Василий боролся с паникой. От усилия на лбу выступили капельки пота, пальцы впились в край стола. Самообладание грозило сделать ручкой именно сейчас, когда оно было жизненно необходимо.

Писатель вспомнил самого себя много лет назад, тогда ещё студента. Сколько раз он давал себе зарок вот прямо со следующего семестра засесть за учёбу! Но проходили месяцы, и в один кошмарный момент он понимал, что экзамен через два дня, а в голове из выученного за семестр всплывал лишь номер телефона симпатичной однокурсницы и пара скабрёзных анекдотов.

В такие моменты самым трудным было начать действовать. Уж это знание в голове засело прочно: нужно лишь начать, а дальше процесс пойдёт сам, набирая скорость, как камень с горы покатится.

Он запустил "Анклав", отыскал созданный неделями ранее проект. Проект был в состоянии "начало положено": создан файл с девственно чистым рабочем полем. Ну, это уже что-то.

Начал Василий с персонажей. Тему выдал редактор: увядание любви, бытовое насилие, развод. Хорошая тема, важная, но малопопулярная в последнее время. Про отношения чаще пишут женщины, а им дай только посталкивать в своих романах прекрасных незнакомок с благородными принцами. И переженить в конце. Что будет после свадьбы - кого это волнует? Читатели были солидарны: НнН-рейтинг у таких опусов зашкаливал. Ну ничего, Василий их всех встряхнёт.

Она - утончённая натура, воспитанная на хороших книгах, любящая детей и уют. Открыв редактор внешности, писатель набросал женское лицо. Получилось на любителя, но Василий махнул рукой: пойдёт. Не нужно, чтобы героиня романа была слишком красивой - читательницы от зависти бросят читать. Подумав, он прилепил женщине в уголок рта крупную родинку: детали всегда шли на пользу создаваемому образу.

Он - рыцарь в душе, менеджер мелкого разлива в миру. Нос картошкой, глаза почти умные. Перспективный. Увлечён работой, футболом и молодой женой. Последняя дуется из-за того, что оказалась аж на третьем месте в списке увлечений, но на то они и женщины, чтобы дуться.

Женаты полтора года. Обычная семья.

Далее. Жанр: драма, задан. Здесь Василий ориентировался свободно, и, открыв нужную вкладку "Анклава", быстро подобрал подходящий сюжетный шаблон. Разочарование, измена, ревность, месть... Василий поморщился. Сам он такое читать не стал бы, но ведь он этот роман не для себя писал.

Костяк был готов, оставалось нарастить на него мышцы отдельных сцен, диалогов, поступков, причинно-следственных связей. Работы предстояло немало, но эта работа была увлекательной, живой. Не работа, а творчество в чистом виде. Всю рутину - написание самого текста - умница "Анклав" возьмёт на себя. Обычно программе требовалось несколько дней, но студент в душе по имени Василий давно установил, при каких настройках она могла справиться за одну ночь.

Вошедший во вкус писатель ринулся в бой. Измена - непременно с роковой красоткой, любимицей мужской аудитории. Неожиданные свидетели грешков обоих супругов. По ходу дела приходилось корректировать и сюжет, и описания персонажей. Так, главный герой удостоился шрама в интересном месте, а его жена стала малость тугоухой. Может, стоило сделать её беременной? Читательское сочувствие лишним не бывает... Он увлёкся, прорисовывая платье, в котором героиня подвязывала сломанный фикус.

Стоп, фикус? Василий приподнял бровь, но муза уже закусила удила и неслась, не разбирая дороги. Ладно, пусть будет фикус. Растение немедленно вплелось в сюжет: именно эпизод, в котором главный герой нечаянно сломал любимый фикус жены, стал для неё последней каплей и вызвал цепочку странных и драматических событий. Кто заказывал драму с щепоткой иронии?

Василий приостановился и отпил кофе из большущей кружки. Перепроверил доработанный сюжет. На этой сцене с фикусом он и сам упускал нить логики, пронизывающую весь будущий роман, и чувствовал, что тонет в мире превратностей судьбы, женских слёз и общей вселенской несправедливости. Отчаянно не желая переделывать столь тщательно созданную канву повествования, писатель покосился на часы и охнул. Дилемма решилась сама собой: на любые исправления не было времени. Дрожащими руками Василий установил последние настройки, внёс завершающие штрихи в созданный сюжет и ввёл только что придуманное название. Запуская "Анклав", он молился, чтобы программа не подвела и успела закончить роман за считанные часы.

Большими глотками допив кофе, словно обычную воду, Василий закрыл крышку ноутбука с работающим "Анклавом". Вытянулся на кровати и уже через несколько минут крепко спал. Днём ему предстояло сдавать рукопись в издательство.

*

Василий отстранённо созерцал экран ноутбука. Пальцы барабанили по столу, рождая на редкость немузыкальную мелодию, которую побрезговала бы слушать и нынешняя молодёжь. Но писатель не спешил горевать из-за отсутствия у себя музыкальных способностей: у него был другой повод для переживаний.

Он открыл страницу своего последнего романа в Сети и смотрел, как в реальном времени меняется читательский рейтинг. За последний час тот сдвинулся влево на процент, и сейчас соотношение "Нравится / Не нравится", оно же НнН-рейтинг или не-не-не-рейтинг, составляло сорок девять процентов к пятидесяти одному.

Писатель пожевал губу. Это был его не первый роман, и катастрофически низкие рейтинги работ были для него привычны. Но тут всё было иначе. Одно дело высокий или очень низкий рейтинг: сразу можешь сказать, отличился ты или сел в лужу. А что делать с наполовину зелёной, наполовину красной полоской оценок? Как её понимать?

Он с тоской взглянул на растущее с одинаковой скоростью количество "лайков" и "дислайков". Вот бы подойти к каждому пользователю Сети, поставившему оценку, взять за грудки, заглянуть в глаза и задушевно спросить, что ж ему в романе так не понравилось. Или понравилось. Но увы - никто из людей искусства и не помнил уже, когда простые читатели, зрители и слушатели высказывали им своё мнение. Потребители нажимали на кнопочки "нравится" или "не нравится", а написание рецензий оставляли профессионалам - критикам.

Он позвонил в издательство.

- Ждите до конца недели, - последовал ответ. - Критикам нужно время на сбор информации и формулирование мнения.

Слова были правильными. Рецензенты не только описывали собственные впечатления от романа. Они должны были тщательно пройтись по рейтингам прошлых романов того же жанра, с тем же сюжетом и персонажами, сравнить с рейтингом новинки и однозначно сказать, в чём ошибся и с чем угадал автор. Но каким же томительным было ожидание!

Рецензии и впрямь пошли в конце недели. Да что там пошли - хлынули, как щебень из опрокинувшегося "Камаза"! Василия назвали графоманом, что было для него привычно. Его сочли проницательным человеком, тонко чувствующим жизнь, чем немало Василия удивили. Наконец, его окрестили талантом, гениально изобразившим трагикомедийность семейной жизни. От этих строк писатель икнул и растёкся по спинке стула.

Какая-то дама многословно обвинила его в шовинизме и сравнении среднестатистической женщины с растением. Юноша-критик пламенно заверил Василия, что роман заменил ему Библию.

Им заинтересовались журналисты.

- Хотели бы вы оказаться на месте героя вашего романа?

- Правда ли, что в тексте есть отсылки к произведениям маркиза де Сада и идеям трансгуманизма?

- Что сподвигло вас назвать роман "Сломанный фикус"?

Даже главный редактор поздравила новую знаменитость с созданием общественного резонанса на, казалось бы, плоской теме. Писатель не обратил внимания на её слова и тон: он грелся в лучах неожиданной славы.

Письмо от Союза критиков пришло в конце второй недели после публикации. Прочитав его, Василий пожал плечами и позвонил по указанному номеру.

- Боюсь, тут какая-то ошибка, - сказал он. - Я вовсе не критик. Ума не приложу, зачем вам моя рецензия.

Юная девушка, сотрудница Союза, назвалась Машей и поспешила его успокоить:

- Никакой ошибки нет, - щебетала она. - Видите ли, наш Союз поощряет взаимодействие творческих людей. Мы запускаем новый проект: выбираем авторов и просим их написать пару рецензий на произведения коллег. Не волнуйтесь, многого от вас не требуется. Просто людям будет интересно узнать, что вы думаете по поводу той или иной книги.

Василий смешался.

- Я... погодите, я не могу так... нужно подумать...

- Хорошо, когда я могу вам перезвонить? - вцепилась в него Маша.

Он бессмысленно смотрел на трубку, из которой пропал бойкий девичий голос. Мысли в голове толпились, жались, прятались друг за друга и наконец вытолкнули вперёд одну, самую неказистую и невероятную.

Он, профессиональный писатель, только что ставший популярным, был напуган необходимостью что-то писать.

Василий не пытался принижать свои достоинства. Он был творцом, неиссякаемым источником идей, человеком вдохновения. В своих романах - даже старых и не слишком удачных - он играл человеческими судьбами, повелевал жизнями, скручивал и расплетал логические цепочки. Но каждый раз сам процесс написания текста - рутину, убивающую истинный гений! - он оставлял "Анклаву". А писать нехудожественные тексты "Анклав" не умел.

Паника вдруг охватила Василия. Он не мог взять и признаться девчонке из Союза критиков, что он, писатель, не умеет писать! Нужен был повод для отказа, любой! Болезнь? Роды у несуществующей жены? Или снова приплести сломанный фикус? А вдруг девушка читала его роман?..

Он всё ещё был в смятении, когда отведённое время истекло и Маша позвонила снова.

- Понимаете, мы сейчас в трудном положении, - она понизила голос и заговорила проникновенно, чувствуя его сомнения. - Критиков мало, как никогда: немногие готовы взять на себя ответственность написать рецензию, когда можно просто нажать "нравится" и закрыть страницу. Мы уже просили музыкантов самих оценивать друг друга - жаль, что вы не слышали о том эксперименте. Конечно, сейчас публике нужен интерактив, и традиционная литература... - она осеклась. - ...Всё ещё занимает определённую нишу. Есть надежда, что и писатели присоединятся...

- Так разве это проблема, - отбивался он. - Дело ведь не в количестве, а в качестве критики!

- Но это важно! Крайне важно, чтобы критики собирали информацию, анализировали, делали выводы! На потребителей надежды нет, а без критиков как писатели поймут, что именно им надо писать?

- Но я же не профессионал! - чуть не взвыл Василий. - Даже в отчаянное время нельзя доверять такое важное дело любителю!

- Погодите! - взмолилась Маша. Её голос стал совсем тихим, и писателю пришлось втопить телефон в ухо, чтобы расслышать её слова. - Я понимаю, для вас это непривычно. Мы вам поможем! Вы используете "Анклав", да? Знаю, о программах такого рода не распространяются в компании нетворческих людей, но мы же критики... сами понимаете. Мы используем похожую программу, "Линза" называется. Если хотите, сможете пройти курс обучения работе с ней. "Линза" пишет текст, находит нужные не-не-не-рейтинги, анализирует их, выявляет недостатки и сильные стороны произведения. По сути, вы просто задаёте тон своей рецензии. Это несложно, поверьте!

- А-а-а, - выдохнул писатель. Облегчение распирало его изнутри, как резко надутый воздушный шарик. - Тогда, конечно, я готов участвовать. Понимаете, не то чтобы я... Просто не хотелось бы сесть в лужу от лица всех критиков.

- Спасибо!

Василий лёг спать счастливым. Ворочаясь с боку на бок, он предвкушал дрожь в руках при первом прикосновении к незнакомому инструменту. Его имя в числе первых писателей, не испугавшихся ответственности и написавших самые настоящие рецензии на другие книги. Обещанный Машей гонорар. Его карьера определённо шла в гору...

Уже засыпая, он увидел иной образ. Вот ряды критиков - поредевшие, точно кривой мотыгой прополотые. Профессионалы склонились над ноутбуками, на которых запущена "Линза". Они отработанными движениями нажимают на кнопки, выбирают, перетаскивают элементы будущего отзыва с одной части экрана на другую. Торопятся... потому что через несколько часов им надо сдавать рецензию на его, Василия, роман, а "Линза", зараза такая, ещё целую ночь будет собирать статистику и писать текст.

Но этот образ был настолько глупым, что Василий отбросил его и спокойно уснул.