Сильвершайн встретил путников равнодушным и пыльным молчанием пустынных улиц. Только ветер тихо шуршал серыми шарами перекати-поля, лениво играя ими на дороге.

       - Как здесь безлюдно, - Сара передернула плечами от озноба и поспешила перекреститься, - есть ли тут хоть кто-то живой?

       Джон Сарантон соскочил с усталой лошади и помог Саре спешиться.

       - Не знаю, но дальше нам все равно сейчас не уехать. Твой мул вот-вот падет.

       Сара прильнула к мужу и жалобно попросила:

       - Может, все-таки уйдем отсюда, Джон? Мне здесь не нравится.

       Сарантон улыбнулся, от чего взявшаяся коркой грязь на его лице пошла трещинами.

       - Не волнуйся, милая, мы справимся!

       Обнявшись, они пошли в сторону облупившейся двухэтажной гостиницы с салуном, что стояла невдалеке. Животные побрели следом, мул Сары заметно прихрамывал.

       Двери в гостинице громко скрипели, а рассохшийся пол жалобно стонал под ногами гостей. За конторкой было пусто, медная кнопка звонка – опутана паутиной. На стене холла висела надпись: «Добро пожаловать в Сильвершайн – город серебра и золотых жителей!» Приветствие было написано аккуратными красными буквами на длинной холстине в деревянной рамке.

       - Ау! Есть тут кто?!

       Крик Джона загремел, раскатился по гостинице, отозвавшись чуть слышным эхом из-за приоткрытой двери. Сара Сарантон подошла к этой двери и толкнула ее. Раздался тихий, будто плачущий скрип. Дверь медленно отворилась… Пусто.

       Башмаки Джона застучали по деревянному полу – он прошел вперед по коридору и одну за другой открыл все попавшиеся по пути двери. Каждая из них заплакала, заскрипела на свой лад, отчего Саре стало совсем жутко. На глаза у нее навернулись слезы.

       -Джо-он… Пожалуйста, давай уедем из этого места! – голос Сары тоже жалостно заскрипел, она испуганно прикрыла рот трясущейся рукой.

       Из дальней комнаты послышался стук брошенного на пол саквояжа, и Джон выглянул в коридор, поманив жену:

       - Иди сюда! Мы здесь отлично устроимся на пару дней.

       Сара затрясла головой:

       - Нет! Нет! Нет! Давай уедем сейчас же!

       Сарантон подошел и крепко обнял жену.

       - Ну что ты, глупышка… Тсс! Не плачь! Вот увидишь – у нас все будет хорошо. – Он погладил жену по спине, утешая и подбадривая. – Тебе нужно отдохнуть, нам всем нужен отдых. Обещаю, что больше двух дней мы здесь не задержимся.

       Расслабившись и чуть успокоившись от ласки мужа, Сара вдруг охнула – Джон тоже почувствовал, как младенец в чреве жены ударил его ножкой, так сильно, что у бедной женщины опять появились на глазах слезы.

       - Ого! – Джон заулыбался и положил мозолистую ладонь на ее живот, - наш постреленок решил показать характер. Теперь ты сама понимаешь, что отдых тебе пойдет только на пользу, не упрямься.

       Сара согласно кивнула и накрыла своей натруженной ладошкой руку мужа, пальцы их переплелись.

       Комната, как и все здесь, была пыльная. Возле стены стояла высокая двуспальная кровать с кованным оголовьем, в углу – шкаф и умывальник. Из окна Сара увидела внутренний двор гостиницы, такой же угнетающе пустынный. Женщина просто кожей чувствовала эту пустоту – та, казалось, расширялась вокруг, грозя поглотить Сару и все, что ей дорого. Но жаловаться и молить о скорейшем отъезде женщина больше не стала – Джон прав, все они выбились из сил, пересекая пустыню.

       Маленькое семейство Сарантонов тронулось в путь почти два месяца назад. Как и прочие, они покинули родные края в поисках лучшей доли. Отчим Сары умер, ферма на которой они жили отошла прямому родственнику – племяннику папаши Бейтса, у него была собственная многочисленная семья, так что супругам Сарантонам пришлось покинуть обжитые места. Джон хотел попробовать себя в скотоводстве, поэтому молодые супруги решили перебраться в Колорадо.

       У колонки во дворе появился Джон, он где-то раздобыл ведра и теперь пытался набрать воду. Сара с трудом распахнула окно – раму заклинило, и стекло чуть не треснуло. Ворвавшийся в комнату горячий воздух словно обжог лицо, только теперь Сара Сарантон почувствовала, что замерзла.

       Колонка фыркнула и выплюнула в ведро струю ржавой воды. Джон энергичнее налег на рычаг. Вскоре потекла чистая вода. Джон повернулся к Саре и подмигнул. Она улыбнулась любимому мужу.

       Милый Джон, такой надежный, такой заботливый. Сара обняла руками свой большой живот. Ребенок вел себя смирно, наверное, уснул. Будущая мать часто думала, каким он родится? Ей казалось, что это мальчик. Саре очень хотелось, чтобы это был мальчик. Ее дитя… Пусть он будет похож на Джона.

       

       Голова – как солнце,

       Руки – золотые…

       Муж мой любимый –

       Вот мы какие!..

       

       Сара тихонько пела свою любимую песенку, когда Джон принес ей воды, теперь она могла навести в комнате порядок. Пыль, паутина, грязь отступили перед водой и тряпкой. У Сары даже улучшилось настроение. Брошенный город больше не казался таким зловещим. Пустота не сжимала сердце и не заставляла его испуганно биться. Тревога отступила, но не ушла полностью, задержалась где-то на краю сознания, будто притаившаяся в засаде кошка, что время от времени тихонько выпускает коготки…

       Гнедая и мул вели себя беспокойно – вздрагивали, ходили по деннику конюшни. Когда Джон принес животным воды, гнедая испуганно отпрянула от него, как от незнакомца, хотя старушка Бесс, как он ее ласково называл, всегда славилась своим покладистым характером. Сарантон только пожал плечами. Этому проклятому городу не удастся свести его с ума. Джон налил воды в поилку и внимательно осмотрел найденное в ящике зерно – сгодится, чтобы накормить лошадей.

       Вера в свои силы, надежда на лучшее – вот, что Джон считал наивысшими добродетелями. Не было такой работы, за которую он боялся бы взяться. Не было такой беды, с которой он не смог бы справится. Даже здесь, в обезлюдевшем Сильвершайне, Джон Сарантон не терял уверенности, что все закончится благополучно. Привыкнув видеть только хорошее, он нашел, что их с Сарой пребывание в этом городе только к выгоде – им не нужно было платить за жилье и продукты, которые он нашел, когда обследовал кладовые гостиницы. Денег у Сарантонов было мало. В пути, когда случалась необходимость пополнить запасы или найти приют, Джон с Сарой обычно расплачивались трудом.

       Мул Сары вел себя спокойнее Бесс, легко дался в руки, не нервничал, когда Джон осматривал его пораненное копыто. Рана была серьезная, трещина шла сверху – от венчика, даже кровила.

       - Не волнуйся, дружок, я вылечу тебя, - Сарантон потрепал мула по холке, тот посмотрел на хозяина одним печальным глазом, второй был скрыт спадавшей гривой. – Красавчик.

       Животное и впрямь было красиво. Прежде чем забрать его с фермы, Сарантонам пришлось выдержать целую битву с наследником, тот не желал отдавать Саре подарок отчима.

       - Теперь ты наш, - Джон еще раз приласкал мула, - и мы о тебе позаботимся.

       Взгляд у мула был очень печальный и какой-то отстраненный, безнадежный, поэтому Джон не стал уточнять, что для лечения понадобится не только растопленная сера и смола, но и каленое железо.

       За заботами Сара и не заметила, как наступил вечер. Сумерки прикрыли тенями безжизненное пространство. Женщина засветила лампу – пятно золотистого света превратило гостиничную комнату в островок мира и спокойствия, страхи ушли. Вскоре пришел Джон, и супруги поужинали.

       Ночь вернула Саре ее тревоги. Как только Джон погасил свет, так Сара ощутила, что замерзает. Муж тут же придвинулся ближе и обнял ее крепче. Она почувствовала его желание и уступила. До конца срока беременности еще было далеко, поэтому Джон был особенно нежен и осторожен, опасаясь навредить ребенку. Засыпая, он сказал, что им придется задержаться в Сильвершайне дольше, чем он рассчитывал – слишком серьезная рана у Красавчика.

       Сон у Сары тут же пропал. Она задрожала. Все ее страхи, паника – все вернулось. Она лежала рядом с мужем и боялась его разбудить, ведь Джон так устал за последние дни. Сама она не могла расслабиться. Ей хотелось кричать от переполняющего ее ужаса. Она чувствовала, как весь этот мерзкий пустынный город разверз свою голодную пасть и теперь ждет ее, чтобы поглотить без остатка. Ее, Джона, нерожденного ребенка…

       Несколько часов кряду Сара уговаривала себя, что все эти страхи – надуманные, реальной угрозы нет. Да, совершенно непонятно, что же произошло с обитателями Сильвершайна, но ведь ничего, никаких страшных свидетельств их ужасной участи они с мужем за целый день не обнаружили!

       Уснуть женщине удалось только перед рассветом. Сон был недолгим. Вскоре Сара очнулась от воспоминания. Паутина! Здесь везде была паутина, но ни одного, даже крошечного паучка она так и не увидела. Эта загадка показалась Саре самой ужасной.

       - Джон, проснись!

       Муж уступил трясущей его за плечо жене и открыл глаза:

       - Что случилось?

       - Пауки, Джон! Их нигде нет. Тебя это не удивляет?

       - Любимая, меня все удивляет, но не сейчас… - он попытался отвернуться и вновь заснуть.

       - Мы немедленно должны уехать отсюда. Это проклятое Богом место!

       Джон заворочался, когда понял, что Сара слишком испуганна, чтобы прислушаться к его словам. Ему пришлось встать и одеться.

       - Пойду, проверю лошадей. Может Красавчику уже лучше, - он надеялся, что его действия хоть чуть-чуть успокоят жену и когда он вернется, то сможет ее уговорить остаться.

       Серый утренний свет обрисовал темную конюшню. Вчера при входе Джон оставил фонарь, теперь он нашел его и засветил.

       Гнедая не спала, переминалась с ноги на ногу в ближайшем стойле, а мул… Джон нашел мертвого Красавчика в деннике, на усыпанном соломой полу. Кроме замазанной смолой трещины копыта, других ран у мула не было. Джон внимательно осмотрел животное, но причину смерти так и не смог определить. Воду пили не только животные, они с Сарой тоже пили воду из колонки во дворе. Если бы причина была в овсе, которым он накормил животных, то пала бы и Бесс.

       Сарантон тяжело вздохнул – никакие уговоры теперь не успокоят его жену.

       Сара спешно собирала вещи.

       - Красавчик не может отправиться в путь, - Джон застыл в дверях их комнаты.

       - Почему?!

       - Он еще не ступает на раненную ногу.

       Джон отвел глаза и постарался отвлечь жену преувеличенно бодрым тоном.

       - Сегодня я обследую весь город и окрестности, может, найду повозку или какую-нибудь лошадь, чтобы мы могли дать Красавчику отдохнуть.

       Сара разрыдалась.

       Мужу пришлось подойти к ней и обнять.

       - Не плачь, душа моя. Мы обязательно отсюда уедем.

       Сара согласно кивнула – она верила мужу. Джон никогда ее не обманывал.

       После раннего завтрака женщина осталась одна. Муж покинул ее и отправился на поиски, как обещал. А ее компаньоном стал страх. Чтобы не было так жутко в тишине, она запела, как вчера.

       

       Голова – как солнце,

       Руки – золотые…

       Муж мой любимый…

       

       Внезапно она осеклась, не допев куплет – на глаза ей попалась надпись в рамке: «Добро пожаловать в Сильвершайн – город серебра и золотых жителей!»

       Сильвершайн – должно быть это городок старателей. Когда подъезжали, они не видели, но наверняка где-то рядом с городом есть серебряные рудники, подарившие городу название.

       «Золотых жителей»… хорошие слова. Если бы не теперешняя пустота, то Сара любовалась бы городом – маленький, уютный, чувствовалось, что создававшие его люди делали это с любовью. Что же с ними произошло?

       Сара вышла из гостиницы и направилась к ближайшему дому.

       Ее встретила все та же пустота – никаких признаков жизни, только толстый слой недвижимой пыли и паутина. Много-много паутины. Все безжизненное, серое. Пыль даже вела себя странно – ее не смог потревожить ворвавшийся следом за Сарой ветерок. Мертвое царство.

       Женщина обошла весь дом. Цепочка ее следов в пыли на полу опутала весь дом. На втором этаже Сара обнаружила комнату с красивыми розовыми обоями. Детская. На полу и в шкафу лежали игрушки. Саре достаточно было одного взгляда, чтобы начать плакать. Когда-то здесь жила счастливая семья, играли дети… где же все это? Где жизнь? Только неживая пыль на бездушных предметах.

       Поколебавшись, Сара решилась войти в детскую. Она подобрала с пола маленькую деревянную лошадку. Игрушка была искусно вырезана и ярко раскрашена, чем и привлекла внимание женщины. Красная лошадка, она так неуместно смотрелась среди окружающей серости – пыль приглушала все краски, словно хотела растворить окружающую обстановку, превратить в ничто, в пустоту.

       Сара опять почувствовала голод этой пустоты. Испугавшись, она выбежала из дома и унесла с собой красную лошадку.

       Как не сжимала Сара игрушку во вспотевшей ладони, та все так же оставалась холодной. Женщина вбежала в пустующую гостиницу и укрылась в обжитой комнате. Здесь она рухнула на кровать и накрыла голову подушкой, лишь бы не слышать этой бездыханной тишины, которая наполняла город.

       Ребенок зашевелился, Саре пришлось перевернуться на бок. Она посмотрела на деревянную игрушку. Когда они с Джоном отсюда уедут, она обязательно увезет эту лошадку с собой. Пусть хоть что-то из этого проклятого города получит новую жизнь.

       Покрывавшая лошадку краска кое-где потрескалась, но ее жизнерадостный, яркий красный цвет согревал Саре душу. Она, не отрываясь, смотрела и смотрела на игрушку в своей руке, так как боялась перевести взгляд на что-либо еще – ужас сковал ее. Сара физически ощущала, как стены смыкаются и надвигаются на нее, гостиница сжимается. Весь город, с домами, тротуарами – все они единая пустая утроба, голодное брюхо, для которого она, Сара Сарантон, маленькая беременная женщина – еда…

       Прерывавшимся от страха голосом Сара запела. Так ей было легче. Простые слова, они помогали ей противостоять подступающему ужасу.

       Джон обошел город и не нашел ни животных, ни пригодной к поездке повозки. Как он ни храбрился, но угрожающая пустота достала его. Он устал внушать самому себе, что все будет хорошо.

       Его бедная жена. Женщины значительно чувствительней мужчин. Как же ей должно быть здесь страшно! Джон поторопился вернуться. Сердце его заходилось в груди от дурного предчувствия.

       Переступив порог и очутившись в просторном холле, Сарантон услышал пение своей жены:

       

       Голова – как солнце,

       Руки – золотые…

       Муж мой любимый –

       Вот мы какие!..

       

       Задорная песенка. Он сам ее сочинил, когда они с Сарой только поженились. Услышав ее дрожащий голос, Джон запел, чтобы подбодрить жену. Это был ее куплет, но он пропел нужные слова, представляя, как Сара смеется от того, что он поет эти слова:

       

       А я – жена,

       Что как луна –

       Свечу во тьме,

       Тебе верна!

       

       Он шел по коридору, пел и думал: сейчас они соберут вещи и уйдут из Сильвершайна. Сару он посадит на Бесс и поведет кобылу в поводу. Ничего, все будет хорошо, лишь бы выбраться из этого места…

       Голос Сары стих, Джон сам допел куплет и отворил незапертую дверь в их комнату. Сары не было. Боль сжала сердце Джона. Где она, где его любимая жена?! Он же только что слышал ее голос!

       Окно в комнате было закрыто, на кровати лежало что-то красное. Джон подошел ближе – игрушка, забавная деревянная лошадка. Он поднял ее и еще раз осмотрелся. Пустота… и пыль. Много пыли, как будто Сара вчера и не убирала в этой комнате. От отчаяния Джон закричал и бросил игрушкой об пол.

       - Сара!

       Джон Сарантон еще раз обошел весь город и обыскал каждое здание, но жену не нашел. Ему было страшно и горько. Это он во всем виноват. Проклятый город! Почему? Ну почему он не послушался жену, как только они приехали сюда? Ведь можно было спастись! И утром еще было не поздно. Зачем же он оставил ее одну?

       Солнце давно миновало зенит. Джон собрал вещи, отряхнувшись от навязчиво липнущей к нему пыли. Укладывая саквояж, он рыдал.

       - Сара…

       - Джон! Милый не оставляй меня здесь! – Сара кричала и протягивала к мужу руки.

       Он не слышит и не видит ее! Что же ей делать?

       Она еще раз попыталась обнять любимого.

       Джон чихнул и разогнал рукой взявшееся из ниоткуда пыльное облачко. Сколько же здесь этой серой мерзости.

       В конце концов они с Бесс выехали из Сильвершайна. Кобыла радостно бежала по дороге, а Джон все оглядывался назад. А вдруг? Может он чего-нибудь не заметил? Может он еще сможет найти и спасти свою жену и ребенка?

       Джон натянул поводья, но лошадь взбрыкнула и сбросила его в желтую дорожную пыль, теплую и податливую, как будто живую. При падении Сарантон сильно ушибся. Его лошадь так и не остановилась, умчалась по дороге вдаль.

       - Умная девочка, - он мысленно пожелал старушке Бесс счастливой судьбы, и, повернувшись, захромал к городу, искать свою любимую Сару.