Литературный конкурс-семинар Креатив
Блиц-конкурс рассказа "Старая сказка на новый лад"

Главный Герой - Сказка про Шамаханскую царицу

Главный Герой - Сказка про Шамаханскую царицу

Объявление:

интернет магазин детских товаров первоуральск Вы проведете свое время в кругу семьи, а наш курьер доставит необходимый товар к вашему дому. В нашем интернет магазине вы найдете все необходимое для любимого малыша и мамы. Если вы хотите увидеть новый товар который вам необходим, просто напишите нам и мы постараемся в кротчайшие сроки найти его для вас.
   

– Расскажи про Золотого петушка.

Ну почему опять про петушка? Что она нашла в этой дурацкой, совсем недетской сказке?

– Киска, я же тебе читал про него вчера. Ты забыла?

Молчит. Смотрит. Синеглазка. Тишину размечают, мерят на равные промежутки  стрелки настенных часов с ухмыляющимся Плуто на циферблате. Ночник дает ровно столько света, чтобы в тенях по углам комнаты могло спрятаться только по одному чудищу. А это нестрашно, ведь папа, то есть я, легко с ними справится. Соображениями о тенях и чудищах дочь поделилась со мной на прошлой неделе.

Зевает. Вытягивает руку из-под одеяла и легонько теребит меня за рукав.

– Расскажи.

– А глазки-то закрываются. Устали глазки. Может, я тебе лучше про бобовое зернышко расскажу?

– Про пе-ту-шка, – раздельно, четко проговаривая каждую букву. Даже приподнялась на локтях.

– Ложись, ложись. Хорошо, сейчас прочитаю тебе про твоего петушка.

Разыскиваю в тонкой потрепанной книжице золотисто-красную иллюстрацию и, щурясь, вглядываюсь в текст. Когда заканчиваю, Ната уже посапывает. Выключаю ночник и выхожу. Интересно, сколько чудищ я напустил, когда позволил темноте заполнить комнату? А скольких вызываю к жизни, когда просто закрываю глаза?  

***

Замерзшие комья гулко стукнулись о крышку гроба. Сергей с трудом отвел взгляд от темного провала. Ну вот и все. Он выпрямился, взглянул на заплаканные лица Ольгиных подруг, на хмурые физиономии мужчин. На мгновение встретился взглядом с тестем и сразу же отвернулся. Затем вышел за пределы участка, прошагал по узенькой дорожке до угла. Достал сигареты, закурил. Дробно постукивали комья земли, какая-то незнакомая Сергею женщина, похоже, Ольгина сослуживица, в голос плакала и размазывала слезы пополам с косметикой по широкому, красному от мороза лицу.

– Ты почему Нату не взял? Не дал проститься с матерью?

Сергей вздрогнул, обернулся. Тесть смотрел на него в упор, и в то же время, словно бы сквозь, через него – туда, где  мужички с лопатами уже принялись закидывать землю. В узловатых пальцах тесть мял незажженную сигарету. Это были его первые слова за сегодняшний день, обращенные к Сергею.

– Я… решил, что так будет лучше. Она у тети Тани, у соседки…

Сергей достал зажигалку. Протянул ее, но тесть, похлопав себя по карманам, вытащил свою. Прикуривая, отвернулся.

– Решил он… что лучше.

…На поминках Сергей ничего не ел и почти не пил, а через каждые десять минут бегал покурить. В один из перекуров он подслушал разговор двух женщин в коридоре. Вернее, говорила только одна – Сергею показалось, что та, с красным лицом, которая громко плакала на кладбище.

– Она из-за него поехала, из-за кобеля. Это точно. Она же знала, что он ей изменяет… Собралась куда-то, на ночь глядя. Когда его дома опять не было. А на дорогах сейчас ужас что! Гололедица… а она еще в таком состоянии… И тот, кто в нее въехал, пьяный был вусмерть. Вот так все… Ох, господи-господи… Уроды они все!

Наконец женщины ушли. Сергей прислонился к стене, втянул воздух сквозь зубы. Прошептал еле слышно: «Как же это…».

***

В разгар рабочего дня позвонили с незнакомого номера, Сергей ответил и почти тут же отключился. С полминуты оторопело смотрел на сотовый, словно ждал, что аппарат превратится сейчас во что-нибудь невообразимое, например – в огромного жука с крылышками – и улетит. Лучше б он так и сделал. Сергей проверил номер – нет, его он не знал. Старый номер Кристины он хоть и удалил, однако смог бы набрать его по памяти в любое время суток, в любом состоянии.

Но вместе с ним он бы вспомнил – и сейчас конечно же вспомнил – свой прошлогодний разговор с Ольгой. «Я не знаю, кто она – и знать не хочу, – глаза ее смеялись и плакали одновременно, а руки не находили одна другую. - Можешь уйти к ней или к кому-то еще. Но не пытайся потом вернуться. Не получится». «Я никуда не уйду, – он накрыл ладонью ее беспокойные пальцы, – я хочу быть только с тобой. С Натой. Мне больше никто не нужен. Я даю слово, что это никогда не повторится».

И ведь он сам верил в свои слова. И тогда – год назад. И все это время, вплоть до неожиданного звонка. Он постарался забыть, ему казалось, что он и вправду забыл: и игриво-хищный оскал в полутьме, и темные, разметавшиеся по плечам и грудям волосы Кристины, и живую тяжесть молодого, страстного тела… Но как бы он мог всего этого не помнить? И тонкий, дразнящий аромат – смесь ее духов и пота, и жаркий шепот, а особенно то, как удивленно смотрели ее темно-карие, почти черные глаза, когда он… Сергей сглотнул слюну и нажал на вызов. Пока ждал, он вспомнил еще об одном разговоре, который состоялся несколькими месяцами ранее того - прошлогоднего.

***

– Если ты, гад, закрутишь с Кристиной, а я узнаю – я вас покрывать не буду! Что ты сегодня вытворял? – лицо тестя, и без того красное от выпитого, приобрело свекольный оттенок.

– Да успокойтесь, ничего же не было. Всего лишь потанцевали…

– И это ты называешь «потанцевали»?! Да… – тесть поперхнулся, и возмущенно покрутил головой, переводя дыхание. – Это не танцы. Это… да ты от нее не отлипал весь вечер. Какого хрена Степаныч ее взял. Внучку хотел показать… В общем, я тебе еще раз говорю...

– Послушайте! Вы меня слышите! Я еще раз говорю – мне кроме Ольги никто не нужен. Она… она – вся моя жизнь. Я не представляю, как бы я без нее…

– Я предупредил… Если что, Ольга все узнает. И пеняй только на себя. Не ожидал я, Сергей, от тебя такого.

 ***

На ужин у нас сегодня спагетти с сосисками. Ната смешно втягивает длинные скользкие вермишелины с причмоком и присвистом.

Расправившись со спагетти, спрашивает:

– А почему так темно на улице?

– Потому что вечер. Потому что зима.

Я убираю ее тарелку в мойку. Открываю коробку сока.

– Нет. Там ночь, – дочка кивает на свое отражение в окне. – Там так много ночи. – И неожиданно перескакивает: – А дедушка еще приедет?

– Ты к дедушке сама летом поедешь. Когда тепло будет. А пока зима. Новый год скоро.

Ставлю перед ней стакан и наливаю сок.

– А мама к дедушке поехала?

Закрываю коробку, пододвигаю стакан дочери. И лишь отвернувшись к холодильнику, стискиваю зубы и зажмуриваюсь. Снова в свете фар вижу наш искореженный «Ситроен». Залитое кровью лицо Ольги… Столкновение произошло в пятнадцати минутах ходьбы от дома Кристины. Это если идти обычным шагом. Я же добрался минут за пять.

Делаю глубокий вдох, ставлю сок на полку.

– Мама к дедушке поехала? – дочь глядит на меня и качает ногой.

Подхожу к Нате, ерошу ей волосы, смотрю в запрокинутое личико. Она пытливо заглядывает мне в глаза, не переставая покачивать ногой под стулом.

– Понимаешь, – говорю, – я не знаю, как тебе объяснить. Мама очень далеко. И в то же время мне кажется, что она рядом с нами.

Ната некоторое время соображает.

 Это что, как в сказке?

– Ага, как. Как-то так.

– Ох, ну и куда же она подевалась!

После купания несу дочку в спальню.

– У! Не хочу спать!

– А кто тебя будет спрашивать!

Укладываю на кровать, даю пижаму. Приказывает:

– Отвернись!

Ух ты, господи.

Когда улеглась, спрашиваю:

– Что сегодня читать будем?

– Про петушка.

Вздыхаю, но тянусь за книжкой.

– Слушай, а откуда у нас эта сказка? Что-то я не помню.

– Баба Таня дала. Когда я у нее была. Она мне читала. И подарила.

– Баба Таня? А когда… – я осекаюсь. Я понимаю, когда. 

На середине Ната меня прерывает.

– Что такое «лёжан в боку»?

– Что? А, не так. Лежа на боку. Ну, как ты сейчас лежишь. На бочёк повернулась. И лежишь себе на боку.

Улыбается. И улыбка и глаза широко распахнутые, синие – мамины.

– А Додон – кто? – снова спрашивает.

– Додон? Царь. Ты еще не запомнила? Столько раз слушала.

– А я думала, дедушка.

– Ну, конечно, дедушка. Он же старенький.

– А-а. А царица Шамханская – это мама?

– Что? Кто?

– Ну, царица Шамханская. Ну, она же пропала? Подевалась куда-то.

Молча смотрю на дочь. Нет, милая, царица Шамаханская – это не мама. И Додон – вовсе не дедушка в этой глупой сказке. А мамы в ней быть не должно было. Никак.

Но я ничего такого не говорю, я закрываю глаза и погружаюсь во тьму, в которой слишком много чудищ. И я не уверен, что справлюсь с ними.


Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Архив
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования