По лесному краю к востоку от Зубатых гор можно идти день, другой, третий, но так и не встретить ни одного селения. Мне это только на руку. Я ко многому привык и мне давно уже безразлично, где ночевать – под открытым небом, в лесу или на постоялом дворе.

       Солнце склонялось к закату. До темноты ещё можно одолеть около пяти вёрст, но жара и дорожная пыль утомили меня. Пропало всякое желание плестись по заброшенному тракту.

       К вечеру зной несколько спал, но почти полное безветрие и духота сговорились, дабы окончательно измотать меня.

       Я вздохнул.

       Что-то в воздухе подсказывало, будто неподалёку есть озеро. Я остановился. Жажда всё настойчивее напоминала о себе. Я представил, с каким наслаждением выпил бы сейчас прохладной озерной водицы.

       Сглотнув густую слюну, я свернул в чащу.

       ***

       Продираться сквозь сомкнутые ряды сосен оказалось весьма утомительно. Мне всё сильнее хотелось вдоволь напиться воды, нарубить лапника на подстилку, завернуться в плащ и уснуть.

       С утра, если повезёт, можно поохотиться на какого-нибудь неосторожного кабанчика, спешащего к утреннему водопою.

       Я принюхивался и внимательно смотрел под ноги, но ни следов, ни звериных троп не нашёл. Видно охотники нередко наведывались в эти леса. Зверь осторожен, и на лёгкую добычу рассчитывать не приходится.

       Неожиданно лес расступился. Перед моим взором раскинулось озеро. Оно было длинным и настолько широким, что до другого берега я бы не рискнул добираться вплавь.

       Вода имела едва заметный буроватый оттенок и была невероятно вкусной из-за лёгкого привкуса хвои.

       Я напился и вдруг ощутил запах печного дыма.

       «Сегодня везёт, – подумал я. – Найти человеческое жильё в такой глуши…»

       Я двинулся вдоль берега на запах и довольно скоро вышел к небольшой деревушке. Она приютилась на пригорке зажатая между озером и лесом.

       В нерешительности я остановился. Было очень тихо даже для такого небольшого селения.

       Неподалёку послышалось негромкое бормотание. Со скрипом отворилась дверь, и из избушки вышел невысокий широкоплечий мужичёк в серых штанах и расшитой льняной рубахе с открытым воротом. В руках у него был огромный топор.

       Я насторожился. Мужик заметил меня, перестал бубнить себе под нос и на всякий случай перехватил топор поудобнее.

       Я всмотрелся в его лицо. Видно было не так уж много из-за густых бровей, широкой окладистой бороды и шапки чёрных курчавых волос. Лицо было загорелым, глаза тёмно-карими, почти чёрными.

       Мужичёк прищурил один глаз, потом другой, потом оба сразу. Вид его был грозен. Конечно, для меня он был не опасен, но ссориться не хотелось.

       – Доброго здоровьица, – сказал я с улыбкой и слегка поклонился.

       – И тебе того же чужестранец, коли не шутишь…

       Сколько бы языков и наречий я не впитал, но говор семиградья у меня в крови и со стороны это заметно.

       – Не шучу, конечно. – Я на всякий случай перестал улыбаться.

       – Зачем пожаловал, не только же мне здоровья пожелать?

       – Я обычный путник. Иду на восток

       – На восток говоришь… – Мужик всё ещё щурился, но топор поставил на землю.

       – В Изумрудное королевство, – уточнил я.

       – Ага… – Мужик кивнул, будто понимает, что мне там нужно.

       – К вам забрёл в поисках ночлега. – Я жестом указал на деревеньку. – Не приютите?

       – Отчего же не приютить. Это запросто. Тем более в такой день.

       Я насторожился.

       – Сегодня праздник середины лета. Будь нашим гостем.

       Мужик взял топор и махнул рукой, призывая следовать за ним. Я незаметно выдохнул. Опасность миновала.

       Обойдя избу, мужик подошёл к дровянику и принялся доставать широкие коротко пиленые брёвнышки.

       – А где все? – спросил я. – Мне показалось, что в деревне никого нет.

       – Так я же говорю, праздник… Все на озере. Только я остался, забыл ко сроку дров на костры приготовить.

       – Могу помочь, – с готовностью откликнулся я.

       – Вот и славно. Одному мне пришлось бы два раза с вязанками таскаться, а так за один управимся.

       – Может у вас и топор запасной найдётся?

       – Как же не найдётся. – Мужик посмотрел на свой топор, потом на меня – И запасной найдётся, полегче. Я же лесоруб. Кэрдан-лесоруб.

       Он протянул мне мозолистую ладонь.

       – Влад, – коротко представился я.

       Пока он ходил за топором, я попробовал разрубить пару чурбаков. В общем, получилось, но долго я таким топориком не проработаю.

       – Хм… – только и сказал Кэрдан, посмотрев на мои успехи.

       С топором поменьше, но тоже довольно увесистым, дело пошло быстрее.

       – Кэрдан, а чем вы здесь живёте? – спросил я. – Полей не видно, скота не слышно.

       – Хуук. – Кэрдан резко выдохнул, разрубая очередное полено. – А что непонятного, рыбу ловим и на муку с мясом в окрестных сёлах меняем. И зови меня просто Лесоруб. Меня так все зовут.

       Я провёл пальцем по острию топора, тот совсем не затупился. Должно быть тангарская сталь.

       – А как же вы возите товары, если к вам дороги нет? Я через лес еле добрался.

       – Я всё дивлюсь, что ты вообще добрался. – Лесоруб улыбнулся. – Сами мы в лес почти не ходим. Недобрый он. Всё что нужно на лодках по озеру возим. От мельницы в конце озера есть дорога, а наша тропка к старому тракту почти совсем заросла. Она с другой стороны деревни.

       – Да уж. То, что тракт старый, видно сразу. Им почти никто не пользуется.

       – Раньше было иначе. Путники, а иногда и торговцы Изумрудного королевства к нам наведывались. Но, как степняки королевство разорили, здесь всё в запустении. Что в мире творится, не ведаем, словно кочевники его весь сожгли.

       – Им такое не под силу. Степняков недавно разбили.

       – А вот это добрая весть. – Кэрдан отложил топор, давая знать, что дров нарубили достаточно. – Потом расскажешь…

       Мы принялись собирать поленья.

       ***

       Хоть Кэрдан и уверял, что мы успеваем, но праздник начался без нас. Пришли мы, когда столы уже стояли накрытыми и селяне рассаживались.

       По довольной ухмылке Лесоруба я понял, что он не особо спешил на церемонии и успел ровно к тому, к чему собирался.

       Лесоруб перекинулся парой слов с одной из женщин, что суетились возле большого котла. Пахло варёной рыбой, луком и какими-то приправами. В животе у меня заурчало.

       Лесоруб повернулся ко мне, что-то неразборчиво пробурчал и с видимой неохотой застегнул воротник.

       – Пошли. – Он махнул мне рукой.

       Мы подошли к столу, за которым собрались зрелые мужи и парни помоложе. Кэрдан представил меня:

       – Это наш гость, Влад. Он путешественник.

       – Доброго вам всем здоровья и радостного веселья, – сказал я.

       Ко мне обратился высокий худой мужчина, что сидел во главе стола. Про себя я решил называть его старостой.

       – Что привело гостя в нашу глухомань?

       – Случайность. – Я едва заметно пожал плечами. – Я просто проходил мимо.

       – Это ты удачно проходил… – пошутил кто-то.

       Все засмеялись.

       – Раздели с нами праздничный стол, дорогой гость. – Продолжал староста. – И если не слишком утомился, расскажешь, что нового в мире творится. Мы теперь редко видим чужестранцев, а интересные истории послушать любим.

       – Многое происходит… – уклончиво ответил я.

       Кэрдан растолкал мужиков на скамейке и освободил нам место за столом. Едва я устроился, как он уже раздобыл где-то пару глиняных кружек и деревянные ложки.

       Я осмотрел стол. В былые дни я знавал яства куда более изящные, но те времена навсегда остались в прошлом. Сейчас я был настолько голоден, что с наслаждением съел бы каравай ржаного хлеба и напился бы простой водой.

       – Ну, будем здоровы.

       Кэрдан пододвинул ко мне кружку. Я покосился на него и понюхал напиток – бражка. Это вполне меня устроило, плохо переношу крепкие вина.

       Скоро принесли рыбный суп. Потом гречневую кашу. Я быстро наелся и стал рассеянно прислушиваться к разговорам.

       У кого-то улов не задался. Два товарища поссорились из-за нерёды. Один заподозрил, что другой, зная потаённое местечко, приворовывает рыбку. Кто-то хвастал хорошей охотничьей добычей. Обычные разговоры. Я много раз слышал подобное.

       Я посмотрел по сторонам. Солнце, удвоенное отражением, пряталось за зубчатую стену леса на дальнем берегу озера. Где-то за моей спиной взошла Луна, пока ещё не вступившая в полную силу, но уже очень близкая к этому. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать её.

       Лесоруб не отвлекал меня разговорами. Он о чём-то негромко беседовал с соседом слева. Справа от меня сидел рослый, но очень молодой белобрысый парень. Его светлая бородка была совсем жиденькой. Он с любопытством смотрел по сторонам, будто был в этом месте впервые. Ему не требовался собеседник, как и мне впрочем.

       Постепенно досужие разговоры стали затихать. Кто-то из мужиков ушёл из-за стола. Лесоруб отхлебнул браги, легонько толкнул меня локтем и достаточно громко произнёс.

       – Пришло твоё время путник. Можешь рассказывать.

       – А про что лучше рассказать? – Я знал очень много историй, как реальных, так и вымышленных.

       – Ну, вот ты начал тогда про кочевников…

       – А, ну да… – Я сделал паузу. Все взоры были обращены ко мне. Видно нашествие степняков хоть и не добралось до такой глуши, но сильно испортило торговлю. – Думаю, про падение Изумрудного королевства вы лучше меня знаете.

       – Угу…

       – Конечно…

       – Как не знать…

       Послышался одобрительный гомон.

       – После этого кочевники двинулись на запад… – продолжил я.

       – Это мы тоже знаем.

       – Тоже мне, новость…

       Я дождался, когда разговоры утихнут.

       – Но совсем недавно, чуть больше месяца назад, несметное войско Урук-Хана было разбито.

       – Да ну?

       Лишь один мужик вслух выразил сомнение, но его одёрнули. «Да что я» – пробубнил он. Больше никто не перебивал.

       – Это случилось возле крепости Лагор. Много я на своём веку, но, скажу вам, та битва была непредставимой. От крепостных стен не осталось камня на камне. А, уж поверьте, в Рубиновом королевстве строить умеют. Поля вокруг Лагора все были усыпаны мёртвыми. Костры, где сжигали тела кочевников, пылали денно и нощно, но и спустя неделю после сражения, когда я проходил в тех местах, ещё не всех убрали.

       – Как красным это удалось? – поинтересовался тот, кого я принял за старосту.

       – Красные не были одиноки. Исход боя решила конница Белого Короля. Представьте тысячу неуязвимых рыцарей на конях закованных в броню. Они налетели на кочевников, осаждающих крепость, и перебили, прежде чем те успели вскочить на коней.

       Слушатели робко зашушукались, обсуждая мой рассказ.

       – А ещё, по слухам, семь дней и семь ночей до этого крепость обороняла лишь дружина наёмников.

       Вот теперь мне удалось их по-настоящему удивить.

       – И чего теперь ждать от степняков? – поинтересовался староста

       – Думаю, что раньше, чем через десять лет они не накопят достаточно сил для новой войны.

       – А что будет с Изумрудным королевством?

       – Этого я не знаю.

       – Ты вроде бы к нему и направляешься? – скорее для окружающих спросил меня Кэрдан.

       – Ну да. – Я потупил взор и наивно улыбнулся. – По слухам в брошенном Изумрудном городе остались несметные сокровища.

       Ответом мне был дружный взрыв хохота.

       – Большой уже, а в сказки веришь, – пошутил кто-то.

       Я с глуповатой улыбкой озирался по сторонам. Всё правильно, пусть лучше считают меня наивным искателем лёгкой наживы, чем знают о моих истинных намерениях.

       – Первая война со степняками завершилась ещё на нашей памяти. Задумчиво проговорил староста. – Только что, если верить твоим словам, завершилась вторая.

       Он произнёс это как бы невзначай, но я понял, что он мне не поверил.

       – Изумрудный город успел превратиться в легенду, – продолжал он. – От путников вроде тебя мы слышали много преданий о судьбе столицы Изумрудного королевства. Говорили, город затонул, что он спрятан в зачарованном лесу, или же по-прежнему стоит на острове, но наложенное заклятие убивает всякого смертного и бессмертного, что входит в него. Никто не знает, что случилось на самом деле. Я знаю лишь то, что из тех, кто поверил россказням и бросился на поиски легкого счастья, ещё никто не вернулся назад.

       Староста молча поднялся, посмотрел на притихших мужиков и вышел из-за стола. Я понял, что он хотел меня предостеречь.

       – Его сын именно так и сгинул, – тихонько сказал мне Кэрдан.

       Смертный или бессмертный не может войти в город? Пусть так. Но мне всё же интересно смогу ли я?

       Чтобы прервать молчание, я решил рассказать ещё одну историю.

       – Не так давно, далеко на западе случилась война Пятиречья с Белогорьем.

       Интереса рассказ не вызвал. Видимо я перестарался, разыгрывая легкомысленность.

       Вдруг сосед справа негромко, словно стесняясь своего любопытства, спросил.

       – А сами вы не воин?

       – Нет. Я ни своей, ни чужой крови зря не проливал. – Мой ответ был довольно близок к истине. – Но оружием владею, если тебя это интересует.

       Я внимательно присмотрелся к парню. Когда-то очень давно я был таким же юным, преисполненным силой и отвагой и наделённым неиспорченными представлениями о мире. Также был готов бросить родной дом и пуститься в дальнее странствие, чтобы искоренять несправедливость, и насаждать справедливость в своём понимании. Впрочем, именно так я тогда и поступил.

       Сколько же лет прошло с той поры? Я попытался сосчитать, но быстро бросил это бесполезное занятие. Дорога давно уже была для меня единой, не разбитой на версты, мили и дни в пути. И единственную жизнь я отвык делить на годы и недели. Жаль, что сейчас в путь меня толкают совсем иные причины.

       В глазах юноши разгорался огонь. Он явно не мог на что-то решиться. Молодой, крепкий телом и духом, ищущий лучшей доли. Такой человек не предаст, бросится, очертя голову, в любое сражение, и всегда будет биться до конца. Лучшего попутчика не сыскать.

       Я с трудом сдержал вздох. Если я желаю ему добра, то уйду завтра один. Я обречён на вечное одиночество, ведь те, кто со мною рядом, находятся в смертельной опасности, даже не подозревая об этом.

       Я выбирал слова, чтобы отказать ему и при этом не обидеть. Он уже почти решился, как вдруг вдали послышалось девичье пение.

       Мужчины, особенно молодые, оживились. Похоже, начинается самое интересное.

       – Что происходит? – спросил я у Лесоруба.

       – Что?... – Кэрдан, кажется, вздремнул. – Ах да… Сейчас девушки будут выбирать себе мужей.

       – Хм. Вот оно что…

       – А сам ты женат? – спросил Лесоруб. Он расстегнул ворот рубахи, заглянул в кружку, поискал крынку с брагой, ничего не нашёл и со стуком поставил кружку.

       – Нет. – Ответил я, и добавил с улыбкой. – Пока нет.

       – Это, знаешь ли, никогда не поздно исправить. Хотя, если надоело по миру мотаться, оставайся здесь, я уверен, тебе понравится. Места у нас спокойные. Девушки красивые…

       Это я увидел и сам.

       Девушки были ладные, румяные, светловолосые и светлоокие. В лёгких нарядных сарафанах. У некоторых в косу были вплетены тонкие ленточки. У других были с цветочные венки. Они двигались плавно, словно не шли по земле, а плыли по воздуху. Девушки встали в круг возле костра.

       Белобрысый парень поднялся. Я уже понял, зачем он здесь. Неподалёку от хоровода молодые мужчины вставали так, чтобы их было видно в свете костра и восходящей луны.

       Девушки всё так же пели, глядя на огонь. Изредка я замечал брошенные украдкой взгляды. Без сомнения многие из них давно знают своих женихов. Праздничный «выбор» был некоторой формальностью, но традиции особенно сильны у таких маленьких замкнутых народов. На праздник собрались женихи и невесты со всех деревень в окрестностях озера.

       Местным понравится, если я проявлю уважение к их обычаям. Я тоже подошёл к добрым молодцам. Я пристроился немного в стороне, но достаточно близко, чтобы создавалось впечатление общности с группой.

       С виду я молод и пригож. Чем ночь не шутит? А если учесть какая сегодня ночь… Я содрогнулся. Бежать нужно, бежать без оглядки. Ведь эти люди сделали мне столько добра.

       Я уже почти решился уходить. К чему мне эти игры? И вдруг я увидел её. Девушка не походила на остальных. Тёмные как ночь волосы, кожа белая как день. Тонкие черты, и огонь неукротимой страсти во взоре. В северных странах её назвали бы валькирией.

       Я сделал пару шагов ближе к костру. Рядом вновь оказался белобрысый парень. Он, как и я, держался поодаль и старался не смотреть в сторону девушек. Ему было неуютно, вовсе не жениться он мечтал.

       «Почему он здесь? – мельком подумал я. – Договорённость отца, или долг перед общиной. Наверное, он бы многое отдал сейчас за свободу, вот только цены не знает. Жаль, что я её знаю»…

       Я стал любоваться своей избранницей. Ленты в её волосах не было, как и венка. Однако то, что она не помолвлена, ещё ничего не значило. Выбор оставался за ней, как и право не делать сегодня такого выбора.

       Она была прекрасна, за отблесками пламени костра мне чудился в её взоре внутренний огонь. Я готов был смотреть на неё вечно. Какое странное чувство. Неужели я влюблён? Неужели я ещё способен чувствовать что-то кроме голода и жажды? Кто она, если смогла пробить барьер проклятия?

       – Она богиня. – Тихо прошептал я, так тихо, что это была скорее громкая мысль.

       – Ведьма она или ещё что похуже. – Парень видимо следил за мной и всё слышал.

       «Ведьма, – подумал я. – Это может оказаться интересно».

       Мне не пристало бояться колдовства. Так же как оружейной стали, стрел и копий. Меня вообще не так просто убить или хотя бы ранить. Меня обязательно убьёт разве что укус вампира, правда и для него это плохо кончится.

       Сейчас я был готов ради неё на всё. Будь у меня настоящее бессмертие, я бы отдал его, не раздумывая. Я мог бы сорвать с небес все звёзды для неё. Переломить надвое луну и перевернуть горы. Я готов был умирать и убивать ради её любви. Пусть мир погибнет, но она должна быть моей. Мне захотелось забыть о своём проклятии, но мой удел – смерть и разрушение.

       «А ведь когда-то я мог творить… – подумал я. – Я бы всё отдал, лишь бы проклятие спало. Всё… Но что у меня есть? Душа и та…»

       Вдруг девушка обратила на меня свой взор. Пламенеющая сталь её взгляда пронзила насквозь остатки моей гнилой души. Девушка не сводила с меня взгляда. Неужели я ей приглянулся.

       «О боги, за что мне это наказание?» Не было смысла взывать к высшим силам, ибо я знал свои грехи и был готов, как искупить их в эту ночь, так и с той же лёгкость преумножить.

       Моя избранница вдруг закрыла глаза, подняла лицо к небу, улыбнулась и, разбежавшись, бросилась на костёр.

       Она взвилась выше пламени, так высоко, что я испугался, будто она улетит в небо безвозвратно. Но она вернулась. Лёгким взмахом погасила вспыхнувший край подола, рассмеялась и пошла в мою сторону.

       Я не верил, что она идёт ко мне. Неужели во мне было что-то заслуживающее внимания.

       До последнего мига я думал, что она пройдёт мимо или выберет кого-то ещё. Но она остановилась возле меня, с улыбкой склонила голову на бок, открыв взору необычайно нежную шею. Затем уверенно взяла меня за руку, громко рассмеялась и увлекла за собой.

       ***

       Мы шли по лесу, взявшись за руки. Я не решался её обнять.

       Я что-то говорил, нёс какую-то околесицу, словно потерял разум от счастья. Зачем-то пытался доказать, что зря она меня выбрала, что я безвестный скиталец без земли и родины.

       Она лишь рассмеялась и приложила пальчик к моим губам. Я замолчал, глядя ей в глаза. Её ладонь пахла какими-то травами. Свет луны пробивался сквозь редкую листву берёзок и отражался в её взгляде невесомой паутинкой.

       – Ты так красива, – сказал я.

       Она сверкнула белозубой улыбкой.

       – Это лучшая ночь в моей жизни, – признался я. – Если бы она стала последней, я умер бы счастливым.

       Ответом мне вновь была улыбка, на этот раз предвещающая продолжение. Девушка потянула меня дальше в глубину леса.

       Я двигался словно во хмелю. Воздух, звёзды, луна и близость любимой пьянили меня даже больше чем такой знакомый вкус крови. Я знал, что ещё не время, но час неотвратимо близился.

       Я не заметил, как мы вышли к озеру. Небольшая полянка была окутана туманом. Я мог бы поклясться, что минуту назад тумана не было, но чего стоят клятвы проклятого.

       Что-то с этой полянкой было не так. Меня охватило неясное чувство, что-то вроде тревоги, какое-то странное возбуждение сродни наваждению. Словно близится час расплаты или час снятия проклятия.

       Девушка замерла. Было тихо, но тишина казалась такой зыбкой, будто через мгновение её прорвёт звон меча или стон. Казалось, так могут молчать только звёзды.

       Я подошёл к ней, сжал ладонями её пальчики. Тонкие и холодные они казались сотканными из лунного света. Я приблизил её руки к губам, желая согреть дыханием. Мимолётно поцеловал ладошку. Она чуть не отдёрнула руку, но передумала. Я целовал её пальцы один за другим и пытался заглянуть в глаза. Она стояла спиной к луне, и мне чудилось в её взгляде бездонное и беззвездное небо.

       Я прижал её ладони к груди. Она прильнула ко мне и положила голову на плечо. Шеей я чувствовал её горячее дыхание.

       Мне показалось, что по её телу прошёл озноб. Я обнял её крепко-крепко. Она что-то очень тихо прошептала. Это были её первые слова за вечер, но я едва смог разобрать: «Любимый мой заботься обо мне».

       Я не стал отвечать. К чему слова? К чему обещания, которые невозможно выполнить. Когда-то давно я был щедр на слова, которых от меня ждут. Я играл в любовь, пока мне это не наскучило. Я добивался благосклонности прекраснейших придворных барышень, и познал самые тонкие и изощрённые ласки, но никогда ещё я не любил по настоящему так, как сейчас.

       Я чуть отстранился, заглядывая ей в глаза. Этот взгляд нельзя с чем-то спутать – она была согласна. Я наклонился, обнял её за талию, и прильнул губами к ключице, что так притягательно белела в вырезе сарафана. Я покрыл поцелуями её нагие плечи. И лишь с огромным трудом не позволил себе прикоснуться губами к её шее. Страсть будет уже не остановить.

       Я едва смог оторваться от ласки, время ещё не пришло. Хотелось припасть к её устам. Я заглянул ей в глаза, ища одобрения.

       Вдруг она игриво улыбнулась, скользнула нескромным взглядом вниз и опустилась на колени.

       Я почувствовал, как расходится ремень. Теперь я полностью в её власти. Пусть, это уже не имеет значения. Полночь близится. В предчувствии блаженства я заглянул луне в зрачки. На миг они растянулись по вертикали.

       Миг свободы близится, клыки растут. Сейчас пробьётся шерсть на загривке.

       Но что это? Кажется, её клыки растут тоже.

       В плену страсти я не могу ничего изменить. Я уже ничего не желаю менять.

       Пришёл час искупления нам двоим.