Болели запястья. Это было первым, что пробилось сквозь вязкий кисель, плещущийся внутри черепа. Следующим пришло ощущение холода. Третьим был страх - и именно он удержал от стона и попытки открыть глаза. Замереть. Прислушаться. Стандартная реакция напуганного животного. Последнее, что я помнила - тошноту, расплывающиеся в глазах силуэты в силовой броне и звук выстрела. А, нет, еще "эту убрать, она не нужна, а эту - с нами".  

Влипла. Определенно. Впрочем, для того, чтобы это понять, семи пядей во лбу не нужно. Так, значит, я вишу… висю - черт, нашла время для филологических изысканий - подвешена за руки и полностью раздета. Логично, простой и эффективный способ давления - у тебя ничего нет, ты гол и беззащитен… можно еще изнасиловать, наглядно и однозначно продемонстрировав, что и тело твое тебе больше не принадлежит. Это, похоже, еще впереди.  

Ничего не скажешь, веселая тема для размышлений. Об этом потом. И о том, как меня угораздило, тоже думать не время. Надо думать о том, как выбираться. Но мозг упорно отказывался соображать, внутри черепушки словно поселился кто-то истошно визжавший уже обделавшись от страха, и совершенно не давал соображать. Кажется, я никогда так не боялась… даже когда была уверена, что меня убивают. Может быть потому, что тогда я могла сделать хоть что-то… например, прихватить тех ребят с собой на тот свет. А сейчас от меня не зависело ровным счетом ничего… Черт, да от меня перестало что-то зависеть еще когда папаша потащился в эту лабораторию, будь она неладна. Завершать дело всей жизни. Тогда и начался это затянувшийся кошмар.  

Отец сотоварищи очень удивились, обнаружив, что здание, где они когда-то создали лабораторию, кишит мутантами. Разумеется, спасители мира не сильно-то обращают внимания на доводы разума. То, о чем я твердила всю дорогу, папочка благополучно пропустил мимо ушей, а остальные в рот ему заглядывали. Я была для них в лучшем случае девка с пушкой, чья святая обязанность охранять их гениальные мозги от жестокого внешнего мира. А кое для кого и вовсе обстоятельством, вынудившим шефа послать к чертям собачьим многолетнюю работу. Ну да, виданное ли дело, отложить спасение мира ради того, чтобы вырастить ребенка? Чистая вода нужна всем, а вот еще один спиногрыз… Поэтому нечего слушать то, что этот выросший спиногрыз несет, ибо несет он заведомую чушь. И я испытала море злорадного удовольствия, увидев, как вытянулись их лица. Впрочем, радоваться мне довелось недолго: доченька, у тебя единственной из нас есть боевой опыт, сделай что-нибудь. Ага, соверши чудо, лучше всего вчера. Пап, ты понимаешь, что для любого нормального человека твоя просьба - верная смерть? Нет? Почему-то меня это не удивляет. Я преувеличиваю? Хотелось бы самой в это верить.  

По-хорошему, надо было послать его к черту еще тогда. Нет, совсем по-хорошему, надо было не ввязываться в эту авантюру изначально. Но с другой стороны, зная, чем оно в конце концов обернулось… наверное, я сделала то, что должна. Впрочем, от этого не легче.  

Как вычистить здание, полное тварей, способных выдержать прямой выстрел в голову? Вспомнить, что стрелять можно научить и обезьяну, а у меня кроме винтовки есть еще и мозги… в чем я иногда сомневаюсь. Самым трудным оказалось добраться до компьютера, управляющей системами защиты здания. А взламывать их я за последнее время научилась виртуозно, сказывалось образование убежища… больше ни к чему оно и не годилось, по правде говоря. Потом пройтись по этажам, добивая раненых и методично собирая с тел все мало-мальски ценное, не обращая внимания на презрительные взгляды яйцеголовых. Да, я профессиональный охотник за головами и мародер. Но ведь именно потому я вам и нужна. Ах да, оказывается, я еще нужна для «подай-принеси». Зеленомордые изрядно порезвились среди приборов их нужно было чинить, а тут под рукой неквалифицированная рабочая сила. «Солнышко – убила бы за то «солнышко» - но у тебя и вправду нет специальных знаний». И снова никто не захотел ничего слышать. Ни то, что я куда эффективней в роли телохранителя, нежели чернорабочего, и забивать гвозди прикладом винтовки по меньшей мере не совсем рационально, хоть и эффективно, кто же спорит. Ни то, что после отстрела супермутантов пустошь, да и само здание, не стали более безопасными. У яйцеголовых была Цель – и снисходить до всего остального ни так и не научились.  

Черт, я многое могу понять. Что река, очищенная от радиации – великое благо. Что когда увлечен чем-то важным, можно наплевать на второстепенные вещи. Я не могу понять одного – почему в разряд «второстепенных» попадает то, от чего напрямую зависит твоя безопасность, а, значит, и возможность достичь той самой великой цели. Наверное, не надо было сдаваться, и объяснять, объяснять… но я устала твердить об очевидном, точно попугай, и, махнув на все рукой, согласилась стать девочкой на побегушках. И именно поэтому, когда появился анклав, ничем не смогла помочь. Трудно быть эффективным защитником, одновременно ковыряясь в канализационном фильтре, даром что оружие и вещмешок с кучей всего нужного всегда с собой. Я увидела вертолеты, услышала голоса из рупоров, орущие, мол, никому не с места, и со всех ног припустила туда, где оставался отец… поздно. Когда я добралась до установки, рядом с отцом стояло с полдюжины солдат в силовой броне, а пластиковый купол, окружающий собственно установку и людей рядом, был закрыт. В углу коридора жались остальные ученые. Судя по всему, солдаты анклава прошли через другой вход, и сюда пока не добрались. Но это дело времени. Анклав славился методами скорее эффективными, нежели гуманными, и оказаться в сфере их интересов – хуже и придумать нельзя.  

Я не слышала, о чем они говорили – слова пролетали мимо сознания, занятого одним: что делать? Я не супергерой, способный прорваться через шесть вооруженных с головы до ног солдат, отбить у них заложника и вытащить его живым… желательно, уцелев самой. Обязательно уцелев самой, потому что кроме меня защитить эту кучку деток-переростков, не знающих ничего кроме своей науки, некому. По крайней мере, пока они не доберутся обратно в Ривет-Сити.  

Я слишком долго думала. Застыв в дверном проеме, точно статуя – еще одна непростительная ошибка, но, черт, там был мой отец, и хотя порой я готова была придушить его собственными руками… Повезло – солдаты меня не увидели. Не повезло – меня увидел отец. С полмига мы смотрели друг другу в глаза, а потом он сказал что-то офицеру, и повернул какой-то рычаг. И через бесконечное мгновение медленно-медленно опустился на пол под аккомпанемент истошно взвывшего счетчика Гейгера.  

Потом я никак не могла вспомнить следующие несколько минут, кажется, я взвыла не хуже счетчика и рванулась спасать, а сзади в меня вцепились несколько рук. Откуда-то доносились крики, кто-то призывал кого-то не дать кому-то уйти… Я пришла в себя уже в подвале комплекса, куда, похоже, меня приволокли яйцеголовые через какие-то хитрые ходы. Помню, что орала что-то невразумительное и грозилась перестрелять всех нахрен, потому что мне надо обратно, а доктор Ли, единственная женщина среди ученых, держала у меня перед лицом счетчик Гейгера с цифрами, которые никак не укладывались в голове и тихо, повторяя точно ребенку, объясняла, что спасать там некого, под излучением такой интенсивности не выживут даже вирусы, белок денатурируется за несколько секунд. Но мне было плевать и на счетчик, и на нее. Не знаю, сколько это продолжалось, пока до сознания не дошло, что действительно – все. Некуда бежать, да и незачем. Осталось только выбраться отсюда самой и вытащить остальных, чтобы отец хотя бы погиб - не укладывалось в голове это, никак не укладывалось – не напрасно.  

Я обвела взглядом притихших ученых:  

-Отсюда есть другой выход?  

- Да. – Совершенно бесстрастный голос, словно на светском приеме. Интересно, эта дамочка просто хорошо владеет собой или ей и вправду все равно?  

- Там дальше сеть тоннелей, еще довоенная. Выходит на поверхность около штаб-квартиры Братства Стали. Я объясню, куда идти.  

-Хорошо. – Я раскрыла мешок. – Кто-то из вас умеет обращаться с оружием?  

Они переглянулись. Я остолбенела. Черт, да откуда же они свалились на мою голову? Здесь дети учатся работать ножом раньше, чем начинают чисто говорить, а подростки не расстаются с пистолетом. Кем же надо быть, чтобы…  

-Мне несколько раз доводилось стрелять из пистолета. – Сказал, наконец один из них.  

Я молча вытащила из мешка револьвер, проверила, полностью ли заряжен, протянула ученому. Может, и будет толк.  

Как выяснилось, толку не было. Несколько миль под землей, несколько одичавших гулей, после первой встречи с которыми кто-то схватился за сердце и пришлось останавливаться и приводить страдальца в чувство. Несколько солдат анклава, явно посланных за нашими головами, после встречи с которыми пришлось приводить в чувство меня, ведь солдаты ходили парами, а я не герой старого вестерна, способный навскидку подстрелить десяток при том, что пуль в револьвере восемь. Дырка в плече, еще одна – в боку, стимпаки затягивают подобные вещи на раз, так что можно сказать, что легко отделалась. Тем не менее когда мы, наконец, добрались до штаб-квартиры братства стали, мне уже не хотелось ничего – только упасть и сдохнуть. Сдохнуть не дали. Они даже милостиво разрешили отоспаться, прежде, чем взяться за меня по-настоящему. Потому что Дело Отца (они произносили это именно так, до тошноты пафосно) нужно было Продолжить. Ну да, именно мне, какой еще дурак согласится стать козлом отпущения? Да-да, я помню, что никто из яйцеголовых не знает, с какой стороны берутся за винтовку. Но ребята, вас тут полное здание вояк с крутыми пушками и еще более крутой броней. Ах, вы заняты... чем же это, позвольте спросить? Поддержанием порядка на пустоши? Тут меня прорвало, и я гоготала что твоя лошадь добрые четверть часа. «Порядка», придумают тоже.  

Тем не менее, я согласилась. Просто потому, что устала от них отбиваться. И вместо того, чтобы, выйдя за ворота, отправиться домой, я – вот дура набитая! – потащилась таки «продолжать дело отца». Искать какую-то хренотень, которую потом подключат к установке, и та сможет очищать от радиоактивных примесей тонны воды за считанные минуты. Я не могу это объяснить ничем, кроме временного помрачения рассудка.  

Как ни странно, среди людей Братства нашлась одна с остатками совести, решившая, что помощь мне не помешает. Точнее, две, но дочку их командир не отпустил, а позволил идти со мной одному из своих лейтенантов, женщине вдвое старше меня. Что ж, ни одно доброе дело не остается безнаказанным – ее-то и пристрелили, потому что «не нужна».  

-Заканчивай притворяться! – пощечина оказалась звонкой и хлесткой, так что пришлось волей-неволей открыть глаза. Так и есть: здоровенный мужик в форме анклава. То ли выследили, то ли ждали… кто сейчас разберет.  

-Говорить будем? – поинтересовался он.  

-Смотря о чем. – Черт, что же я делаю, нельзя его злить, и строить из себя супермена тоже незачем.  

- Мне нужен код доступа к установке.  

-Я не знаю его.  

-Врешь! – еще одна пощечина.  

-Я действительно его не знаю. – Самое обидное, что это правда. Но ведь не поверит, сволочь этакая.  

-Подумай хорошенько, детка.  

Черт, ну что за манера хватать незнакомых людей за подбородок? Убери лапы, урод!  

- Потому что мне придется использовать методы, которые тебе не понравятся. А если заговоришь по-хорошему, я тебя отпущу, как только удостоверюсь в том, что не врешь.  

- Ты что, совсем за дуру меня держишь? – я так возмутилась, что снова забыла о том, что не надо его злить. – Как только я выложу то, что вас интересует, я – труп. Ну, может быть, подождете, пока не «удостоверитесь».  

И как только они поймут, что кода я не знаю, я – труп. А они поймут, особенно если возьмутся за дело всерьез. Короче, я труп при любом раскладе, причем умирать будет… неприятно. Плохо. Очень плохо. Тот, внутри черепушки, снова завыл, и, признаться, я едва не начала ему вторить. Внутри медленно свернулся ледяной узел, и перестало хватать воздуха. Как же здесь холодно…  

-Для начала я отдам тебя своим людям. Здесь, знаешь ли, нет женщин.– Его рука переместилась вниз живота и я едва удержалась от того, чтобы заехать коленом, благо ноги не привязаны. – Или сперва попробовать самому?  

-Не надо! – я все-таки завыла.  

-Здесь я решаю, что надо, а что нет. И прекрати скулить.  

Я честно попробовала. Не получилось.  

-Боишься, сучка? – почти ласково протянул он. – Ну так говори!  

-Не знаю… - простонала я. Нет, в самом деле, скажи мне папочка код доступа, я бы выложила его им, не секунды не колеблясь. Лучше сдохнуть быстро, чем… Но ведь не поверит, хоть соловьем заливайся, не поверит. Придумать цифры? Это даст отсрочку, а что будет, когда они убедятся, что я вру? Поживем-увидим?  

-Ну как хочешь, сама напросилась. – Он взялся за штаны.  

-Нет!  

-Прекратите! – громкоговоритель рявкнул так, что я подскочила. – Немедленно ко мне!  

Бесшумно закрылась дверь. Почти одновременно разомкнулись наручники – или что там держало – и я сползла по стене, не переставая всхлипывать.  

-Прошу прощения, леди. – Голос из динамика был мягче новой фланели. Где же я его слышала? – Мои подчиненные иногда перегибают палку.  

Да уж. Я хихикнула, отнюдь не оттого, что было весело, тут же икнула, и съежилась на полу. Они тут тотально энергию экономят, что ли – устроить такой морозильник.  

-Разрешите представиться, леди. Я президент Соединенных Штатов Америки.  

-Ээээ… - Так вот откуда я знаю этот голос! От роботов, заполонивших пустошь. Бравурные марши вперемешку с напыщенными фразами о великом будущем америки, к которому ты непременно придем под управлением твердой руки анклава и главы его, президента соединенных штатов. Помнится, когда я впервые его услышала, на ум пришло когда-то прочитанное «ну и хрень же несет, поносник» - и более точного определения я тогда подобрать не смогла.  

-Очень приятно. – Выдавила я наконец. Врать, может быть, и нехорошо, но сказать правду, мол, как же вы меня достали – пожалуй, чревато, а я еще не дошла до стадии «нечего терять, так что расслабься и получай удовольствие».  

-Взаимно, леди. Для меня большая честь знакомство с вами.  

Приехали. Никогда не доводилось вести светские беседы в абсолютно голом виде. Впечатления, надо сказать, непередаваемые. Но что ему нужно? Или они просто разыгрывают старую как мир пьесу про доброго и злого полицейского?  

-Леди, ваша одежда в шкафу у стены. Я был бы очень рад, если бы вы проследовали в мой кабинет, где мы могли бы пообщаться без свидетелей.  

Моя одежда! Я распахнула дверцы, не слишком вслушиваясь в то, что он там несет. Комбинезон, броня… оружие? Все мое оружие, включая изрядный боезапас. Этот президент что, совсем ума лишился? Оружие… я схватила винтовку, на время даже забыв о собственной наготе. Это меняет дело. Я бы сказала, очень меняет.  

Но в чем подвох?  

Одеваться, не выпуская из рук оружие – занятие то еще. Но расстаться с ней не было сил – и плевать, что в прошлый раз все навешенное на меня не помогло. Наконец, я все же заставила себя закинуть винтовку за спину. Достала гранату, предварительно нырнув поглубже в шкаф – уж туда-то они вряд ли засунули камеры – выдернула чеку, зажав в ладони. Добрые, старые гранаты, взрывающиеся не по таймеру. Ухмыльнулась – вот теперь все будет в порядке. Попробуют снова пустить газ или еще какой хитрый способ – получат большой бадабум. Может, и есть люди, готовые испить чашу жизни до дна, какой бы горькой она не была – но я не из того теста. Еще четверть часа назад я полагала, что главное – выжить, цена не имеет значения. Я ошибалась.  

- Господин президент, полагаю, ваши люди, увидев меня при оружии и без сопровождения, могут сделать неверные выводы. Не хотелось бы, чтобы меня подстрелили по дороге в ваш кабинет.  

-Действительно. Сейчас.  

Вошедший солдат то ли не умел ничему удивляться, то ли был подробно проинструктирован. По крайней мере, его не возмутило ни то, что я вооружена до зубов, ни руки в карманах (ну не тащить же взведенную гранату у всех на виду?). Дурдом. Интересно, у них всегда такой бардак или только по большим праздникам?  

Меня довели до одной из дверей в стене, втолкнули внутрь и оставили одну. Я огляделась. Гладкий пластик стен, никакой мебели, компьютерный терминал. Никого. Единственная дверь – та, через которую я вошла. Скорее всего, камеры в стенах, ну не настолько же они спятили, чтобы оставить меня без присмотра. Хотя… Захотелось ритмично постучать головой о стену – может, хоть так начну понимать, что, собственно, происходит? И еще никак не получалось согреться, несмотря на одежду, бронежилет и шлем.  

- Раз видеть вас, леди.  

Вздрогнув, я огляделась. Звук шел со стороны компьютера. Я шагнула ближе:  

-Господин президент?  

-Слушаю вас.  

-Прошу прощения, но стоило ли вести меня сюда, если говорить мы все равно будем через компьютер?  

-Вы не поняли, леди. Я и есть компьютер. Вы называете это «искусственный интеллект».  

Я открыла рот. Медленно закрыла. А может быть, все куда проще: нанюхалась газку, там, когда меня отловили. Теперь вот мерещится всякое. Или…  

-Это розыгрыш? Поверьте, вам незачем морочить мне голову, и без того, эээ… готова к сотрудничеству.  

Правильно было бы сказать «напугана до полусмерти» и «попрощалась с остатками собственного достоинства». Как же мало мне, оказывается, надо.  

-Леди, поверьте, это не розыгрыш. По слухам, вы получили хорошее образование: неужели вы не слышали о довоенных разработках в области искусственного интеллекта?  

Слышала, как не слышать. Только результаты если и были, наверняка засекретили, на то они и военные разработки. Но черт, если у них получилось, не хотела бы я оказаться на месте тех компьютеров. Понять, что ты превосходишь человека в скорости и эффективности мышления и одновременно с тем – что ты всего лишь имущество человека. Я бы рехнулась. Или устроила бы человечеству какую-нибудь колоссальную пакость, по возможности – так, чтобы с гарантией угробить и себя. Потому что это – даже не рабство, это стократ хуже.  

Так, похоже, я готова поверить в этот бред. С другой стороны – что я теряю, если поверю?  

- Слушаю вас, господин президент. Что вам угодно?  

-Сожалею, что не могу предложить вам сесть, здесь, увы, нет мебели. Впрочем, давайте к делу.  

За следующую четверть часа мне пришлось выслушать столько пафосной хрени про великое будущее америки, нет, всего человечества, что едва не стошнило. Впрочем, возможно, речь тут не при чем: я нанюхалась паралитического газа, не ела невесть сколько и никак не могла успокоиться. Немудрено, что желудок взбунтовался.  

-Так что вы скажете об этом плане, леди?  

-Несомненно, его тщательно обдумали. Но при чем тут я?  

-О, вам уготована самая важная часть: именно вы послужите тем орудием, что очистит мир от скверны мутаций. Вы станете героиней нового человечества.  

-И берет его диавол на весьма высокую гору и показывает ему все царства мира и славу их…  

-Простите?  

-Это я прошу прощения, задумалась. – Воистину, язык мой – враг мой, нашла время блистать эрудицией. – Что именно я должна сделать, и с какой целью?  

Соглашаться. Что бы он не нес – соглашаться. Выбраться отсюда, путь даже вероятность этого близка к нулю и скорее всего меня элементарно дурят. Но каким бы мизерным не был шанс… выбраться. Там видно будет. Это «там будет видно» мне определенно не нравилось, но куда деваться?  

-Возьмите. – Откуда-то из недр стены появился штатив с плотно закрытой пробиркой. – И флэшку, вот.  

Интересно, что еще у него внутри. И вообще, при других обстоятельствах, я бы с удовольствием покопалась у него в программе.  

-Что это?  

-На флешке – запись с приказом моим людям пропустить вас к установке и позволить осуществить запуск. В пробирке – реагент, который вы добавите в воду перед началом работы.  

-А конкретно?  

-Это вирус, которые реструктурирует измененную мутациями ДНК. Это спасение человечества.  

Очень интересно. Генная инженерия – наука точная, безумно дорогая и завязанная на технологиях. Откуда у них все это, если технологии сгорели в ядерном пекле? Ладно, черт с ним, любопытство никогда не доводило до добра. Интересней другой – как именно вирус – если допустить, что это вирус, а не какой-нибудь цианид калия – «реструктурирует ДНК». На самом деле, любой, абсолютно любой вирус этим и живет – встраивается в ДНК клетки-носителя и изменяет его под свои нужды. Проблема в том, что чаще всего после этого клетка гибнет.  

Спросить, что ли? Впрочем, зачем? Если вспомнить политику Анклава в отношении не только гулей и супермутантов, но и жителей пустоши – «выродившихся дикарей», ответ ясен.  

-Господин президент, но в организме любого человека - абсолютно любого, пусть даже пять поколений его предков жили в освинцованном бункере – есть мутировавшие клетки. Это азы биологии: мутация есть случайное ненаправленное скачкообразное…  

-Я в курсе, спасибо. – Перебил он. – Вопрос о переходе количества в качество: В организме нормального человека мутациями поражены сотни, пусть даже тысячи клеток – ничто по сравнению со всей клеточной массой. Не говоря уж о том, что эти пораженные клетки довольно быстро ликвидируются иммунной системой. В организме мутанта изменена ДНК всех клеток. Разница очевидна, не находите?  

-Но изменение цвета волос или глаз – тоже мутация, просто она не имеет значения для выживания вида, и потому нейтральна. Так не может ли быть…  

-Леди. – В его голосе появились металлические нотки – не полагаете ли вы, что наши ученые менее образованы…  

-Прошу прошения, господин президент – и в самом деле, нашла время вести научные дебаты. Нет, воистину многие знания – много печали. – Но я боюсь, что попробовав водички с вашим реагентом, откину копыта.  

-Не волнуйтесь, мы все предусмотрели. Вы ведь родились и выросли в убежище верно?  

Вырасти-то выросла, а вот родилась… впрочем, ему об том знать необязательно.  

-Значит, вы самый что ни на есть человек. Будущее нашей расы. Именно вы и вам подобные, когда будет возрождена пустошь, родят детей, которые станут элитой будущего человечества. Люди с неизмененным генофондом.  

Прекрасно. Вот элитным производителем меня еще не обзывали.  

-Господин президент, и все равно не понимаю: почему я? Вам подчиняются сотни людей – зачем вам нужен человек со стороны?  

-Все ищете подвох, леди?  

-Да. – Признала я. – Четверть часа назад ваши люди были… весьма недружелюбны. Сейчас вы обещаете отпустить меня на все четыре стороны в обмен на услугу, которую может оказать любой из ваших солдат. Я была бы полной дурой, не ищи подвоха.  

Мне показалось, или пауза была чуть дольше, чем обычно?  

-Код знаете только вы – это раз.  

Я усмехнулась:  

-Господин президент…  

-Не перебивайте. Два – это то, что человек с вашей репутацией и вашими качествами куда полезней в качестве союзника, нежели в виде покойника. Хотя, если мы не договоримся… вы понимаете.  

-Понимаю. Предложение, от которого невозможно отказаться.  

-Именно. Ну и третье. – Он снова замялся. – Мне нелегко это признавать, но в последнее время между мной и моими людьми нет понимания. Боюсь, в анклаве зреет раскол. Мне нужен человек со стороны, не вовлеченный в наши внутренние дела. Наемник. Вы наемник, леди. Очень дорогой и с исключительно надежной репутацией. Уверяю, награда будет воистину царской.  

-Хорошо. – Можно подумать, у меня есть варианты. – Как мне отчитаться?  

-О, это лишнее. Как только установка заработает, и вирус распространится, я об этом узнаю, и вас найдут. Если она не заработает… я тоже об этом узнаю.  

Ну хватит уже угрожать! Честное слово, я понимаю все с первого раза.  

-Ясно. Еще одно: со мной был прибор…  

-Г.Э.К.К.? Полагаю, его уже присоединили к установке. Все готово, осталось только включить.  

Я кивнула.  

-Вас проводят, леди. Минутку.  

Завыла сирена. Я выругалась.  

-Внимание всем! – раздалось из динамика над головой. Голос я узнала – тот самый тип, что меня допрашивал. – С прискорбием сообщаю, что наш президент сошел с ума. Я вынужден отстранить его от командования как недееспособного и принять руководство на себя. С этой минуты любой, выполнивший его приказ, подлежит наказанию. Далее…  

-Господин президент, что это значит?  

-Это значит мятеж.  

-На территории базы находится опасный преступник...  

Далее шло мое описание и приказ взять живьем – видимо, он все-таки не терял надежды вытрясти из меня этот чертов код, которого я так и не знала.  

Тут же раскрылась дверь, и влетел солдат, что меня конвоировал.  

-Руки!  

Я медленно вытащила из кармана все еще зажатую в кулаке гранату.  

-Тихо, родной. А то я уроню эту штуку и будет большой бабах. На таком расстоянии и силовая броня не поможет.  

Он замер.  

-Кишка тонка.  

Я очень нехорошо улыбнулась.  

-Мальчик, я труп при любом раскладе. Медленно зайди внутрь, закрой за собой дверь и оружие на пол.  

Он повиновался.  

-Теперь отойди в тот угол и начинай раздеваться.  

-Чего?  

-Раздевайся, говорю!  

-Леди, если позволите, в одном из шкафов есть наручники.  

-Благодарю вас, господин президент.  

Пока солдат возился с броней, я достала две пары наручников, бросила рядом с ним, краем уха слушая болтовню президента. Если верить его словам, выходило, что последней каплей для взбунтовавшегося генерала (ничего себе, какие шишки со мной возятся – этак скоро манию величия заработаю!) стал приказ о моем освобождении. У самого генерала были несколько другие планы. Классический конфликт идеалиста и прагматика – одному нужно было возрожденное человечество без последствий мутаций, второму – контроль над установкой, подающей полностью очищенную от радионуклидов и токсических веществ воду в промышленных масштабах. При нынешних раскладах – вполне себе власть над миром. Ну а меня, как всегда, угораздило влезть не в свое дело.  

Под шлемом оказался не такой уж «мальчик» - старше меня по крайней мере лет на десять. Сложив на пол броню, взялся было за форму, нерешительно взглянул на меня. Я хмыкнула, не сводя с него дуло пистолета (жутко неудобно – в одной руке пистолет, в другой – все та же взведенная граната, почему я не мутант с тремя парами рук?).  

-Достаточно. Подними наручники.  

Одна пара на ноги, вторую – на руки, причем все, кроме последнего кандала, солдат застегнул сам. Похоже, он вовсе не желал погибать за великое дело альянса. С другой стороны, по большому счету – а когда его жизни всерьез что-то угрожало? Силовая броня, самая мощная защита из всех, что есть в мире, мощное же оружие. Конкуренцию Анклаву могли составить только ребята из Братства Стали – но эти две группировки предпочитали соблюдать вооруженный нейтралитет. Действительно, на пустоши полно мишеней послабее, есть где развернуться.  

Я заправила чеку обратно в гранату, вздохнула. Рановато, конечно, расслабляться, но рука уже начинала затекать, и неизвестно, сколько я бы еще продержала эту штуку, не уронив. Стащила с себя броню и начала влезать в силовую. Старый как мир фокус. Будем надеяться, что в таком виде в меня хотя бы не начнут стрелять, едва увидев. Смотреть на мир через светофильтры оказалось жуть как непривычно, но надо отдать должное разработчикам – обзор был отменный.  

- Вы готовы, леди? Я перекрыл все двери, кроме тех, что ведут к выходу, и отключил системы защиты. Но с теми солдатами, что остались в коридорах вам придется справиться самой.  

-Хорошо.  

Он изобразил нечто, похожее на смех:  

- С их стороны было крайне неразумно восставать против того, кто управляет всеми коммуникациями.  

-Двери можно взорвать, и… прошу прощения, но, полагаю, что и вы не так уж неуязвимы.  

-Знаю, леди. Но у меня останется крайнее средство – как вы говорите, «большой бабах». Ваше спокойное бесстрашие кое-чему меня научило. Впрочем, я заболтался. Поторопитесь, леди.  

-Благодарю вас, господин президент. Удачи.  

-Вам того же, леди.  

Выбраться без единого выстрела, увы, не получилось. Но солдаты Анклава все еще пытались взять меня живьем, а меня саму, напротив, совершенно не волновало, выживет ли противник после того, как я в него попаду. Плюс несколько секунд форы, которые солдатам приходилось тратить на то, чтобы определить во мне чужака. Плюс отключенные системы защиты и перекрытые двери – иначе бы меня просто завалили пушечным мясом. Наверное, только все это вместе взятое, меня и спасло. Потому что из дверей здания я выбралась буквально на последнем стимпаке – все-таки инструкторы анклава, натаскивающие солдат, недаром хлеб ели.  

Пулеметы на вышках, окружающих штаб тоже оказались выключены, и я уже всерьез начала было надеяться уцелеть, как с неба шарахнула еще одна очередь, прошив и без того уже изрешеченную броню (впрочем, не будь ее, я не одолела бы и половины пути).Я взвыла, рванула вперед, используя моменты, пока адреналин пытался выжать из тела то, на что оно в принципе не было способно. За спиной грянул взрыв, меня швырнуло, и стало темно.  

Приходить в себя всегда мерзопакостно. Но вдвойне мерзопакостно, открыв глаза, обнаружить над собой зеленую морду. Руки помимо воли дернулись за оружием.  

-Не бойся. Это я. Фокс.  

-Кто?  

Черт, оказывается, болит голова… и тошнит. Кто он такой и почему «не бойся»? Впрочем, бояться сил уже не было. Думать тоже.  

-Ну, я. Фокс.  

Объяснил, называется. Вообще, большинство мутантов являло собой иллюстрацию поговорки про то, что когда есть сила, ум необязателен. Но… я таки заставила себя вспомнить. Там где я искала этот чертов Г.Э.К.К, в заброшенном убежище, которую потом кто-то превратил в лабораторию, достойную нового доктора Менгеле. Я нашла его в одной из комнат и – ну да, законченная идиотка – не смогла выстрелить в безоружного, просящего пощады. Несмотря на то, что этот безоружный при желании скрутил бы мне голову без малейшего усилия.  

Его звали Фокс, он не помнил, кто он и откуда, и как долго живет здесь, боясь вылезти на поверхность. Питался он консервами, сложенными «там, где радиация» - видимо поэтому покидавшие лабораторию их оставили, а мародеры потом не тронули. Фокс казался умнее большинства мутантов – хотя бы потому, что знал про радиацию и то, что сам к ней нечувствителен, но откуда он это знал – не помнил никак. И, самое странное, он не был агрессивен – большинство зеленомордых кидаются с пушкой на любого, непохожего на них. А этот почему-то напомнил мне выброшенного на улицу ребенка, который успел усвоить, что люди бывают плохие и хорошие, но еще не выучился сперва огрызаться, а потом уж выяснять, с кем на этот раз имеет дело, и тянется к любой, даже самой мимолетной ласке. Он и умом напоминал ребенка лет пяти-семи, улыбчивого и абсолютно бесхитростного.  

Мы договорились: он обыщет ту часть убежища, в которую я не могла сунуться из-за радиации, а я провожу его туда, где он сможет жить «среди людей, и чтобы нее стреляли». Думаю, в общине беглых рабов, что поселилась в мемориале Вашингтона, его бы приняли: те люди не понаслышке знали, что такое быть изгоями, и им нужна была любая лишняя пара рук. А не они, так гули из технического музея. Свою часть договора Фокс выполнил. Я свою – не успела, появился Анклав. Но здорово меня, похоже, приложило, если умудрилась забыть про этого… парня.  

Я попыталась сесть – зря, перемена положения тела, похоже, окончательно вывела из равновесия и без того готовый взбунтоваться организм – меня вывернуло. Лучевая болезнь или сотрясение мозга? И сколько времени прошло со взрыва?  

Я поискала взглядом свои вещи, только сейчас заметив, что брони на мне нет. Фокс снял? ладно, это потом, сейчас главное – дозиметр. Цифры показывали норму. Значит, сотрясение. Кажется, два-три стимпака у меня оставались…  

Я ошиблась – стимпак был только один, и лучше стало ненамного. Ну, хоть что-то, глядишь, еще получится поспать и будет… нет, совсем хорошо не будет, к врачу придется зайти в любом случае. Будет терпимо. И если по дороге не нарвусь на очередное приключение, будь они неладны, то можно будет считать, что легко отделалась. Не к добру это, ох, не к добру. С другой стороны, а что в этом мире к добру?  

Слабость осталась и по-прежнему мутило, но уже не настолько, чтобы выворачивало при малейшем повороте головы. Теперь можно и разобраться, откуда этот мутант свалился на мою голову. Именно это я у него и спросила.  

-Я шел за вами. Когда появились эти люди, я испугался. И спрятался. – Потупился Фокс. – Потом пошел следом. Прятался. Дошел до забора, и не знал, что делать. Потом слышу, стрельба, крики, и как бабахнет!  

-Дальше?  

-Я думал, ты была внутри, когда взорвалось. Мне было очень тебя жалко – ты добрая. Думал, придется идти обратно. Решил оружие поискать. Вон, смотри, что нашел. – Он указал на здоровенный ручной пулемет. Я бы такой даже пытаться поднять не стала. – А то в меня все стреляют, как увидят. Теперь я тоже могу в ответ стрелять.  

-Только попробуй. – Пробурчала я.  

-Я очень-очень осторожно постреляю, хорошо?  

Ну, и что прикажете с ним делать?  

- Фокс, стрелять можно только в очень плохих людей.  

-Тогда ты мне покажешь плохих людей, и я в них постреляю.  

-Договорились. Что было дальше?  

-А потом я увидел, как на земле лежит человек из этих, которые прячут лица. Решил посмотреть, какие они там, такие же как все люди, или может нет. А там оказалась ты. Снял с тебя все эти штуки, чтобы увидеть, ранена ли ты.  

Да, повезло, что отделалась сотрясением. Повреди я позвоночник, после того как этот добрый самаритянин вытащил из брони могла бы и вовсе паралитиком остаться.  

-Вот… У тебя кровь шла. Поставил этот укол, который делают, чтобы вылечиться. Кровь течь перестала, а ты все равно спала. Ну, я спрятался тут в овраге, и стал ждать, когда проснешься.  

-Понятно. Спасибо, Фокс.  

Он просиял:  

-Я все сделал правильно?  

-Да, ты все сделал правильно.  

Я огляделась. Смеркалось. Пробираться в кромешной тьме по оврагам и буеракам – то еще приключение. Но и ночевать здесь тоже чревато. Хотя… я выругалась. В силовой броне есть инфравизоры. Нет, совсем мозги отшибло.  

Я надела шлем, в очередной раз порадовавшись, что будучи в штаб-квартире Братства Стали, вытрясла из них все что смогла о том, как пользоваться силовой броней.  

-Фокс, скажи, ты видишь в темноте?  

-Да.  

Прекрасно. Я поднялась. Слегка пошатывало, но бывало и хуже.  

-Тогда пойдем. Бери свою пушку.  

Я сверилась с картой и побрела по направлению к Ривет-Сити. Заберу вещи отца, заодно посмотрю, нет ли там чего-то, что могло бы указать на код. Да, президент разнес штаб-квартиру Анклава – но кто даст гарантию, что за ее пределами не осталось никого, кто знает обо мне и уверен в том, что я единственный источник кода запуска очистительной установки. Больше всего на свете мне хотелось шарахнуть по комплексу чем-нибудь вроде ядерной бомбы, чтобы уничтожить предмет спора раз и навсегда. Но бомбы у меня не было, а значит, оставалось только сдаться одной из заинтересованных сторон, помочь им завладеть установкой и умыть руки, чтобы меня, наконец, оставили в покое. Выбор был очевиден – ребята из Братства, по крайней мере не пытались меня изнасиловать.  

Только бы добраться.  

То ли мне в очередной раз несказанно повезло, то ли вид здоровенного мутанта со здоровенным пулеметом в компании с головы до ног обвешанного оружием солдата анклава отпугнул всех желающих легкой добычи, но до Ривет-Сити мы добрались без единого выстрела.  

По дороге я объяснила Фоксу, что пока мы идем не туда, где он сможет остаться жить, потому что мне нужен врач, а там где мутанта примут, его нет. Но после того, как меня вылечат и после еще одного дела, я обязательно отведу его туда «честно-честно». Если меня не убьют, конечно. Он сказал, что он будет меня охранять, и ни за что не допустит, чтобы меня убили. Пришлось сделать вид, что поверила.  

Увидев лестницу, ведущую к трапу корабля-города, Фокс остановился.  

-Я туда не пойду. Там люди, они будут стрелять. Они всегда в меня стреляют. Не знаю, за что.  

«Они всегда стреляют». Меня обожгло стыдом. Правило знали все: увидишь мутанта – убей, потому что если не успеешь, мутант убьет тебя. Положение дел было столь же неизменным как восход и закат. Но сейчас, глядя на переминавшегося с ноги на ногу здоровенного мутанта, я благодарила небо за то, что шлем скрывает горящие щеки, и не знала что сказать. Люди убивают тебя за то, что ты не человек. Прекрасное объяснение.  

-Эти люди не будут стрелять. Я тебе обещаю.  

Я закинула винтовку на плечо. Сняла шлем – хорошо, что вовремя вспомнила – запихнула его в сумку.  

-Фокс убери пулемет.  

Он заворчал, но подчинился.  

Я поднялась на площадку, к которой подходил трап и обнаружила, что тот убран, а на борту корабля собралась чуть ли не вся охрана в полном вооружении.  

-Шериф, какого хрена?  

-Ты спуталась с Анклавом?  

-А? – и в самом деле, что он мог подумать? Ребята из Анклава (да и из Братства, правду сказать) со своей броней по доброй воле не расстанутся, и даже самые наглые грабители предпочтут искать добычу полегче.  

-Нет, это трофей. – Зря я мотнула головой, та отозвалась уже изрядно поднадоевшей тошнотой, а тело повело в сторону. Пришлось схватиться за Фокса.  

-А это кто с тобой?  

-Это мой телохранитель.  

-А тебе нужен телохранитель? – хмыкнул шериф.  

-Харкнесс, иди к черту!– Признаться, эта перебранка через полсотни метров воды начала утомлять. Ну да, все понятно, анклав давно стал пугалом, от которого все предпочитают бежать без оглядки, плюс мутант. За спиной город, а человек с моими навыками в паре с мутантом, которого пока убьешь – вспотеешь, может наворотить такого, что мало не покажется. Никто ж не знает, что сейчас меня хватит разве что прикончить комара, у которого давние нелады со здоровьем. Но… - Кончай тянуть волынку! Ты нас пустишь, или мне идти искать место, где друзей не встречают по одежке?  

-Не кипятись, сейчас. – Он что-то негромко сказал своим людям и трап медленно пополз в нашу сторону. Тем не менее оружие никто из них не опустил.  

Я прошла по трапу, не выпуская локтя Фокса. Не столько ради того, чтобы остановить его, если что - поди-ка останови голыми руками существо, с бицепсом в две моих ноги – сколько потому, что перед глазами плясали мошки и неизвестно, смогу ли идти самостоятельно.  

-И как долго твои люди будут держать меня под прицелом?  

-Пока я не удостоверюсь, что тебе не промыли мозги.  

-Ясно.  

Я медленно – не ровен час кто не так поймет – сняла с плеча винтовку, протянула шерифу.  

-Так тебе будет спокойнее?  

Какое-то время мы мерялись взглядами. Он отвел глаза первый.  

-Не надо. Я тебе верю. – Харкнесс махнул своим. – Все. По местам. У кого смена кончилась – свободен.  

Солдат словно сдуло, остались лишь двое, постоянно дежурящих у трапа.  

-Спасибо. – Я вернула оружие за спину. – Ходит слух, что у тебя есть ключи от всех помещений Ривет-Сити. Мне нужен ключ от комнаты отца.  

-Попроси у него самого.  

-Не могу, он мертв.  

-Прости.  

Я кивнула.  

-Я принесу ключ. Где тебя искать?  

-Сейчас я к Вере, оставлю там Фокса, потом к врачу.  

-Что случилось?  

Я пожала плечами:  

-То же, что и всегда. Стреляли. – Тронула за плечо Фокса: - Пойдем.  

-Обиделась?  

-Дэн, – вздохнула я. – В данный момент я не способна не только обижаться, но и вообще испытывать хоть какие-то эмоции. – Единственное, что я сейчас могу – это добраться сперва до врача, а потом до постели. Обижаться, или что там еще буду, когда стану вменяема. Извини.  

Не знаю, понял он или решил обидеться в ответ, но продолжать разговор шериф не стал. Мы пошли по коридорам.  

-Надо же, ты оказалась права. Они не стреляли.  

Я вымученно улыбнулась.  

-Ну вот видишь. Все будет хорошо.  

Еще бы самой в это поверить.  

Вера, хозяйка гостиницы, при виде Фокса вытаращила глаза, но промолчала. Видимо, рассудив, что раз шериф пропустил это чудо в город, значит опасаться нечего. А вот ее племянник молчать не стал:  

-Ой, а ты что, настоящий мутант?  

-Не знаю.  

-Настоящий – я прислонилась к дверному косяку. – Самый что ни на есть.  

-А говорят, что мутанты злые.  

-Я не злой. – Обиделся Фокс.  

-Правда, не злой. – Подтвердила я. – Фокс, пока ты будешь жить здесь. Я к врачу, потом по делам. И, пожалуйста, оставь оружие у себя в комнате. Здесь тебя никто не обидит.  

-Точно. – Откуда-то из-за спины вынырнул шериф, оглядел уже собравшихся зевак. – Этого парня никто не обидит. Всем ясно?  

Зрители тут же вспомнили о своих делах, вокруг стало пусто.  

-Спасибо, шериф. – Прогудел мутант. – Я буду хорошо себя вести.  

Я расплатилась с хозяйкой, в очередной раз клятвенно пообещала Фоксу, что если соберусь уходить, непременно возьму его с собой. И пошла к врачу. Рядом, словно бы невзначай снова оказался Дэн.  

-Проводить?  

-Да, спасибо. – Я подхватила его под локоть.  

Шериф присвистнул, вгляделся в лицо:  

-Похоже, все еще хуже, чем мне сперва показалось.  

-Не знаю. Пока вроде иду. Если бы не Фокс – давно лежала бы.  

-Даже так? – Дэн помолчал. - Я волновался.  

-Заметно. – Усмехнулась я.  

-Все-таки обиделась. – Вздохнул он. – Извиняться не буду: здесь живет почти две сотни человек, и я отвечаю за их безопасность.  

-Дэн, жизнь слишком коротка чтобы тратить ее на обиды. Не могу сказать, что меня порадовал теплый прием, но на твоем месте я наверное, вела бы себя так же. Поэтому – проехали.  

-Спасибо. – Он коснулся моей щеки. – Можно я зайду после смены?  

-Не гарантирую, что буду дееспособна и адекватна. Если не пугает – заходи.  

Он улыбнулся, протянул ключ:  

-Не пугает.  

Я кивнула и ввалилась в каюту врача. И вырубилась едва ли не сразу, как оказалась на его столе. Так что понятия не имею, сколько док со мной провозился, и чего там нашел, но счет оказался внушительным. Я расплатилась, дотащилась до отцовской комнаты, рухнула на кровать не раздеваясь и прямо так и заснула.  

Сколько я проспала – тоже не имею понятия, глянуть на часы перед тем как заснуть я не удосужилась. Пробуждение было не из приятных. Все то, о чем до сих пор не было времени думать, нахлынуло разом, и я едва не завыла в голос. Слишком много для одного человека. Я думала, что давно успела привыкнуть ко всему – живя на пустоши, рано или поздно обрастаешь броней. Но… Черт, почему человек так странно устроен – начинает ценить близких, только потеряв их навсегда?  

На тумбочке рядом с кроватью стояла рамка с голограммой – я и отец. День моего двенадцатилетия. Тогда отец подарил мне первую в жизни винтовку – и я радовалась, как щенок. Потом я сутками не вылезала из превращенного в тир подвала убежища, до тех пор, пока не начала выбивать сотню за десять выстрелов. С этой пневматической пукалкой я и ушла из убежища… она до сих пор хранилась дома, в Мегатонне. Рука не поднялась продать.  

В дверь постучали.  

-Можно?  

-Заходи, Дэн. – Я вытерла лицо рукавом. Так и не завела себе носовой платок – воистину, самый необходимый предмет на пустоши.  

-Дэн, у тебя есть что-нибудь выпить?  

-Ты же не пьешь? – удивился он.  

-Пью, как видишь.  

-У меня нет, но могу сгонять в бар.  

-Будь добр.  

Он кивнул, задержался на миг, взяв с тумбочки голограмму.  

-Уже с винтовкой. Сколько тебе тут?  

-Двенадцать. – Я шмыгнула носом. – Отец подарил. На день рождения.  

-Винтовку?  

-Да, а что?  

-Винтовку – девочке?  

До чего ж ошарашенный у него вид.  

-Ну да, а что.  

Он вздохнул:  

-Пойду за выпивкой – иначе это не переварить. Винтовку. Девочке. В двенадцать лет.  

Я озадаченно смотрела ему вслед. Что дарят девочкам? Куклы? Куклы в убежище передавались по наследству, от матери к дочери и были скорее семейной реликвией, нежели игрушками – те, что сохранились за двести лет. Женщины, не разучившиеся орудовать иглой, шили дочерям куклы из ветоши. Но сделать такую для меня было некому. Кажется, совсем маленькой я хотела такую игрушку – а может, и нет. Помню только, что гонять с мальчишками «во войнушки» казалось куда интереснее, чем играть в «дочки-матери» - по крайней мере, я знала, что делать, а вот в девчачьих играх – нет. Потом я прониклась книгами и неинтересной стала уже беготня по коридорам. А чуть позже разговоры взрослых стали куда содержательней трепа со сверстниками. Идеальный способ получить девицу – синий чулок, каковой я, собственно, и являюсь.  

С другой стороны, обнаружив, что в убежище оставаться небезопасно, я смогла прорваться через охрану и выбраться наружу. А потом, оказавшись на пустоши одна-одинешенька – не только выжить, но и устроиться относительно безбедно несмотря на то, что поначалу пришлось ох как туго. И это – тоже результат отцовского воспитания. Получается, он с самого начала хотел уйти и увести меня – а потом передумал, решив, что тепличный рай убежища будет для меня лучше, нежели жизнь на пустоши. Он не учел только одного – убежище было теплицей, но отнюдь не превратилось от этого в рай. Хотя может быть для него, выросшего на пустоши, абсолютная безопасность и впрямь была синонимом рая.  

Вернулся Дэн, поставил на пол несколько бутылок, пристроил на тумбочке рядом с голограммой стаканы. Сам сел рядом со мной.  

-Земля пухом.  

Мы выпили. Закуской оказалось крабовое мясо – ну да, тут же море, их полно. Здоровых крабов с человеческий рост. А вот кротокрысы здесь почти не водятся, да и тараканы не попадались. Надо не забыть запастись едой перед уходом – обычно я скорее забуду голову, нежели упущу что-то из запасов, но сейчас я в таком состоянии, что не только голову забуду. Больше всего на свете сейчас хотелось забиться в конуру в Мегатонне, послать робота к черту, запереться изнутри и никого не видеть. Неделю. Месяц. Никогда. А вместо этого придется срочно собирать себя из разрозненного нечта и мчаться в Братство, потому что иначе найдет Анклав. И едва ли получиться просто оставить руководству Братства Стали код – который, кстати, надо еще поискать, но это не сейчас – и устраниться. Спасители мира обожают таскать каштаны из огня чужими руками, а в Братстве были свято уверены, что именно на них-то мир и держится.  

-Рассказывай, если хочешь. – Сказал Дэн.  

-Не хочу. Все хреново, и мне кажется, будет нечестно превращать тебя в жилетку.  

-Отчего бы и нет? – он улыбнулся. – От меня не убудет, а тебе станет легче.  

-Может быть. Налей еще.  

Шериф кивнул, плеснул нам обоим. Снова выпили не чокаясь.  

-Странно получается. – Сказал он. – С другими людьми я постоянно помню, что я - андроид, хотя они об этом не знают, а рядом с тобой чувствую себя человеком несмотря на то, что ты как раз знаешь правду. А сегодня я увидел как ты общаешься с этим мутантом, вспомнил телохранителя – гуля и понял. Ты обращаешься с нами, как с людьми.  

-А как иначе? – опешила я.  

-Как с мутантом, гулем и андроидом. Ты не делишь мир на людей и выродков.  

-Еще как делю. – Хмыкнула я. – Только по другим критериям. Вот, смотритель убежища, откуда я смылась, например, выродок, хотя генетически самый что ни на есть человек.  

-А что, в убежище принято учить детей обращаться с оружием?  

-Нет. Это была наша тайна. Наверное, смотритель знал – ну, и охрана, кто там камеры контролирует. Остальные – нет.  

-Тогда я вообще ничего не понимаю. – Дэн плеснул еще. – Смотри: тут детей начинают учить лет с пяти… точнее, они начинают учиться сами с того времени, как додумываются смастерить рогатку. Этого хватает, чтобы подбить радтаракана, например. Потом, когда они становятся постарше – лет в семь-восемь – дают пневматику. Тоже не бог весть что, но уже можно взять кротокрыса, а это хорошая добыча. Лет в десять дарят мелкашку – а дальше уже все будет зависеть от него самого, какое оружие добудет, то и его. Но это мальчики. Девочек, в принципе, тоже учат обращаться с оружием – просто так, всякое в жизни бывает, но чаще всего их никто не выпустит на пустошь, где можно погибнуть в момент. Женщин мало, и если они будут гибнут на пустоши, кому рожать детей?  

-Постой, а Рейди? Команда рейнджеров, слышал? А глава регуляторов, как ее там… А твои люди?  

-Они бесплодны. Ни одна из них в этом не признается, но… не буду говорить про Рейди и регуляторов, но все женщины среди моих людей – те, кого выгнали мужья после того, как за два года они не смогли зачать ребенка. По обычаям они имели на это право… ты не знала?  

-Нет. – Это требовало того, чтобы выпить еще, что я и сделала.  

-Ну и что им оставалось? Муж выгнал, содержать некому, только и остается, что взять оружие и идти на пустошь. Большинство погибает. Эти выжили.  

-А рейдеры?  

-А рейдерам плевать на завтрашний день. К тому же рабыни рожают исправно. Но среди тех, кто живет «как все» расклад именно таков: дарить девочке оружие – нонсенс. Бессмысленное расточительство. Она все равно выйдет замуж, едва начнутся менструации, и будет рожать, пока сможет.  

-Или пока не умрет родами.  

-Или пока не убьют вместе с поселением. Специально не будут – женщин мало – но пуля особо не разбирает, кто под нее подвернется.  

Да, женщин мало. Добрая треть рожениц не переживает первых родов, об этом даже я наслышана. И стимпаки тут не помогут, а квалифицированный врач есть далеко не везде, да и стоит дорого. Как-то под руку мне попалась книжка, автор которой пытался сконструировать общество, обычаи которого сложились при раскладе «одна женщина на десяток мужчин». С его точки зрения выходило, что при таком раскладе «выбирает дама». Сдается мне, тот автор слишком хорошо думал о человечестве. От того, что вещь редка и драгоценна, больше прав у нее не станет. До тех пор, пока не возьмет в руки оружие и не начнет жить так, как считает нужным. Но беременная или кормящая – не самый хороший воитель.  

-Мда, этот мир воистину прекрасен.  

-Другого-то нет.  

-И то правда. За это надо выпить.  

-Твое здоровье.  

-Спасибо. При такой жизни оно мне понадобится. Я вдруг вспомнила, что именно это, слово в слово сказал недавно отец и поспешно уткнулась лицом в колени, подтянув их к груди. Дэн понял, подвинулся ближе.  

-Все так плохо?  

-Все еще хуже. – Всхлипнула я. Поспешно вытерла слезы.  

-Слушай, не строй из себя девку с лужеными яйцами. Плачь, пока можешь. Я видел людей, которые уже не могли… это страшно. И не хотел бы увидеть в таком состоянии тебя. Что случилось?  

Я снова уткнулась носом в колени и начал рассказывать.  

Хорошо что он не стал даже пытаться обнять или еще как-то прикоснуться. Не знаю почему, но принятые среди людей способы утешения на мне работают совершенно в обратную сторону – истерика превращается в неконтролируемую а когда ее удается, наконец обуздать – с гораздо большим трудом, нежели в одиночестве – приходит стыд, потому что рыдать при людях – неприлично. Наверное, Дэн понял – впрочем, трудно не понять, когда человек съеживается в комок и отползает в угол кровати, не поднимая глаз? Рассказывать вообще было тяжело – странно, я никогда не жаловалась на активный словарный запас, а тут вдруг отчаянно не хватало слов – но и остановиться не получалось, потому что не рассказать было еще труднее.  

Он молча слушал, изредка вкладывая мне в руку стакан, который я выпивала одним мазом, не чувствуя вкуса. В обычном состоянии я сейчас была бы пьяна едва ли не в стельку – да, наверное, так и было, не зря же шумело в голове, но сейчас я почти не чувствовала хмеля, только тело стало легким и как будто ненужным, а память осталась. И я говорила и говорила медленно и натужно подбирая слова, хотя давно пора бы было остановиться – что тут рассказывать, и без того все понятно.  

Слова закончились вместе со слезами, и еще какое-то время мы сидели молча. Потом я почувствовала в ладони очередной стакан, замахнула, закашлялась.  

-Кажется, хватит. Прости, мне следовало бы быть более сдержанной.  

Он усмехнулся:  

-Я не знаю людей, способных быть «более сдержанными» при подобном раскладе. Особенно с учетом того, что создал этот расклад родной отец.  

-Он хотел как лучше.  

-Наверное. Помнишь, на что годны благие намерения? И, боюсь, в его представления о благе не твои, ни даже его собственные интересы не входили.  

-Не надо так.  

-Ну да, о мертвых либо хорошо, либо ничего. – Дэн помолчал. – Все-таки я скажу, и ты будешь в своем праве, послав куда подальше… Если превратить собственного ребенка в орудие для достижения какой-то там великой цели называется родительской любовью, то я рад, что не знал ее.  

Я не ответила. Совсем недавно я полагала так же. Сейчас же казалось, что я променяла бы все на свете хотя бы за ту видимость любви, что у меня была.  

-Знаешь, что самое мерзкое? Что я плачу не о нем… точнее, не только о нем, но и о том, что отец был единственным человеком, который меня любил.  

-Не единственным.  

Я подняла голову, встретилась с ним взглядом.  

-Дэн, прости… я не знаю, что на это ответить.  

-Тшш… - он коснулся пальцем моих губ. – Не говори ничего. Я слишком много выпил и сболтнул лишнее.  

Он отвернулся, чтобы снова налить нам обоим.  

-Отец Клиффорд говорит – продолжил шериф как ни в чем не бывало. – Что наша скорбь по умершим на самом деле лишь сожаление о самих себе – как мы теперь будем обходиться без тех, кто ушел. И если бы мы были совершенно лишены эгоизма, то радовались бы о них, потому что скорби этого мира ушедших уже не касаются.  

Я рассмеялась, получилось не очень:  

-Боюсь, радоваться я сейчас не способна.  

-Ну да. Ты ведь не воплощение святости.  

-Упаси Господи.  

-Я тоже так думаю. – Шериф поднялся. – Ложись-ка ты спать. Пить, пожалуй, хватит, а утро и вправду мудренее вечера. Завтра будет чуть легче.  

-Дэн…  

Он развернулся, вопросительно глядя на меня.  

-Останься. – Я смущенно улыбнулась. – Толку с меня сейчас немного, это верно, но… Побудь со мной. Пожалуйста.  

Остаться наедине с собой казалось невыносимым. Да, я привыкла справляться сама, но сейчас почему-то не получалось. Совсем.  

Дэн кивнул, молча сел рядом. Я взобралась к нему на колени, уткнувшись носом куда-то между шеей и плечом. И так и заснула.  

Проснувшись посреди ночи я обнаружила, что лежу уж без одежды, под одеялом, а Харкнесс сидит за столом, опустив голову на скрещенные руки.  

-Дэн. – Тихонько окликнула я.  

Он вскинулся, резко развернулся. Расслабился:  

-Прости. Не сообразил спросонья.  

-Дэн, в этой кровати хватит места двоим.  

Он улыбнулся краешком губ:  

-У меня нет меча, чтобы положить его между… Или за него сойдет винтовка?  

-Рыцари без страха и упрека меня пугают.  

Он снова улыбнулся, присел на край кровати, коснулся кончиками пальцев щеки:  

-Хорошей девочке нравятся плохие мальчики?  

Я прижалась щекой к его ладони.  

-Я не хорошая девочка. И мне нравишься ты.  

«Нравишься» - наверное, не совсем то слово. Но я не умею любить, да и то, что писали в старых книгах о любви - все эти замирающие сердца и тающие лона - тут не подходило никак. А впрочем, какая, к черту, разница, как это называется? Он хотел что-то сказать, я накрыла его губы пальцами. Прошептала:  

- Если лягут двое – тепло им, а одному как согреться? Дэн, сейчас я в своем уме и твердой памяти. И уже не настолько пьяна, чтобы не понимать, что делаю.  

И плевать мне, как это называется.  

Как я и предполагала, с Братством стали все оказалось очень сложно. Начиная с того, как провести на территорию цитадели мутанта – Фокс категорически отказался оставаться один в Ривет-сити. И я едва язык не отболтала, сперва уговаривая охрану хотя бы спросить у старших по званию, можно ли нам войти (относительно меня сомнений не было, а вот Фокс…), потом, по цепочке добираясь до самого главы ордена, каждый раз повторяя одно и то же. Ненавижу чинуш едва ли не до скрежета зубовного – любая мелкая сошка, не имеющая права даже чихнуть без вышестоящего разрешения, требует, чтобы ей непременно объяснили суть дела, и без того, чтобы не объяснить, выше не пробраться. И от того, что чинуша носит силовую броню и искренне считает себя офицером, ничего не меняется.  

Потом пришлось очень долго объяснять, каким образом этот чертов генератор эдемских кущ компактный из-за которого было столько шума, оказался у Анклава. Разумеется, мне не поверили. Я бы сама не поверила, начни кто нести про президента-компьютер и совершенно безумную гонку по коридорам штаб-квартиры. Детектор лжи и предоставленная пробирка с вирусом их убедили – пробирку я кстати, больше не видела. Впрочем, едва ли кто-то из ученых братства решится пустить ее в ход – в конце концов все они родились и выросли на пустоши, так что мутантом – пусть и без фенотипических проявлений – мог оказаться любой из них. Надеяться на то, что в людях возобладает здравый смысл – заведомо дохлый номер. Страх за свою шкуру куда более эффективный регулятор.  

Код доступа у меня никто не спросил. Почему-то эти ребята решили, что я почту за честь присоединиться к ним в последней битве с Анклавом. Именно так они называли предстоящий штурм комплекса «Чистота», и меня в очередной раз чуть не стошнило от передозировки пафоса. И мое предложение назвать последовательность цифр и отправиться восвояси, а там пусть делают что хотят, понимания не встретило. Отпускать меня никто не собирался, и робкая надежда на то, что здравый смысл возобладает, скончалась в жутких муках. При всем при том они начали носиться со мной словно с писаной торбой, обращаясь то ли как с почетным трофеем, то ли как с боевым знаменем. Ну как же, дочь великого ученого и герой пустоши в одном флаконе. И подобное обращение осточертело настолько, что сигнал к началу штурма я восприняла едва ли не с радостью.  

Никогда в жизни мне не приходилось участвовать в организованных сражениях. Опыт оказался любопытным, но, пожалуй, повторять это дело я бы не стала. Очевидный плюс в том, что лично тебя никто убить не стремится – враги стреляют в любую фигуру в чужой форме. Так что главное – не отсвечивать и не мешать стать героями тем, кто к этому стремится. Не отсвечивать, когда за тобой хвостом ходит почти трехметровый мутант – задачка, конечно, нелегкая. Но решаемая, если постараться – а старалась я изо всех сил. Так что когда я добралась, наконец, до установки, все было уже кончено. И трупов врагов в тот день по реке проплыло предостаточно, на всю оставшуюся жизнь насмотрелась.  

Потом я узнала, что в этом бою погиб глава Братства, решивший тряхнуть стариной и пойти в битву в первых рядах. А тогда я даже не успела удивиться заплаканным глазам его дочери – та ухватила меня за руку и потащила к установке.  

-Надо запустить эту штуку.  

Счетчик Гейгера предупреждающе затрещал. и я остановилась:  

-Погоди. Тут нужен робот.  

-Некогда! – отмахнулась она.  

-Действительно, некогда. – раздался из динамика голос доктора Ли. – Девочки, кому-то из вас нужно запустить установку.  

Она пустилась в объяснения, из которых я уяснила только одно – поняв что проигрывают, ученые Анклава что-то нахимичили с управлением… и если установку не запустить, все взлетит к чертовой матери.  

-Ясно. Тогда ищите, кто сейчас главный, и объявляйте эвакуацию.  

-Я объявила эвакуацию – сказала Лайонс, новый руководитель Братства. – Но дело нужно закончить.  

- Нужно запустить установку. – повторила Ли  

-Ну так иди и запускай сама, сука яйцеголовая! Я за вас дохнуть не собираюсь!  

-Я была о тебе лучшего мнения. – В голосе девчонки принявшей командование прозвучало презрение.  

-Рву на себе волосы и рыдаю от стыда. – Я развернулась к двери. – Хочешь взлететь вместе с этой штукой – валяй, твоя жизнь. А у меня есть к кому возвращаться.  

Уйти не получилось – девушка вцепилась в мою руку, а сдвинуть с места человека в силовой броне – задача непосильная.  

-Скажи мне код, сама сделаю. – Процедила она.  

Я уставилась на нее во все глаза – черт, эта девчонка и впрямь готова была сдохнуть ради того, чтобы очистить реку. Точнее, ради блага человечества – как она его понимала.  

Код доступа я нашла, разбирая вещи отца. Точнее, поняла, каким он может быть. Когда в одном из ящиков нашла рамку с цитатой из писания, висевшую еще в нашей комнате в Убежище. Откровение, глава двадцать один, стих шестой… отец много раз говорил что это была любимая фраза матери. Не знаю, правда ли это. Мама умерла, когда рожала меня.  

-Фиг тебе. – Ухмыльнулась я. – Помогать совершить самоубийство я не нанималась.  

-Тогда взлетим вместе.  

Я покачала головой  

-Фокс…  

-Я сделаю! – обрадовался тот.  

Вообще-то, я собиралась приказать «Фокс, убей ее». Не потому, что сама бы не смогла из каких-то там моральных соображений. Просто выстрелить из винтовки, в стоящего в полуметре от тебя человека технически невозможно. А совесть… я похоронила ее тогда в Тенпенни-Тауэр.  

-Я сделаю! – повторил Фокс. – На меня радиация не действует, поэтому скажи, какие кнопки нажать.  

-Два-один-шесть.  

И будем надеяться, что я не ошиблась.  

Нервное, надрывное гудение механизм а сменилось равномерным гулом. Мутант выбрался из-за прозрачного купола.  

-Я все сделал правильно!  

-Да. Молодец, ты все сделал правильно. – Я криво ухмыльнулась «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой»  

Девчонка, наконец отпустила мою руку.  

-От лица Братства благодарю за сотрудничество – презрение из ее голоса никуда не делось. Ну и черт с ней. - Можешь идти.  

-Благодарность моя не знает границ. – Я отвесила шутовской поклон. – Заодно приношу искренние извинения за то, что не позволила доблестно откинуть копыта и этим прославиться в веках.  

-Думаешь, я такая же трусиха как ты?  

-Думаю, что у тебя – пока - есть качество, непростительное для человека, желающего вести паству к великой цели. Неумение бестрепетно приказать другому пожертвовать жизнью. Возьми пару уроков у доктора Ли. Пригодится.  

-Пошла ты…  

-С удовольствием. Фокс, пойдем отсюда.  

-Не попадайся мне на пустоши. – Донеслось в спину.  

Я оглянулась:  

-До встречи, мисс Лайонс.  

 

Дэн сел рядом, негромко скрипнула кожа сиденья.  

-Авантюра. Сущая авантюра. Ума не приложу, как я умудрился на это согласиться.  

Я чмокнула его в щеку:  

-С кем поведешься…  

-Точно.  

-Еще не поздно передумать. – Я стала серьезной.  

-Размечталась. Так просто ты от меня не отделаешься.  

-И не пытаюсь. Пойду еще раз гляну, все ли положили.  

-Так уже пять раз проверили.  

-Все равно. – Я открыла дверь. – Признаться, я тоже дергаюсь. Поэтому еще раз проверю, и тронемся.  

Новехонький армейский «хаммер» сверкал под солнцем. Ну, не совсем «новехонький» - последние двести лет человечеству было не до выпуска автомобилей. Но передовые некорродирующие сплавы, суперпрочные пластик и герметичный гараж сделали свое дело – машинка выглядела как будто только сошла с конвейера.  

Об этом хаммере я мечтала несколько месяцев. С тех пор, как забралась в покинутый форт, разыскивая, чем бы поживиться. Поживиться тогда не получилось – покидавшие это место солдаты, видимо, рассчитывали вернуться и запустили системы безопасности на полную катушку – так что пришлось уносить ноги, покуда цела. Но я успела увидеть, что форт совершенно не разграблен и обнаружить гараж с оставленным то ли за ненадобностью, то ли еще по каким соображениям внедорожником.  

Только из-за этого автомобиля я перерыла всю библиотеку конгресса (сходила за книжками, называется – попутно собрала с поселившихся там было рейдеров столько брони и оружия, что даже Фокс не смог уволочь это за одну ходку). Руководства по эксплуатации, руководства для начинающего водителя, справочник запчастей, справочник по ремонту, даже - невесть зачем они мне сдались – правила дорожного движения. Еще несколько недель ушло на тщательное изучение всего этого и разработку плана. Рейнджеры Рейди согласились поработать за половину найденного. И там, откуда я одна едва унесла ноги, ввосьмером мы зачистили все быстро и без потерь. Импульсные мины и гранаты – страшно эффективная вещь, когда речь идет о противоборстве с электроникой.  

Еще неделю мы стояли лагерем там же, в форте, пока я осваивала вождение. Полагаю, над первыми попытками ржали даже полевки – а уж ребята Рейди в комментариях не стеснялись. Но через некоторое время хаммер перестал выписывать синусоиды, и оказалось, что не так уж страшен черт, как его малюют. Разогнать машину до полной скорости я и не пыталась – всему свое время, главное – научиться уверенно чувствовать себя за рулем. Пока и пятнадцать миль в час достижение, и это намного быстрее, чем на своих двоих.  

С тех пор, как нефть закончилась, все машины ездили на ядерных аккумуляторах – таких же как в плазменном оружии, а этого добра на пустоши хватало. Так что проблемы с топливом едва ли возникли бы. А хаммер, судя по тому, что про него писали – идеальная машина для мест, где дороги давно стали историей.  

Это и в самом деле была авантюра – освоить машину и отправиться на поиски… нет, не приключений. Просто мне давно не давала покоя одна неувязочка этого мира – откуда в нем берутся патроны и стимпаки? Откуда появляются лекарства – ведь срок годности довоенных закончился века назад? Где-то должны были сохраниться остатки технологий, а, значит, и цивилизации. В конце концов, где-то должны быть люди, которые, выйдя из убежищ, использовали ГЭКК по назначению. Генератор эдемских кущ компактный. Нет, мне не нужны были райские сады – я просто хотела найти место, где не придется ходить в библиотеку с оружием наизготовку, не нужно будет посыпать еду дезактиватором, а воду прогонять через антирадиационный фильтр… впрочем, вода теперь была и здесь, но этого мало. Где-то должно быть место, где мы с Дэном сможем построить дом – наш дом.  

Я в который раз осмотрела загруженный под завязку – оставили место только для Фокса – кузов, проверила, насколько тщательно закреплен груз. По большому счету, это было лишним – мы уже проверили все, и не один раз. Но я сказала Дэну правду – меня и впрямь потряхивало, и хотелось отсрочить неизвестность. Признаться, если бы Харкнесс вдруг сейчас уперся и сказал, что он передумал, и все отменяется, я бы даже обрадовалась на какой-то миг. Чтобы потом всю оставшуюся жизнь жалеть об упущенном.  

-Я готов. – Прогудел Фокс. Он уже забрался в кузов, устроившись среди специально отложенных мягких тюков с одеждой, спальными мешками (которые мы нашли в том же форте) и тому подобным. – Скоро?  

-Да. – Кивнула я. – Сейчас.  

Я вернулась в кабину, запустила двигатель. Закрыла глаза, медленно выдохнула. Дэн сжал мне плечо. Я открыла глаза, улыбнулась в ответ на его улыбку.  

-Все в порядке, Дэн. Поехали.