Плывущие в темноте

Однажды Зайцу показалось,  

что деревья — водоросли, небо — вода, а сам он — рыба.  

И Заяц поплыл. Заяц плыл, перебирая лапами, подгребая ушами и хвостом.  

— Что это ты делаешь, Заяц? — спросила Белка.  

— Плыву.  

И Белка поплыла рядом.  

/Козлов С.Г. "Всё-всё-всё о Ёжике"/

– Детектив Кем! Давненько не наведывались! С Рождеством!

Толстенький Абукчич, хозяин философского салона, радостно суетился около гостя, отчего весело подпрыгивали его желейные розовые щёки и топорщились мокрые от пота реденькие волосы на загривке.

– Извините, детектив, руки не подаю, вы проходите, проходите, все собрались! – пальцы Абукчича блестели жиром – куриным, если судить по аромату, плавающему в коридорах обширной квартиры. Глаза хозяина тоже блестели – жадненьким любопытством и ожиданием, как всегда при виде Кема.

– С Рождеством, – откликнулся Кем, снимая шубу и чувствуя, как тяжелеют в тепле уставшие за день ноги, и разгорается аппетит от сытных запахов праздника.

– Коньячку, детектив? Вы уж сами тогда, сами.

Кем с удовольствием налил себе полную рюмку и негромко сказал:

– Это твоё "Ухо койота" вошло сегодня в порт? Если так, то повремени с разгрузкой дня на два, намечается плановый досмотр портовых складов.

Абукчич быстро благодарно покивал и резво понёс на коротеньких ножках своё круглое тельце к гостям – болтать, поить, улыбаться, чтобы потом рассказать Кему все последние новости. Детектив жаждал новостей! Пусть смешных и нелепых, но таких, где было бы слово "вероятность".

Посреди ярко освещённой гостиной сверкала большая наивная ёлка, в детской мишуре и стеклянных олешках. Гостей было человек пятнадцать, настроение у всех было рождественское. Болтали о политике, о скорых выборах арнакского мэра, о том, что Гренландия опять претендует на море Баффина и что это может серьёзно поставить вопрос о гражданстве на дрейфующем Арнаке.

Детектив Кем наливал себе что-то – у Абукчича вкусно всё! – с удовольствием заедал копченым мясом и свежей рыбой, улыбался знакомым.

Не сказать, чтобы Кем хотел услышать что-то определённое. Умные слова, вроде "вероятностной аномалии" или "максимума функции распределения", из учебников, куда он безуспешно заглядывал время от времени, ничего не проясняли, а только больше запутывали. Прислушиваясь к разговорам, он не мог сформулировать, что искал, но знал точно, что услышав, сразу поймёт – вот оно, то самое. Ведь не могло же всё происходящее настораживать только его одного!

Жуя полоску вяленой оленины и жмурясь на искрящуюся ёлку, Кем терпеливо ждал звонка о захвате двух подозреваемых в убийстве – и тогда всё странное, что давило на него последний год, пришло бы к однозначному финалу. Предчувствуя этот финал и отвергая его разумом, Кем заранее хотел отыскать отблески мучившего его "странного" и в других. Тогда у разума могла бы появиться хоть какая-то надежда…

– Гонконг! – резанул ухо визгливый голос Точо Тохопки, ректора Полярного университета на Арнаке. – Вот образец! Да, мы граждане Канады, но пусть Канада берёт на себя вопросы обороны и внешней политики, а все плавучие острова в море Баффина, такие как наш родной Арнак, пусть имеют собственное законодательство и денежную систему!

Этот болтливый южанин из Новой Англии уверенно претендовал на пост мэра, и поэтому взял себе новое имя и выучился ловко ругаться на инуктитуте – видимо, чтобы польстить населению Арнака. Имя "Точо Тохопка" означало "дикое животное пума", хотя на взгляд Кема тот больше смахивал на нервного хорька.

– И завести свою полицию, вроде тех бесстрашных ребят, что на днях покончили с крупным игровым притоном, – ввернул Абукчич, ловко напоминая о Кеме вероятному мэру.

Детектив усмехнулся – видимо, нелегальная партия итальянского вина на "Ухе койота" была солидной, и благодарность Абукчича не знала границ.

– Точно! – зашумели гости. – Ещё раз наши поздравления, детектив Кем!

– Особая страсть к играм – специфика нашего острова, – хорошо поднабравшийся Тохопка веско поднял вверх указательный палец, и Кем насторожился. – И страсть эта должна быть направлена в мирное русло, да! Хорошая игра, господа, игра, лишённая криминальных страстей, – это лучший способ отдохнуть, развеется, особенно в наши пять месяцев полярной ночи. Случай – это таинственная штучка…

– Всё предопределено, – недовольно проворчала стоявшая рядом с Кемом дама в розовом. – Нету никакого случая, всё Господь прописал, что есть и что будет.

– Во истину так, – подал голос мормон из Онтарио, – Кем забыл его имя. – У Бога план спасения и план счастья для каждого из нас, и случаю в нём места нет. А люди только и делают, что Божьи законы нарушают – слыханное ли дело, святое Рождество на сентябрь перенести! Вот в наказание и мироустройство портится – снег всё падает и падает как-то этак, в форме кубиков…

Мормон и дама в розовом заспорили о кубиках, но Кем не вникал, такой поворот беседы его не устраивал. В представлении детектива нарушение законов вероятности, начиная от кубических сугробов и заканчивая сумасшедшими массовыми выигрышами в подпольных казино, никак не объяснялись "божеским наказанием". И план предопределённого счастья тоже доверия не внушал. "Дурь какая! – скривился он, – чёртов пастырь-пластырь, на все несчастья одна затычка, что таков, де, божественный план".

–… Случай, – распинался Тохопка, – сродни борьбе за красивую непредсказуемую женщину! Или как будто сталкиваешься с силами природы лицом к лицу, никогда не знаешь, чем кончится дело – этакая охота!

– До каких лет дожил, а всё не наигрался, – вступила в разговор жена ректора, Оинита Пово. – Случай надо обуздать и обратить в бизнес – вот занятие для взрослых людей.

Шутка была на грани, но игривый тон позволил нескольким собеседникам улыбнуться, сам же Тохопка добродушно расхохотался, хотя Кем заметил, как раздражённо блеснули его глаза.

Этой грубоватой скво мало кто решился бы возразить. Ей принадлежала фабрика цветного льда на Арнаке и производство вероятностных шпилей, которые создавались из случайных наборов ледяных кристаллов. Обработка льда – второе по значимости предприятие на острове после рыбной ловли.

Детектив Кем сталкивался с Пово – точнее, с её вышколенными телохранителями – два раза, оформляя протоколы покушений, когда "покушавшихся" сдавали в отделение. А с мужем, по сведениям всезнающего Абукчича, деловая скво не ладила – невзрачного южанина сильно раздражали окружавшие жену широкоплечие красавцы-телохранители. Сейчас супруги, правда, замирились – в мэры должен идти правильный семьянин.

Игры у Тохопки действительно были пунктиком, хотя черты, способной заинтересовать соответствующий отдел полиции, он никогда не переходил. С тех пор, как на острове началось "странное" и слово "вероятность" звучало всё чаще, Тохопка в Университете занялся разведением и спортивной охотой на вероятностных кроликов…

Звонко хрустнул об пол бокал шампанского.

– Тише, тише, господа! – засуетился Абукчич, раздавая примирительные улыбки во все стороны.

– …время случайностей и всяческих игральных костей и кроликов проходит, господин Тохопка! Они скоро вымрут, как динозавры. Всё, что раньше казалось случайным, отыщет свои однозначные причины. И дело вовсе не в религиозной предопределенности, а в простых физических законах.

– Кто это говорит? – очнувшись от размышлений, с любопытством спросил Кем, указывая глазами на незнакомое лицо. Характерная физиономия, отметил детектив. Холодное большелобое лицо высокомерного интеллектуала. – И кто эта девушка рядом с ним?

– Астроном и математик, из университетской Обсерватории. Профессор Вэра Нииол, – ответил Абукчич и шёпотом добавил: – Он ко мне за вином пришел. А рядом жена его, Аня.

– Молода для жены, – пригляделся Кем к похожей на маленькую белочку девушке, с пушистыми рыжими волосами и большими темно-ореховыми глазами. – Профессору-то за пятьдесят.

– Да, это уж точно. Студентка его.

– Что он такое?

– Ученый и больше ничего, – снисходительно улыбнулся Абукчич. – Из таких, знаете, моно-людей, которым ничего кроме науки не надо, хоть Солнце сгори, хоть наше подземное озеро остынь.

– Чем занимается?

Абукчич почесал кончик носа.

– Астрономией, видимо.

Наконец зазвонил телефон. Абукчич моментально испарился.

– Ну?! – рявкнул Кем в трубку.

Довольно долго он слушал молча, потом устало сказал:

– Приеду в отдел через полчаса.

Вернулся в гостиную, походил вокруг ёлки. Сунул в рот что-то с подноса, скривился от липкого шоколада. Раздражали блеск, громкие разговоры… За окном валил снег, неестественно ровненько укладывался на подоконник. "Я согласен работать без выходных, согласен носиться по морозу в Рождественскую ночь, согласен не спать, не жрать, не пить, чёрт подери! – но только чтобы моя работа снова стала такой как прежде… Господи! Неужели я так много прошу!"

Нашли обоих подозреваемых. Первый, неудовлетворенный кредитор убитого, замёрз на улице… за день до убийства. Второй, по отпечаткам пальцев, оказался мальчиком трёх лет, постоянно проживающим с родителями на соседнем Элсмире и никогда не бывавшим на Арнаке. Но не это так угнетало Кема. Повторная медэкспертиза показала, что убийства вообще не было: потерпевший отравился редким зимним грибом, который сам же и нашёл в ледниках.

Это был уже шестой подобный "случай" – в прямом смысле от слова случайность. Каждый раз всё начиналось вполне обычно: наличествовала и жертва, и уверенно-подозреваемые, и даже вполне основательные мотивы. А потом и подозреваемые, и мотивы оказывались всего лишь случайным набором обстоятельств, не имеющих к преступлению абсолютно никакого отношения, что делало бессмысленными все красивые и безупречно логичные связки Кема. Расследование вдруг утрачивало смысл – как свечка, гасло и воняло горьким дымом разочарования. Только смерть оставалась одиноким реальным фактом. С каждым днём всё больше и больше Кем чувствовал себе ненужным – как будто профессия, которой он посвятил всю жизнь, вдруг превратилась во что-то совершенно другое, чужое и непонятное, требующее совсем других навыков, чем были у него.

Вдыхая морозный воздух, Кем думал, пройтись ли ему до Управления два квартала пешком или спуститься под землю поймать такси. Подкруживалась голова – странное, давно забытое ощущение. Видимо, Абукчич выставил что-то натуральное. От искусственного алкоголя, наркотиков и прочей дряни у Кема по долгу службы стояла надежная прошивка.

Внизу, в сухом тепле тоннелей, всю полярную ночь круглосуточно работали магазины, рестораны и прочие заведения. Сегодня наверняка что-то особенно праздничное затеяли – в прошлом году над горячим подземным озером Арнака запускали китайские фонарики, под цвет северного сияния. Полгорода собиралось на это зрелище – как будто северного сияния не видали! – и все на своих машинах... "Лучше пешком и поверху", – решил Кем.

Вышли профессор-астроном с женой, уютно одетые для прогулки. Она в светлой шубке и изящной маленькой меховой шапочке, он – в длинном чёрном меховом пальто.

Неожиданно для себя, Кем вдруг шагнул к ним.

– Детектив Кем, – представился он. – Можно попросить у вас консультацию?

– На предмет? – чопорно двинул бровью профессор.

– На предмет теории вероятностей… точнее, на предмет её нарушения на Арнаке!

– Всякие нарушения – это, должно быть, по вашей части, да, –Нииол оценивающе оглядел Кема с головы до ног. – Извольте. Сейчас?

– Нет. Завтра! Если можно.

– Можно. Приезжайте завтра в Обсерваторию.

Они медленно пошли по заснеженной пустой улице к набережной – вот люди, которым совершенно некуда торопиться. Жена профессора нежно взяла мужа под руку. И Кему отчего-то стало совсем тошно. Зябко поёжившись, он быстро зашагал в противоположную сторону.

Начало сентября выдалось не слишком холодным: всего минус пять по Цельсию. По широким пустым мостовым и тротуарам, одинаково белым, хрустким от снега, скользили пятна неоновых вывесок. Вверх, в жгуче-холодное небо, вонзались шпили разноцветного льда. Цветные искры обозначали невидимые на фоне ночного неба прозрачные арки мостов с крыши на крышу. Арнак – один из сотни разбросанных по земным океанам искусственных городов-островов с горячими озерами внутри, – рассекал холодные волны.

Сто лет назад, в начале двадцать первого века, землетрясение разрушило Гренладско-канадский порог, что открыло проход тёплым течениям Атлантического океана, и теперь море Баффина постепенно оттаивало, становилось оазисом чистой воды и раем для "вымерших" китобоев. Не только белуги и нарвалы, но и многие рыбы, обитавшие в низких широтах, устремились к полярному кругу – из-за нарастающего потепления средняя температура на экваторе достигала семидесяти градусов. Люди перебирались на север – а еще больше на искусственные острова.

Все куда-то движется – Млечный путь несётся в бесконечном космосе, Солнечная система вокруг его центра, Земля крутится вокруг Солнца, плывёт Арнак и вот он, Кем, шагая на работу и с каждым шагом всё больше сосредотачиваясь на том, что нужно сделать, тоже вносит свой вклад в иерархию движений. Двигаться значит жить.

…На следующее утро начальник Кема застал того мрачно сидящим на полу кабинета в окружении распотрошенных папок со всеми шестью "странными" делами.

– Детектив, можно подумать, вы недовольны, что убийств не случилось. Что, бога ради, вы хотите найти?

– Но смерти случились, полковник, – Кем поднял опухшие от бессонницы глаза. – И я хочу понять, почему.

Разговор был далеко не первый. Три года назад Кема перевели на Арнак из оперативного отдела Оттавы – из лейтенанта в детективы, "за несоблюдение". А неформально говоря, за избыток фантазии в тех делах, где требуется только инструкция, видеокамера и аккуратный почерк. Впрочем, Кему терять было нечего – ни любовницы, ни жены, ни детей. Родители его, лесничие заповедника, тихо жили и тихо умерли, еще когда Кем начинал карьеру детектива полиции.

"Почему к любому другому природному явлению – цунами, землетрясению, обычному ливню, в конце концов! – относятся хотя бы с опаской, ищут возможности если не предотвратить, то хотя бы защититься. К любому! Но не странному нарушению или совпадению случайностей! Да, бывает – вот и всё, что говорят".

Пора в Обсерваторию. За окном полыхало цветными огнями небо – да уж, самое место, такое простое, прозаическое, чтобы отвлечься от всяческих фантазий. Полярное сияние было сегодня странное, слишком правильное, слишком ровное, как разлинованная ученическая тетрадка. Кем вспомнил мормона, который сетовал на неправдоподобно ровный снег.

Дела закрыты, тут полковник прав. Всё, произошедшее с Кемом, начальство считает забавным курьезом, ну, насколько вообще может быть забавной смерть шестерых человек – и уж точно не считает предметом профессиональной тайны. Так почему бы не поболтать о статистике? С другой стороны, напроситься – а теперь и настроиться – на тяжёлые научные объяснения далекой от сыскного дела области должны потребовать усилий. Если бы не вино Абукчича, Кем вряд ли решился бы на знакомство с астрономом.

…Аня, юная жена профессора Вэра Нииола, тихонько устроилась было с блокнотом и карандашиком.

– Анечка, мы сейчас о серьезной науке говорить будем, – ласково улыбнулся муж. – Сделай нам чаю, пожалуйста.

Кем заметил, как Аня сердито поджала губы, опустила голову. "Выскочила, бедняжка, замуж в надежде, что профессор по-прежнему будет относиться к ней как к ученице, а он в ней видит только молоденькую жену, для которой наука – ненужное баловство", – сочувственно подумал Кем. У Абукчича она показалась Кему робкой женой великого учёного, а сейчас он видел, что у неё есть характер, есть и свои желания.

Нииол и Аня жили в большой квартире прямо в Обсерватории. Кабинет был обставлен дорого и безвкусно – на полках теснились кубки, статуэтки, какие-то дипломы, наградные листы в золочёных рамочках. Похоже, профессор был на редкость тщеславен.

– Как вы наблюдаете в телескоп на плавающем Арнаке, профессор? Наверное, дергается картинка?

– Я не наблюдаю, детектив, – снисходительно улыбнулся Нииол. – Астрономы давно не наблюдают. Собирают данные с космических телескопов-роботов.

– Астрономия без наблюдений? А у меня вот смерти без убийц и без убитых. Чем-то мы с вами, видимо, похожи.

Аня принесла фарфоровые чашки – демонстративно две, для мужа и гостя, но профессор не обратил внимания.

– Были как-то случаи в моей практике, – обтекаемо начал детектив. – Несколько преступлений "совершились" случайно и подряд – ну, как если бы в парке упали первое, седьмое и десятое дерево и каждое убило бы по человеку. Причем, как показало следствие, у каждого умершего был, условно говоря, "враг": должник, кредитор или ревнивый муж. Так вот, все эти "враги" в парке тоже присутствовали, гуляли или просто мимо шли, так вот совпало. И получилось, что люди погибли, заинтересованные в их смерти присутствовали поблизости, но преступления-то как такового не было, потому что деревья ведь сами упали, никто их не пилил, не ронял, понимаете? Можно ли как-то объяснить такое вашей наукой? Статистически?

– Классической статистикой, безусловно, нельзя – вероятность таких совпадений близка к нулю. А вот в законы контактной статистики вы вписываетесь замечательно!

– Простите?

– Вероятностные законы эволюционируют, детектив – просто люди привыкли считать их чем-то незыблемым. Когда-то и теория Ньютона была незыблема… Вы обращали внимание на кубический снег? Так вот это первая стадия, слабоконтактная. Нарушения происходят, но не привязаны к конкретным людям, они для всех, понимаете? Упорядоченные цветовые полосы, коррелирующая ориентация опавших листьев… Но вы – первый, кого я наблюдаю вторую стадию. Вы, так сказать, искомое промежуточное звено!

– Разве массовые выигрыши в казино не самое что ни есть сильное нарушение, как вы говорите, классической статистики?

– Нет, детектив, это же не один человек выигрывает. А вот в вашей ситуации все "странные" дела выпали исключительно на вашу долю, да?

– Да… Профессор, вы сказали "промежуточная стадия". Значит, есть и третья?

Нииол бодро вскочил на ноги.

– Идёмте, детектив! Познакомлю с одним человеком. Анечка, не будем чай!

Угол Шестой и Четвертой, что недалеко от порта, был не самым подходящим местом для прогулок, даже для Кема (хотя он бывал тут несколько раз, когда особенно приедалось вечернее одиночество). А профессор в дорогом пальто явно был здесь чужеродным элементом. Дешевый район, где снимали жильё и шлюх рыбаки, оставшиеся на долгие зимние месяцы без работы. Район мусорных свалок, крыс и подпольных игровых притонов, ловко скользящих от полиции, как Арнак по морю.

– Открыто, – отозвался хриплый голос, когда Нииол постучал.

Они вошли в большую, низкую комнату, освещённую свечами, которые плавали на подставках в тазу с водой. В углу, на широком диване, лежал на боку мужчина. Свесив длинные мощные руки с широкими ладонями, бледно-жёлтыми в свете свечей, он был похож на отдыхающего льва. Впечатление усиливали длинные светлые волосы, падающие на лицо. Чуть прищуренные глаза, поблескивающие в свете пламени, внимательно разглядывали вошедших. На полу, около безвольно висящей ладони, блестела рукоять пистолета.

– Хорошо, что мы тебя застали! – бодро сказал Нииол.

– Я сегодня не работаю… – медленно произнёс мужчина. – Кого ты притащил? Сегодня неудачный день.

Кем шагнул ближе.

– Назад! – рявкнул мужчина, резко выбросив вперед руку. – Не подходите! Сядьте там! Что надо, Вэра?

Ноги сами понесли Кема и уронили на ближайший обшарпанный стул. "Мастер бесконтактного боя, – отметил он, наблюдая, не предпринимая попыток сопротивляться. Быстро обежал взглядом невзрачно обставленную комнату с плотно занавешенным окном. Углы стола, шкафов и подоконник замотаны тряпками. Провода от электрических приборов валялись рядом с розетками. В углу помещался большой прозрачный пакет, в котором, приглядевшись, Кем заметил столовые ножи и вилки. За пакетом что-то тихонько шуршало – наверное, мышь. Около кровати рядком стояло с десяток бутылок, предположительно, из-под вина. На стене у дивана висело несколько икон в тяжёлых, по виду, в золотых окладах. Скосив глаза, Кем быстро рассмотрел стол – завалы календарей, гороскопов, тёмный шар для гадания, очень дорогой с виду, и коробки с дёшевой китайской едой…

Более противоречивого и чуждого Кему набора трудно было представить. В прыгающем свете свечи Кем принялся разглядывать хозяина берлоги.

– Я привел тебе родственную душу, – словно противореча мыслям Кема, сказал профессор. – У него тоже проблемы со случайностями. Познакомьтесь.

– А мы знакомы, – сказал Кем. – Вы Роутег, да? Телохранитель Пово.

Несколько лет прошло, но трудно было не узнать человека с прозвищем на инуктитуте "огонь", который одной рукой, за шиворот приволакивал в участок полузадушенных громил, рискнувших напасть на жену ректора Оиниту Пово.

– Ну?… А… детектив Кем?… Ага… Давно не виделись.

"Интересные знакомые у астронома".

– Давайте по очереди расскажем… – деловито начал профессор.

– Я лучше покажу, – перебил Роутег. – Что время на разговоры тратить, у меня его мало осталось. Выйдем наружу.

Ветер стих. Снежинки падали медленно, отвесно. Роутег как-то весь сжался, стараясь занимать поменьше места, что при его габаритах удавалось плохо. В свете дневных неоновых ламп Кем хорошо рассмотрел телохранителя. Да, это был уже не тот вальяжный белокурый красавец в хорошем костюме, которого он видел года три назад. Из светлого стал седым. Роутег сделал осторожный шаг вперёд, медленно поворачивая голову – лицо заострилось, застыло. Однако двигался Роутег всё с той же силой и грацией, только как-то очень уж напряжённо, нервно – как Тарзан в каменных джунглях.

Что-то грохнуло на крыше. Роутег скользнул в сторону и на то место, где он только что стоял, рухнул огромный кусок лепнины – голова урода с отбившимися рогами.

– Пошли, детектив, – до угла. Только ко мне близко не подходите.

И он медленно двинулся по тротуару. С треском распахнулась дверь жилого подъезда прямо перед ним, и по ступеням вылетела железная кровать, за которой выбежали двое перепуганных чернокожих грузчиков.

– Эй, мистер, вы целы?!

Роутег шёл вперед, не оглядываясь.

Навстречу вышли четверо. Кем, шедший шагах в десяти, дернулся впёред, потянувшись за удостоверением и нащупывая табельный кольт. Профессор ухватил Кема за локоть.

– Нет-нет, стойте, стойте, вы должны увидеть чистый эксперимент! Сильноконтактная третья стадия! – с жадным любопытством в голосе пробормотал он.

Роутег замедлил шаг, поглядел по сторонам, дёрнул плечами и сошёл было на проезжую часть. Заревел мотор и в сантиметре от него пролетел снежный мотороллер. Роутег замер, потом попятился, но позади рухнуло дерево – единственное дерево на всей улице, как будто вычеркивая Кема из свидетелей. Глухо бухнул выстрел.

– Пустите! – рявкнул детектив, вырвав рукав из неожиданно цепких пальцев профессора. Перемахнул через заснеженные ветки, взметнув белый вихрь. – Стоять! Полиция!

Двое валялись в снегу, третий, поскуливая, отползал, держась за сломанную под диким углом ногу. От четвертого осталась примятая колея куда-то в темную подворотню. Роутег ссутулился, покачиваясь и хрипло втягивая воздух.

– Сильно ранен? – подбежав, выдохнул Кем.

– Если б сильно – не стоял б на ногах, - сипло, тяжело дыша отозвался этот странный человек. – Н-не подходите!…

Он вдруг толкнул Кема и сам едва откачнулся от зазмеившегося откуда-то сверху шипящего оголённого провода…

– Покажись мне, ты! – заревел Роутег, раздувая ноздри и дико озираясь кругом, обращаясь явно не к стрелявшему. Он орал что-то еще, но Кем, не слушая, тащил его обратно. Ошеломлённо бредя сквозь идеально прямые струи снега, тяжело перешагивая через белые кубы и многогранники, Кем думал о том, что он сейчас увидел своими глазами неизмеримо больше всех тех теорий, которые мог бы изложить профессор.

…Хрусткий с мороза рукав Роутега оттаивал в тепле, и на полу скопилась красная лужа.

– Ну вот что, либо я отвезу вас в больницу, либо сделаю всё сам! – потерял терпение Кем, услышав очередное "не подходите".

– Ни в больницу, ни в тюрьму – я там и часа не продержусь! – буркнул телохранитель, сдирая рубашку здоровой рукой. – Я думал, сегодня парой камешков с крыши всё и закончится…

– И давно… это с вами? – спросил Кем, соорудив повязку на простреленное плечо.

– Год, – Роутег тряхнул гривой седых волос и угрюмо сжал губы, резко обозначив складки около рта. – Сначала редко, а потом всё чаще. Иногда целыми днями не могу из дома выйти, иногда отпускает совсем. Профессию менять поздно. Мне полтинник скоро, и больше я все равно ничего не умею.

"Викинг. Ландскнехт! Хорошо бы смотрелся в пешей атаке, с клеймором", – вдруг нелепо вспомнились Кему слова из детских приключенческих книжек: правда, он смутно помнил, кто есть кто.

– Ну, скоро, надеюсь, смогу доступно изложить вам свои выводы, – сказал профессор.

И ушёл.

– Видал засранца, ага? – буркнул Роутег.

Они некоторое время посидели молча. Кем достал портсигар, протянул телохранителю. Тот благодарно кивнул. Обломал ноготь о зажигалку, обжёг пальцы спичкой и, наконец, с жадностью затянулся.

– Искал я ответы в религии, – негромко сказал он. – Искал у астрологов. К врачам даже ходил. И читал, читал… Вэрочка вот моя последняя надежда, хотя теперь я в этом сильно сомневаюсь. Ты, Кем, не гляди, что он такой тихий – у Вэрочки свой учёный интерес, свой интеллектуальный расчёт, иначе нахрен я ему сдался… И ты теперь тоже. У тебя что?

И Кем рассказал. Все то зыбкое, во что вляпался. И еще про навязчивые снежные кубы и ровные полоски снега – как будто его хотели разозлить розыгрышем мальчишки, исподтишка ровняющие снег. Но он, Кем, только глупо озирался по сторонам, не находя причин всего того, что с ним происходило.

– Навесил Вэрочка на тебя бирочку, ага? "Детектив Кем: вторая контактная стадия". Полегчало? Ждал получить готовую учёную теорию и рецептик?

Если бы не то, что Кем видел, он решил бы, что Роутег издевается.

…Весь следующий день шел дождь.

– Профессор Нииол, мы вчера не закончили разговор, – прижимая трубку к уху, Кем думал о том, что профессор, вероятно, первым чего-то ждет от него, каких-то гипотез, подробностей – как же иначе составлять теорию. – Быть может, дело в климате? Арнак ведь айсберг из искусственного льда, с искусственным горячим озером внутри, и вдруг…

– Нет, детектив. Это не имеет значения.

– Быть может, на локальный климат влияет подводное покрытие Арнака, ну, которое… – Кем глянул в блокнот. – Которое эффективно преобразует кинетическую энергию движения острова и трение в тепловую энергию для нагрева озера…

– Детектив, – вздохнул профессор. – Пожалуйста, не говорите о том, в чём не разбираетесь. Арнак – система устойчивая, энергетически эффективная ещё лет на триста… Ваш случай требует анализа. Я улетаю на симпозиум – вернусь, возможно, ознакомлю вас с некоторыми выводами. Всего наилучшего.

Невнятные вопросы Кема тоскливо повисли без ответов. "Как собачьи слюни на морозе".

"Вся моя жизнь – цепь случайностей. Неслучайная цепь случайных случайностей…" На работу он теперь ходил только пешком, с болезненным любопытством вглядываясь, как ложится снег, тщательно выискивая в его расположении "странные" закономерности. Все это был фон, на котором Кем чувствовал виноватым только самого себя – в конце концов, у его коллег из отдела таких проблем не возникало. "И Роутег тоже сам виноват!" – повторял Кем, пересчитывая количество зеленых и красных шпилей, чтобы зачем-то понять, каких больше, а каких меньше – ему казалось, что когда он пересчитывал их на днях, то получался какой-то другой результат. Хотя что такое день в полярную ночь? Цифры на часах и больше ничего. Роутег вызывал у Кема брезгливое раздражение – очень уж не сочетался нибелунговский образ телохранителя с жалко прикушенной губой и расширенными от страха глазами – таким видел его Кем, когда тот просто прошёлся по улице. Трус паршивый! Всё имел – от баб, небось, отбоя не было! – и всё потерял, вот и слетел с катушек.

В отличие от Кема, жителям Арнака не было дела ни до вероятностных самокопаний, ни до кубического снега. Город деловито занимался подготовкой к выборам мэра – дома пестрели неоновыми фотографиями кандидатов, азартные телевизионные дебаты отрывали от сериалов даже домохозяек.

Тохопка открыл в Университете сразу два спортивных факультета, по разведению вероятностных кроликов и по методам охоты на них.  В салоне Абукчича одни хвалили это смелое начинание, которое могло дать острову большие деньги. Другие ругали, считая за низкое вкладывать средства в каких-то кроликов. Кем рассчитывал увидеть там профессора, но встретил только его студентку-жену.

– Я хотел бы поговорить с вашим мужем, да всё не застану его.

– Он в командировке. Когда будет – неизвестно, – неприветливо поджала та губы и вдруг с вызовом глянула на детектива. – Возможно, я смогу помочь, я ведь тоже учёный!

– Вы? – удивился Кем и улыбнулся: Аня была похожа на сердитую белочку, требующую орех. – Нет, спасибо, я подожду профессора Нииола.

Но профессор так и не пришёл. Потом закрутились дела – Кему поручили оформление смертей от грозовых молний. Пять, десять, двадцать пять случаев… Люди почти перестали выходить на поверхность, ругали погоду…

"К работе я неспособен, но ничего другого делать не умею", – подумалось как-то утром Кему, и, сообразив, что слышал эту фразу от Роутега, к нему и отправился. Больше идти было некуда.

…Из двери Роутега выскользнула женщина – детектив готов был поклясться, что это была сама Пово!

Роутег страдал насморком. Он сидел на полу и, нацепив на нос очки, что-то читал. Рядом с ним лежал большой клетчатый платок, в который он время от времени оглушительно чихал.

– Не жена ли ректора от вас только что ушла? – Кем взял привычку спрашивать сразу, чтобы хоть на какие-то вопросы получать ответ немедленно.

Роутег глянул на него поверх очков и спокойно ответил:

– Кобель запаршивел и стал не нужен. Так что я в полной отставке.

В углу опять что-то завозилось. Роутег закрыл книжку. На обложке Кем прочитал: "Статистика в квантовой топологии".

– Интересно? – хмыкнул детектив. – Готовите вопросы для профессора?

– Вэрочка не отвечает на вопросы. Он только спрашивает, а выводы держит при себе.

Завозилось отчетливее.

– Я хочу жить, Кем, – блеснул за стёклами очков взгляд Роутега. – И ради этого я вполне способен прочитать и разобраться во всякой квантовой хрени.

– Кто у вас там шуршит? Крыс разводите?

– Кролик.

– Кто?

– Марк, покажись.

Из угла выбрался странный зверь, действительно похожий на кролика, только больше раза в полтора.

– Вероятностный кролик.

– А, – Кем, приглядевшись, шагнул ближе. – Это обычный, метровый, – из тех, что Тохопка разводит?  

– Нет, больше метра... Осторожно!

Кролик внезапно исчез и, преодолев метра четыре, вдруг оказался рядом с Кемом, ощутимо пнув его мощными задними лапами.

– Марк, утихни! Извини, Кем. Это он после Пово нервный – она мне, стерва, по роже навешала.

– А что наш профессор?

Роутег красноречиво пожал плечами и высморкался.

– Понятия не имею, дома торчу почти безвылазно.

Обстановки в комнате сильно поубавилось – исчезла бытовая техника, иконы со стен и дорогой гадальный шар.

– Не работаете?

– Практически нет. Так, иногда на дверях у Тохопки торчу для вида, типа охрана, хотя уже, кажется, всё с этой работой. На днях вот последний раз отправлюсь, хоть заплатят что-то. Дальше – поглядим. Деньги до зарезу нужны!

На столе заботливо – явно женской рукой – громоздились увязанные свертки и несколько бутылок.

Кем попрощался и ушел, ничего больше не спрашивая. Роутег, по крайней мере, жил и был кому-то хоть как-то нужен – Кем чувствовал, что завидует ему и от собственной никчемности становилось гадко.

…Прошло несколько дней. В слякотном суматошном октябрь грозы усилились. Бродил каламбур о смене не только мэра, но и курса Арнака, плавающего, казалось, под постоянными грозовыми облаками. Температура поднялась до небывалых в этих краях плюсовых отметок. Постоянно выигрывались какие-то лотереи, все больше становилось ошалевших от радости миллионеров – которых били молнии уже через окна квартир...

А в день пятидесятилетия основания Арнака, за две недели до выборов, убили Точо Тохопку – выкинули с балкона собственной спальни.

Начальник вызвал Кема. Долго, раздраженно молчал.

– Хочу, чтобы ты знал, детектив. Лично я был категорически против того, чтобы дать это дело тебе – странный ты стал последнее время, про какие-то вероятности всё без конца разговариваешь, мне коллеги жаловались… Хотя придраться вроде бы и не к чему... Похоже, тебе здешний суровый климат не на пользу. Но ты лучше всех знаешь, с кем общался Тохопка, а это сейчас очень важно, потому что дело надо раскрыть очень быстро, до выборов. Потом, ты знаешь окружение его жены, даже, я слышал, водишь дружбу с одним из телохранителей. Пообщайся с Абукчичем, подергай за его драгоценное "Ухо", ну, ты понимаешь… Одним словом, детектив, это твой самый, самый последний шанс – либо ты получишь лейтенанта, либо вылетишь к чертовой матери на чертов перенаселенный развеселый солнечный юг, куда-нибудь в Штаты!..

Кем слушал, с трудом гасил улыбку, которая готова была широко и безумненько разъехаться на лице, и был страшно рад, что начальник не слышал его мыслей: "А было ли преступление-то? Это ведь просто случайное совпадение, это ведь просто старый балкон с проржавевшими поручнями, которые стали хрупкими на морозе, из-за которых Тохопка и выпал, неловко облокотившись. Пьяный, небось, был, хорёк. У Абукчича раритетненького достал. Принёс, стало быть, и надрался. Ну, не сам принёс, конечно – обычно ему охрана приносит, и камеры отключает, чтобы особо с бутылками не светиться. Кто там дежурил-то из охраны?.."

– …Эй, Кем, а что это у тебя с лицом? Давай-ка выкладывай, что знаешь!

И Кем рассказал. Цепляясь за факты, один за другим, которые своей четкостью и однозначностью с каждым словом вытаскивали его из того зыбкого, во что он так долго и безнадежно погружался. Ничего не предопределено! Ему не предопределено жить подопытным кроликом контактной статистики профессора Нииола! Он детектив, чёрт подери, и он в состоянии раскрывать преступления! И Кем рассказывал, что Роутег был любовником жены Тохопки. И что на днях Роутег "до зарезу" нуждался в деньгах…

– Точно! – возликовал полковник. – Я всегда в тебя верил, детектив!

А Кем, радостный, возбужденный, взъерошенный, вдруг понял, что Роутег никак не мог этого сделать. Только вот логических объяснений у него что-то не находилось… Кем провёл ладонью по мокрому от пота лбу, облизнул пересохшие губы.

– Сейчас… подождите, полковник…

– Поздравления, детектив! Сейчас отправим наряд, задержим этого мерзавца.

– Ну, это всего лишь версия, – Кему стало трудно дышать, он начал соображать, что наделал. – Не мог он, я думаю…

– Почему не мог?!

– Он… он тяжело болен, – пробормотал Кем сквозь зубы, предвидя объяснения.

– Чем же? У меня нет таких сведений, детектив!

– Это долго объяснять… Одним словом, вероятностный закон…

– Что?! Какого черта, Кем, ты опять начинаешь эту чушь, а?!

Полковник грохнул по столу ладонью звонче выстрела. Оба вздрогнули от неожиданно резкого звука и немного успокоились.

– Ну вот что, Кем. Твою версию мы тщательно проверим. Срочно подготовь мне отчет, с кем Тохопка общался у Абукчича. Всё, свободен.

Добившись от полковника обещания переговорить с Роутегом лично, Кем весь день и всю ночь до утра просидел в Управлении, заполняя бумаги, а к обеду полковник снова вызвал его. И начал орать уже с порога.

– Этот тяжело больной сегодня с утра искалечил двух полицейских около дома Тохопки, когда ему было вежливо предложено пройти в участок! И скрылся! Оказывается, в своём шикарном особняке Роутег уже давно не появлялся.

– Вы обещали мне ничего не предпринимать! – крикнул Кем, побледнев.

– У нас нет времени, детектив! Если бы Роутег был невиновен, то пошел бы с нами! А теперь я отдал приказ стрелять на поражение, ясно?!

…Когда Кем торопливо вошел к Роутегу, там уже сидел Нииол, с кожаным портфелем на коленях и неотцепленным от лацкана пиджака бейджем какой-то конференции. Руки профессора дрожали от злости.

Снаружи громыхала сухая гроза. Заметно похолодало.

– В самый разгар моего уникального эксперимента этот вот, – профессор ткнул пальцем в Роутега, – убивает будущего мэра!

Тот кинул сигарету в ведро с водой, не попал.

– Мое сердце упало на землю, Вэрочка. Зачем ты так шутишь?

– Мне не до шуток. От меня жена уходит. Жена, понимаешь! Жена заявила мне какую-то чушь, что я отказываюсь ее учить, что она, де, тоже учёный и хочет мирового признания! Что я… Ах, да черт с ней… А ты, ты мне еще эксперимент срываешь!

– Эксперимент заключается в том, чтобы дистанционно наблюдать, как я подыхаю? – прохладно осведомился Роутег, но профессор не слышал, выкрикивал свое:

– Тебе лучше спрятаться где-нибудь! Ты мне очень нужен – ты единственная третья стадия! Я должен закончить работу!

– Вы оказали сопротивление, и отдан приказ стрелять на поражение, – тихо сказал Кем, не глядя на Роутега. – Вам действительно надо скрыться, пока я не найду того, кто это сделал.

– Я не убивал его, Кем.

– Я знаю.

Послышался нетерпеливый стук в дверь. Кем и профессор Нииол вздрогнули.

– Открыто! – лениво протянул наемник.

Вошла Аня.

– А ты тут что, господи ты боже мой?! – вскочил профессор.

– Я…

– Иди домой!

– Ты не командуй, - тихо, но твердо сказала Аня. – Я здесь не в первый раз.

Профессор ошалело замолчал. Кем изумленно глянул на Роутега – тот пожал плечами и улыбнулся.

– Так вот почему ты от меня уходишь… – прошипел профессор, его лицо некрасиво сморщилось.

– Я… хотела сказать, – Аня откашлялась, повысила голос, – что здесь, на Арнаке, имеет место статистическая аномалия, искажающая привычные нам случайности. Вы не обратили внимание, что последние месяцы монетки падают только одной стороной? Аномалия проявляет себя и в природных явлениях, например, в упорядочивании снежного покрова и в полярных грозах… Просто одни ощущают ее раньше…

– Что за чушь… – пробормотал профессор, – упорядоченность суть первая неконтактная стадия!

Роутег, не сдержавшись, заржал.

– Муж и жена учёные – вот где цирк-то.

Снаружи бахнуло так, что у Кема на мгновение заложило уши. Он плюхнулся на стул, еле сдержав истерический смешок. "Подумать только, уж целый год как по притонам идут потасовки – хозяева вышвыривают клиентов за нереальные выигрыши, клиенты в отместку бьют столы и дерут сукно мордами хозяев, а эта милая ученая барышня монетку кидает и выводит теории о вселенских катастрофах…"

– Да вы взгляните в окно! – крикнула Аня. – По нарастающей, начинают происходить все более невероятные события! Это космическое облако нарушенной вероятности, идущее по острову!

– Дура! Вероятность топологически не локализуется! – выплюнул, подскочив к ней, Нииол.

А Кем вдруг увидел в окно, как со стороны моря, мимо обледенелых портовых кранов плывет гигантский светящийся шар – как шаровая молния, только в десять раз больше. Шипела и плавилась сталь грейдеров, корежились как фольга крыши портовых контейнеров в радиусе десяти метров от этого плазменного сгустка. Шар аккуратно обходил все препятствия.

– Выйдете, Роутег, выйдите ему навстречу! – неожиданно крикнула Аня. – Там же дальше жилые кварталы, шар там не развернется и может взорваться, а вам всё равно ведь уже!

Роутег вздрогнул, удивленно вскинув на нее глаза.

– Даже собаке не всё равно, Анечка…

– Вы меня не так поняли… – спохватилась Аня, покраснев. – Выходить можно! Это же вероятностный шар, который бьет по наименее вероятным целям. А вы суть цель наиболее вероятная для любой опасности, и такого шара прежде всего. Выйдите и тогда скорее всего получится вероятностный парадокс, от которого шар самоуничтожится!

"А ты, детка, оказывается суть дрянь… Впрочем, не больше, чем я", подумал Кем.

– Нет! Выходить нельзя! – азартно возразил профессор Нииол. – Роутег обязательно навлечет на себя этот шар и погибнет!

– Ты бездарный шарлатан, а не учёный! – взвизгнула Аня. – А я-то так в тебя верила!

– Как же вы оба меня достали… – пробормотал Роутег. – Кем! Открой мне дверь! Я мимо ручки что-то промахиваюсь последнее время.

– Что вы собираетесь… – Кем машинально выполнил его просьбу.

– Забавная история, – торопливо перебил Роутег, когда они с Кемом вышли, оставив ученых самозабвенно ругаться. – Вбегает как-то ко мне девица и заявляет, де, хочу вас. Я, чёрт меня дери, козла старого, и говорю ей, пожалуйста, хоть сейчас. Хотя, сам понимаешь, в моем теперешнем состоянии… А она, оказывается, фразу не договорила, побагровела вся до слез, – нет, говорит, хочу вас изучать. Потом смутилась, уточняет, что хочет помочь мне, что у нее есть теория, что она жена Нииола, хочет сделать открытие. Городит в том же духе, а сама смотрит на меня так растеряно-растеряно. На лице девочки-то все написано: удивлена, думала увидать слюнявое растение или людоеда с электродами в башке, как, наверное, обо мне ее муж рассказывал, а тут вдруг живой человек... Потом часто приходила, капусту приносила Марку. Смешная... Хотя вырастет и станет вроде Вэрочки. Ну да бог с ними обоими.

– Это вы к чему? – настороженно спросил Кем, озираясь на застывший неподалеку шар.

– Ты отдай Ане моего Марка, ага? – Роутег ухмыльнулся. – Всё равно мне больше нечего ей предложить.

Роутег неожиданно распахнул дверь, втолкнул Кема внутрь и заблокировал дверь снаружи, сильным ударом свернув набок ручку. А сам не спеша вышел на середину улицы.

– Ну, иди сюда, тварь, что ты там ни есть! – рявкнул он, впервые за многие месяцы свободно расправив плечи. – Всё равно ты, тварь, в проигрыше. При любом раскладе твоей поганой вероятности!

Шар сиял над его головой, покачиваясь словно в нерешительности, потом начал плавно снижаться и вдруг взорвался. Вылетели стекла в домах по обе стороны широкой улицы, согнулись фонарные столбы, рухнули неоновые вывески, но ни одна частичка не задела Роутега. Его только оглушило, и что-то случилось со зрением.

– Руки вверх! – донеслось как сквозь вату. – На колени!

Над ухом прожужжала пуля. Роутег нетвердо обернулся, в глазах плыли разноцветные пятна, как северное сияние… В грудь сильно ударило, а через мгновение сердце стиснуло дикой болью, и стало нечем дышать. Остальных выстрелов он уже не почувствовал.

– Первая пуля прошла мимо… – задумчиво заметил Нииол. Он незаметно оказался около выбитой двери рядом с Кемом, застывшим в немом крике с перекошенным лицом. – Похоже, после уничтожения шара третья степень Роутега редуцировалась …

Кем развернулся и ударил профессора по лицу.

– Детектив Кем? Преступник ликвидирован, – подскочил полицейский из опергруппы. – А что здесь…

– Роутег все равно убийца! И… развратник! – крикнул Нииол, вытирая кровь с губ. В другое время такая ругань из уст ученого звучала бы комично. – Убийство Тохопки – такая потеря для Университета! Я как раз вернулся из командировки…

– Не был ты ни в какой командировке, – прошептала Аня. Ее лицо было белое-белое. Она обращалась Кему, а смотрела туда, на черный снег, на неподвижную фигуру, в которую полицейский только что всадил контрольный выстрел в упор.

– Молчи, дура!

– Задержите профессора, до выяснения, – едва разлепил губы Кем, отвернулся и нетвердо побрел прочь.

Как-то прошел этот день, сменились цифры на часах.

– … Как вы догадались, детектив… да!… лейтенант? – спросил полковник, наливая Кему второй стакан воды.

– Моей заслуги в этом нет, – ровно сказал Кем. – Мне рассказала жена профессора, Аня. Оставалось только проверить, что в доме Тохопки был коридор без камер, по которому он проносил контрабандное вино от Абукчича.

– Не скромничайте, лейтенант. Вы должны были понять, как Вэра Нииол смог все организовать.

– Просто я понял, кто может спихнуть с балкона взрослого мужчину и остаться незамеченным. Вероятностный кролик. Нииол взял мешок с тремя такими кроликами, лестницу, прошел по коридору без камер, залез на люстру – она довольно большая, не попадает в камеры и там есть удобная развилка для сидения, – продолжал мерно, как автомат рассказывать Кем. – Экспертиза всё подтвердила.

– А лестница?

– Когда пришел Тохопка, то сам убрал лестницу, решив, что кто-то чинил люстру. Ему и в голову не пришло высматривать на люстре человека с мешком кроликов, плотно обвешанных хрустальными шариками. А когда ректор вышел на балкон – Нииол выпустил кроликов. Я знаю силу их удара, они легко столкнули Тохопку с балкона, проломив его телом ограждение, а потом разбежались. Нииол спустился по веревке с люстры и ушел тем же коридором. "Сумасшедшая до смешного идея убийцы-дилетанта сработала".

Перед глазами Кема возникло лицо профессора Нииола на допросе. Поняв, что улики против него, он не скрывал своих мотивов: "Я никому не позволю превращать Университет в крольчатник, а студентов заставлять убирать кроличье дерьмо!"

– Да, да… А новый мэр, э… – полковник глянув в блокнотик, – Бидзиил Вокивокаммэст – ярый сторонник продвижения индейского фольклора, а то вероятностные кролики что-то вдруг растеряли свои особенности – читали "Вести Арнака"? Грозы прекратились, кролики стали обычными... Но Арнак всё-таки станет туристическим центром, да. Между нами говоря, неплохая мысль – университетов по миру и без нас хватает, так-то вот.

Они помолчали.

– Да, так-то вот… Очень странная погода этой осенью, правда, лейтенант? – полковник покрутил карандаш в толстых пальцах.

– Ага, – сказал Кем.

Полковник вздохнул.

– Послушайте, Кем, мне действительно жаль этого Роутега и, поверьте, виновные в этой трагической ошибке будут наказаны. Но поймите, он не подчинился приказу…

Кем встал и попросил разрешения идти.

Арнак продолжал свое неспешное плавание. Погода наладилась, ударили морозы, жители окончательно переселились к горячему озеру, до весны. Кем любил гулять по застывшему городу, смотреть на снег, волнами укрывавший мостовые.

Действительно ли какое-то вероятностное облако налетело и прошло? Уничтожил ли его Роутег или это всё было случайным совпадением? Откуда пришел плазменный шар и куда направлялся? Права ли была Аня? Кем этого не знал, а спросить было не у кого. Нииол получил срок за убийство, Аня покинула Арнак вместе с кроликом Марком, и больше лейтенант Кем её никогда не встречал. Одно Кем знал твердо и наверняка: теперь он никогда не отступит и сможет довести до конца любое расследование, потому что всегда выбор как жить и как умирать остаётся за самим человеком.

Он больше никогда не поплывёт в темноте.