Прежде, еще в начале веков, на месте этого города жили финно-угорские племена, позже, в двенадцатом веке, здесь возникли первые славянские поселения, а теперь тут поселились "лунатики", человек двадцать, если верить новостям. Может и больше, не проверял. Да они не особо и выпячивали себя, эти пришельцы, не шли в управленческие или силовые структуры, больше уделяя время образовательным, просветительским мероприятиям. Советники, учителя, консультанты – это было их стезей. Быть рядом, помогать, объяснять…

"...Со всех сторон обложить", - слегка иначе выразился Всеволод, и недовольный гул тут же раздался в его поддержку.

Поддаваясь всеобщему настроению, я принялся свистеть и топать ногами, хотя, если разобраться, мне было плевать. Я в это болото полез исключительно за Варей, которая сидела через человека от меня, вслушиваясь в речи предводителя сомнительного, с некоторых точек зрения, сообщества "Неорусов".

Я с детства был без ума от нее. Таскался хвостиком за юной красавицей, будучи верным другом и надежным товарищем, надеясь, что когда-нибудь все это мне зачтется. Поддерживал ее во всех начинаниях и даже в этом, казалось бы, неуместном для столь образованной особы, как она, увлечении.

"Россия. Духовность…" Ну вот, опять вылетел из памяти третий краеугольный камень нашей общины. Пропуская мимо ушей льющийся с трибуны мед речей Всеволода, я перебирал значимые понятия: "Вера… Свобода… Равенство… Братство… Богатство…"

Но тут сосед ткнул меня локтем в бок, и пришлось срочно вставать. В этом месте всегда положено вставать.

"Наследие" - вспомнилось искомое слово.

 

Спустя полтора часа все закончилось, и мне посчастливилось сопровождать Варю до дома от того подвала, где сегодня проходил наш слет. Погода благоволила, оставив транспортеры не у дел, а три квартала – это не крюк для влюбленного человека.

Моя подруга с важным видом что-то рассказывала о своем видении изложенных Всеволодом событий, а для меня было важно, что рука ее лежала на сгибе моей руки, что легкий ветерок обдает меня ароматом ее волос, что голос ее звучит лишь для меня.

Наверное, уже нужно было что-то ответить: многозначительно поддакнуть или вставить глубокомысленное "но"… И тут нас неожиданным и неприятным образом остановили.

- Молодые люди, прошу вас уделить внимание, - произнес механический голос робота-полицейского. Дальнейшая информация поведала нам о марке и времени сборки нашего невольного оппонента, о номере его прошивки и функциональных возможностях.

Представляться с нашей стороны было бессмысленно - сканирование личности для этих типов являлось секундным делом.

- Опять от родителей выслушивать… - вздохнула Варя. – Ну что такое?

В ответ на нас повалили замечания о том, что внешний вид не соответствует уровню развития, что поверхностный анализ привел робота к выводу, что мы поддаемся постороннему влиянию, чем создаем опасность для сохранения собственной личности. Разум подавляется, происходит подмена понятий…

Стандартная программа, привычная ситуация.

- Не твое дело, железяка, - решительно выступила моя спутница, в пустую принявшись доказывать служаке предназначение оберегов и символизм вышитых на одежде знаков.

- Информация не принята, - подтвердил полицейский. – Настоятельно рекомендую вам посетить лекцию Алшана Пятого, завтра в пятнадцать часов на…

- Понятно, - Варя махнула рукой и увлекла меня за собой. Вслед нам еще какое-то время доносился беспристрастный и занудный голос, но вскоре все стихло. Моя спутница вздохнула. - Утомляют. Ну ладно эти их замечания, но зачем инфу рассылать-то? Зачем родителям это все видеть и выслушивать?

Я пожал плечами. В век повальной информатизации задавать подобные вопросы считалось не совсем уместным, а отвечать на них – тем более.

- Открытость и честность, так они говорят, - недовольно буркнула Варя. – Открытость вижу, а вот честности что-то не наблюдаю. Всюду ложь. А наши не лучше! Вот Всеволод говорит…

Пока она мне доказывала, что любое утверждение можно оспорить, мы миновали второй квартал на нашем пути, свернули с безлюдного переулка на оживленную улицу и влились в поток целеустремленных людей. Мне всегда нравилась эта упорядоченность движения, четкое разделение потоков и направлений. Никто никого не толкал, не мешал. Вроде бы и народа много, а места хватает.

Чудеса!

Некоторое время мы двигались молча, что дало мне возможность попытаться подобрать слова и набраться смелости для предложения сходить вместе в кафе. Тут замечательное кафе поблизости, чистое, приятное и, конечно, с широким выбором.

- Послушай, - шепнула мне вдруг Варя. – Я тут сегодня в кафе иду…

Я вздрогнул. Мысли читает? Дальнейшие раздумья проглотили несколько Варькиных слов, и очнулся я на фразе "только ты не удивляйся".

Не удивляться чему?

Мы подали вправо, в сторону, к дому, где стоял, словно вкопанный, высокий молодой парень. Черные волосы, бледная кожа, задумчивый взгляд. Внешне он не отличался от прочих людей, но что-то в его внешности смущало…

- Знакомься, это Зафир Седьмой, - Варя переметнулась от меня к этому самому Зафиру и обхватила его за левую руку. Правую же открытой ладонью он протянул мне.

Я машинально ответил рукопожатием, а Варя озвучила:

- Зафир, знакомься, это Владислав, мой друг. Я про него тебе рассказывала.

- Рад, - ответил парень. – Вы там у себя все так наряжаетесь?

- Ну я же объясняла, - моя спутница незаметно подмигнула мне, но я продолжал остолбенело пялиться на представшее зрелище. – Это знак уважение к нашему прошлому, о котором постепенно все забывают.

- Жить прошлым – удел стариков. Рановато для нашего возраста, - хмыкнул Закир, после чего увлек Варю за собой, бросив мне скупые слова прощания.

Я не ответил. Я молча провожал взглядом уходящую от меня парочку и медленно поддавался отчаянью. Да, хотелось крикнуть им вслед, бросить вдогонку, дать этому типу по лицу, в конце-концов, но… Это многозначительное "но"…

Они украли у нас все, так говорит Всеволод. А у меня только что "лунатик" украл девушку и что-то очень важное из души.

Я стал острее понимать недовольство собратьев.

 

 

***

 

"Лунатики"…  

Проект "лунные дети" был запущен чуть менее четверти века назад, когда на Луне организовали первую научную лабораторию. Но ни последующие открытия, ни перенос на земной спутник Координационного Совета не возымели того резонанса, как первые люди, родившиеся на Луне.  

Вот странно, ничем не отличимые от нас, наша плоть и кровь, а разум – иной. Говорили, что тут не обошлось без оцифровки сознания, вживленных чипов, но что только не скажут… "Лунатиков" воспитывали в отрыве от земных реалий, в своем роде инкубаторе, создавая начисто образ человека. Им были чужды расовые распри, исторические несправедливости, тяжелый груз наследия не тяготил их. Это были люди Вселенной. Те, кому суждено в будущем покорять звезды, но сейчас и здесь – они должны были навести порядок. Прежде всего – в умах.  

 

***

 

Всеволод обнял меня и крепко сжал в объятиях.

- Рад видеть, дружище!

Еще бы он был не рад. Шла третья неделя с момента моей встречи с Зафиром, а казалось - минуло полгода. Непогожие дни сменялись один за другим, Варя игнорировала мои звонки, вяло отмахивалась при случайной встрече и перестала посещать собрания "неорусов"…

Равно как и еще с десяток человек.

Теперь каждый из нас был на вес золота. Всеволод терял позиции и не мог этого не понимать. "Лунатики" били по площадям, постепенно занимая все ниши информационного пространства. Единственным спасением были эти нечастые встречи в загородном доме, где жил наш предводитель. Здесь располагался наш штаб, здесь мог любой из братьев-неорусов всегда найти приют и понимание.

И я понимал. Смешно, но, не являясь прежде ярым сторонником Всеволода, ныне мои убеждения претерпели значительные изменения и были как никогда крепки. И пусть я по-прежнему скептически относился ко всем этим утопическим идеям по возрождению русской народности, духовности и наследия, но вот присутствующий в них "антилунатизм" мне определенно приходился по душе.

Пристроившись в удобном кресле, я уставился в потолок. Собрание было малочисленным, неважнецким каким-то, невнушительным. Можно было не вникать, а просто отдохнуть.

- ...благодаря чему у нас появились новые, доселе, не виданные возможности. Наследие смутных времен придаст нам силы. Отныне мы переходим от слов к делу. Наша борьба вступает в активную фазу... - эти слова Всеволода вырвали меня из полудремы. Неужели? – Мы докажем, что можем бороться, что будем бороться! Не спустим нашим противникам унижения и попирания русского народа! Наша победа близка, как никогда!

"Ага, победа", - подумал я про себя. – "Без малого сорок человек против системы. Если бы наша борьба доставляла хоть малейшее беспокойство властям, нас бы давно уже повязали".

Печальная пародия на великие революции прошлого... Я бы взгрустнул, но в этом месте было положено радоваться.

Пришлось дежурно радоваться с полминуты.

 

По окончании заседания я решил подышать свежим воздухом на улице, где меня и застал Всеволод. Крепкое тело, пусть редкая, но благородная седина, пронзительный взгляд – будучи вдвое старше меня, он никогда не вел себя высокомерно, не возвышался над нами, ставя себя на место общего для всех брата.

Его ладонь легла на мое плечо.

- Влад, - сказал он. – Я вижу, что ты не особо увлекаешься нашим делом. Я понимаю и не упрекаю тебя. На все нужно время. Кто-то принимает это сразу, кто-то не принимает вовсе, кто-то сомневается всю жизнь. Сомнения – это хорошо, сомнения – это правильно. Я тоже сомневаюсь, и этим мы с тобой отличаемся от фанатиков. Тех фанатиков, кто уверенно насаживает свое мнение в людях, кто считает, что их путь – единственно верный. Ты понимаешь, о ком я?

Я пожал плечами. Конечно, не трудно было догадаться, к чему и о ком идет разговор, но иногда собеседнику нужно подыгрывать.

Правила вежливости, будь они неладны.

И Всеволод принялся накачивать меня. Четкая, внятная и правильная речь полилась из его уст, насыщая меня необходимым зарядом уверенности. Это особое умение немногих людей – говорить нужные слова в нужной последовательности, создавая из банального умения разговаривать целое искусство убеждать.

И я убеждался. Я понимал, я принимал и соглашался. И когда Всеволод спросил меня: "Готов ли я участвовать в чем-то более важном и опасном" - я без сомнения дал обещание, что на меня можно положиться.

Следующая неделя, очередная лекция Алшана Пятого – это событие Всевволод планировал разыграть в качестве стартового этапа своей локальной революции. Не ожидая подвоха, я вникал в план действий, но финальные подробности меня немало удивили.

Наверное, стоило отказаться, бросить все это, вернуться к исходным позициям и переосмыслить путь, по которому продвигалась моя жизнь, но слишком сильны были эмоции, переданные мне нашим лидером, слишком велика жажда изменить свое вялотекущее существование и слишком остры чувства к Варе.

Наверное, в каждом из нас где-то глубоко живет разрушитель. Дай нам волю и силы – мы уничтожим все. В этом есть какое-то губительное удовлетворение. Лишь избранные способны хоть что-то значимое построить, но вот снести это, разобрать по кирпичикам – это подвластно всем. В этом мы все одинаковы.

Наши отцы разрушили мир, в котором жили их родители, и я, следуя их примеру, был готов разрушить мир наших отцов.

 

***

 

Никто не верил, что у них получится. К тому времени люди вообще перестали верить в себя, все, что они хотели – это лишь удовольствие и денег. Смешно представить, второй полет на Луну был совершен исключительно в рекламных целях, для продвижения одного из журналов фантастики.  

Но научная революция начала века снесла все заторы, выстраиваемые десятилетиями до этого. Квантовые компьютеры, прорыв в энергетике, невероятные открытия в биотехнологии, металлургии, медицине…  

Оказалось, что люди могут все.  

Следующим шагом явилось создание Земного Союза. Тенденция объединяться странами появилась задолго до этого, но идея союза всех стран Земли, казалось бы, витавшая в воздухе, долго не могла найти достаточной поддержки.  

Но все-таки это случилось.  

После того, как отгремели катаклизмы, череда мировых финансовых кризисов и последующая Мировая Революция, человечеству нужен был новый виток развития. Без развития человечество начинает уничтожать само себя, а это недопустимо, как правило.  

 

***

 

Два дня рефлексии. Казалось бы, лето, отдых от институтских экзерсисов, череда возможностей прекрасно провести время, а я тут, в квартире, черти чем занимаюсь.

На третий день беспробудное самопознание натолкнуло меня на мысль наведаться к Варе. Мятежная душа стремилась обрести покой в выяснении отношений, расставить точки над "и", закончить начатое.

После утренней гимнастики и душа, я отправился к источнику моих терзаний. Без предупреждения, но с надеждой.

На улице распогодилось, народ рассосался по загородным делам, и я шагал по залитым солнцем улицам, находясь в приподнятом настроении.

Если вдуматься, жить в нашем веке не так уж и плохо. Чистота и порядок, уважение и открытость – родители рассказывали, что прежде о таком и мечтать не смели. Торжество научного прогресса все-таки вытащило людей из той ямы, куда они загнали себя в начале двадцать первого века товарно-денежными отношениями. И пусть еще все только начиналось, но начиналось очень неплохо.

На позитиве все шло. И если бы не "лунатики"…

 

Двери подъезда распахнулись, лестница подняла меня на шестнадцатый этаж, а видеофон встретил заспанным лицом Вари.

Кто ходит в гости по утрам, тот слывет весьма мудрым человеком, но, похоже, в этот раз мне не повезло.

Замявшись с приветом, я виновато посмотрел на экран.

- А это, ты… - вздохнула Варя. – Чего так рано-то?

В ответ я пожал плечами.

- Ну, ты как обычно. Заходи, что ли.

Дверь исчезла, впустив меня в Варькину обитель. Она всегда все делала со вкусом, хотя я, в отсутствие оного, никогда этого не понимал. Легкие, воздушные тона в убранстве комнат меня тяготили, заставляя чувствовать себя этакой черной вороной в заснеженном лесу. А вот Варя вписывалась идеально.

- Чаю будешь? – светлое, еще теплое ото сна облако окутало меня, я почувствовал, как нежные губы легонько прикоснулись к моей щеке губами.

Все, на что мне хватило сил и духа – это кивнуть.

Она пообещала вернуться вскоре, скрывшись в ванной, а я медленно таял за кухонным столом с чашкой горячего чая в руках.

Я любил ее. Я хотел быть с ней самыми счастливыми людьми на Земле.

Да и на Луне тоже, раз уж на то пошло.

Я бы полетел за ней колонизировать Марс, отправился бы на те звезды, к которым ученные обещали в ближайшее время найти дорогу. На большую стройку в Антарктиде, на терраформирование - в пустыни…

Но пока я нарезал для нее кекс.

 

- А знаешь, я тут увлеклась… - поведала мне Варя, закончив с завтраком. – И не надо смотреть на меня с таким упреком!

Я опустил глаза. Нет, ну а что? Она увлекается, а другим от этого страдать. Если бы она не увлеклась этими неорусами, был бы я вполне адекватным молодым парнем с уверенностью в завтрашнем дне и приличной прической.

- Так вот, - продолжила она. – Этот славянофильский неорусизм – это ошибка. Это жесточайшее заблуждение, которое необходимо забыть. Вот я забыла, и тебе тоже советую.

Замечательно! Только этого мне для счастья не хватало, сама затащила, а теперь… Но я опять сдержался от неуместных возгласов.

- Зафир, он буквально открыл мне глаза. Вот тебе тоже нужно обязательно с ним пообщаться, он очень понятно все объясняет, не то, что я. Или вот Алшан, ты приходи на его выступления. Мы с Зафиром туда постоянно ходим. Но я попробую тебе сейчас рассказать, ладно?

Я кивнул. Пусть хотя бы так…

- Так вот, ты же слышал о "потерянном поколении"?

Да, конечно, я слышал. Отцы наших отцов, несчастные люди с вечно грустными глазами.

- Так вот я увлеклась изучением искусства того времени, и, знаешь, мне стало по-настоящему страшно. Я удивляюсь, как из этого всего смогли вырасти наши родители? Жизнь без цели, искусство без идей, все ради сиюминутного, все только лишь на день. Это безудержная вера в конец света – это же все от безысходности…

А мне хотелось спросить: "К чему все это, Варя? Зачем все эти разговоры о том, что никогда не изменит ни тебя, ни меня. Ты здесь, я здесь. Сейчас это важно, а не какие-то проблемы прошлого…" Но, конечно же, я молчал.

Над столом вспыхивали на миг и тут же исчезали изображения: страницы из книг, кадры из фильмов, эпизоды из жизней – хроника начала века.

- Но это все осталось позади. Все эти концы света, эти техногенные катастрофы и затяжные кризисы. Великая Революция изменила все! Мы стали едины! Мы стали мудрее, мы стали чище. Нашим отцам удалось то, о чем до этого многие только осторожно мечтали.

Я вздохнул. Ну да, говорят, раньше было куда хуже. Трудно сравнивать с тем, что не застал. Но подобрать нужные кадры, нужных людей и выставить все в правильном свете – это достаточно легко.

- Ты сомневаешься, - заметила Варя. – Ты, конечно, сомневаешься. Но поверь, изменить к лучшему можно только плохое. Революция произошла не оттого, что людям стало нечего делать и они решили поменять власть. Нет, и не кто-то захотел забрать всю власть себе. Человечество в своем развитии достигло низшей точки. Люди разрушили все, что только можно. Ты посмотри, чем они жили? Все, что созидалось, созидалось ради развлечений…

Девушка прервалась и налила себе соку. Я с нескрываемым наслаждением смотрел, как она жадно пьет. Как горят ее глаза и пылают от возбуждения щеки.

Налив и мне, она продолжила:

- И вот теперь, когда удалось все изменить, когда мы поднялись с колен и увидели цель в жизни, такие люди как Всеволод решили вернуть все обратно. Нельзя возвращать прошлое, Владик! Мы должны жить будущим!

Будущим… Как я могу жить будущим, если в нем нет тебя, Варя? Я вижу прошлое, в котором у нас все могло получиться и я вижу настоящее, в котором могу все вернуть.

- Я люблю тебя! – прохрипел я, с трудом разомкнув уста. – Я жить без тебя не могу!

Она не сразу поняла. Затуманенный взор ее постепенно прояснялся по мере того, как приходило осознание сказанного мной. Варя обмякла на стуле. Из целеустремленной девушки она превратилась в растерянную девочку.

Я встал из-за стола, подошел к ней и опустился на колено. Моя ладонь коснулась ее руки.

- Прости… - она отстранилась. – Это так… Ты…

Последние нити надежды рушились, и вместе с этим росло понимание, что, когда она найдет слова, мне они не понравятся. Нужно было действовать. Пусть я разрушу все, но если у меня нет другого пути, то я пойду этим.

Встав на ноги, я стащил ее с табурета, привлек к себе и принялся беспорядочно целовать, руки поползли под ее футболку.

Она попыталась сопротивляться, но я был сильнее. Повалив на стол, я принялся ласкать ее активней, пытаясь разбудить в ней если не любовь, то хотя бы желание…

- Пожалуйста, не надо, - прошептала она. – Я люблю другого.

Она все-таки это сказала. То, чего я боялся больше всего.

Ее глаза смотрели уверенно и спокойно, в них не было ничего, за что можно было уцепиться. И я тонул. Если бы она ненавидела меня, боялась меня, испытала бы хоть какое-то чувство, я бы продолжил. Наверное, продолжил…

Но она мне доверяла. Она верила, что я пойму. Я был для нее другом, и ненавидел себя за это.

Все было кончено.

Допив сок, я без лишних слов ушел.

 

***

 

Революция породила нас. Мы не знали, что делать: новый порядок еще только выстраивался, а решения принимать нужно было уже сейчас. То будущее, что выстраивали ученые, мыслители, "лунатики" - оно казалось похожим на сказку, что читают на ночь, на красочный сон, на красивую картинку, придуманную талантливым художником. Но прошлое еще чувствовалось здесь, его останки встречались повсюду, и они цепляли, они тащили обратно.  

Прошлое притягательно. В прошлом есть все, что нужно для жизни. Здесь не нужно что-то выдумывать – можно просто жить так, как жили до тебя. Бери и пользуйся – мечта человека разумного.  

Но будущее…  

Нет, все же все революции свершаются в умах. То, что потом выкатывается на улицы – лишь отголоски. Порой жуткие, кровавые, но всего лишь осколки того взрыва, что происходит в голове у человека, когда он решает все раз и навсегда изменить.  

  

***

 

Взрыв в Доме Совета прогремел ровно в половину четвертого, прервав речь Всеволода. Не знаю, что стало тому виной – ошибка того, кто отвечал за взрывчатку или же нелепое стечение обстоятельств. Откуда мне было знать? Я сидел среди прочих в зале, не выделяясь из сонма пришедших. Моя задача была проста – контролировать ситуацию, следить за людьми и в нужный момент начать выказывать поддержку нашему лидеру.

Сделать вброс в толпу.

Все должно было пройти красиво, а взрыв - прозвучать апофеозом после речи Всеволода, когда все люди будут выведены из здания. Но реальность оказалось куда хуже. Всеволод обещал, что это будет лишь предостережение, что никто не пострадает, однако, из-за нерасчетливости в обращении с этим злым наследием, в результате взрыва началось обрушение. Черт его знает, откуда у нашего недоразвитого субкультурного общества нашлись такие каналы, что смогли доставить запрещенное повсеместно оружие в руки неготовых к этому людей, но, мне стало очевидно, что ни к чему хорошему такие каналы не приведут…

Несмотря на усилия систем пожаротушения, вспыхнул пожар, дым и пламя охватили весь этаж. Люди метались среди обломков колонн и перекрытий, в попытках найти выход, а я, отойдя от первоначального потрясения, бросился перескакивать через кресла в поисках Вари.

Она была здесь, я видел. Легкое платье, восторженный взгляд…

- Варя! – закричал я, щуря глаза от дыма.

Знакомый голос послышался неподалеку. В красном свете аварийного освещения, я разглядел ее, склонившуюся над чьим-то телом.

Плевать на все это дерьмо! На все эти революции, на всех этих "лунатиков" и на этот пожар. Вытащить ее отсюда – теперь это было важнейшей из задач.

- Помоги! – всхлипнула она, когда я оказался рядом. – Помоги ему, пожалуйста!

Мой взгляд метнулся с ее лица на лицо человека, за которого Варя просила…

Зафир, будь он неладен! Чертов лунатик!

Варя лопотала что-то про его состояние, про рану на голове, что он потерял сознание… А во мне закипала буря.

Он отнял у меня все. Мою девушку, мое прошлое. Кем он себя возомнил? Пришелец, урод, чудовище, лишенное всего земного! Такие как он должны держаться подальше от нас, землян.

А Варя смотрела на меня, и в ее глазах я видел, как медленно погибает надежда.

Я мог разрушить будущее этих двух людей. Я мог наврать ей, что он уже погиб, что его не спасти, я мог бы для виду протащить его до выхода из зала, после чего осторожно ударить его головой о что-нибудь – на ум охотно приходили множество вариантов, как покончить с этим Зафиром.

Она поймет, она забудет его…

Или же нет? Она возненавидит меня, она сойдет с ума от горя, она…

Пока я размышлял, Варя, собрав все силы, поднырнула под Зафира и попыталась его поднять. Но не тут-то было, и, обессилив, она повалилась на пол. Слезы сотрясали ее тело, а я по-прежнему сидел как истукан.

Лунные дети в нашем городе Солнца… Кто-то их ненавидит, кто-то их обожает. Они пытаются нас сделать другими, но разве не можем мы стать другими без них?

- Я помогу, - наконец мне удалось выдавить из себя решение.

- Ему? – уточнила Варя, утирая слезы.

Мне хотелось ответить "всем", но показалось это не совсем уместным. И по привычке - лишь кивнул.

Не такой уж и тяжелый он оказался. Без сознания, с кровью на лице он был такой… земной, что ли… Перекинув тело "лунатика" через плечо я двинулся по направлению к выходу, Варя поспешила за мной.

Спустя несколько минут нам удалось выбраться наружу, где я поспешил избавиться от своей ноши, уложив тело Зафира на землю.

- Спасибо! – выдохнула Варя. И заглянула мне в глаза, словно бы пытаясь найти там ответ на последующий вопрос: "И что теперь?"

Я пожал плечами. В здании еще оставались люди, которым можно было помочь.

Которым нужно было помочь.

 

***

 

Существует такой вид тренинга: представляешь завтрашний день, во всех деталях и подробностях. После этого представляешь послезавтрашний. Потом - следующую неделю, по возможности детально. Следом идет месяц. Потом год… И так далее, как можно дальше. Значительно развиваются навыки планирования.  

"Лунатики", по слухам, умели ясно представлять будущее через пятьдесят лет, а я всю жизнь "парился" над завтрашним днем.  

Куда проще жить, не вглядываясь вперед, надеясь на "авось", нашествие монстров, метеоритный дождь и прочую ерунду.  

Мы боимся будущего, и когда оно все-таки наступает, всегда оказываемся застигнутыми врасплох…  

 

***

 

Утро. Двадцать первый век. Начисто выбритый, в модном одеянии, с приличной прической и ясным взором я вышел на улицу. Слегка накрапывал дождь, но скорее даже приятно, чем угнетающе. Поэты в такую погоду писали стихи, а я собирался пойти позавтракать.

Конечно, можно перекусить дома, но, если ты в свободном поиске, то лучше это делать в кафе.

Здесь неподалеку есть прекрасное кафе с большим выбором.

Хорошо, когда есть выбор.