1. Туманный Овраг  

 

Возле Туманного Оврага с лошадьми приключилась беда. Белая кобылка леди Берканы словно взбесилась: испуганно заржала, вздыбилась и всё норовила скинуть с себя наездницу. Пегий конь сэра Кенвальда стал, как вкопанный, и ни с места. А лошадь сэра Блэдри, напротив, пустилась в галоп – хотела, видимо, удрать назад, в деревню. Беглянку едва удалось остановить.

- Говорил я вам, кони дальше не пойдут, - с видом умудренного жизнью старца сообщил рыжий Эльфриг, - если мы желаем спуститься в Овраг, нам придется спешиться. Места здесь особенные, требуют почтения…

Сэр Кенвальд поморщился – у слуги леди Берканы еще молоко на губах не обсохло, а умничал мальчишка, будто какой-нибудь потомственный маг.

- Пешая прогулка не составит для меня труда, - с улыбкой ответил сэр Блэдри, - но приличествует ли благородной даме бродить по оврагам и долам, трудить маленькие ножки, марать дорогие наряды?

Он мнил себя галантным кавалером, этот щёголь Блэдри. Весь его облик свидетельствовал о непомерной тяге к самолюбованию и франтовству: и бархатная шляпа с зелёным пером, и плащ, подбитый мехом нутрии, и перстенёк на указательном пальце, якобы вырезанный из кости дракона.

- Я готова идти пешком, - объявила леди Беркана, - ради спасения Оливера я сделаю все, что угодно.

Спорить с упрямой женщиной никто не стал. Привязав лошадей к старым дубам на краю Оврага, путники медленно двинулись вниз.

- Обопритесь о мою руку, миледи, - изящно предложил сэр Блэдри, - здесь очень опасная тропинка, для меня же сопровождать вас – большая честь и приятность…

Сэр Кенвальд едва не хмыкнул при этих словах, но вовремя сдержался. Ему, как никому другому, было известно, что любезность сэра Блэдри стоила весьма недешево – кошель, набитый золотыми соверенами. Он сам, вольный наёмник Кенвальд, тоже в накладе не остался – за успешное предприятие леди Беркана посулила ему мешочек с самоцветами. Славное вознаграждение за такое простое, по сути, задание – сопроводить безутешную вдову через Туманный Овраг, к замку колдуньи Игваз.

- Недоброе место, - пробурчал под нос юный Эльфриг, цепляясь за очередную корягу. Он шел следом за сэром Блэдри и, кажется, очень боялся сорваться вниз.

- Сказывают, что даже на заброшенном кладбище в безлунную ночь веселее, чем на дне Оврага. Здесь творятся жуткие вещи. Могильный холод проникает в самую душу случайных странников, чувство вины разъедает их сердца, а по жилам вместо крови течет тоска. Зря мы решили идти через Туманный Овраг, моя госпожа, уж лучше бы в обход. Пускай и дольше, да уж наверное бы достигли своей цели…

- У меня не было выбора, Эльфриг, - возразила леди Беркана, - таково требование колдуньи Игваз. Ты не хуже меня знаешь, что старуха принимает лишь тех, кто пришел к ней через Овраг. К вечеру мы доберемся до ее замка, и она поможет мне спасти Оливера. А всё остальное меня мало беспокоит.

- К вечеру! – не унимался юный ворчун, - Хорошо, если живы останемся! Даст Бог, повстречаются нам люди-костры, а иначе замерзнем, встретим здесь верную гибель…

- А ты не каркай, рыжий ворон! – возмутился сэр Блэдри. - Нашел, чего бояться – обыкновенный овраг. Мне и не в таких переделках приходилось бывать… Помнится, когда ведьмак Белоозёрья убил моего лучшего друга Ромуальда…

И сэр Блэдри в двадцатый раз начал рассказывать о гибели сэра Ромуальда, о своей схватке с чародеем Белых Озёр, о мести и трофейном перстне из кости дракона, который с тех пор победитель носил на указательном пальце.

Сэр Кенвальд слушал рассказ спутника рассеянно. Таинственный Овраг беспокоил его, вызывал мрачные мысли и тёмные предчувствия. И чем ниже они спускались, тем тревожнее становилось на душе.

Там, внизу, плавала холодная хмарь, голубоватая, похожая на разваренную овсяную кашу. Где-то вдали протяжно завыл ветер или, может быть, волк, охрипший от тоски, одиночества и вечного тумана.

Рыжий Эльфриг вздрогнул, поёжился:

- Люди-костры… На них вся надежда.

- О чем ты толкуешь, остроухий? О каких таких людях речь? – насмешливо поинтересовался сэр Блэдри, и его слова больно задели юношу. Последний зарделся, неловко накинул капюшон, пряча некрасивые, по-эльфийски заостренные уши.

- Неужто вы не слышали о людях, от которых исходит тепло? Живут они на дне Оврага и спасают несчастных, вроде нас с вами, от страшной холодной смерти. Рядом с ними путешественники могут согреться, словно у горящего очага или полыхающего камина.

- Колдуны, что ли? Или демоны?

- Не знаю. Может, ангелы? Одно мне доподлинно известно: их сердца – будто маленькие солнца. Мне мама рассказывала, а она никогда не лгала…

Люди-костры…

Сэр Кенвальд подумал, что сейчас и впрямь не отказался бы согреться у жаркого огня. Овраг обдавал холодом, обдувал стылым ветром. Сырой туман пробирался под плащ, под тонкую кольчугу, под теплые перчатки – остуживал кровь. И мгла такая – хоть мечом руби! Дважды путники пытались развести костер, но ни одной сухой веточки не нашли, а у огнива отсырел трут. Приходилось идти дальше, уповая на счастливый случай и милость всесильных небес.
       - Как зябко! – пробормотала леди Беркана, кутаясь в меховую накидку. - Любопытно, долго ли еще до замка кол…

Дама оборвала себя на полуслове, застыла на месте, будто под воздействием злых чар, будто в сером мареве она увидала нечто особенное…

…и вдруг заголосила, закричала тонко, пронзительно, словно лесная птица!

Крик ее испугал и рыжего слугу, и сэра Кенвальда, повидавшего немало на своем веку, и даже храброго рыцаря Блэдри, победившего в честной схватке колдуна Белоозёрья.

- Это он, он! – вопила леди Беркана. - Он! Мой муж!

Она тыкала пальцем в белесую взвесь и, кажется, видела в ней силуэт покойного супруга – лорда Мюррейя. Это особенно поразило рыжего Эльфрига. Глядя на хозяйку, мальчишка крестился часто-часто и все шептал невнятно:

- Бедная, бедная моя госпожа! После смерти лорда сама не своя! От горя рассудок помутился, не иначе… Помилуй Господи, такое несчастие!

- Прекрати причитать! – строго оборвал мальчишку сэр Кенвальд. - И вас, миледи, я прошу успокоиться – никого там нет, только иссохшее дерево в клочьях тумана.

Удивительно, но его слова возымели действие – женщина замолчала, хотя по-прежнему вглядывалась вдаль, силясь рассмотреть в сизом куреве что-то, ведомое ей одной.

Рыжеволосый слуга, увы, своего бурчания не прекратил, и больше всего на свете сэру Кенвальду захотелось надрать острые, похожие на листики лавра, мальчишечьи уши.

Идти становилось всё тяжелее, мга сделалась гуще, холод – нестерпимее. В какой-то миг сэру Кенвальду показалось, что позади него маячит какая-то фигура – высокий худой человек в плаще и берете. Вздрогнув, рыцарь остановился, огляделся по сторонам, на всякий случай осмотрел заросли можжевельника, но никого там не обнаружил.

- Мы погибнем здесь, - жалобно простонал Эльфриг, - точно погибнем. Еще вечер не наступил, а я земли под собой не чую, ладони совершенно окоченели…

- Не погибнете! – произнес кто-то, спрятанный за дымной пеленой. Рыцари поспешно схватились за оружие, готовясь достойно встретить неизвестного.

- Не желаете ли согреться у огонька? – и этот некто вышел им навстречу из голубой мглы.

***

Он вывел их на поляну.

Ледяной туман неожиданным образом отступил, трусливо ретировался, обнажая корявые деревья неизвестной породы, мшистые камни и островки сухой, прошлогодней травы.

В центре поляны лежал ворох хвороста, в печальном ожидании, когда его охватит пламя костра.

- Присаживайтесь, здесь вам будет удобно, как в тронном зале на королевском пиру, обещаю…

Никто из путников и не подумал спорить. Как завороженные смотрели они на странного старика – худого, смуглого, черноволосого. Одет он был необычайно легко – хлопковые шаровары да рубаха, подпоясанная вышитым красным кушаком. При этом, видимо, совершенно не мёрз – как раз наоборот, от него исходил жар, как от печки. Хотелось подойти к старику поближе, взять за руку и отогреться.

- Главное – не обжечься, - пробормотал рыжий Эльфриг, и сэр Кенвальд в изумлении понял, что мальчишка прочитал его собственные мысли.

- А ты всё ворчишь, юный Эльф! – с лукавой усмешкой заметил старик, - Всегда всем недоволен… Ну, ничего, сейчас согреешься у костерка, подобреешь…

В немом удивлении путники воззрились на старика, ибо имен ему не называли и ранее представлены не были.

- У костерка! – грустным эхом отозвался сэр Блэдри. - Разведешь тут огонь, как же! Такая сырость!

- Костер я  разожгу, - уверил старик, - но мне потребуется помощь одного из вас. Скажем ты, юный Эльф, готов ли мне подсобить?

Рыжеволосый мальчишка засиял от счастья, как новенький соверен. Раздуваясь от гордости, согласился. Вдруг опомнился, спросил осторожно:

- А что делать нужно, господин?

- Ничего сложного. Я просто возьму тебя за руку и расскажу сказку. Сюжет ее известен тебе лучше, чем всем остальным. Слушай внимательно. Если я хотя бы раз ошибусь или намеренно солгу, ты должен крикнуть "Неправда!", но будь осторожен. Коль правду ложью обзовешь – пеняй на себя. Сгоришь заживо. Огонь невозможно обмануть. Если же найдешь в себе силы дослушать мою историю до конца – сухие ветки вспыхнут жарким пламенем, и ты, и твои спутники смогут согреться, выпить горячего вина и отведать жареного мяса. Отдохнете у моего костерка – и двинетесь дальше, к замку колдуньи Игваз.

Эльфриг побледнел. Он уже сотню раз пожалел о том, что вызвался помочь человеку-костру. Однако отступать было некуда, и мальчишка обреченно кивнул.

Тогда старик взял его за руку и начал свой рассказ.

***

2. Эльфриг  

 

Хороша была рыжеволосая Фэй – зубы белые, ровные, веснушки – что россыпь золотых звёзд, а глаза – два чёрных зеркала, смотреть бы в них – не наглядеться! И улыбка ласковая, и мастерица славная, жаль, только наивна не по годам. Совсем дурочка.

Всё в единорогов верила, цветок папоротника искала, русалок в заводи выглядывала, а пуще остального мечтала встретить эльфийского короля.

Сон ей, видите ли, приснился на полнолуние. Будто из лесной чащи, где хвощи и сон-трава, навстречу ей выходит необыкновенный красавец – алый шелковый плащ, камзол, затканный золотом, и туфли с рубиновыми пряжками. Разумеется, король. Разумеется, эльфийский.

Поверила, глупая. Каждый день шла в лесную чащу, садилась на поваленное дерево и всё высматривала своего суженного. Завидных женихов отшивала, между прочим.

Один раз увидал её лорд тамошних земель, охотившийся в лесу на кабана. Никакого внимания на лорда рыжеволосая Фэй не обратила. Помилуйте, где алый плащ? Где камзол, затканный золотом? Где туфли с рубиновыми пряжками, наконец?

Лорд, напротив, очаровался юной красавицей – её веснушками и рыжими локонами, её блестящими черными глазами.

Расспросил он слуг, расспросил людей в деревне, узнал о девичьих причудах и, полный страстного томления, купил себе алый плащ и прочие атрибуты, которые девица увидала в полнолунном сне. Теперь даже мать эльфийского короля спутала б его со своим сыном, а глупая Фэй и подавно не признала обмана.

Увидела его выходящим из чащи, где хвощи и сон-трава, бросилась в объятия и отдалась лорду и душой, и телом. Целое лето наивная Фэй тайком убегала в лес, веря, что стала женой эльфийского короля, а девять месяцев спустя…

 

- Прекратите! – закричал рыжеволосый Эльфриг, - Это неп…

Но, вспомнив о предостережении старика, зажал рот ладонью и подавил горестный возглас.

 

…родился мальчик, которого Фэй нарекла в честь отца. Задолго до рождения сына лорд покинул несчастную, сославшись на неотложные дела в волшебной стране. У мальчишки, между тем, было трудное детство. Мать рано поведала мальцу правду о его королевском происхождении, ничего не утаила. По недомыслию рыжеволосый малыш поделился тайной со своим лучшим другом – тот высмеял его, да и прочие сорванцы деревни ополчились против сына эльфийского короля. Кричали ему вслед: "Байстрюк!", "Сын шлюхи!", "Ублюдок!". Швыряли в спину тухлые яйца и гнилые яблоки.

Спустя годы лорд внезапно вспомнил об отвергнутом бастарде и решил забрать его в свой замок – в качестве слуги для своей леди. Последняя, впрочем, о похождениях мужа ничего не ведала и отнеслась к новому прислужнику вполне благосклонно.

 

- Каков подлец! – сквозь зубы прошипела леди Беркана, и никто не знал, к кому эти слова относились – к человеку-костру, к рыжему Эльфригу или к ее покойному супругу.

Мальчишка по-прежнему зажимал рот ладонью, качал головой, словно заколдованный, и по щекам его катились крупные слезы.

- Такова правда, юный Эльф. Теперь ты знаешь, кто твой отец. Ворчливый характер, кстати, ты унаследовал от него.

- Вот уж точно! – буркнула леди Беркана.

- Но есть в этой истории и немного магии, - неожиданно добавил старик. -Твоя мать, рыжеволосая Фэй, слишком верила в чудо, потому в твоей крови разбавлена капелька волшебства. Веришь ты мне или нет, но, коль сумеешь выбраться из Туманного Оврага, ждет тебя невероятное будущее, полное настоящих приключений. Однажды ты попадешь в гости к древнему народу, о существовании которого уже мало кто помнит… Они посмотрят на твой острый подбородок и примут за своего. Так будет, поверь…

Эльфриг ничего не ответил. Он глядел куда-то вдаль, не мигая, и мысли его невозможно было угадать.

Но вдруг в черных глазах мальчишки отразились язычки пламени.

Сухой хворост загорелся сам собой, вспыхнул и весело затрещал.

***

Сытые и отдохнувшие, они продолжили свой путь – вперед, к замку колдуньи Игваз. Леди Беркана шла, насупившись, хмурая, подобно небу, распростертому над их головами. К сэру Блэдри, напротив, вернулась обычная веселость и жизнерадостность, и он даже начал что-то насвистывать себе под нос. Позади всех плелся рыжий Эльфриг, непривычно тихий и задумчивый. То, что мальчишка перестал ворчать, в принципе, всех устраивало.

Тепла, полученного у костра, хватило, увы, ненадолго. Путники едва миновали вересковую чащу, когда туман, зловещий и беспощадный, вновь обступил их со всех сторон. Он застил собой всё вокруг – и обнаженные деревья, и остовы сухих сорняков, и даже низкое пепельно-серое небо.

- Как холодно! – прошептала леди Беркана, - Но мой мальчик, мой бедный Оливер… Я должна!

- Она должна! Конечно, должна! Она знает, почему! – насмешливо прошептал кто-то на уху сэру Кенвальду. Рыцарь резко обернулся, но, как и прежде, никого не увидал. В тот же миг за его спиной раздался хохот.

- Бедняжка Кенвальд! Твой отец поступил с тобой так несправедливо…

Создавалось впечатление, что это туман издевается над ним, хихикает и бесчинствует.

Одновременно с тем загадочный припадок случился у сэра Блэдри. Ни с того ни с сего славный рыцарь набросился на куст ракитника – и рубил, рубил его мечом, выкрикивал нечто невразумительное, то и дело поминая имя покойного друга.

- Поди прочь, Ромуальд! Я не боюсь тебя!

- Мы сходим с ума, - устало произнесла леди Беркана, - помилуй, Господи, наши души...

И пока они шли, женщина молилась. Судя по всему, просила Небо послать им еще одного волшебника, способного развести костер.

А когда в Туманный Овраг спустились холодные фиолетовые сумерки, молитвы ее были услышаны.

К ним вышла девочка в легком хлопковом платье. И от девочки исходил жар.

***

- Вижу, ты совсем окоченела, - очень серьезно заметила девчушка, протягивая теплую руку госпоже Беркане,- пальцы-то ледяные…

На вид ей было лет семь, не больше, но синие глаза поражали такой мудростью и глубиной, что сэру Кенвальду даже сделалось немного не по себе.

- Я разведу костер, отогрею вас всех, но ты должна мне помочь…

- Что угодно! – отвечала леди Мюррей, поспешно сжимая ладонь маленькой незнакомки. Озябшая, продрогшая до костей женщина отдала б все на свете, лишь бы согреться.

- Ты знаешь правила игры, Беркана? Я расскажу сказку…

- Да, да! Начинай же скорей!

И девочка не замедлила начать свой рассказ.

***

3. Беркана  

 

Многие мечтали о ней, но досталась смешливая Беркана лорду Мюррею, и с тех самых пор смех юной озорницы мало кто слышал. Брак сей был оговорен их отцами, благословлен матерями, предназначен Небом, и перечить благородным родителям (а тем паче Господу Богу!) никто не стал. А то, что девушка с детства была тайно влюблена в сэра Гарольда, младшего брата своего жениха, нет, о том никто не знал, не ведал, хвала Пресвятой Деве!

Смирившись со своей печальной участью, леди Беркана вышла замуж за нелюбимого и сделалась полноправной хозяйкой большого замка, дремучих лесов, бесконечных полей и лугов. Земли лорда Мюррея тянулись вплоть до зловещего Оврага, который никогда никому не принадлежал. Никому, кроме Тумана.

Первое время молодая леди находила некоторую прелесть в своем новом положении. Лорд Мюррей, любивший турниры, охоту и ледяное пиво, почти не докучал юной жене. А вот сэр Гарольд, частенько гостивший в замке, как раз наоборот проводил с прелестной снохой всё свое свободное время, обсуждая последние новости и сплетни, привезенные им из столицы.

Когда родился малыш Оливер, злые языки нашли чрезвычайное сходство между племянником и дядей, но, право же, кто будет верить досужим сплетникам? Им бы только злословить, ей-богу же!

Впрочем, лорд Мюррей и сам оказался не промах – охоч был до женских прелестей и крепких напитков. Характер его испортился: ворчлив стал, несносен. Вдруг начал донимать жену своими подозрениями, ревновать к брату, придираться к мелочам.

- Если то, о чем нашептал мне косой Барли, правда, мальчишку – с глаз долой, а ты с Гарольдом навеки соединишься – замурую вас, бесстыдников, в замковой стене…

- Косой Барли, разумеется, многое видит да подмечает, - отвечала острая на язык леди Беркана, - ты бы еще слепого Освальда попросил подглядывать за мной…

Разумеется, сносить оскорбления леди не собиралась. Задумалась она, задумалась крепко. А вечером за пряжей толстуха Нелли, служанка из высокогорья, легенду рассказала занятную. О том, как горные красавицы избавлялись от нежеланных супругов – выходцев из долины. Стало быть, за ужином потчевали своих мужей мясом жареных муфлонов и остуженным вином.

- Муфлона только горячим отваром следует запивать, иначе и окочуриться немудрено… Заворот кишок ждет едока, знаю, о чем говорю, - так поведала толстуха Нелли, и госпожа Беркана, разумеется, пропустила этот рассказ мимо ушей. А то, что спустя три дня к обеду подавали истекающего жиром барашка, овечий сыр и пирожки в масле, а к ним в придачу бочонок ледяного пенящегося пива, так ведь это обыкновенное совпадение. В жизни всякое бывает.

К слову сказать, заботливая супруга намекнула лорду, что тот пьет и ест чрезмерно много, для здоровья нехорошо… Да разве стал он слушать жену? Напротив, выпил наш лорд больше обычного, свою леди с глаз долой прогнал, а к себе тем временем подозвал малыша Оливера, что резвился возле очага.

- Так сын ты мне или нет? – спросил грозно, - Если сын, то съешь-ка сей кусок мяса и выпей-ка со мной пива. Сумеешь – мой отпрыск, поверю…

Малыш заплакал, и тогда свирепый лорд Мюррей хорошенько встряхнул его и силой заставил есть и пить, вероятно, позабыв, что мальчонке нет еще и пяти зим.

Вскоре, как и предрекала толстуха Нелли, и лорд, и сын его Оливер, ощутили боли чрезвычайной силы. Домашний лекарь оказался бессилен, и к утру лорд отмучился. Маленький Оливер продолжал метаться в горячке, корчась от спазмов в животе.

Леди Мюррей разослала слуг за лучшими врачевателями, и среди них нашелся лекарь в длинном плаще и фиолетовом берете. Он дал ребенку целебное снадобье, а матери – дельный совет.

- Мое лекарство поддержит силы вашего сына некоторое время, но по-настоящему ему сможет помочь только старуха Игваз. Торопитесь!

Убитая горем, исполненная чувства вины, леди Беркана отправила скорохода к колдунье и получила следующий ответ:

"Приходи ко мне через Туманный Овраг. Возьми с собой двух вольных наемников и слугу из тех, кто помоложе. Я знаю, как спасти твоего сына".

- Скажи мне, девочка-костёр, - прервала рассказчицу леди Мюррей, - это правда? Старуха действительно мне поможет?

Сэр Кенвальд взглянул на женщину с невольным восхищением: за всё время она не произнесла ни единого слова, слушая обличительный рассказ девочки с завидной выдержкой и спокойствием. И только заострившееся лицо (так, будто в жилах леди Берканы тоже текла эльфийская кровь) выдавало её внутреннее напряжение.

- Спасет ли Игваз моего сына?

- Спасет. Если сумеешь выбраться из Туманного Оврага, твой ребенок будет жить. Так я вижу в огне…

"В каком огне?", - успел подумать сэр Кенвальд, но тут же получил ответ на свой вопрос.

В одночасье кипа хвороста вспыхнула оранжевым пламенем, а на бесстрастном лице леди Берканы, кажется, мелькнула улыбка.

***

"Хорошая компания подобралась, - думал сэр Кенвальд, когда костёр догорел, и они продолжили свое путешествие, - мужеубийца, едва не погубившая собственного сына, бастард, рожденный полоумной Фэй, сэр Блэдри – темная лошадка, да и я сам… Разве святой?".

- Разумеется, нет, - прошептал Туман ему на ухо, - вспомни, вспомни, Кенвальд, свою сероглазую сестренку Элайну. Вспомни лекаря в фиолетовом берете… Ты и по сей день мнишь себя жертвой, пасынком коварной судьбы, не так ли, глупый Кенвальд?

Слушать сей издевательский шепот было невыносимо. Иногда рыцарю казалось, что серая хмарь приобретает знакомые очертания высокого человека в плаще и берете.

О, если б мог, он бы вызвал коварную мглу на поединок – проткнул бы копьем или разрубил боевым топором!

- Похоже, мы заплутали, - неожиданно промолвил сэр Блэдри, - этот изъеденный дождями и короедами ясень я уже видел, клянусь честью! Боюсь, мы ходим кругами, друзья!

- Пресвятая Дева! – выдохнула леди Беркана, и это были ее первые слова с тех пор, как девочка-костёр разожгла оранжевое пламя.

- Так мы никогда не доберемся до замка старухи, - испуганно заметил Эльфриг, - мне кажется, или туман сделался гуще?

Мальчишке не казалось.

Что-то неладное творилось в Овраге: холодная муть внезапно и неожиданно обратилась в стену, гигантскую, темную. Медленно, но необратимо стена надвигалась на путников, давила со всех сторон, и каждый видел в ней, словно в зеркале, что-то своё. Будто уродливые гипсовые маски, вмурованные в камень, на путешественников пялились их собственные грехи и страшные тайны.

- Прочь, прочь от меня! – кричал сэр Блэдри.

- Я не виновата! – голосила леди Беркана.

Рыжеволосый Эльфриг всхлипывал, тоже увидав призрак прошлого.

На сэра Кенвальда из серой туманной стены глядела отвратительная рожа лекаря в фиолетовом берете. Последний глумливо улыбнулся рыцарю, так, будто целую вечность ждал этой встречи.

- Вижу, ты стал вольным наемником, Кенвальд, - произнес Фиолетовый Берет, - а кем ты мог стать, помнишь? Блестящее будущее рассыпалось трухой, так бывает…

И лекарь расхохотался, как безумный. Смеялся и смеялся, остановиться не мог.

- Иди к дьяволу! – выкрикнул сэр Кенвальд, вытаскивая меч из ножен. Что было мочи он рубанул по омерзительной маске, но в тот же миг сотни других появились в туманной стене.

В ярости рыцарь продолжал махать мечом и сыпать проклятиями, но схватка с Фиолетовым Беретом была нелепой и бессмысленной, ибо кто в силах победить призрачный Туман?

- Не нужно, Кенвальд, перестань, - откуда-то издалека донесся нежный женский голос.

- Элайна? – хотел было позвать наемник, но вовремя спохватился.

- Леди Беркана?

Впрочем, ошибся и на этот раз.

Звала его девушка в легком светлом одеянии.

Девушка-костёр.

***

 

И все-таки она походила на Элайну, словно кровная сестра, с той лишь разницей, что девушка-костер была ослепительной красавицей, а сероглазая Элайна – дурнушкой.

Сэр Кенвальд смотрел на незнакомку, как зачарованный, и слова застревали в горле.

От одного ее мимолетного взгляда рыцарю сделалось теплее, даже туман и ветер разом прекратили дразнить и глумиться. Притихли.

Сэр Блэдри, впрочем, восторгов спутника не разделял.

- Ведьма! – процедил сквозь зубы. И куда только девалась прежняя любезность дамского угодника?

- Чтобы развести костер, мне нужен помощник, - промолвила девушка, и сэр Кенвальд уже доподлинно знал, что данная честь на сей раз выпадет ему.

Он хотел было сделать шаг вперед, прикоснуться к тонкому запястью, к нежным девичьим пальцам, но отчего-то не решился. Неподвижно ждал вердикта красавицы, чувствуя, как сердце оглушительно громыхает в груди подобно боевому барабану.

- Мне поможет вот этот господин! – наконец, объявила девушка-костёр.

Зеленое перо испуганно качнулось в воздухе.

- Почему я? – возмутился сэр Блэдри, - Похоже, дружище Кенвальд больше моего замерз…

- Ну, ежели боишься, - девушка неопределенно пожала плечами.

- Боюсь? Я? – кровь прилила к лицу храброго рыцаря, - Клянусь честью, будь ты мужчиной, ощутила бы сполна, каков мой меч в поединке! Узнала бы его запах и вкус.

Полный решимости, Блэдри первым взял девушку за руку.

- У твоего меча вкус крови, благороднейший рыцарь, - печально улыбнулась красавица, - а пахнет он… предательством.

- Я ничего не хочу слышать! – выкрикнул сэр Блэдри, но было поздно. Девушка-костёр начала свой рассказ.

***

4. Блэдри  

 

- Чародей Бокхард донимает жителей Белоозерья, - сказал на совете рыцарей лорд Дарклей, - рыба в озерах перевелась, сети рыбаков полны черных дохлушек и смрадных слизняков. Кувшинки одурманивают ядовитым ароматом, кто вдохнет, тот не проснется. По ночам мужчины, что лунатики, покидают нагретые постели, оставляют жен и, сонные, идут к берегу, ведомые таинственной силой. Уже четверо самых крепких утопились в озере по причинам нам не известным. Пятого чудом удалось спасти, сказал, что привиделась ему русалка, влекущая и манящая, обещавшая ночь восхитительной любви. Разумеется, без чар Бокхарда не обошлось. Кто из моих славных рыцарей готов сразиться со злобным ведьмаком?

Видимо, никто из славных рыцарей к сражению готов не был, посему лорд Дарклей заплатил двум вольным наемникам – сэру Блэдри и сэру Ромуальду, посулив им вознаграждение еще более щедрое при успешном завершении предприятия.

- У старика есть дешевое колечко якобы из кости дракона, - сказал на прощание лорд, - привезите мне его, и золотые соверены приятно отяжелят ваши бархатные кошельки…

Быстро и беспрепятственно прибыв к лачуге старого Бокхарда, рыцари, к вящему своему изумлению, вместо мрачного и могущественного чародея обнаружили там дряхлого подслеповатого старичка, беззубого и на вид совершенно безобидного.

- Да какой зе я вам колдун? – прошепелявил Бокхард, - Травник я… Рыбаков от хворей всяких лечу, зён их от бесплодия, детисек – от простуды… Знаю, это старуха Игваз ресыла меня со свету сзыть, насептала лорду Дарклею на ухо всякую чусь… Сон мне как раз приснился, "винный" сон…

С трудом разобрав шепелявое бормотание старика, рыцари уяснили, что есть в лачуге заговоренный кувшин. Испив из него вина, можно увидать вещий сон.

Сражаться с беззубым травником представлялось и сэру Ромуальду, и уж тем более мужественному Блэдри, делом бесчестным и даже нелепым. Поскольку час был поздний, а Бокхард оказался хозяином гостеприимным, друзья решили заночевать у старика. Досыта поужинав жареной зайчатиной, легли спать. В полночь сэр Блэдри проснулся, мучимый невероятной жаждой. Утолить ее рыцарь смог, лишь отпив из заговоренного кувшина, и тогда приснился ему сон.

…Блэдри увидел перстень, вырезанный из кости дракона, а еще – груды золота, изумруды, рубины и жемчуга, а еще – человека в длинном плаще и фиолетовом берете…

- Отдай мне кольцо и взамен получишь сокровища, - пообещал Фиолетовый Берет.

- Но у меня нет перстня, - развел руками рыцарь.

- Тогда добудь его…

Блэдри проснулся и больше уснуть не смог. Перед глазами его поблескивали золотые слитки, переливались рубины, искрились изумруды. Близко-близко – только дотянись!

Еще с вечера рыцарь заприметил на руке старика тот самый перстенек, о котором толковал лорд Дарклей, и теперь мысль о заветном артефакте не покидала его.

Сам не ведая, что творит, он подошел к спящему Бокхарду и без лишних раздумий вонзил стальной клинок в дряхлую грудь. Прежде, чем забрать кольцо, успел подумать, что старик и впрямь был обыкновенным травником, раз не почувствовал опасности даже перед лицом неминуемой смерти.

- Что случилось, Блэдри? Почему ты не спишь? – вдруг услышал рыцарь позади себя. Сэр Ромуальд, дьявол его побери, пробудился ото сна так не вовремя.

Блэдри обернулся, не спеша подошел к сонному другу, пряча меч за спиной.

- Все в порядке, дружище, - меч разрезал воздух, отсекая Ромуальду голову, - спи спокойно…

Возвращаться к лорду Дарклею не имело смысла, перстенек стоил дорого, много дороже обещанной горсти соверенов.

Сэр Блэдри решил отправиться на восток – к замку колдуньи Игваз, которая, возможно, предложит ему совершенно иную цену…

В дороге встретился ему одинокий путник, рыцарь узнал его сразу: то был человек в длинном плаще и фиолетовом берете.

- Вижу кольцо на твоем пальце! Знакомая вещичка…

- Я продам его вам, если пожелаете, - охотно предложил сэр Блэдри, памятуя о своем "винном" сне, но его ответ вызвал приступ смеха у человека в фиолетовом берете.

- Продашь? Помилуйте! Такое украшение мне и даром не нужно. Многие ошибочно полагают, что это кольцо власти и богатства. Мне нравится поддерживать их заблуждения. На самом деле это Перстень Совести… он будет с тобой до конца твоих дней как напоминание о бесчестии, что ты совершил в лачуге старика Бокхарда…

 

- Замолчи, проклятая ведьма! – выкрикнул сэр Блэдри, вытаскивая меч из ножен, - Замолчи, потаскуха!

Девушка-костер невозмутимо окинула его взглядом:

- Ты считаешь, что я солгала, храбрый рыцарь? Тогда скажи, где и как ты добыл это кольцо, скажи, если осмелишься… но помни: коль правду ложью обзовешь…

- Клянусь дьяволом, - яростно прошипел в ответ Блэдри, - сей же миг я вырву сердце из твоей груди, негодяйка, вот и согреемся, вот и узнаем – похоже ли оно на маленькое солнце!

Разъяренный, полный ненависти, он набросился на девушку.

Сэр Кенвальд ринулся ему навстречу – помешать, остановить, заслонить рассказчицу собой!..

Опоздал.

Блэдри взмахнул мечом – и в тот же миг и девушку, и самого атакующего охватил лютый, неистовый огонь. В странном оцепенении сэр Кенвальд смотрел на бушующую стихию – в ярко-синем пламене, будто в любовной горячке, извивались два тела – женское и мужское.

От черного, едкого дыма слезились глаза. Закрыв лицо рукой, рыцарь попытался приблизиться к дикому огню, но его моментально обдало жаром и откинуло назад, так, будто дракон извергнул полымя, или небо обрушило на него синие молнии.

Оттуда, из самого сердца адского пламени, доносились душераздирающие крики, мольбы о помощи и проклятия. Но внезапно всё успокоилось: подул ветер, огонь погас.

Стало тихо-тихо, как на деревенском кладбище.

Леди Беркана беззвучно рыдала, спрятав лицо в ладонях. Эльфриг дрожал, как осенний лист на ветру.

Сэр Кенвальд медленно подошел к пепелищу.

…От Блэдри, от прелестной сероглазой девушки, от беснующегося огня осталась лишь горстка серого праха.

А еще кольцо, вырезанное из кости дракона.

***

Сколько брели они по Оврагу, ведала только сизая взвесь, заменявшая здесь небо.

Может быть, сутки. Может, целую вечность.

Замерзшие, продрогшие, дьявольски голодные, путники не раз замечали, что ходят кругами и теряются в серой мгле. Пытаясь подняться наверх, то и дело натыкались на мрачные туманные стены, соскальзывали, царапая лицо и руки. Шли вперед – и выяснялось, что они снова сбились с пути.

Дважды им попадались поляны с ворохом отсыревшего хвороста, зажечь который смогли бы только люди-костры. Последние, к сожалению, к скитальцам больше не выходили.

- После гибели одной из них, помощи нам ждать нечего, - с горечью заметил Эльфриг, - проклятый сэр Блэдри! И себя погубил, и девушку, и нас всех…

- Мой бедный Оливер, - тихо произнесла леди Беркана, обхватив голову руками, - прости меня, малыш… Я так и не смогла тебя спасти…

- Пойдемте, госпожа, - жалобно попросил Эльфриг, - нам нельзя останавливаться, иначе замерзнем здесь. Уснем и не проснемся…

- Я никуда не пойду, бастард, - устало ответила женщина, - сил больше нет. Все без толку. Я знаю, что нас ждет – мы будем петлять и петлять по зачарованному кругу, но так и не сумеем выбраться из него. Не хочу идти. Останусь здесь.

Сэр Кенвальд почувствовал, как в душе его закипает ярость. В бешенстве он подошел к кипе хвороста и пнул ногой, толкнул еще раз и еще, рубанул мечом, выкрикнул что-то непристойное. Затем устало опустился на влажную землю, чувствуя, как по ней, словно сонм невесомых призраков, стелется белесая дымка.

- Вот и всё, Кенвальд, - прошептал ему на ухо Туман, - ты проиграл. Конец.

- Вот и всё, - согласился рыцарь, не замечая, что говорит вслух, - но умереть без костровой сказки? Несправедливо. Каждому из моих спутников выпала редкая честь – услышать правду о себе. Чем же я хуже? Люди-костры оскорбились и больше не выходят к нам? Пусть так. Тогда свою сказку я расскажу сам, только допью из фляги остатки вина и надену-ка Перстень Совести на указательный палец. Так-то лучше… А теперь послушайте меня, благородная леди и сын эльфийского короля, слушайте и не говорите, что не слышали.

 

5. Кенвальд  

 

Это история о бедолаге Кенвальде, родившемся за Вересковым Перевалом, далеко от здешних мест, в одной знатной, почтенной семье. До поры до времени всё в этой сказке было весьма предсказуемо: мать мальчика скончалась преждевременно, отец, благородный лорд, женился во второй раз, взяв в супруги девушку-простушку, из крестьянок, к тому же отнюдь не красавицу. Но, как ни странно, то был брак по любви. Простушка родила лорду дочку, и характером, и обликом, походившую на отца. Лорд души не чаял в сероглазой Элайне, совершенно забыв о сыне-наследнике. Как сказал бы человек-костер, в жизни и не такое бывает!

А что же наш Кенвальд? Почему его история должна быть нам интересна? А потому, что волею судьбы мальчик вдруг обнаружил у себя необычайные способности.

Иногда в своих руках он ощущал странное покалывание, так, словно ладони его превращались в подушечки для булавок. После этого с Кенвальдом обязательно случалось нечто волнующее и необъяснимое. Только о чем-то подумает – тут же сбывается; пожелает зажечь свечу – а она уже горит! Рассердится на слугу – и тот поранит руку ножом!

- Будущий маг растет, - со знанием дела сообщила старая кормилица Мэри и как будто не ошиблась. Часто юный Кенвальд убегал в лес: там он видел то, что не доступно обыкновенному зрению. Слышал то, что обычные люди не слышат.

Единокровную сестру он ненавидел, но не стоит осуждать мальчика. Посмотрел бы я на вас, если бы вами пренебрегал родной отец!

А потом случилось так, что Элайна заболела – и недуг ее был самого загадочного свойства. Девочка точно провалилась в глубокое забытье, будто дремала наяву. Разумеется, лорд, знавший о магических способностях сына, именно мальчика обвинил в колдовском воздействии на сестру. То, что это было не так, говорить я вам не буду, ибо вы все равно не поверите.

Следуя призыву лорда, со всех сторон к замку поспешили знахари и ведуны, целители восточных уделов и травники западных земель. Увы, осмотрев Элайну, врачи только разводили руками, не в силах противостоять таинственной болезни. Но вот в замок прибыл неизвестный худощавый господин в длинном плаще и фиолетовом берете, представившийся лекарем из Туманного Края.

- Я смогу вылечить вашу дочь, - сказал он лорду, - но взамен мне потребуется особая награда…

- Всё, что угодно! – с пылом отвечал несчастный отец.

- С вашего позволения я заберу магические способности вашего первенца. Мальчику они без надобности, а мне весьма пригодятся!

- Если мое позволение – все, что вам нужно, то я не стану перечить. Меньше всего мне хотелось бы видеть своего наследника магом, ничего хорошего в колдовстве нет.

Получив согласие старого лорда, Фиолетовый Берет пришел к мальчику и в нескольких словах изложил суть дела.

- Через несколько минут я заберу твой необычный дар, Кенвальд, и никто не сможет мне помешать. Возрадуйся, ибо теперь твоя жизнь станет простой и понятной, как и у большинства людей. Однако я вовсе не злодей, как ты мог себе представить. Я готов подсластить горькую пилюлю. Прежде, чем твоя судьба изменится раз и навсегда, у тебя есть право на последнее желание.

- Просто оставьте мне мои чудеса, - твердо отвечал мальчик, - все, чего я хочу - быть магом.

Его слова вызвали неудержимый смех лекаря в длинном плаще.

- Это невозможно, мой мальчик. Сделка уже состоялась. Здоровье маленькой леди в обмен на твой талант – так решил справедливый лорд…

- Вот как! – вскричал потрясенный мальчишка, - Отцу никогда не было до меня дела! Он готов лишить меня последней радости – моего волшебства! Проклятая Элайна, все из-за нее! Что же, господин лекарь, у меня есть одно желание. Пускай Элайна не увидит ни единого чуда за всю свою жизнь. Исполняйте – и немедленно!

- Все будет так, как ты того пожелал, благородный Кенвальд, - лекарь снял фиолетовый берет и шутливо поклонился мальчику. В тот же день маленькая Элайна очнулась от своего загадочного оцепенения, но, увы, сообщила кормилице, что перед глазами ее висит черная пелена. Девочка ослепла.

Узнав о случившемся, Кенвальд сбежал из дома.

- Я не хотел этого, не хотел, - повторял он, покидая замок, - не видеть чудес – вот о чем я просил для нее, но сделать незрячей… Я даже не думал!

Вот так из жизни бедолаги Кенвальда навсегда ушло волшебство. В родной замок, тот, что за Вересковым Перевалом, он больше никогда не возвращался. Вместо того отправился в Туманный Край, надеясь найти человека в Фиолетовом Берете и, если и не вернуть сестре зрение, то хотя бы вызвать злодея на честный поединок.

 

Рассказчик завершил повествование, и надолго осеннюю поляну затопила прозрачная тишина. Птицы, деревья, засохшие травы, даже троица заблудившихся странников – все замерло, застыло, своей неподвижностью напоминая рисунок на выцветшем гобелене.

Внезапно рыцарь почувствовал дивное тепло, исходившее от драконьего перстня на его руке.

Возможно, под влиянием воспоминаний (или это воображение сыграло с ним злую шутку? или все-таки кольцо?) – да только сэру Кенвальду стало казаться, что в ладонях он ощущает странное покалывание, такое, как в ранней юности, когда по его воле сами собой зажигались свечи в замковых канделябрах.

"Я разожгу костер, - с удивлением словил он себя на мысли, - я смогу, это же так просто…"

Влажный хворост был совершенно иного мнения и загораться вовсе не спешил.

"Люди-костры, - думал Кенвальд, - прежде, чем развести огонь, они говорили что-то очень важное, но что?".

Дважды каркнул темно-синий ворон, опустившись на ветку молодого явора. Холодный ветерок принес запахи прелой листвы и кедровника. Туман больше не казался враждебным – просто пар, густой и белый, точно скисшее молоко.

- Мы выберемся отсюда, - сказал рыцарь вслух неожиданного для самого себя, - клянусь своей никчемной жизнью, мы непременно найдем выход из этого дьявольского лабиринта. Ты слышишь, Эльфриг? Впереди тебя ждет встреча с древним народом, чья кровь течет в твоих жилах. А вы, леди Беркана, вспомните слова маленькой волшебницы у костра! Вы спасете сына, если сумеете выйти из Туманного Оврага! Подумайте об этом. Да и мне рано умирать, ей-богу же! Я должен попросить прощение у одной незрячей девушки и вызвать на дуэль одного подлого господина.

- Мы выйдем отсюда, - пробормотал Эльфриг, и впервые в его голосе прозвучало нечто, отдаленно напоминающее надежду.

- Выйдем, - без выражения повторила леди Беркана.

- Так будет, поверьте, - хрипло произнес Кенвальд, - я вижу это в огне, а огонь никогда не обманывает.

Леди Беркана хотела было что-то переспросить, но осеклась на полуслове.

В центре поляны, рассыпая сноп ярких искр, само собою занялось трескучее синее пламя.