Как много линий на наших ладонях, тонких, ровных, глубоких, изломанных, иногда обрывающихся у самого начала, а порой бегущих вдаль, туда, за горизонт мясистого бугорка, на запястье. Говорят ли они со знающими? Или не стоит искать истину в узоре времени? Он не знал. Но сидел и рассматривал свои руки, будто видел их впервые.

Тёмная, смуглая от рождения кожа, короткие толстые пальцы, следы от тысяч мозолей. Вот детский шрам – осколок стекла на крыше, а тут пятно от ожога. Карта времени.

— Ещё секундочку, — мягким, похожим на бархат, голосом предупредила секретарша. Хотя можно ли так назвать девушку, работающую в салоне магических услуг? Наверняка и она имела в запасе пару дипломов об окончании академий ведьмовства, или эзотерики, или чего-то подобного, не слишком отличающегося от бумажек, что продаются в переходах метро. Нет, им доверяют больше.

— Да я не тороплюсь, — хмыкнул он. За каким чертом, спрашивается, он сюда зашёл? За надеждой. За крохотным зерном веры, что даст силы продолжать борьбу.

Уютный диван всхлипнул, когда мужчина встал. Затекшие от долгой неподвижности ноги покалывало, когда он ходил вдоль стен, увешанных разномастными талисманами. Ловушки для снов, скандинавские амулеты, обереги из трав. Видимо, местные колдуньи не брезговали любой помощью.

— Входите, — секретарша мягко улыбнулась и кивнула на чёрный занавес.

Он не видел, как выходил предыдущий клиент. И не слышал сигнала. Хмыкнул иронично: "Ведьмы", — и отодвинул полог мягкого бархата. Светлый коридор, обшитый безликими панелями, закончился аркой. Он на ходу скользнул рукой по вырезанным рунам – а ведь и впрямь дерево.

— Недоверчивый, — хрипло заметила гадалка. Отложила мундштук с тлеющей сигаретой и взялась за карты. — Да ты садись, садись. Говорить будем долго, Николаша.

От детского имени что-то поползло по спине. Мурашки, наверняка они.

— Не буду спрашивать, откуда вы знаете моё имя. — Он присел на старый деревянный стул, обвёл любопытным взглядом комнату.

На стенах – обои, в шкафу – книги. В углу вторая дверь. Никаких черепов, хрустальных шаров и прочих атрибутов, которые так любят начинающие маги и киношники. Да и сама гадалка выглядела заурядной женщиной неопределенных лет. Короткие чёрные волосы, чёрная же водолазка. Лишь серьги цыганские – тяжелые золотые обручи почти касались плеч.

— Правильно, не сомневайся во мне. Анна.

— Приятно познакомиться.

— Шутник, — хохотнула Анна. — Приятно ему...

Он выложил на стол, покрытый зеленой вытертой скатертью, руки ладонями вверх.

— Вот.

— Хочешь будущее узнать?

— Нет, похвастаться пришёл.

— Фома ты, а не Николаша, — прищурилась гадалка.

Он пожал плечами. На вежливые ахи-охи и следование ритуалу не было никаких сил. Он и так корил себя за проявленную глупость и давно ушёл бы, если бы не уплаченные за сеанс деньги и малая искра любопытства. Поняв всё невысказанное, Анна потянулась и тронула его за запястья. Холодные пальцы нажали на пульсирующие вены, подержали и отпустили.

— Говорить всё начистоту?

— Да, — кивнул. — Вранья и так хватает.

— Ну, хозяин – барин, — цепко глянула женщина. Затянулась, выпустила колечко дыма и затушила сигарету. — Умираешь ты.

Он догадывался об этом, просыпаясь ночами в холодном поту, чувствуя уклончивые взгляды врачей, видя в зеркале серые тени, но не знал наверняка. А она – парой слов, которые не вернуть, – выбила из-под ног табурет, и он закачался на веревке из правды.

— Это точно? — Горло перехватило.

— Я не ошибаюсь.

Они помолчали. Он раздумывал над тем, что делать дальше: встать и уйти или остаться. Но зачем? Чудес не бывает.

— Спасибо, я пойду.

— Сиди. Сядь, я сказала! — Анна держала карты. — Сам пришёл, теперь терпи. Сейчас раскину тебе на судьбу, потом руны спросим... Или духов, — шепнула она. — Не боишься духов-то?

— Да чего мне их бояться? Почти свои уже.

— А это ты зря, ты пока живой.

Бумага, на которой теснились фигуры, монеты и копья, отсвечивала, бликовала, пуская на стены солнечных зайчиков. Откуда свет? Он завертел головой, но окно было плотно задернуто чёрными портьерами.

— Так, — забормотала гадалка, — дорога дальняя... казенный дом... удар...

Её голос превратился в невнятный шум, и он прикрыл глаза, за веками замелькали события последних дней...

— Не спи – замерзнешь, — над ухом щелкнули пальцы.

Николай вздрогнул. Гадалка отошла от него, приблизившись к распахнутым створкам, поправила шаль. Кажется, прежде её не наблюдалось.

— Я уснул? — Раньше за собой он такого не замечал. Вроде и не устал, чтоб дремать на жёстком стуле, рискуя свалиться на пол.

— Да, — ответила Анна. Поёжилась и прикрыла окно. — Ну, раз карты тебе не нравятся, перейдем к хиромантии.

— А как же руны? — Сказать честно, ему не было никакой разницы, что последует за гаданием, но почему она отступила от плана – загадка.

— Не будет рун. Не в настроении они сегодня, так что обойдемся без них, — сказала она. — Прошлое описать?

— Зачем?

— Чтоб доказать мой профессионализм, — взлетели вверх брови.

— Не стоит. Давайте о будущем. Может, оно мне выпадет длинное да счастливое?

— Посмотрим. Руки.

— Левую? Или правую?

— Обе.

По доверчиво раскрытым ладоням пробежались острые ногти. Проследили линию жизни, что в конце раздвоилась, превратилась в рогатку, зачем-то царапнули выпуклый шрам и замерли над кончиками пальцев.

— Ну, что там? — Николай попробовал улыбнуться, мол, я знаю, что это все понарошку, но правила игры соблюдаю.

— Тихо, — цыкнула гадалка. — Не мешай.

Она закрыла глаза и склонила голову. Он хмыкнул: "В транс вошла", – и перевёл взгляд на книжный шкаф. Среди тёмных корешков металлически сиял небольшой котел на треножнике. Раньше его не было, он помнил, что комната приятно удивила спартанской скромностью и простотой. Откуда же он взялся?

— Ошиблась я, что ли...

— Я не умираю? — Надежда вспыхнула погребальным костром, что питается страхами.

— Да нет, умираешь, — нахмурившись, ответила Анна. Всмотрелась в подрагивающую ладонь и сказала: — Но смерть можно обмануть.

Он улыбнулся. А ведь уже почти поверил, что она отличается от цыганок, норовящих обобрать доверчивого прохожего, почти поверил в её слова. Ведь так выходит, что не стоит слушать и прогнозы о смерти. Вранье, все это вранье! – билась о виски единственная мысль.

— Да неужели? — он решил поддержать её ложь. Интересно, чего потребует гадалка: золота или услуг? Хотя им всем нужны лишь деньги.

— Да, — нехотя кивнула Анна. — Не сказала бы тебе ничего, но вижу, как жить хочешь.

На улице завыла сигнализация. Не дождавшись продолжения, он спросил:

— Ну и что за способ?

— Судьба согласна взять плату.

Такая предсказуемость даже огорчила Николая – он думал, что гадалка сыграет тоньше, изящнее. А тут в лоб – плата нужна. Ну да ладно, интересно, как нынче оценивается не самый богатый клиент.

— Сколько?

Улыбка превратила Анну в старуху. Очерчивая щеки, пролегли глубокие морщины, глаза оказались в плену ячеистых сетей, даже чёрные волосы, казалось, потускнели. Женщина натянула на острые плечи шаль, погладила бахрому скатерти.

Встала и подошла к шкафу, достала из глубины свечи, котелок, пару мешочков. "Начинается", — мелькнуло на краю сознания. Зря он сюда пришёл. Развесил уши, поверил в невесть что, чуть не разрыдался на плече у мошенницы. Да все с ним хорошо! Сейчас домой, а завтра результаты анализов придут, подтвердят, что здоров и нет никакой угрозы.

— Не в деньгах дело, — отмахнулась гадалка.

— В их количестве? — Он и сам поморщился от банальности вопроса.

Анна, не ответив, принялась за дело. Подожгла на невесть откуда возникшем подносе таблетку сухого спирта, поставила сверху котелок, бросила туда по щепотке из каждого мешочка. Потянуло дымком, сладким, похожим на землянику. Чему-то хмыкнув, она добавила в смесь кусочек чёрного воска, что отломила от свечи. Запах изменился, загорчил.

— Иди сюда. Иди, ну же!

Он обогнул стол и встал рядом. От дыма щипало глаза и першило в горле.

— Может, я открою окно? Дышать же...

— Смотри! — не дослушала Анна, потянула его вниз. — Внимательно смотри!

Он попробовал возмутиться и даже открыл рот, но поперхнулся и закашлялся. Воспользовавшись заминкой, гадалка пригнула его голову к самому зёву котла. От запаха закружилась голова, комната завертелась под ногами, пол, взбрыкнув, ударил под пятки, и он провалился...

Упал на всё тот же стул. Гадалка прятала травы, балансируя на хлипкой лесенке, бормотала под нос то ли песню, то ли проклятье. Николай откашлялся. Что же он увидел в жемчужных клубах, что услышал? Память молчала.

— Очнулся? — женщина обернулась. — Видел свою цену? Подай мне котелок, не хочу слезать.

— Ничего не помню. — Холодом обожгло руки. Неужто он был без сознания так долго, что металл успел остыть? Да быть не может.

— Вспомнишь еще, как время придёт. Только знай, судьба не любит обманщиков. Если платы не будет – накажет. Я же на ритуал пошла потому, что вижу – ты точно решишься. — Она нетерпеливо взмахнула рукой. — Давай посудину.

Николай поднял вверх котел, держа его за одну из ног, и вдруг ударил им женщину. Она покачнулась, ахнула, попыталась удержаться, цепляясь за шкаф, но упала.

— Что ты делаешь?! Идиот! — закричала Анна, ещё не понимая, что случившееся – не шутка глупого клиента.

— Я вспомнил.

Так быстро, как позволяло затекшее тело, он бросился к лежащей женщине и обрушился на нее с ударами. Бил изо всех сил, воплощая то, что видел в забытьи. Туманные картины смешивались с явью, проступая сквозь тело беспомощной гадалки алыми мазками. Она пыталась кричать, но вскоре затихла. Свернулась, прикрывая голову руками, и тихонько скулила. Он не хотел, чтоб она мучилась, потому старался попасть в висок – пусть умрёт быстро. Но она никак не хотела смириться со своей судьбой, и Николай злился.

— Ну, тихо, тихо... — Чавкнуло. Слабый стон. — Я не виноват! Ты сама показала! Сама!

Наконец он отвалился от тела и сел, пытаясь отдышаться. Внутри что-то ныло. Он погладил грудь, оставив на рубашке следы, и посмотрел на Анну. Её лицо превратилось в бесформенное месиво, так что он перевёл взгляд ниже – на руки с обломанными ногтями.

Время шло, лужа крови ширилась, впитывалась в ковёр, а он все так же сидел и глядел на женщину. Горячка безумия прошла, и Николай не понимал, зачем он это сделал.

— Ты сама виновата... Подсыпала дурману...

Проклятая аферистка! Что ж она подмешала в зелье? В миг, когда он ударил ее, то увидел требуемую цену – смерть за смерть. Но в реальности все оказалось не так просто, никакого чистого обмена. И теперь сделанное с укором смотрело на него.

Побег! Почему он еще остается тут, когда давно мог уйти? О нем никто не знает, личные данные не спросили, обойдясь платой, отпечатки он вытрет. Уйдет через вторую дверь. Надо торопиться, пока из приемной никто не заглянул. Он бросился к стремянке, прислонил к шкафу и поднялся на пару ступенек. На полках, обычно закрытых на замок, теснились склянки, мешочки, лежали изукрашенные ножи. Не то, все не то! Он зарычал от злости и тут же наткнулся на мягкий сверток. Пальцы встряхнули лоскут расшитой ткани, из которого выпала небольшая фигурка, и он принялся протирать всё, до чего мог дотянуться. Хорошо бы и до входной двери добраться, но не убивать же секретаршу. Он зажал рот руками, сдерживая истерический смех, но не смог – рассмеялся.

— Приятно видеть радостного клиента, — раздалось сзади. Он замер.

— Вы удовлетворены качеством нашей работы? — ласковый голос ни разу не дрогнул.

Неужто она не видит, что произошло? Николай обернулся и, стараясь поддержать безумную игру, промямлил:

— Да... Я... Вполне.

Секретарша прошла к телу Анны, присела и попыталась нащупать на шее пульс. Прислушалась к чему-то. Потом встала, вытерла руки о чистый носовой платок и произнесла:

— Плата принята. Вы можете идти.

Не оглянувшись, не посмотрев на девушку, он выскочил из комнаты, торопясь изо всех сил. Тренькнули колокольчики, мягко ударилась дверь. Чуть погодя с улицы донесся визг тормозов, звук удара, вопль какой-то впечатлительной дамы и крики, призывающие скорую, милицию и почему-то пожарную.

— Ох, а намусорил, — сморщила нос девушка. — Кому я шаль подсовывала? Теперь придется искать новую гадалку.

Подобрала с полу фигурку – глиняную, топорно исполненную, но с пучком волос и мазком крови на лбу – и вышла во вторую дверь. Поставила статуэтку на полку, где уже стояла дюжина подобных, и вернулась обратно. Легкий поворот кисти. Воздух замерцал, пошёл волнами, и мёртвое тело рассыпалось песком. Миг – и все, что осталось от Анны, превратилось в кучку грязи.