Литературный конкурс-семинар Креатив
«Проект 100» - совместный конкурс с «Миром Фантастики»

Север Булатов - Фаза первого листа

Север Булатов - Фаза первого листа

Объявление:

   

"A dead thing goes with the stream, but only a living thing can go against it."

"Мертвое плывет по течению, но лишь живое может плыть против него."

(G.K. Chesterton)

 

Гравитация на Пеоле слабая.

Стебли травы мягко, но настойчиво обвили ступни, щекотно заструились между пальцами, прихватили пятки Торна.

Странное ощущение - словно он надел старинные гравиботы. Трава прочно удерживала босые ноги детектива.

- Теперь попробуй сделать шаг.

Торн насторожился. Никор не сказал: «иди». Через секунду детектив понял, почему: он едва не упал, попытавшись сдвинуть ногу. Трава не отпускала.

- Нет. Вот так, смотри… - Никор подчеркнуто медленно шатнул ступню наружу-внутрь.

Ядовито-зеленые стрелы травы, как по волшебству, ослабили хватку, и Никор сделал шаг, одновременно повторив тот же трюк с другой ступней. Получалось нечто пританцовывающее.

Все же ходить, пусть даже так, куда лучше, чем парить, будучи пристегнутым к тиллусу. Торн покосился на летающего зверя, зависшего рядом. Громадный воздушный мешок покачивал гроздью мясистых щупалец. Местный вариант глайдера, чтоб его.

В мутной водяной взвеси, наполняющей пространство вокруг них, Торну померещилось движение… там, справа, за спиной Никора.

Похоже, Никор почувствовал это даже раньше детектива, но отреагировал странно – он застыл на месте.

Из «молока» тумана, медленно покачиваясь, выплыла округлая пасть шириной в локоть.

Три симметрично посаженные челюсти, густо утыканные кривыми, загнутыми внутрь зубами, сидели на краю шланга впечатляющих размеров. Извиваясь в тумане, «шланг» величаво облетел Никора, пару раз ткнувшись отвратительной зубастой мордой ему в грудь.

Торн дернулся, пытаясь отступить… тщетно. Ноги по-прежнему были словно влиты в поверхность. Вспомнив пример Никора, он судорожно зашатал лодыжками, с риском вывихнуть суставы – и сделал несколько неловких шагов назад. Никор и зверь скрылись в мареве тумана.

- Хорошо. Правильно. Получается. – Спокойный голос Никора никак не вязался с ситуацией. Торн был уверен, что пасть на шланге времени не теряла…

Заинтригованный, он вернулся на прежнее место. Никор индифферентно наблюдал за манипуляциями зубастой твари. Встрепенувшись, та направилась к Торну. По крайней мере, так казалось обливающемуся потом детективу.

- Будь осторожен. Аутер легко чует страх и атакует вне зависимости от… – завершить фразу Никор не успел.

«Шланг» внезапно изменил направление и поразительно быстро, почти молниеносно, кинулся в сторону тиллуса. Поджав щупальца, тот с визгом попытался удрать, но тщетно. Хищник ловко ухватил незадачливого летуна за воздушный мешок.

Дальше произошло нечто уж совсем невероятное: «шланг» задрожал и вдруг стал выворачиваться наизнанку, довольно проворно надеваясь, натягиваясь на бьющегося в ужасе тиллуса.

Никор назидательно вытянул палец в сторону разыгравшейся драмы:

- Аутер. По-другому, выворотка. У них пищеварительная система – снаружи. Опасный, если ты его боишься… – И буднично продолжил: - Ты научился ходить. Это хорошо.

***

Детектив Торн Гриффен прибыл на Пеолу для расследования гибели амбассадора Вилби. Разболтанный грузовик, принадлежащий межпланетному торговому клану систериан, плелся до Пеолы почти двое суток. Коротая время полета, Гриффен освежал в памяти докладные Вилби на Арес, в Совет Ассоциации Орвудов.

Гриффена встречал местный следователь, Никор Аолат. Он скептически глянул на ботинки детектива и вполне серьезно предложил тому разуться – «Для твоей же пользы, арес». Видимо, пеоланы не утруждали себя запоминанием имен. Вспомнив наставление начальства – «вживаться», Торн фальшиво улыбнулся и снял обувь.

Проталкиваясь сквозь влажно-обволакивающую санитарную мембрану на выходе, детектив рефлекторно задержал дыхание. Ощущение было таким, словно его заставляют снова появиться на белый свет.

Белым местный свет можно называть с натяжкой. Непроходящий туман, даже не «молоко», а густой «суп». Вытяни руку – и можешь не увидеть пальцев; взвесь влаги в воздухе скроет их. На Пеоле царили вечные полусумерки, серость с небольшими вариациями, в зависимости от количества светящегося аэропланктона в водяной пыли.

Астероиды Орвуда обживались колонистами с применением деревьев Дайсона, или попросту дайсонов. Деревья плотно опутывали небольшие космические тела мощными, невероятно развитыми переплетениями стволов, веток и корней. Они не росли вверх, но покрывали астероиды толстым многослойным ковром растительности, в которой процветала жизнь. Дайсоны обеспечивали колонистов всем необходимым - от пищи и воды до жилищ. На астероидах с большей силой тяжести дайсоны создавали искусственную атмосферу в пределах слоя вегетации. Там, где гравитационное поле было небольшим, как на Пеоле, колонисты жили внутри гигантских полых стволов и ветвей.

…Труп амбассадора нашли в удаленном ответвлении дайсона. Короткий дротик, пронзивший сердце Вилби, был нетипичным оружием для Пеолы. Местное следствие, проведенное до прибытия Гриффена, результатов не дало. Из путаных объяснений Никора Гриффен заключил, что здешние сыщики – сродни местным пожарным: и у тех, и у других работа непыльная. Понятно, что пеоланы были заинтересованы в помощи опытного детектива бригады «Веда», которая занималась расследованием преступлений против личности в Ассоциации Орвудов.

На вопрос Гриффена о теле Вилби следователь пробормотал нечто малопонятное – Торн разобрал только «жаль», «слишком старый» и «чужак».

 

…Пеола долгое время считалась утерянной для Ассоциации Орвудов, дайсоновых миров.

Колония погибла от рук наннитов, апологетов «неживого живого», в начале века напавших на несколько окраинных астероидов Ассоциации. Удаленность Пеолы мешала обеспечению должной защиты колонии.

Вместе с колонией умер и дайсон Пеолы.

Но совсем недавно вездесущие грузовики систериан принесли в Совет Ассоциации волнующую новость: колония Пеолы выжила.

Для восстановления контакта на астероид был направлен амбассадор Вилби, член Совета Ассоциации. Любой вид современной связи с Пеолой не работал: мощнейшее ответвление Поля Виноградова, вклинившееся между Пеолой и Аресом, мешало этому. Единственным способом общения оставались корабли систериан. Примерно раз в месяц очередной грузовик-баржер, посетив по пути Пеолу, останавливался на Аресе.

Информация о новой колонии Пеолы, получаемая от систериан до того, как туда отправился Вилби, была скупой и моментами явно приукрашенной. То, что систериане рассказывали о современной Пеоле, не вязалось ни с общими знаниями о расе астоми, населяющей множество планет в Орвудах, ни с прежними сведениями о местном дайсоне.

Торговцы, например, утверждали, что аборигены на Пеоле не умирают. Био-инженерия там якобы достигла фантастического уровня развития; планомерная трансплантация органов и конечностей продлевает срок жизни пеолан практически до бессмертия.

Высокая влажность всегда была обязательным условием для жизни расы астоми. В насыщенной влагой атмосфере они получали более качественное питание: поллены, микроспоры, бактерии, аэропланктон усваивались астоми через поверхность кожи. В дополнение к этому, взрослые особи использовали симбиоты, подобие крыльев или парусов на спинах, на самом деле выполняющие роль микроячеистых сетей для улавливания пищи. На Пеоле влажность была абсолютной; вдобавок, дайсон Пеолы щедро снабжал атмосферу всеми компонентами, необходимыми для полноценного питания многочисленной колонии.

Ученые-метеорологи срывали голосовые связки в спорах о реальности абсолютной влажности… и толпами просились в экспедицию на Пеолу. Туда мечтали попасть ботаники и зоологи, специалисты по парапсихологии и эксперты-социологи.

Пеоланы не принимали никого. Это нервировало Совет, потому что со времен наннитской войны ситуация в регионе изменилась, и Пеола неожиданно оказалась в стратегически важной зоне выхода на Внешние Объемы галактики.

Амбассадор передал на Арес шесть донесений. Он отмечал трогательную привязанность, религиозное поклонение астоми-пеолан своему дайсону – явление нетипичное для этой расы. Они называли его «Аммаруни читка деомари-ши лау», или коротко «Амм», что на местном наречии означало «дающий и берущий жизнь». По легендам, Амм был ниспослан божественным Димимимоном для спасения Пеолы: ее старый дайсон, немощный и убогий, умирал, и народ Пеолы, не имея биокораблей, был обречен на гибель… Амм принес Пеоле воздух, пищу и благость. Чудесным образом, за несколько дней, он разросся до размеров прежнего дайсона и принял в свои лона, наполненные туманом питательной влаги, страждущий народ.

Любопытно, докладывал Вилби, что в легендах сохранились сведения о неких «сухих». В момент перехода в новый дайсон среди уцелевших колонистов произошел раскол: часть из них отказалась переселяться, адаптировавшись к новым условиям. Амм покарал «сухих», он обрек их на погибель в теле умершего дайсона. Тех же, кто принял его призыв, он наградил вечной жизнью и неистощимыми запасами пищи…

***

Гриффен старался не отставать от Никора. Они шли к жилищу Вилби, «кокону», как назвал его следователь. При осмотре кокона Торн надеялся получить дополнительную информацию о том, что произошло с амбассадором.

Утирая липкий пот со лба, детектив старался привыкнуть к «танцу с травой», непрестанному движению ступнями. С первых же секунд пребывания на астероиде тонкая ткань летней униформы мгновенно промокла и прилипла к коже. Он с завистью смотрел на Никора, обнаженная спина которого мерно раскачивалась впереди. От левого плеча следователя вправо-вниз шел жуткий рубец шириной в два пальца, скрывающийся под грязным симбионтом, который свисал тряпкой из спинных складок. Обычно астоми гордились своими «сетями», частью культа красоты расы. Симбионты, переливающиеся невероятными по красоте и сложности узорами, говорили многое о родовитости астоми, о профессии или социальном положении, оповещали о готовности к тантруму… Серо-черный симбионт Никора говорил Торну о том, что его обладатель – не жилец на этом свете.

Три пищевых таблетки и несколько глотков «энерго-коктейля» приободрили Гриффена, и, наверное, вовремя. Попадавшиеся навстречу аборигены по большей части выглядели еще ужаснее, чем следователь. Гротескные, кошмарные создания выплывали из туманной мороси. Уродливые лица, синюшная кожа, убогие, неряшливые симбионты, пришитые вкривь и вкось транспланты конечностей. Живые мертвецы.

Гриффена подташнивало. Он слабодушно списал это на малую гравитацию. И на полевой рацион.

Трентон Хасс, лидер миссии Торна на Пеолу, говорил ему: «Ты, безусловно, можешь пользоваться защитным комбинезоном… но Вилби его не носил. Ты можешь взять с собой оружие, но он терпеть не мог насилие, а потому оружия с собой не имел. Нам нужно, чтобы ты не просто установил, что с ним произошло. Нужно, чтобы ты понял, из-за чего он погиб. А для этого тебе понадобится вжиться, почувствовать своей кожей, узнать, как жил Вилби на астероиде. Нужно им стать, понимаешь?»

С ненавистью проведя влажным рукавом по непросыхающему лбу, Торн почувствовал кожей твердость бластера-наручня под тканью. Стало немного легче. Он никогда не совался в чужие миры без оружия. Хрена лысого. Хоть и липкая от пота, но своя рубашка все же ближе к телу.

Развитая био-инженерия, вспомнил он. Ну да. Чоп-чоп, слап-слап. Отрубим-отрежем, слепим-пришьем-присандалим. Вот и вышел очередной бессмертный.

За что они погубили Вилби?

- Скоро? – решив отвлечься от неприятных мыслей, спросил Гриффен спину с тряпкой-симбионтом.

- Формулируй вопросы точнее, арес, - ответил следователь, остановившись. – Если ты спрашиваешь, как долго нам идти к кокону Аруте, то недолго.

Он похлопал третьими, вертикальными веками и брякнул:

- А если ты спрашиваешь, сколько тебе осталось жить, то это вопрос не ко мне… Спроси у великого Амма, - и он издал несколько дребезжащих гортанных звуков.

Вот это да. Он пытается шутить, ошеломленно подумал Гриффен. Чувство юмора напрочь отсутствовало у астоми как у расы.

Огорошенный ответом следователя, он не обратил внимания на то, как Никор назвал Вилби.

***

Как сообщал амбассадор, в отличие от патоки легенд жизнь на астероиде была не столь уж безоблачной.

«Бессмертие», гарантируемое Аммом, приняло на современной Пеоле извращенную форму. Био-инженерия действительно обошла все остальные области науки Пеолы, и трансплантация внутренних органов, добавление конечностей, наращивание или укорачивание всего, что только может быть изменено, стали нормой для пеолан – насколько это могло быть нормальным в расплывшихся этических границах и рассыпавшихся в труху понятиях об эстетичности и красоте.

Практичность сожрала красоту с потрохами.

Последнее донесение амбассадора было сбивчивым, рваным, нетипичным для Вилби. Он говорил, что смог установить контакт с «сухими», и что колония «сухих» вымирает: их осталось всего несколько дюжин… С этого момента его словно прорвало.

Вилби натурально кликушествовал. Он проклинал Амм, угрожал ему всеми возможными смертями и умолял Ассоциацию уничтожить гнусную клоаку вселенной, астероид Пеолу. Он упомянул «пожирающего Сатурна», потом – некоего «промежуточного хозяина», что напрочь выпадало из контекста. Он бредил видениями о судилище неправых, описывал свой эпический поход к «Озеру Мертвых» и то, что он там увидел – невероятно графичные картины изуродованных тел, тысячи тысяч трупов…

Дальше в донесении шел откровенный бред.

Совет посчитал послабление памяти Вилби следствием длительного пребывания в недружественной психологической обстановке и засекретил последнее сообщение, предложив амбассадору сфокусироваться на простой задаче: уговорить старейшин Пеолы как можно скорее восстановить членство в Ассоциации.

Лишь известие о гибели амбассадора и привлечение бригады «Веда» к расследованию дали Торну возможность ознакомиться с предсмертной запиской Вилби.

 

…В коконе было куда менее влажно. Осторожно обходя пятна плесени на пружинящем ковре короткой травы, покрывающей пол, Торн начал методично осмотривать жилище Вилби.

Спальня. Пористый, мягкий материал, из которого дайсон вырастил гамак, уже начал разлагаться. Торн нечаянно дотронулся до слизи на покрывале и брезгливо отдернул руку. Вытерев испачканные пальцы о штанину, он заглянул под гамак. Ничего. Впрочем, в траве, даже такой короткой, вряд ли можно было что-то найти.

- Что здесь написано?

Гриффен повернулся на голос следователя и прикусил язык, чтобы не вскрикнуть, увидев надпись над входом.

- Заклинание… на древнем наречии Ареса. Отгонять духов, - пробормотал он.

Черт возьми. Этого он никак не ожидал.

- Как только я закончу, мне обязательно нужно увидеть тело Вилби. Ты отведешь меня к нему, так? – Ровным голосом спросил детектив.

Никор уставился в стену.

- Закончишь. Так. – Половинчатые ответы у расы астоми означали предельный дискомфорт. Что смутило следователя: надпись или просьба Торна? Гриффен довольно долго смотрел на Никора, но тот затянул глаза пленкой третьих век, сославшись на сухость воздуха в коконе.

Осмотр остальных помещений-комнат, которые Торн условно окрестил как «кухня», «кабинет» и «ванная», ничего не дал.

Перед тем, как выйти, Гриффен поднял голову и еще раз прочел надпись над входом. Он вдруг вспомнил, как Никор назвал амбассадора.

- Аруте – это кто?

- Спаситель Амма. Спаситель Пеолы.

Пока Торн приходил в себя, Никор выбрался из кокона.

Торн задержался, глядя на надпись. Потом прикрыл веки. Буквы, выведенные твердой рукой, буравили мозг:

«У меня не было выбора».

***

Никор неожиданно ввалился обратно в кокон, не дав Торну выйти наружу. Он шипел что-то себе под перебитый нос; Торн разобрал только одно слово: «иннер».

- Какой еще иннер?

- Тише, – Никор сжал руку детектива. – Он хорошо слышит. Вон, там.

Гриффен осторожно выглянул из проема.

Туман у кокона неожиданно уплотнился и затем мгновенно раздался в стороны, образовав неровный конус, свободный от взвеси воды. Она словно бы сгустилась по краям открытого пространства, нижняя часть которого теперь включала и вход в жилище Вилби.

Несколько животных, похожих на мягкие кожистые шары с кучей отростков-хоботов по всему телу, прыгали внутри конуса, пытаясь вырваться за его пределы, но из-за возросшей плотности водяной взвеси по краям конуса это им не удавалось.

Присмотревшись получше, Торн увидел в центре конуса зверька, походившего на поросшего гладким мехом червя длиной в пару ладоней. Шесть блестящих глаз на коротких стержнях терпеливо наблюдали за суетой «шаров». Гриффен хотел уже было спросить у Никора: в чем опасность? – когда червь, словно подброшенный невидимой пружиной, взлетел вверх и вцепился в один из «шаров», потом молниеносно переместился между отростками и нырнул тому в рот.

Шар коротко крякнул, потом надулся, увеличившись примерно вдвое, и неожиданно лопнул. Червь, выпавший из окровавленных останков, деловито набросился на второй шар, потом на третий… Меньше чем через минуту бойня закончилась, и хищник начал сноровисто поглощать внутренности жертв.

Теперь Торн понял, почему зверя назвали иннером.

Открытое пространство медленно заполнилось туманом.

- Как он это делает, ну, этот трюк с уплотнением тумана? – громко спросил Торн, забыв о предупреждении следователя.

Никор панически вскинул руки и замер в нелепой позе.

Холодея, Торн обернулся. Три пары налитых кровью глаз-бусин возникли рядом с его лицом.

Бластер пробил дыру в потолке кокона, не причинив вреда червю. Отброшенного выстрелом Гриффена крутнуло вокруг оси, он попытался зацепиться за Никора, который беззвучно хватал воздух перекошенным ртом…

Через мгновение Торн почувствовал тошнотворный привкус мокрой шерсти в глотке.

***

Голова раскалывалась.

Горло саднило и жгло.

Гриффен раскрыл глаза. Укутанный легкой тканью, он лежал в гамаке. Рядом с ним, примостившись на чем-то вроде кресла, дремал Никор. Света вокруг было вдосталь. Столько, что Гриффен даже разглядел несколько аналогичных гамаков по соседству.

Больница.

Он вспомнил зверя, рвущегося в его желудок.

Пищевод сжался… Торн конвульсивно икнул, но подавил рефлекс.

- Ты не спишь, - встрепенулся Никор. – Это хорошо. Тебе повезло, что я всегда имею противоядие. Иннер есть самое неприятное животное в этой части Амма.

Гриффен представил, что в «других частях» могут быть зверюги и похлеще, но удержался от того, чтобы съязвить. Чувство благодарности к Никору остановило его.

- Спасибо… за то, что спас меня. Как я оказался здесь? Это ведь больница, так?

- Больница, так, - охотно подтвердил Никор. – Тебе нужен покой на несколько дней. Иннера там нет, - он указал на живот Торна. - Бояться не надо.

Несколько дней.

- Никор, еще раз: где тр… тело Вилби? – быстро поправился Гриффен.

Пеолан помолчал, потом едва слышно обронил: «Аруте пропал… он пропал живой и пропал мертвый».

Пока Торн пытался найти смысл в том, что сказал следователь, из яркого «молока» выплыл астоми-врач с инжектором. Никор быстро моргал третьими веками, переговариваясь с врачом на местном диалекте.

Гриффен погрузился в забытье.

 

…Когда он пришел в себя, следователя рядом не было.

Боль ушла, уступив место мыслям.

Вилби. В чем у него не было выбора? Безвыходность положения, отчаяние обычно подталкивают к самоубийству. Но, если верить Никору, Вилби не смог бы убить себя дротиком.

«Несколько дней» явно не случится. Ему нужно найти тело Вилби, и как можно скорее.

Он обнаружил свою одежду под гамаком. Бластер-наручень оттопыривал карман брюк. Не обращая внимания на головокружение, Гриффен напяливал ненавистно-влажную униформу.

- Здравствуй, арес.

Торн сцепил зубы. Кто бы подсказал пеоланам, что подкрадываться нехорошо, потому что можно нарваться на приличную порцию плазмы в кишки?

У гамака стоял невысокий, худой до изможденности астоми. Тело его было опоясано узкими лентами серого цвета. Низкий, слегка дребезжащий голос искажался маской, полностью накрываюшей лицо и часть головы. Сквозь прозрачный визор на Торна глядела пара живых, умных глаз, глубоко спрятанных в морщинах высохшего желто-коричневого лица.

Высохшего. Вот как они выглядят, «сухие», подумал Гриффен.

***

Его звали Неру Аханте.

Чуть больше семидесяти сухих - все, что осталось от некогда цветущей первичной колонии Пеолы. Пространство внутри мертвого древа, способное поддерживать сухих, уменьшалось. Они давно начали пользоваться дыхательными масками: запасы воздуха истощались. Но сухие упорно отказывались от перемещения в «новый дайсон», как они называли Амм.

Неру регулярно ходил к «мокрым», в их мир. Пытался выяснить первопричину невероятно быстрого развития нового дайсона. Как ученый-биогенетик, он не мог понять, что происходит. Трансформации, происходившие с астоми в новом мире, наводили его на самые неприятные подозрения. Он знал, что если уж не бессмертие, то долголетие, хотя и решенное таким варварским способом, «мокрыми» достигнуто, и тем не менее статистика длительных наблюдений за миром нового дайсона не давала ему покоя. Колония неуклонно уменьшалась в числе – при том, что рождаемость была высокой. «Мокрые» избавились от тяжелых болезней и эпидемий, а продолжительность жизни уменьшалась; он почти не видел стариков…

Здесь Торн впервые услыхал от сухого слово «хавсат».

Когда Неру впервые побывал там, то подумал, что сошел с ума. Все еще плохо соображая, он пришел к Вилби и рассказал ему о страшном месте. Амбассадор напросился на поход в хавсат с Неру. Он был сражен увиденным ничуть не меньше, чем сухой…

Торн слушал Неру, примерно уже зная, куда тот клонит. В какой-то момент он не выдержал и прервал монотонный рассказ:

- Ты выкрал тело Вилби у «мокрых»?

Фильтры маски зашипели - Неру тяжело выдохнул и утвердительно кивнул головой.

Ну конечно, подумал детектив. Вот так. Аруте-спаситель, который «пропал живой и пропал мертвый».

- Где ты его спрятал? – Гриффен приблизил лицо к маске пеолана.

- У хавсата, – Неру не отвел взгляда. – Он сам попросил об этом, он даже указал место. Но сначала ты должен увидеть хавсат.

 

…Гриффен застыл, пораженный размерами открывшегося его взгляду пространства. Он и не думал, что здешний дайсон настолько огромен.

Скорее всего, они находились в комле. Внутри него, в объеме, который мог свободно вместить пару биокораблей межгалактического класса, водяная взвесь была не такой плотной, как в корневищах и ответвлениях. Торн видел куда дальше вытянутой руки.

И лучше бы он не видел.

Когда-то это было, наверное, водоемом. Трава заканчивалась у его края. Дальше начинался очень вязкий сироп или желе.

Везде, куда только доставал его взгляд, Торн видел трупы в этом самом желе. С мертвецами происходило что-то непонятное – похоже, они медленно растворялись в полупрозрачной субстанции. От многих остались лишь трудноразличимые части тел.

Это выглядело дико, но мертвецы в желе перемещались. Некоторые из них втягивались озером в глубину, и тогда Торну чудилось, что он слышит хлюпанье или причавкивание, но поручиться за точность описания звуков он не мог. Даже ему, профессионалу-детективу, было не по себе от страшного зрелища.

Сухой стоял рядом, монотонно раскачиваясь и что-то шепча.

Дальше по берегу, в нескольких десятках метров от них, пелена тумана разошлась рваными клочьями, и над желеобразной массой зависла стая тиллусов, несколько дюжин. Они были огромными, куда больше того, что стал жертвой аутера. В щупальцах каждого из тиллусов болтались астоми, по нескольку тел сразу. Поверхность желе вдруг затрепетала, словно от предвкушения, из нее навстречу тиллусам-перевозчикам потянулись тонкие нити. Их становилось все больше и больше, они свивались в жгуты и, как руки Эгеона, нетерпеливо хватали тела, алчно тянули их книзу…

Волосы встали дыбом у Гриффена. Он услышал крики… Леденящие душу вопли живых астоми разносились над взбесившимся озером.

Это были не мертвецы. Торн вспомнил последнее письмо Вилби.

Сатурн, пожирающий своих детей…

Неру сорвал маску. Он уже не шептал, но вопил – громче гибнущих. Его глаза закатились, тело била крупная дрожь, на губах пузырилась пена…

Гриффен схватил его за руку и силой утащил в спасительный полумрак тумана.

***

Они ушли недалеко. Ноги не несли Неру. Он почти рухнул на траву – некоторое время сухой сидел недвижимо, сжав голову руками. Подгонять его было бессмысленно, понимал детектив. Торн терпеливо ждал.

Потом Неру встал и, не оборачиваясь, зашагал в туман.

…Мертвый Вилби лежал на спине, и его тело выглядело так, словно на него набросили тончайшее покрывало из травы, которая буйно пустила корни. Приглядевшись, Торн обмер: корни росли прямо из Вилби. Потолще – из торса, потоньше – из головы, рук и ног. Из ушей жизнерадостно вились переплетающиеся желтовато-серые нити, словно капризный мозг Вилби решил выбраться наружу и протек сквозь ушные раковины.

Печально склонив голову, Неру сказал:

- Он не забрал свою жизнь. Это я убил его. Он попросил меня, и я не мог отказать. Я уважал его – он обещал спасти нас… Но с ним что-то произошло. Он был другим в последние дни.

Аруте-спаситель, вспомнил Гриффен. Дилемма. Вилби хотел спасать этих, а готовили его к роли спасителя те. Готовили?

Детектив повернулся к Неру.

- Как «мокрые» хотели использовать Вилби?

Неру молчал.

Молчал потому, что ленты бинтов на его груди быстро напитывались кровью - в том месте, откуда вышло острие тесака, воткнутого Никором в спину сухого.

Словно понимая, что произошло, трава отпустила ступни Неру, и он повис на огромном ноже. Следователь безразлично столкнул дергающееся тело с лезвия, потом повернулся к Торну и раздельно сказал:

- Ты спросил – как, арес? Просто. Амм нуждался в помощи Аруте. Мы поместили семена Амма в его тело с тем, чтобы распространить святость величайшего в землях Орвудов. Амм нужен другим. Он мудр и благосклонен. Но Аруте обманул Амма, приказав сухому убить себя.

Никор приблизился к Гриффену.

- Ты остался в живых после атаки иннера. Мы сочли это добрым знаком.

Никор опустился на колени и положил ладонь Торна себе на голову. Смиренно, едва слышно сказал:

- Ты – новый Аруте. Когда ты вернешься на свой астероид, великий Амм удостоит тебя чести прорасти его семенами. Гляди - твое тело радуется, наполняясь его божественной благодатью!

Гриффен тупо смотрел на тыльную сторону своей кисти, упирающейся в голову пеолана. Кожа переливалась игривыми радужными пятнами.

Детектив не чувствовал ни ненависти, ни страха, ни жалости к себе.

Вытянув бластер, Гриффен прожег дыру в спине следователя. Тот рухнул лицом в траву. Торн молча наблюдал за тем, как неряшливый симбионт Никора, потрескивая, съеживался в огне.

***

По всему телу Торна, от пальцев ног до плеч, теперь суетились цветные бляшки размером в два-три сантиметра. Гриффен не волновался, понимая, что игра красок – это лишь начальная фаза. Жутко чувствовать себя промежуточным хозяином, переносчиком. Вилби писал об этом. Торн должен был догадаться.

Он не ощущал боли. Семена под кожей наверняка подпитывали сторожевые механизмы его тела какой-то наркотической дрянью. Та же дрянь, кажется, одурманивала его мозг. Он вспомнил сбивчивый, туманный слог последней докладной Вилби.

Гриффен представил, как по прилету домой, на Арес, из семян начнут проклевываться нежные, крошечные ростки. Они будут сначала робко, а потом все более настойчиво искать выход, разрывая мякоть его тела и в то же время проталкивать корни вглубь, оплетать сухожилия и кости пучками белесых нитей, высасывать соки из лимфоузлов, протыкать внутренние органы.

Потом наступит фаза первого листа. Аллилуйя.

Случится ли это во сне? Сможет ли он некоторое время передвигаться до тех пор, пока не прорастет в почву Ареса?

Как быстро отпрыски Амма сжалятся и отключат его мозг как ненужный атрибут, как скоро они покинут его тело, так же, как ростки оставляют использованную оболочку семени – выжатый, выпитый без остатка труп, обтянутый сморщившейся, одеревеневшей кожей, обильно прошитой побегами?

Амм поглотит Арес. Так же, как он расправился с Пеолой. И он не остановится на этом.

Растительный бионт, неведомый до сих пор. Вселенский локуст. Он будет подчинять себе все новые и новые миры, превращать их обитателей в бездумных кукол, исчадий безотходного цикла.

Поедать их живьем…

Торн посмотрел на тело амбассадора. Вилби не смог покончить с собой. Но его выбор был единственно правильным.

Закрыв глаза, Гриффен прижал ствол бластера ко лбу.

Выстрела он не услышал.

Его позитронный мозг расплавился мгновенно.

Правый глаз Торна неестественно дернулся – раз, другой… Потом повис на жгуте оптоводного нерва, выпав из глазницы, выложенной по дну мозаикой видоусилителей.

Тело биодроида Гриффен-8 вытянулось и затихло. Переливы цветов на коже еще продолжались, но с самой кожей происходило непонятное: эпидермис будто испарялся, таял в удушливо-влажном воздухе. Секундами позже дерма, размягчившись в кашицу, стекла в траву, увлекая за собой сотни, тысячи крошечных семян.

То же самое произошло со внутренними органами, сухожилиями…

Гриффен разлагался с невероятной скоростью. Когда на траве остался лишь скелет, раздался негромкий хлопок. Кости рассыпались в мельчайший порошок, пыль, которая просочилась сквозь стебли и затем, словно жидкость, начала быстро растекаться - жадно, требовательно проникая вглубь, с неимоверной скоростью напитывая собой биосистему дайсона.

Амм вздрогнул. Потом снова. И еще раз. Спазмы, увеличиваясь в амплитуде и частоте, сотрясали древо.

***

…Трентон Хасс, руководитель проекта «Гриффен-8», давно не испытывал такого подъема.

Из информации, полученной от Вилби, Совету было ясно, что развитие колонии на Пеоле, ее подчиненность дайсону-хищнику опасны не только для самого астероида, но и для всей Ассоциации из-за возможного распространения Амма на другие планетные тела Орвудов. Вместе с тем Пеола была нужна Ассоциации как связующее звено с Внешними Объемами, и поэтому физическое уничтожение астероида вместе с дайсоном не решало проблемы. Совет нуждался в полной, стопроцентной гарантии нормализации жизни на Пеоле.

План Хасса сработал блестяще. Троянский конь Гриффена, новейшего биодроида, обеспечил такую гарантию.

Важно было вывести Торна к одному из уязвимых мест системы жизнеобеспечения дайсона. В этом помог Вилби – его тело стало «маяком» для Гриффена. Сухие выполнили посмертное желание амбассадора…

Дайсон Пеолы агонизировал. Гриффен заразил его инфраструктуру саморазвивающейся колонией фемтоботов. Несметные полчища сентинелов, еще недавно составлявших скелет Торна, безжалостно и методично уничтожали Амм.


Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Архив
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования