- Ты точно понимаешь, о чем просишь, девочка? – спросил Кнут, смотря собеседнице в глаза. Глаза цвета вечности.

- Да.

За свои шестьдесят с лишним лет, Кнут слышал тысячи, сотни тысяч разных "да". Наглые и безвольные, смелые и испуганные, просящие помощи и молящие об отказе. Но столь спокойного ответа он не встречал очень давно. Тем неожиданнее было услышать его от шестнадцатилетней девочки, сидевшей напротив. Еще час назад он был незнаком с дочерью своего ученика, Андрея Зарипова. Он говорил, что дочь будет великой Охотницей, и, судя по всему, не ошибался.

- Хорошо, - Кнут откинулся на спинку высокого стула. – Мне нужно подумать.

Ольга кивнула в ответ и встала.

- Мне уйти?

- Нет. Ты упоминала о столкновении отца с Властителями. Расскажи подробней.

 

Мать с братьями уехали на юг на две недели и Ольга с отцом остались одни.

Отец работал. Его тело стало полупрозрачным. Из-под закрытых век пробивалось фиолетовое сияние. Не открывая глаз, он подошел к клетке, распахнул и одной рукой ухватил одуревшую от ужаса кошку за шею. Шумоизоляция спасала соседей от воплей твари, Ольга же с трудом удержалась от желания заткнуть уши. Кошка вопила, шипела и драла удерживающую ее руку. Усилия животного освободиться были тщетными. Удары лап не оставляли после себя следов, хотя Ольга видела, как когти погружаются в плоть.

Отец зашел в санузел, опустил в ванну кошку, придавив ее к дну, словно тисками. Животное рвалось отчаянно, но пальцы даже не дрогнули. Другой рукой он взял с полки заранее приготовленный скальпель. Несколько коротких движений и кошка зашлась в диком вопле. Отбросив инструмент, Андрей опустил пальцы в рану и одним движением вырвал у животного сердце. Кошка последний раз дернулась и обмякла, а отец уже пережевывал еще живую плоть. Из уголка губ стекло несколько капель крови, но он не обратил на это внимания. Отпустив трупик, он сложил руки на груди, уселся на пол в позе лотоса и замер. Только челюсти продолжали работать, словно живя собственной жизнью. Наконец остановились и они.

Ольга мельком увидела свое отражение в большом зеркале. Несмотря на то, что внутри все дрожало и хотелось кричать от ужаса, внешне она была совершенно спокойна. Мать бы похвалила.

Ей пришлось прождать еще полчаса, прежде чем размытые очертания отца обрели резкость. Он открыл глаза, в которых все еще ощущался нереальный отблеск, и резко, с хрипом, втянул воздух. Схватился за горло и рывком оказался возле унитаза. Его выворачивало почти полчаса.

Спустя пару часов они сидели в гостиной и разговаривали.

- А кто дает наибольшую силу? – спросила Ольга.

- Человек, - ответил отец. И поморщился.

Для Охотника такое проявление эмоций было равносильно битью посуды и трехэтажному мату. Ольга непроизвольно отпрянула.

- Извини, зайка, - мужчина пересадил дочь на колени и крепко обнял. – Это очень тяжелая для нас тема. Сегодня ты видела, как мы работаем. Ты ведь хочешь стать одной из нас, верно?

- Да.

- Тогда слушай. Я не буду сейчас пересказывать тебе нашу раннюю историю, период разрозненности. Когда из-за отсутствия толкового сообщения в мире, мы могли общаться друг с другом только во снах. Как я тебе уже рассказывал, дело это очень непростое, даже для тех, у кого хватает на это сил и таланта. Да и проблема языка. Полноценного ученика таким образом не воспитаешь. Иногда, конечно, везло, и подходящий человек оказывался недалеко… Не представляю, как вообще выжили наши знания. Чистое везение.

Отец встал, ссадил дочь с колен и вышел на кухню. Вернувшись с бутылкой пива, он не стал садиться и продолжил.

- А потом, постепенно, Европа обросла дорогами. Покрылась кострами инквизиции. И столкнулась с иной цивилизацией. Физическое открытие Америки навсегда изменило нашу историю.

- Физическое? – спросила Ольга.

- Да. В мире снов мы, конечно, знали, что где-то существуют могучие сновидцы. Но им не было до нас дела. Мы были для них мошками. Здесь мне придется отвлечься от истории. Ты знаешь, что мы способны бороться с кошмарами. Когда личная защита, которая есть у любого человека, по каким либо причинам повреждается, в сны начинает проникать наружный хаос. И в пространстве личного сна обретает форму. В зависимости от величины прорыва и других обстоятельств, кошмар набирает разную силу. Может слегка подпортить настроение на день, а может и убить. Кстати, любопытно, что чем сильнее охотник, тем менее изощренные образы для противостояния он выбирает. Воображение в мире сна – костыль, как ни странно. Точнее, не само воображение – оно-то обязано быть богатым, а его использование уже в процессе работы, замена контроля. Но любой из кошмаров внутренних Охотник в состоянии одолеть. Разница только в том, что должен принять Охотник в качестве сторонней силы. Обычно бывает достаточно свежего листа. Для самых сильных хватает сердца мыши. В исключительных случаях крысы или вороны.

- Пап, но сегодня… - Ольга непонимающе смотрела на отца, - зачем тогда…

Андрей прошелся по комнате, сделал несколько больших глотков, вытер рукавом губы.

- Сегодня… сегодня я работал не против хаоса. Любой сновидец, в принципе, способен проникнуть в чужие сны. Не буду вдаваться в детали, но через них он может влиять на человека. И чем большую силу он заимствует, тем мощнее воздействие. Именно с такими сновидцами мы и боремся в первую очередь. Не все из нас обладают достаточным талантом для прямого противостояния. Я – скорее разведчик, чем воин. Ищу подобные воздействия и привожу более сильных Охотников. Одним из которых, я уверен, станешь и ты… Сегодня я столкнулся с такой мерзостью, что не смог остаться в стороне. Никого из Охотников больше не было рядом. Я принял силу от кошки и атаковал. Урод оказался слаб. Думаю, я его убил. И не жалею об этом.

 

Ольга замолчала, вопросительно глядя на Кнута.

- Это все? – спросил тот. – Больше ничего?

- Думаю, - ответила Ольга, - это все, что может быть вам интересно. Мы много еще о чем говорили в тот вечер. Отец рассказывал про возникновение Властителей Снов в инквизиции, противостояние с шаманами индейцев, откол Охотников. Но вы про это знаете лучше меня.

- Может быть, он упоминал что-нибудь связанное с… - Кнут повел рукой в воздухе, подбирая подходящее слово, - нюансами того поединка?

Ольга задумалась.

- Разве что… один раз он назвал врага черным упырем.

- Африка, – произнес Кнут. - Черный континент.

Приезд девушки и известие о смерти ученика, его жены и двоих детей стали для Кнута тяжелым испытанием. Андрей был его любимчиком. Не самый одаренный, но всегда искренний и светлый. Расспрашивая девушку, старик откровенно тянул время, не желая принимать тяжелого решения. Словно был выбор.

Ольга не спала со смерти родных – уже десять суток. Даже для потенциального Охотника – почти предел. Как только уснет – Властитель найдет ее. Один раз ей повезло вырваться, но только оттого, что тот был ослаблен убийствами. Она по сути уже мертва. И судя по взгляду, девушка это понимала. И хотела подороже продать свою жизнь.

- Ладно, – сказал Кнут, - я сделаю это. Мне нужно несколько часов на медитацию и подготовку, продержишься?

- Продержусь.

- Вот и хорошо. Иди со мной.

Кнут подошел к компьютеру и открыл окно скайпа.

- Смотри, - он указал на один из контактов, - Гюнтех Занха. Он сильнейший из нас. Если я не справлюсь – звони ему прямо отсюда, он будет предупрежден. Он скажет, что тебе делать дальше. И не смотри на меня так. Человек, убивший твоих родных, чудовищно силен, раз способен в одну ночь оборвать четыре жизни сновидцев. И недостатка в… материале у него нет. Так что, по всякому может повернуться.

 

- Ты готова? – спросил Кнут негромко.

Ольга молча подошла к операционному столу и начала раздеваться. Кнут дождался, пока девушка ляжет.

- Я готова.

- Тогда спи, милая. Спи…

Через несколько секунд дыхание Ольги замедлилось. Кнут почувствовал легкую зависть. Так быстро уходить за грань он научился, будучи куда как старше.

Старик откинулся на стуле, закрыл глаза…

Серая растрескавшаяся земля под затянутым грозовыми тучами небом. Ни звука не раздавалось вокруг. Не ощущалось ни единого дуновения ветра. Никаких изысков, никакой утонченности.

Напротив Кнута замер чернокожий мужчина в простой джинсовой одежде. Они стояли и смотрели друг на друга, неподвижные и безмолвные, точно статуи. Воля против воли, сила против силы. Поединок мастеров.

Кнут ощущал, как на него давит незримая сила, заставляя сердце в реальном мире биться с трудом. Но его противнику приходилось не легче, в этом он был уверен.

Они оба ждали хода соперника, и первым ударил чернокожий. Кнут ощутил волну паники и ужаса, тисками сжавшую сердце. Враг оказался силен. Настолько, что Кнут вдруг с тоской понял, что жертва девушки будет напрасной.

Он почувствовал, как в далеком доме рука привычно сжала скальпель. Несколько коротких движений. Пальцы смыкаются на обжигающе живом сердце.

Поток силы хлынул в Кнута, смыв страх и отчаяние. Он направил его на противника.

Несколько мгновений ничего не происходило. Вдруг чернокожий зашатался, его глаза расширились и он рухнул на землю, разлетевшись серой пылью. Больше он не проснется.

Кнут ощутил что-то странное и посмотрел на свои руки. По ним побежала вязь мелких трещин. Прямо на его глазах пальцы начали медленно осыпаться такой же пылью, в которую он превратил своего врага.

И впервые за много лет, Кнут отпустил эмоции на волю.

Он Улыбнулся.

 

Ольга с трудом открыла глаза. Пробуждение оказалось тяжелым. Несколько секунд она смотрела в потолок, пытаясь понять, где находится. Воспоминания нахлынули резко. Девушка повернула голову и увидела широко открытые глаза Кнута. Мертвые. Резаную рану на теле, так и сидящем на стуле. Залитый кровью рот, изогнувшийся в улыбке.

Ольга не закричала и не вздрогнула. Лишь с трудом сглотнула. Она лежала и смотрела на мертвеца. Её лицо оставалось спокойным, лишь поволока слез застила глаза. Глаза цвета вечности.