиационный фон был высоковат, но не превышал допустимых значений.

Панель управления доступом негромко пикнула и подсветилась зелёным. Борис удовлетворённо улыбнулся, открыл дверь и вошёл в грузовой ангар №17. Шагал он плавно, аккуратно подстраиваясь под быстродействие магнитных присосок в подошве. Сила тяжести на экстрагеостационарной индустриальной станции "Леонов-4" составляла считанные проценты от земной.

В центре просторного ангара удерживаемый манипуляторами транспортной тележки висел "Объект №234", за которым Борис гонялся две недели. Пойманный спутник связи производил впечатление заслуженного ветерана космоса. Солнечные батареи покрылись матовой патиной от воздействия космической радиации. Позолоченная термоизоляция приборного отсека выцвела и потускнела. На сетке зонтичной антенны зияло рваное отверстие – метеор задел или космический мусор.

Таким же мусором ещё недавно болтался на орбите захоронения и сам "Объект №234". Однако Борис потревожил заслуженный отдых спутника, захватил его и на межорбитальном буксире доставил к причальному ангару станции "Леонов-4" в российском сегменте Ожерелья.

Трудовая вахта Бориса, как ловца космического мусора, закончилась ещё два часа назад, когда он "с рук на руки", точнее "с манипулятора на манипулятор", передал 234-го в цех производственного демонтажа. В ангар же его привела привычка полюбоваться добычей до её вовлечения в производственный оборот. Борису хотелось ощутить материальность результатов своего труда, потрогать спутник руками, вдохнуть "аромат открытого космоса" и поностальгировать по временам рассвета космической эры. Когда-то космонавты считались истинными первопроходцами и испытателями Человека. С тех пор минуло без малого два столетия, и профессия покорителя космоса стала рутиной. Большую часть работ на орбите выполняли автоматы или роботизированные комплексы, требующие минимального человеческого присмотра.

Так автоматизированный комплекс производственного демонтажа, расположенный в семнадцатом ангаре, вскоре возьмётся за "Объект №234". Ловкие манипуляторы быстро разберут старый спутник до винтика и рассортируют все запчасти. Что-то пойдёт на переработку, а что-то сгодится только на наполнитель для экранов противорадиационной массовой защиты.

Строительство Ожерелья – комплекса геостационарных орбитальных станций, опоясывающего всю планету – требовало постоянного притока материалов. Орбитальные лифты и лунные шаттлы не могли в полной мере покрыть всех потребностей стройки. Впрочем, за два столетия космической эры в окрестностях геостационара скопилась не одна сотня отслуживших своё спутников, не считая разгонных блоков и верхних ступеней ракет. Сборщикам космического мусора приходилось постепенно отлавливать подобные объекты, попутно расчищая орбиту для строительства очередного яруса Ожерелья. На пятом ярусе планировалось расположить станцию "Леонов-5" – терминал для межпланетных стартов.

Вдоволь налюбоваться историческим экспонатом Борису не удалось. Пришёл Олег – оператор комплекса демонтажа. Перекинувшись с ним парой дежурных приветствий, ловец отправился в свою каюту. Олег запротоколирует "добычу", взвесит все части спутника, а после демонтажа выдаст в бухгалтерию данные по пригодному к переработке сырью – для начисления премии ловцу. 234-й был старым, добротным советским спутником годов эдак 1970-80-х. Он содержал много алюминия и почти не имел деталей из композитов, так что Борису не стоило беспокоиться о премиальных. Во всяком случае, в этот раз.

Сейчас у него было три дня на отдых и пострадиационную релаксацию. Потом где-то пять-семь дней на подготовку к очередной "охоте": выбор удобного объекта, расчёт траектории перехвата, заправка и подготовка буксира типа "Ловец-3". Потом снова в полёт на две-три недели. За полугодовую вахту Борису следовало поймать минимум пять объектов, чтобы относительно безбедно прожить следующее полугодие на Земле и нарастить мускулы, усохшие в условиях микрогравитации.

И так из года в год. Одно слово – рутина. Затянула так, что не выберешься.

"Когда достроят "Леонова-5", попрошусь в межпланетчики", – решил для себя ловец спутников.

Проходя по коридору мимо двери с надписью "Цех аддитивного производства", Борис решил заглянуть на огонёк к своему институтскому приятелю – Мишке Шишкину. Кажется, на этот день как раз выпадала его смена. Борис приоткрыл дверь и осторожно заглянул в цех. Не узнать Мишкину нескладную фигуру в белом лабораторном халате было невозможно. Друг Бориса стоял возле верстака с какой-то загогулиной в руке и задумчиво чесал "репу".

– Привет, Мишаня! – воскликнул Борис, распахнув дверь. – Над чем приуныл, дружище?!

– А, Борька, привет… – рассеяно отозвался Мишка. – Заходи, может, вдвоём чего поймём.

– С этой загогулиной что-то не так? – заинтересовался ловец.

– Тут, знаешь ли, такое дело… – Мишка протянул товарищу объект своего недоумения. – Понимаешь, сегодня целая партия патрубков получилась, э… не соответствующей чертежу, в общем…

Мишка указал на монитор, где медленно вращалась 3D-модель той самой "железки", которая только что перекочевала в руки Бориса.

– Вроде, всё нормально… – сказал Борис, повертев деталь и рефлекторно почесав "репу".

– Нормально!? – воскликнул вдруг Мишка. – А это? Это ты видел!?

Он ткнул пальцем в чертёж в районе фланца.

Ловец присмотрелся, ещё раз сверился с чертежом и, наконец, догадался:

– А-а-а… Дырки треугольные, а должны быть круглые, как на чертеже.

– Именно. – Мишка удовлетворённо сложил руки на груди. – Таких, представь себе, пятнадцать штук, и у всех примерно то же самое.

Михаил махнул рукой в сторону верстака, где, поблёскивая алюминиевыми боками, лежали однотипные патрубки. Борис осмотрел их один за другим и аж присвистнул.

– Какой формы должно быть сверло, чтобы просверлить квадратное отверстие? – вспомнил ловец студенческий анекдот.

– Во-во, – резюмировал Мишка. – И квадратные, и шестиугольные, без скругления, и со скруглением разных радиусов. Пятнадцать деталей, и все разные. И я ещё вовремя заметил, что детали некондиционные. Половина смены впустую…

– Это твой 3D-принтер напортачил? – догадался Борис и кивнул в сторону объёмистого кубического ящика с застеклёнными стенками.

– Кому ж ещё? – Михаил всплеснул руками. – Но ты не думай, приводы и напыляющая форсунка исправны. Во всяком случае, экспресс-тест прошёл без сучка без задоринки. Полное тестирование смогут провести только в лаборатории производителя, если всё демонтировать и доставить на Землю… А детали нужны буквально завтра. В западном крыле в разгаре сборка оранжереи…

– Не переживай, Мишаня, наладим… – поддержал товарища ловец спутников. Он ещё раз посмотрел на экран, на патрубок, на рабочую камеру принтера и заключил. – Если чертёж нормальный и вся машинерия в принтере исправна, значит, что?

– Что? – Михаил заинтересовался.

– Значит, где-то на пути от чертежа к приводам всё меняется. Например, на этапе кодирования рабочей программы для принтера. Этим, должно быть, ИИ управляет. Так?

– Ну да, искусственный интеллект, как у всех… А что?

– А то! Он же искусственный, и может выкинуть такую штуку, на которую у нас с тобой естественного интеллекта вовек не хватит. Я с автопилотом "Ловца" всякого натерпелся. Разработчики интеллектуального ПО сами толком не понимают, как оно работает. Отлаживают по ходу, постепенно устраняя самые очевидные ошибки. Ты не проверял, обновления для ИИ на днях не приходило?

– А это мысль! – Мишка бросился к пульту, вывел на экран лог и быстро нашёл нужную строку. – Вот, вчера в конце смены установлено обновление "Эвристический синтезатор 2.0" с дополнительным модулем композиционной оптимизации.

– О, что я говорил? – удовлетворённо заключил Борис. – Версия 2.0, хорошо хоть не бета-версия. Вот к версии 2.25.15 с таким оптимизатором можно будет работать более-менее сносно. В общем, мой тебе совет: откатывай версию прошивки и не парься. Будут у тебя патрубки с одинаковыми круглыми отверстиями. А в службу поддержки напиши, чтобы они этот баг исправили.

Борис хотел уже уходить, но Михаил его окликнул:

– Погоди, а поговорить с ним не хочешь?

– С кем? С ИИ, что ли?

– Ну да, у него есть голосовой диалоговый режим. – Михаил нажал несколько кнопок.

– Ваятель-4 с обновлением "Эврисин 2" к вашим услугам, – донеслось из встроенных в принтер динамиков.

– Ваятель, по какой причине готовое изделие не соответствует чертежу? – спросил Михаил.

– Предложенный чертёж не оптимален по массе. Была применена эвристическая и композиционная оптимизация формы отверстий под малонагруженный крепёж. Расчётное отклонение по функциональности – ноль процентов. Оптимизация по массе от ноля целых и двух десятых процента до ноля целых и двух сотых процента.

Михаил ещё раз сверился с чертежом и пробормотал:

– Резьба шесть миллиметров…

Затем он полез в выдвижной ящик под верстаком и раскопал там подходящий винт. Поочерёдно примерив его ко всем фланцам, Михаил недоумённо заключил:

– Слушай, а ведь подходит. Никаких лишних зазоров… Патрубки можно и с такими отверстиями прикрепить. Функциональность системы не пострадает…

– Ага, а входной контроль? Такие "оптимизированные" фланцы ты уже на визуальном осмотре забраковал, а у сборочной бригады, однозначно, автотестер есть, у которого в памяти изначальный чертёж, никакой оптимизацией не затронутый. Не примут твои детали, так что делай новые, а эти бракуй и на переплавку.

– Успеем, – отмахнулся Михаил и повернулся к принтеру. – Ваятель, а почему результаты оптимизации каждый раз разные?

– Алгоритм итерационный. Каждый проход оптимизации призван не повторять предыдущие шаги, держась при этом общего композиционного ряда, – отчеканил, как по писаному, автомат.

– Удивительно! – воскликнул Михаил. – Машина, способная творить, ищущая лучший вариант и придерживающаяся единого художественного стиля! Это же прорыв сродни выходу в космос! При внедрении ИИ с такими способностями вся технология, всё производство изменятся кардинальным образом…

– Я художник, я так вижу, бла-бла-бла, – передразнил Борис. – Не пойму я тебя, Мишаня. Нам план надо делать, стройка века, сам понимаешь. Кто будет крайним, если нужных деталей не будет поставлено в срок? Искусственный интеллект? Программисты обновления? Или, всё-таки, оператор цеха аддитивного производства?

Михаил промолчал.

– То-то же. Откатывай версию и делай новые детали.

– Но ведь это же ИИ – сложный и неповторимый синтез обновления с предыдущим опытом самообучения машины… При откате версии мы его потеряем навсегда. А ведь это скачок технологии к новым вершинам…

– А так ли хорошо будет людям от этого "скачка"? Ты не думал, что может стать только хуже? Даже те немногие творческие задачи, требующие поиска нестандартных решений, и на которые сейчас способен только человек, ты предлагаешь переложить на искусственный интеллект? В космосе, например, люди вообще станут не нужны. И не какие-то абстрактные "люди", а конкретно мы с тобой.

Михаил вдруг о чём-то задумался, походил по цеху, после чего вернулся к пульту.

– А что, если так попробовать? – пробормотал он и стал торопливо набирать команды с клавиатуры.

– Что ты задумал? – насторожился ловец.

– Не мешай, – отмахнулся Михаил. Он внимательно всмотрелся в экран и ввёл с клавиатуры очередную порцию текста. – Если получится, я тебе всё расскажу.

Принтер вдруг запыхтел, выкачивая воздух из рабочей камеры. Вскоре забегала каретка с форсункой, слой за слоем напыляя на подложке будущую деталь.

Какое-то время Борис наблюдал за работой принтера, но вскоре ему надоело. Ловец отошёл к иллюминатору у дальней стены цеха.

Из иллюминатора открывался прекрасный вид.

На фоне чёрного, усыпанного колючими звёздами неба дугой уходила вверх вереница рукотворных звёздочек – станций Ожерелья. Половину поля зрения занимало строящееся западное крыло станции "Леонов-4" – жилой отсек, выступающий без малого на половину километра. В дальней его части ещё скребли космос не прикрытые обшивкой лонжероны со шпангоутами, и мерцали фиолетовые отблески электросварки. А в ближней уже светились мягким белым светом иллюминаторы жилых кают.

Вот неподалёку промчался тупомордый силуэт. Это "Ловец-3" кого-то из коллег Бориса отправился на охоту. Шестёрка ловчих манипуляторов была аккуратно сложена вдоль корпуса буксира, чтобы в нужный момент схватить очередной объект длинными паучьими лапами.

Другие станции из грозди Леонова располагались ниже – ближе к Земле. Их в иллюминатор было не разглядеть. Станция "Леонов-1" висела на тысячу километров ниже геостационара и использовалась в качестве транспортного узла. На ней размещался приёмный терминал космического лифта и пусковые площадки для запуска спутников на низкие и средние орбиты. "Леонов-2" балансировал на геостационарной орбите, из-за чего там отсутствовала сила тяжести, и создавались условия для производств, требующих невесомости.

"Леонов-3" служил противовесом транспортному модулю. Он возвышался над геостационаром на тысячу километров и предназначался для приёма и переработки рудного концентрата с автоматических лунных транспортов.

Индустриальный модуль "Леонов-4", ставший для Бориса домом, висел ещё на полторы тысячи километров выше. Он служил для натяжения и стабилизации массивной тросовой конструкции, а также являлся главной строительной базой российского космоса, выпуская корпуса для модулей и отсеков строящихся орбитальных станций.

На будущем "Леонове-5" будут отрабатывать добычу руды с астероидов.

Помимо производственных Леоновских станций, в других сегментах Ожерелья активно достраивались ещё три российских связки. На станциях имени Циолковского занимались фундаментальными научными исследованиями. На Королёвских отрабатывали новые технологии перемещения в космосе. Недавно, к примеру, испытали полноразмерный солнечный парус.

Самыми престижными считались станции имени Гагарина. Там, как и должно, при таком названии, специализировались на пилотируемых полётах. Трассу к Луне успешно освоили. Снабжение Большой Марсианской орбитальной станции тоже наладили. Сейчас вовсю готовятся к строительству постоянного поселения на красной планете. В общем, жизнь бьёт ключом.

А Леоновцы трудятся на благо индустрии, выполняя тяжёлую повседневную работу, без которой ни Луны, ни Марса не освоить.

Наконец, принтер зашипел и выдал готовую деталь.

Борис взял ещё тёплый патрубок – отверстия во фланце были круглы, как маленькие Солнца. Ловец не поленился измерить их диаметр штангенциркулем – всё сходилось.

– Как тебе удалось? – недоумённо спросил Борис.

– Ну, я попросил Ваятеля временно отключить композиционную оптимизацию.

– И он согласился?! Так сразу? – не поверил Борис, давно бросивший попытки препираться с несговорчивым автопилотом буксира.

– Согласился. Правда, при условии, что после выполнения плана, я позволю ему сделать несколько деталей с оптимизацией. Для души, так сказать.

– И ты позволишь? Все бракованные детали фиксируются…

– Конечно, позволю, если лишний материал останется… – проговорил Михаил и заговорщически подмигнул. – А разработчикам я пока сообщать не стану. Работать же можно.

Борис на секунду задумался, удовлетворённо улыбнулся и изрёк:

– Всё-таки, естественный интеллект прекрасно справляется с поиском нестандартных решений творческих задач, особенно, если нужно где-то схитрить. И в этом никакой ИИ не сможет его заменить. Предлагаю за это выпить. Заходи после смены в "Приют звездонавта", будем пострадиационно релаксировать. Я угощаю. У меня улов удачный.

Мишка кивнул и стал быстро набивать с пульта команды. Предстояло наверстать отставание от производственного графика.

Борис направился к выходу из цеха. За его спиной воодушевлённо запыхтел 3D-принтер.