На изящном туалетном столике за банками с румянами и притираниями, за шкатулками с гребнями из черепашьего панциря, за игриво поблескивающими хрустальными флакончиками духов пряталась небольшая скульптурная группа. Три беса – два из красной бронзы, один из темно-серебристого тяжелого сплава – глумливо ухмылялись, выпучив круглые, как у совы, глаза. Они смотрели в три стороны света, каждый в свою, видимую ему лишь, даль. Фигурки были выполнены с большим мастерством и изяществом. У каждой особое выражение узкого лица с острой, как лезвие ножа, бородкой. Но отдавая должное художнику и отлившему их мастеру, нельзя не отметить неприятное ощущение, которое возникло бы у каждого при внимательном рассматривании композиции в целом, и каждого беса в отдельности. Возникло бы, но к счастью или сожалению никто, кроме хозяйки комнаты и ее служанок, не заглядывал в уединение девичьей спальни. Год назад фигурок насчитывалось не три, а четыре, а незадолго до этого ни жутковатой безделушки, ни столика, ни многоцветного шелкового полога над ложем у юной Исабеллы дель Соль еще не было.  

 

 

- Когда тебе уже четырнадцать, и ты принадлежишь к пусть и не главной ветви, но ветви от почтенного и благородного родового древа, необходимость ходить на рынок вместе с прислугой оскорбительна. Это унижает! Унижает и меня, и отца, и весь род дель Соль, - так размышляла Исабель в то время, как старая Химена всласть торговалась с зеленщицей за пару мелких монет. Матушка девушки уже пять лет как скончалась. Отец вернулся из битвы при Ольмедо – Исабо была тогда совсем крохой – с боевой наградой. Наградой в виде ноющих при дурной погоде шрамов. Вернувшись, он за прошедшие годы не только не увеличил доставшиеся ему небольшое наследство и скромное приданое жены, но и поиздержался настолько, что их большой и красивый снаружи дом внутри представлял собой полную развалину. В прислугах семьи дель Соль только пожилая семейная пара, жаркое на столе появляется в скоромный день гораздо реже, чем капустный суп с потрохами, а у заневестившейся девушки нет обязательной ее положению дуэньи. Увы, но достойные женихи обходят дом Альфонсо дель Соль стороной. Ведь как ни скрывай, как ни задирай Исабо свой маленький нос перед простолюдинами, бедственное положение и отсутствие достойного приданого от соседей не утаишь.  

 

 

Увлеченная выбором каплуна на обед Химена и не заметила, как ее молодая хозяйка отошла в сторону и вышла из лавки. Недалеко от мясного ряда появилась странная – одновременно яркая и грязная – палатка, разрисованная алхимическими знаками и иноземными письменами. На последние Исабель не обратила внимание, ее грамотности хватало на написать собственное имя и прочитать слово "любовь" в надушенных записочках от редких поклонников, а вот само сооружение притянуло скучающий взгляд. Когда она приблизилась к пологу, закрывающему вход, тот вздрогнул, раздвинулся, и навстречу девушке вышел седовласый мужчина. Мужчина с моложавым для головы без единого темного волоса лицом.  

- Молодая госпожа желает узнать свою судьбу? Она может не сомневаться – магистр Умберто никогда не ошибается. Никогда! – после паузы важно добавил он, улыбнулся и пригладил рукой бороду.  

- Сколько стоит гаданье? У меня не так много денег, - лицо Исабель вспыхнуло от смущения.  

- Магистр Умберто не лживая цыганская гадалка. Магистр Умберто изучил курс явных и тайных наук, - возмутился предсказатель. – Что же касается платы, юная госпожа сама оценит мою работу. Прошу.  

Девушка, немного робея, вошла внутрь. Палатка была разгорожена темными занавесями на три части, у входа стояли круглый стол с подсвечником и потертыми ветхими бумагами и два небольших табурета. На один из них магистр почтительно усадил клиентку. Узнав время и место ее рождения, он развернул два свитка, а на обратной стороне еще одного из них начертил несколько диаграмм, периодически прерываясь на вычисления. Исабелла уже забеспокоилась, что глупая Химена, не найдя возле лавки хозяйки, испугается и поднимет шум, как Умберто резко отодвинул бумаги в сторону и уставился на нее печальным взглядом.  

- Бедное дитя, - начал он, - вы готовы выслушать мои слова, какими бы неутешительными они не были?  

- В роду дель Соль не рождаются трусы!  

- При вашем рождении, дитя, звезды сошлись неблагополучно. Весьма неблагополучно. Вам суждены бедность, замужество за недостойным вас мужчиной и ранняя смерть родами, от которых умерла и ваша мать. Простите, донья Исабелла, но это так.  

- Откуда вы знаете мое имя? Вы не магистр, а… а подлый шпион! – девушка вскочила на ноги, чтобы выбежать из палатки, но Умберто крепко схватил ее за плечи и усадил на место.  

- Подождите. Я не шпион. Все, что я знаю о вас, юная госпожа, мне сказали звезды. Звезды и мои маленькие помощники, но они не из мира людей. Поверьте, я не опускаюсь до расспроса слуг, торговцев и нищих. К тому же, кто мне мог рассказать, что вы мечтали, чтобы вашего братика назвали Риккардо? Ведь это ваше любимое имя, донья Исабелла, не правда ли?  

Девушка шумно вздохнула и сняла руку мага со своего плеча. Она и вправду хотела, чтобы младенца нарекли именно так. Хотела, но не рассказала об этом никому. Потом родился мертвый малыш, унесший с собой на Небеса и матушку, а прекрасное имя Риккардо Исабель берегла для будущего первенца.  

- Вы храбры и разумны, юная госпожа. И если вы не пожалеете самого дорогого из того, что вам принадлежит, я смогу изменить линию вашей жизни. Нет – не я, это сделаете вы сами, стоит только вам захотеть.  

Девушка почти без раздумий выложила на стол перстень с рубином – подарок покойной матушки. Исабель носила его, почти не снимая, с пяти лет. Сначала он чуть не сваливался с большого пальца, теперь так туго сидел на безымянном, что она с трудом стащила его.  

- Вот, - придвинула она драгоценность к магистру. – Больше мне нечего вам предложить.  

Тот повертел перстень в тонких пальцах, явно не ведавших тяжкой работы, полюбовался игрой света в алой густоте камня, после чего скрылся, нырнув под занавес с левой стороны. Вернулся Умберто с небольшим ларцом, из которого извлек скульптурную группу: четыре беса стояли, повернувшись друг от друга в разные стороны, прочно сцепленные перевившимися хвостами.  

- Это очень редкая вещь. Второй такой вы не найдете во всей Кастилии. Это не просто фигурки – это вестники. Исполнители желаний. Четыре вестника – четыре желания. Многие отдали бы бессмертную душу и за одно.  

- Что мне с ними делать? – девушка с невольной робостью глядела на маленьких бесов.  

- Ничего сложного, юная госпожа. В полночь нужно загадать желание, смазать губы одного из посланцев каплей своей крови и ждать. На исполнение могут уйти и день, и несколько месяцев.  

Умберто осторожно вернул статуэтку в ларец и протянул его девушке:  

- Теперь они ваши. И запомните, донья Исабелла, условие только одно – никто не должен знать о нашей сделке. Будьте счастливы, госпожа.  

С последними словами магистр вывел девушку за руку наружу. Она невольно взглянула на большие башенные часы, хорошо различимые с базарной площади. Когда она подошла к палатке, на них было десять минут одиннадцатого. Теперь стрелки стояли на пятнадцати минутах, хотя она могла бы поклясться, что прошло не меньше получаса. Вдоль позвоночника девушки пробежал холодок, и она, не оглядываясь, поспешила навстречу выходившей из лавки Химене.  

 

 

Дома Исабель внимательно разглядела дорогую покупку. Четыре беса оказались похожи, как близнецы, но выражение лиц у них было разное. Девушка сразу назвала их по сторонам света. Западный напомнил ей алчных игроков в кости, которые часто играли прямо на обочинах улиц и площадях. Лицо Южного выражало неприкрытую похоть, так – причмокивая, посвистывая и выкрикивая пошлые комплименты – глазеет вслед красивым женщинам невоспитанная чернь. Восточный смотрелся благороднее своих братьев, но спесь и честолюбие застыло на его криво ухмыляющемся лице. Усмешка же Северного выглядела загадочней, чем у всех остальных. Исабель казалось, что она заключила сделку с Дьяволом. Но обратной дороги нет. На следующий день палатка магистра Умберто исчезла, и никто, у кого девушка ни спрашивала, не смог припомнить, что она там когда-то была.  

- Чего же я хочу больше всего? Избавиться от унизительной бедности, - Исабель достала саму острую из своих иголок – стоит ли говорить, что шитьем приходилось заниматься тоже ей, с полуслепой Химены какой в этом прок? – дождалась, когда башенные часы пробьют полночь, и уколола тот палец, на котором еще три дня назад красовался матушкин дар. Капелька крови цвета утраченного навеки рубина капнула на толстые губы Западного беса. Одновременно Исабель шепотом произнесла свое первое заветное желание. Она ожидала, что в этот момент произойдет нечто удивительное, но увы. Все так же светили звезды в знойной летней ночи, гром не грянул, свеча не погасла, собаки не взвыли, плоский тюфяк не превратился в пуховую перину. Слегка разочарованная этим девушка потушила огонь и, повертевшись на жестком ложе, погрузилась в крепкий здоровый сон без сновидений.  

 

 

Спустя месяц дон Альфонсо дель Соль получил нежданное наследство от дяди, который, будучи в гневе, проклял сына и завещал все имущество племяннику. Узнав о бесславной гибели опозоренного и изгнанного им Хуана Феликса, вздорный старик скоропостижно скончался и сам.  

Еще через полгода дом де Соль было не узнать: масса слуг, новая мебель, драгоценные ткани, французские гобелены, венецианская посуда и вкуснейшие яства. Убогая, продуваемая сквозняками спальня Исабеллы превратилась в опочивальню, достойную самой инфанты. Покупая украшения и безделушки, девушка не забыла и про бесов. Теперь они, по-прежнему сцепившись украшенными пушистым кончиком хвостами, стояли на небольшом арабском блюде из черненого серебра. Стояли втроем, потому что четвертый исчез наутро после появления в доме поверенного – достойного дона Хоакина Карлоса, первым принесшего в семью дель Соль радостную весть о богатстве.  

 

 

Прошел год.  

Десятки пламенных юношей и умудренных жизнью вдовцов просили руки доньи Исабеллы, но получили вежливый отказ. Нет, сердце девушки не превратилось в кусок льда, совсем наоборот – оно пылало любовью. Только избранник ее – чернокудрый Риккардо – не мог ответить ей страстью. Он любил другую девушку. Одной доньей Тересой полнились мысли и желанья его. На Исабель, увы, места там не осталось.  

- Чем она его околдовала? Почему он не сводит глаз с этой невзрачной дурочки? Почему не обращает внимания на меня?! - Изабелла стояла у огромного – во весь ее рост – зеркала в резной раме черного дерева. Она машинально поправила выбившийся локон и впилась взглядом в свое отражение.  

- У меня пышные и нежные, как шелк, каштановые волосы, у нее на голове выжженная солнцем солома. Моя кожа бела, как алебастр, ее лицо и руки покрывают рыжие пятна веснушек. Мои глаза все поклонники сравнивают со звездами в ночи, а у доньи Тересы – туповатый коровий взгляд. Она недостойна Риккардо. Риккардо должен быть мой и только мой!  

Изабелла приподняла заветное блюдо. Три беса гримасничали на нем. Целых три. Она ласково погладила указательным пальцем каждого и неосторожно зацепилась за кончик рога последнего. На белоснежной коже выступила капелька крови. В этот миг пробила полночь.  

- Это знак, - Исабелла провела окровавленным пальцем по губам Южного беса, закрыла глаза и прошептала свою вторую просьбу.  

Уже утром осталось только две фигурки – восточная и северная.  

 

 

Увидев исчезновение вестника, Исабель словно погрузилась в сон наяву. В этом сне она узнала от служанок новость – старуха Долорес обвинила донью Тересу в колдовстве и ведьмачестве, будто бы та наводила порчу на соседей, привораживала мужчин и голышом летала на шабаш. Во сне Исабелла сидела на выходящим на Суровую площадь балконе. Сидела на балконе друзей семьи дель Соль, когда на столбе в позорном колпаке и рваной рубахе корчилась Тереса, признавшаяся во всех грехах после пыток огнем и водой. Ни сожаления, ни радости не отразилось на лице Исабель, когда от факела палача загорелась похожая на волосы соперницы солома и жарко запылал хворост. Во сне она высказывала слова утешения чернокудрому Риккардо и приняла его предложение руки и сердца. Даже свадебная церемония казалась только сном. Прекраснейшим из всех снов.  

Пробуждение настало в первую брачную ночь, когда муж уснул утомленный, раскинувшись на батистовой простыне, а она, ласково накручивая на палец кольца его влажных от пота кудрей, услышала: "Любимая… милая моя… Тереса… Тереса".  

 

 

Двадцать лет миновало с тех пор. Счастливых и горьких лет. Рождались и умирали дети, тихо скончался дон Альфонсо дель Соль, менялись одна за другой возлюбленные неверного мужа. Но Исабель гнала от себя жалость и сожаления. Она получила то, что хотела. По сравнению с нагаданной магистром Умберто судьбою, она должна быть счастлива, и она старалась удержать свое счастье, чего бы ей это не стоило. Двадцать лет она сама управляла собственной жизнью и судьбами своих сыновей. Двадцать лет ларец с двумя бесами лежал на дне старого окованного медными полосками сундука. Но настал час извлечь их на белый свет. Час для третьего желания.  

Ее первенец Риккардо-младший блистал в свите короля Фердинанда. Красив в отца, храбр в деда и удачлив в мать – что можно еще ему пожелать?! Другое дело младший – избравший для себя путь по духовной линии. Скромный и застенчивый с детства юноша похоронил себя заживо в монастырском скриптории. Сидит затворником в славные дни, когда каждый истинный пастырь борется с колдовством и ересью. Потомок рода дель Соль не может быть простым переписчиком. И если малыш сам не понял этого, мать поможет ему. Обязательно поможет.  

Изабелла вытащила кинжал – подарок старшего сына – и резанула по ладони. Дождавшись двенадцатого удара колокола, она напоила кровью третьего вестника и приготовилась ждать.  

 

 

Стон и плач наполняли воздух холодным апрельским утром. Стонали женщины, плакали дети, да и мужчины украдкой вытирали выступающие на глазах капли слез. Для тысяч людей черно было это утро как ночь, как одеяния Великого инквизитора и его верных псов, самый рьяный из которых – отец Энрике. Тысячи маранов прощались с отвергнувшей их родиной, прощались преисполненные тоской и страхом. Черным утром черно и платье на донье Исабелле, приехавшей посмотреть на младшего сына. Теперь она могла быть спокойна – семейная гордость насытилась видом лже-христиан, изгнание которых дело рук и ее малыша. Она следила за каждым процессом над обвиняемыми в тайном иудаизме, присутствовала на каждой казни, где обвинитель – знаменитый инквизитор отец Энрике – ее сын. Триумф великого Торквемады – это триумф не только святой католической Церкви, не только всей Испании, но еще и семьи дель Соль. Победа доньи Исабеллы.  

По возвращении домой Исабель не думала о последнем желании. Она еще не стара. Впереди много времени. Но странный сон. Этот сон заставил ее пожелать снова.  

 

 

Когда Исабо исполнилось пять лет, ее матушка подарила ей не только перстень, но и чудесную историю о Небесных хранителях.  

- Даже если меня и дона Альфонсо не станет, - говорила она дочери, - ты никогда не будешь одна. Каждому доброму христианину Господь дарует в защитники светлого ангела. Ангел-хранитель есть и у тебя, моя малышка.  

Сорокалетней Исабелле приснился престол Господень, окутанный слепящим глаза светом. Перед ним на коленях стоял лучезарный ангел с белоснежными крыльями и просил за нее, за бессмертную душу доньи Исабель. Но слов его было не слышно, потому что их заглушали вопли трех невидимых бесов. Вопли о том, как исполнились заветные желания их госпожи. И поникли понуро ангельские крылья. И ушел ангел прочь, безмолвно стеная. И разразился бесовский хохот такой громкий и звучный, что Исабелла проснулась с дорожками слез на щеках, проснулась со словами: "Я никому не желала зла. Я просила достойной судьбы себе и моим близким".  

Тщательно умывшись и взбодрившись бокалом доброго пенедесского вина, Исабель вытащила из сундука шкатулку и с последним – Северным бесом в руке – снова уселась на постель. Она не должна была ошибиться с этим желанием. Не должна.  

 

 

На следующий день после похорон достойной донны Исабеллы – доброй христианки, щедрой покровительницы бедняков, верной жены и заботливой матери – любимая внучка покойной тайком пробралась в опочивальню бабушки. Девушку не интересовали пышные наряды и драгоценности, кружевные разноцветные веера от лучших мастеров и флаконы дорогих духов, Исабо-младшая хотела найти страшноватую и одновременно притягательную статуэтку, которую несколько раз видела еще ребенком. Увы, тщательные поиски оказались бесплодны. Исабо наткнулась на старинное арабское блюдо, на котором стояла фигурка, на ларец красного дерева, но самого беса нигде не было.  

И никто еще не догадывался, что в город, где родилась и жила Исабелла дель Соль, минувшей ночью в угольно-черной карете, запряженной четверкой конских скелетов, въехала Королева Чума.