В.О.П. из 8 "Г" - Барановая революция или Deus ex machina

Объявление:

Овечка Долька меланхолично бродила по пастбищу, чопорно выбирая травку посочнее и поприличнее. Рядом чавкала довольная Клашка. Примерная ярка с досадой посмотрела на легкомысленную соседку, затем осмотрелась и поняла, что они обе ушли далеко от стада.

— Вот ведь глупая, — подумала Долька, — отбивается вечно ото всех, срамота. И меня за собой тянет.

Наша героиня поспешила присоединиться к своим близким подругам, пока бараны не усомнились в её рассудительности. Пока пасёшься, нужно чувствовать плечо товарища, чтобы больше времени уходило на осмотр травы на предмет невкусных букашек или шипящих змей. Клашка не заметила, как осталась одна. Её интересовала одна красивая пушистая медведица. Когда-то, будучи маленькой агнессочкой, Клашка откусила крыло одной капустнице и с тех пор пробовала всех бабочек, встречавшихся на пути. Они были совершенно невкусными, но это не могло быть преградой для энтомологических изысканий.

Разозлённая поведением подруги Долька задумалась о вечных вопросах. Что такое овца, как они должны себя вести, на что должны надеяться и так далее. Её совсем не интересовала вульгарная эмпирика Клашки. Понятно, что основная надежда и опора — в пастыре. Ну как может простая овца надеяться на другую? Пусть даже это будет баран с могучими витыми рогами. Даже самый бодливый и гордый дикий муфлон становится рядом со всеми перед лицом общей опасности.

При мысли о мужчинах Долька сразу вспомнила про Цуцика. Они держались рядом, когда были ягнятами. Эх. Какой вкусной и сладкой была люцерна, которую Цуц находил и неловкими кивками подзывал к себе Дольку. Какие были времена. А потом всё изменилось, агнец подрос, стал наглым и бесшабашным. Однажды, выбрав момент, Цуц отделился от стада и убежал. Ему всегда были интересны едва заметные с их привычных пастбищ красивые белые горы (если бы он обратился за советом к мудрецу, тот бы его поправил: не горы, а всего лишь меловые холмы). Он мечтал о том, как он заберётся на них и обнаружит там бескрайние луга из сочной тимофеевки. Но поскольку он был не очень умным, он вскарабкался на один из выступов, а дальше не смог. Ближайшую пару дней он провёл там, постукивая копытцами по отвесу. "Сдесь был Иа", — гласил результат его работы. Конечно, на овечьем, люди увидели бы всего лишь пару ямок разной глубины. Через день его нашли, застывшего и смотрящего в одну точку. Хозяин подумал, что он сжевал какую-то гадость или обессилел от голода, но на деле Цуц просто отрешённо обдумывал детали своих дальнейших альпинистских планов.

Вспоминая эту историю, Долька недовольно фыркала. Ох уж эти мальчишки! Как на них положиться, если они себя в порядке содержать не могут? Хозяина на них нет! Конечно, пастух-то у нас есть, но он, при всём её уважении, безвольная тряпка. Таких, как Цуцик, мечтательных бездельников надо сразу опознавать — и в мужскую часть стада. Чтобы поняли иерархию, кто должен первым траву щипать, кто только остатки дожёвывать, кто настоящий мужчина, а кто пока ещё не созрел бодаться за внимание овечек.

Мыслительный процесс нарушил свист Михалыча, за которым последовал лай Зидана: они заметили, как два молодых нахальных барашка не поделили место для наблюдений за женским стадом. Радостный пес, оправдывая своё имя, радостно врезался головой в дерущихся баранов. Пьяный пастух не терпел любые ссоры и по двадцать раз на дню кидался разнимать одурманенных тестостероном баранов. Как настоящий хиппи, Михалыч был противником любого насилия и не решался внять совету опытных фермеров кастрировать лишних барашков, чтобы уменьшить накал страстей в мужской отаре. Он вообще не понимал, зачем ему нужны овцы. Мяса он не ел, будучи убеждённым вегетарианцем, а на молоко у него была жутчайшая аллергия. Горе-фермер уже жалел, что купил отару за мешок травы. Конопли у него было навалом, её выращивание было единственным делом на ферме, приносящим доход и удовольствие.

— Вот пришёл бы такой хозяин, который учил барашков гордиться своими рогами, — думала Долька, — бодался бы сам с теми, кто не хочет. А то пошли задохлики. Фи.

Бум. Голова овечки стукнулась о старый трактор брата фермера. Тоже Михалыча, только все его звали придурком. Как здесь оказалась эта развалина — загадка. Но самые старые овцы помнили тот ужасный день, когда с ужасным рёвом, извергая тучи едкого дыма, на них выкатил громадный железный монстр, за рулём которого истерично вопил пьяный подросток. О той адской машине рассказывали по ночам в загоне удивительные истории, будто это первопастух. Несокрушимый и могучий, он спустился с белых гор, чтобы научить овец держаться вместе, покорно ходить стричься и бесстрашно бодаться за внимание прекрасных дамы.

— Где же ты, наш Бог из машины? Почему не придёшь и не установишь железный порядок?

Воодушевлённая внезапным откровением, Долька сурово зафыркала на молодых овечек, легкомысленно пасшихся неподалёку. Она попыталась растолкать их, построить в ровные ряды. Она пыталась объяснить им, как правильно мекать по команде. Овцы недоумённо разинули пасти, из которых стала медленно падать полупережёванная трава.

Не унывая, Долька забралась на трактор и подняла правое копыто как истинный революционер. Вконец ошеломлённые овечки стали медленно покачиваться. Одна из них, самая молоденькая, повалилась набок, высунув язык. Прибежал Зиданчик и, довольный, стал её вылизывать. У Михалыча выпал косяк изо рта. Он подошёл к трактору, перекрестился. Уселся в позу лотоса и помедитировал. Всё произошедшее сложилось в слишком сложный коан для неудачливого пастуха, поэтому он просто плюнул, взял овцу-комиссара за вытянутую лапу и поволок до загона. Долька не сопротивлялась. Она получила, что хотела. Начинающую крепчать руку хозяина.

Когда Долька очнулась от своего боевого экстаза, она уже находилась в своём загончике. Темнело. Михалыч задумчиво пересчитывал овец, сбивался, возвращался в конец кошары, и начинал переучёт. Через пару сорванных циклов пастух плюнул, достал косяки и начал раздавать их всем присутствующим овцам, а затем посмотрел, сколько у него осталось. Ответ был весьма обнадёживающим. У него ещё целых семьдесят восемь косяков! Он на радостях закурил и включил битлов на плеере.

Через полчаса до пастуха дошло, что овец у него не больше шести десятков. А косяков осталось сильно больше. Значит, в его схеме учёта овец оказалось слишком много неизвестных. Он вздохнул и осмотрел пустые загончики. Их было несколько, но дощечка с именем была только на одном из них. На ней значилось "Клавдия".

Пригорюнившись, Михалыч позвал Зидана и отправился искать беглянку. Расстроенный хиппи сменил песни битлов на T.Rex в поисках более подходящего настроения. Пёс довольным лаем встретил новые приключения. Он давно мечтал встретиться с волками и победить их в неравной борьбе.

После ухода хозяина Долька быстро заснула. Ей снилось то, как она стоит в ровном-преровном ряду из одинаковых овец. Линия постепенно продвигалась дальше, каждая овца смиренно дожидалась чего-то таинственного и важного. Не было ни лишнего звука, ни неловкого движения. Очередь медленно, но верно приближалась к нашей героине. Она должна была исполнить свой долг. Ещё две впереди неё. Одна. И вот, наконец, её момент. Прыжок. Боковым зрением она увидела Его. Железного пастуха, считающего овец. Долька с диким грохотом приземлилась и проснулась.

С мужской половины хлева раздавались гулкие удары о дерево. Овцы и бараны недовольно просыпались. Топот копыт, удар, пауза. Топот, удар, пауза. Это Цуцик рвался в горы.

— Да уймись ты наконец, — кричали ему, — ты не сломаешь, новые же ворота.

— Будь бараном, Цуц, успокойся, не мешай другим спать! — блеяла Долька, — как ты будешь всем в глаза-то смотреть?! А я тебя ещё любила!

Удары прекратились. Ошарашенный таким заявлением Цуцик обернулся и посмотрел на неё с тоской. Посмотрел наверх, а потом снова на Дольку. Грустно, но недовольно фыркнул и продолжил таранить ворота.

Разбег, удар, разбег, удар. Монотонные циклы ударов и пауз сопровождались блеяньем овец и треском дерева.

Когда ворота поддались, на ферму уже лёг приятный красноватый свет. Цуц взревел и, не оборачиваясь, пошёл в сторону холмов. Овцы и бараны проводили его облегченным блеяньем.

Молодой баран шёл спокойно, изредка озираясь по сторонам. От Михалыча он сбежит, а с Зиданчиком они были старыми друзьями. Цуцик устал, поэтому не стал сильно отдаляться от дома хозяина.

Проходя мимо входа в фермерское жилище, он заметил мертвое тело Клашки. На её теле не было укусов. Молодая исследовательница, отбившись от стаи, нашла самую красивую бабочку в своей жизни. Она долго шла за ней, пока та не вымоталась и не села на цветок. Довольная и уставшая Клавдия с жалостью посмотрела на объект своего последнего эксперимента. Пушистая бабочка-медведица обречённо сидела на листке белены. К сожалению, молодая овечка ещё не успела ничего узнать о ядовитых растениях и насекомых. Но поверьте, она была настоящим учёным. Ни одна отрава в мире не остановила бы её в тот момент. Клашка умерла самым счастливым существом в мире. Она знала, что ничего не знает, но при этом в её голове сложился очень яркий и наиприятнейший гештальт. Её мечта сбылась. Она упала, потеряла сознание и погрузилась в вечный предсмертный трип, где вокруг неё летали самые красивые бабочки всех миров и садились ей на нос.

Когда Михалыч с Зиданом её нашли, они не подозревали о настигшем её счастье. Перед пастухом было тело овцы, которую он не смог уберечь. Старый хиппи взял её на руки и, не выдержав веса животного, упал. Пёс подбежал и лизнул его в лицо. Михалыч поднялся, собрался с силами и поднял неудачливую овечку. С обречённым взглядом он шагал ровными шагами, не обращая внимания на впивающийся в кожу ковыль. Пастух положил Клашку перед домом, зашёл в дом в поисках старой бутылки виски. С находкой он вернулся наружу и сел на лавку. Там его, пьяного и рыдающего, и встретил Цуц.

Они посмотрели друг на друга. Лежавший рядом с хозяином Зидан приподнялся и гавкнул. Барашек устало посмотрел на пса. Огорчённый, тот собрался отомстить волкам — их вина для него была абсолютно очевидной. Цуц мотнул головой в сторону холмов. В ответ ему раздался воодушевленный лай. Зиданчик был рад, что сможет встретиться лицом к лицу со своими врагами. Михалыч посмотрел на них стеклянными глазами, пробурчал себе что-то под нос и продолжил тосковать.

Зидан и Цуцик шли по полю, склонив головы перед светившим в глаза солнцем. Пес немного беспокоился, что бросил своего хозяина, и скулил себе под нос. Цуцик не обращал на это внимание, его мысли занимал тот отвесный склон, на который он не смог забраться в детстве. Барашек не знал, как будет карабкаться по нему теперь, но не колебался. Ворота тоже казались довольно прочными, и где они теперь? Он мог справиться с любыми проблемами.

Они приблизились к краю редкого лесочка. "Волки!" — оживился Зидан. Пёс виновато посмотрел на Цуцика и глухо тявкнул. В ответ барашек боднул его в бок, толкая в сторону деревьев. Зидан оживился, радостно куснул друга за ногу и понёсся на встречу с врагом. Когда рядом мечта, то зачем сомневаться?

Зидан встретился с волками, как и хотел. Недалеко от края леса на небольшой поляне лежала волчица с двумя детёнышами. Угрожающе повизгивая, он яростно набросился на одного волчонка. Клубок двух пушистых тел катался по траве, пока волчица не устала от шума и не разняла их. Зидан совсем не умел драться и не хотел никого обидеть. Уже через неделю он со своими новыми братьями учился охотиться на шмелей. Это было гораздо веселее, чем бодаться с пугливыми овцами.

Цуцик дошёл до своей горы. Отвесный меловой склон размыло дождями, так что барашек без труда забрался на вершину холма. Сверху ему открылся вид на бескрайнюю степь, речку и другие холмы. "Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал", — подумал Цуцик, не осознавая, что подобная мысль уже приходила в голову людям.

Через день после смерти Клашки к Михалычу приехала соседка Любка за солью. Она не была похожа ни на Бонни, ни на Мишель, ни на Люси. В отличие от них фермерская дочь была достаточно приземленным персонажем, не летала по небесам и не плавала за океан, но смогла утешить страдающего пьяницу и наркомана. Спустя пару месяцев новая хозяйка фермы убедила своего свежеиспечённого мужа бросить пить. Курить траву тоже запретила, но коноплю выращивать продолжила с большим размахом. Тяжёлые нынче времена, надо же на что-то будущих детей растить.

Мечты Дольки наконец исполнились. Железной рукой новая хозяйка навела новый порядок, все овцы ходили строем, а хилые и мечтательные барашки быстро стали валухами (как бы грустно это не звучало).

Как-то раз, разбирая хлам в подвале, Любовь обнаружила последнюю заначку Михалыча — бутылку старого вина, спрятанную среди запчастей от сломавшегося трактора. Радостная, она вычитала в интернете рецепт армянского плова с вином. Любовь была простой женщиной, ей не было дела до всех этих букетов, годов выдержки и прочего вшивого эстетизма. Оставалось лишь выбрать подходящую овцу. По команде все овцы стали перед ней как взвод солдат перед устроившим внезапную проверку комбатом. Люба подходила к каждой овце, окидывала суровым взглядом и неодобрительно покачивала головой. Так повторялось до тех пор, пока одна из овец внезапно не подпрыгнула. Удивлённая хозяйка подошла к ней и увидела в её глазах покорность, удивительно сочетающуюся с оценивающим вызовом.

Долька с благоговением наблюдала за тем, как снизошедший железный бог скрежетал ножом о старое точило. Последним образом, промелькнувшим в её голове, явился блеск нержавеющей стали.