(продолжение сериала, начало в рассказе "ДЕВУШКИ РАССЕЯННЫ И ГЛУПЫ")

 

Нет, ну почему она лжёт? Что за странная склонность к обману?

…Анатолий Робертович Ким, покачиваясь, катился в троллейбусе мимо роскошного, сверкающего многометровыми плитами тонированных стеклопакетов четырехэтажного здания гипермаркета. Из окна проезжающего транспорта легко просматривалась автостоянка перед чудовищным по размерам магазином, и именно на ней мужчина узрел автомобиль Нины, белый Chrysler PT Cruiser. Девушке нравилась стилизация под машины тридцатых годов…

…Это происходило больше часа назад, а сейчас красивый кореец недовольно сжимал в ладони замолчавший телефон и рассматривал своё воспоминание. Нет, он не мог ошибиться, его абсолютная память не знала промаха – на стоянке он видел автомобиль новой пассии, однозначно. И было это ровно в двенадцать, минутная стрелка на декоративных часах у начала бульвара успела сделать полтора оборота с того момента.

С Ниной он познакомился, как это ни забавно звучит, в библиотеке. Она с хмурым видом ворошила длинную стопку карточек в каталоге, выискивая что-то и, очевидно, не находя. Снова и снова начинала перебирать с самого начала, но всё безрезультатно. Ким с любопытством следил за ней, обернувшись от окна, в которое он до того от нечего делать изучал внутренний дворик и видимые вдалеке крыши домов. Проследив за торопливыми движениями тонких ухоженных пальцев, он усмехнулся – девушка не находила запись об одной из брошюр по психологии, помещённую невнимательной библиотекаршей в соседний ящик. Густые тёмно-русые волосы медленно скатывались вперёд, и симпатичная молодая женщина недовольно отбрасывала их обратно, раздражаясь всё больше и больше. На вид ей было двадцать девять – тот возраст, когда "девушка" говорить вроде уже поздно, а "женщина" – ещё рано. Самый шикарный женский год, считал Анатолий.

Он подошёл и для виду спросил название искомой публикации. Снисходительно улыбнулся, услышав именно то, что и ожидал. Чуть-чуть склонив голову, как это делали кавалеры в фильмах, мягко задвинул ящик, знаком попросив убрать изящные ручки с аккуратно подстриженными короткими ноготками. И элегантным движением выдвинул узкую коробку в соседнем разделе. Не посмотрев внутрь, точным движением, глядя прямо в изумительные светло-серые глаза Нины, ткнул в нужную карточку.

– Ого! – изумилась молодая женщина и, мотнув головой по-киношному, смахнула длинные волосы за спину.

– Просто часто тут бываю, – махнул небрежно ловелас. По-крайней мере, ему казалось, что выглядит он как опытный соблазнитель. Впрочем, интерес-то возник подлинный.

– Спасибо за такую чудесную наблюдательность, очень своевременно, – она улыбалась по-голливудски. Чётко очерченные глаза при этом становились настолько главным композиционным элементом лица, что казалось, будто вместе с улыбкой применяется фильтр Sharpen из Photoshop. Надо брать!

– Я необычный человек, имею наглость предлагать сразу в лоб, – Анатолий куртуазно поклонился, – Дозволите узнать ваш телефон?

– А зачем? – закокетничала она.

– Скажу честно, вы мне понравились.

– Очень неожиданная и очаровательная прямолинейность, – она закопошилась, перекладывая тетради из одной руки в другую, чтобы влезть в сумочку, – Вот моя визитка, только не пугайтесь моей должности, многие к ней относятся настороженно...

И вот уж полторы недели длится роман. До главного в понимании мужчин ещё не дошло, и одно обстоятельство вполне могло быть тому виной: Нина работала психологом. Настоящим профессиональным знатоком человеческих душ, следившим за морально-нравственным климатом на большом предприятии. И, как это обычно бывает, помогая другим, не могла разобраться в себе. Эффектная внешне, не обделённая ничем ценимым мужчинами – она тем не менее оставалась одинокой. Слишком тщательно всё обдумывала.

Вот и с Кимом Нина осторожничала, не шла на поводу моментально вспыхнувшего взаимного влечения. И плюс к тому – лгала. Точней, конечно же, это был минус. Особенно для Анатолия – он не выносил нечестных людей. Сказывалось то, что рос в окружении учёных – этот народ, как всем известно, въедливо-щепетилен в вопросах правдивости.

В данную минуту крепкий кореец стоял у начала центрального бульвара, пялился на вычурные часы и в задумчивости тёр затылок бугристым кулаком с зажатым в нём телефоном. Только что отзвонился Нине и впал в прострацию: она точно склонна обманывать!

Договорились встретиться с ней в полпервого под этими курантами и, прогулявшись по хорошей погоде, зайти в какое-нибудь кафе. Ким как раз приглядел один подвальчик неподалеку, где живьем играли джаз. Но зазноба не пришла. Мало того, что, не явившись в положенное время, не предупредила по телефону, так ещё и выдумала оправдание, не сходившееся с фактами!

Нина ответила на звонок коротко и торопливо: "Толя, дорогой, извини, запамятовала в спешке – шеф с самого утра вызвал на работу, хотя у меня и отгул. Незапланированная встреча с руководством республики. А я ведь по совместительству ещё и служба сопровождения!" Она сдержанно посмеялась. На заднем плане слышался ровный гомон множества голосов. "Извини, пожалуйста, не обижайся, очень тебя прошу!" И она положила трубку, не дождавшись ответа.

Надув губы и сведя брови, Ким расстроенно соображал. Хотя что тут думать? С такой памятью, как у него, шутки плохи, она не знает сбоев и пощады. Вчера он случайно выведал о наличии личного авто у потенциальной невесты и как бы между делом разузнал марку, цвет и номер. А сейчас, закончив короткий разговор, он тут же обратился к подмигивавшей ему Мнемозине – верная помощница предлагала вытащить из памяти образ того "ПиТи-Круизера", что притулился у входа в высоченный гипермаркет в трёх кварталах отсюда. Проезжая мимо на троллейбусе, он просто мельком, совсем краем сознания отметил совпадение марки и цвета. Теперь же, приглядевшись к любовно сохранённой информации, он печально вздохнул. Оставалось только лишний раз удостовериться, что подруга любит вводить в заблуждение. Номер, цвет, марка – это был автомобиль Нины. Полтора часа назад она занималась шопингом, а не хлопала впечатляющими серыми глазками в делегации шефа.

Очень обидно. И непонятно.

В пасмурном настроении, под стать нахмурившемуся небу, Анатолий побрёл тратить почём зря драгоценный день отпуска. После новогодних каникул снова на работу, а пока в запасе чуть больше недели. Хотелось встретить самый прекрасный праздник с Ниной, но это уж как получится. А вообще было бы очень неплохо – всего лишь второй Новый Год на свободе, а уже в компании, и не абы кого, а такой очаровательной женщины. Как мягко и завораживающе касалась она тёплыми ладошками, эх!

Жаль только, врала.

Хотелось кому-нибудь излить душу, поделиться тяжкими думами. Евгению Львовичу не резон надоедать излишним требованием опеки. Всё-таки он импровизированный отцовский долг уже выполнил, у почтенного учёного множество дел поважнее непрерывных консультаций плода удачного эксперимента.

А больше близких людей-то и не было, увы! Нина прекрасна и течение романа могло вынести на нужную вольготную пойму с благодатной почвой, удобренной взаимной любовью, где могли бы колоситься буйные травы, возноситься к облакам садовые деревья, причем непременно широкие и раскидистые, высотою с иные корабельные сосны. И стоял бы на пригорке домик, а в нём куча детей с узкими серыми глазами, с такой же как у папы памятью… Вот только мамину тягу к нечестности следовало исключить из списка наследуемых черт.

Ким бродил по центральным улицам по известному издревле принципу выбора направления согласно вектору зрения в данный момент, довольно долго, часа полтора. Немного закоченев уже, взобрался по круто поднимавшейся улице к зданиям старинного университета. Вот эта высотка по левую руку, факультет физики, была весьма привлекательна количеством этажей, можно было и погреться зайти и сверху на город полюбоваться – уже стемнело, и разноцветная сияющая панорама должна впечатлять, тем более человека, ещё совершенно не налюбовавшегося всем тем миром, что кипел и бурлил за стенами родной лаборатории.

И тут память тихо свистнула, дескать, есть тут кое что. Ну да, конечно же! Здесь работает Велимир Басов, большой человек во всех отношениях. Старше Анатолия всего на пару лет, он тем не менее уже доктор физико-математических наук. Добродушный огромный увалень в толстых очках, он внезапно появился в лаборатории в конце прошлой зимы. Ким тогда проработал там всего два с половиной месяца, чудо-корейца, дабы он успешней адаптировался, устроили лаборантом в родной институт нейрофизиологии, естественно, по настоянию Евгения Львовича. И вот как-то под занавес рабочего дня в просторном кабинете возник этот большущий физик. Интерес к функциям мозга был у молодого ученого совершенно не праздный, даже более того, научный поиск имел под собой основания строго по специальности. Толстяк интересовался психологическим аспектом проблемы "абсолютного наблюдателя", на наличии которого, либо отсутствии базировалось множество фундаментальных физических теорий. Об этом, собственно, и заявил громогласно Велимир Басов, представ перед доцентами-нейрофизиологами и поправив тяжелые очки.

Да, это была хорошая идея! С крупным во всех смыслах деятелем науки Ким умудрился сдружиться, ввиду редкой доброжелательности и открытости умного богатыря. Этот физик и научил вымуштрованного корейца некой святой простоте, которая значительно облегчала жизненный путь. Колесо воспоминаний повернулось подходящим боком!

Глядя на широкий ряд светящихся этажей, Анатолий набрал по памяти номер.

– Угу, – прогудел слоном Велимир.

– Привет, светило знаний и двигатель прогресса!

– Здорово, лаборант. Много крыс освежевал?

– Пока ни одной, это ответственное мероприятие, мне не доверяют живой лабораторный материал.

– Угу. Понятно. Чего звонишь? – толстяк засопел в трубку. Похоже, уронил ручку и полез за ней под стол, не отнимая трубку от уха.

– Да я тут совсем рядом с физфаком и вздумал к тебе заглянуть. Можно?

– …О, достал! – прокряхтел Басов, – Что ты там говоришь? А, зайти? Да легко! Какая у тебя фамилия-то? На вахту сейчас сообщу, чтоб впустили.

– Ким.

– Чего?

– Ким!

– А-а-а, ты ж кореец, точно! Классная фамилия, поздравляю… Ты в отпуске что ли?

– Ага… Ну что, я иду ко входу?

– Давай. Двенадцатый этаж, кафедра теоретической физики. Я дверь открою, подсвечу чуток, а то у нас электричество в коридоре вырубили. Задолбали уже, неделю проводку чинят, хоть сам берись!

Поднявшись на мерно поскрипывавшем лифте, Анатолий вначале несколько секунд привыкал к темноте. Впрочем, здесь было не слишком мрачно – из окна во всю стену отсвечивала иллюминация ночного города. Посмотрев на распахнувшийся восхитительный вид, Ким быстро сообразил, где находится дом возлюбленной. Вот туда, потом правее, заметная "сталинка" в центре, дальше неё типовая пятиэтажка. Ага, вот и её окна. Светятся!

Подумав, он решил позвонить Нине.

– Алло, привет, – буркнул он, только милая откликнулась.

– Привет-привет, я ещё не освободилась, – впопыхах пробубнила она в трубку.

– Ты до сих пор на работе? – подняв бровь, Ким рассматривал освещённые окна. Зоркий глаз различал даже знакомые бордовые шторы и светло-зелёные обои – по прямой до уютной двухкомнатной квартирки на четвёртом этаже было совсем недалеко.

– Да, извини. Позвони чуть позже, мне сейчас неудобно говорить! – прошептала она прямо в микрофон и сбросила связь.

В ту же секунду окна погасли.

Анатолий озадаченно смотрел на случившееся и всем нутром чувствовал, как стремительно скатывается в Тартар настроение. Ну и дела!

Сзади раздался шорох. Резко обернувшись, кореец узрел перед собой сопевшую глыбу, тускло освещённую сполохами вечернего мегаполиса.

– Наговорился? – здоровяк гулко кашлянул, эхо зазвенело по пустынному коридору, в темноте блеснули линзы.

– Ага.

– Я из кабинета услышал, что лифт сюда приехал. А потом ты забормотал. Ну я и вышел, чтоб ты не плутал. Что, пойдем ко мне?

– А, что-то неохота, давай здесь.

– Что так кисло? Настроение кто-то испортил?

– Типа того.

– Валяй рассказывай, авось полегчает, – шумно закряхтев, толстяк сел на низкую батарею отопления, тёмный огромный силуэт загородил массу огней по левую руку.

– Вот почему люди врут? – решил сразу в лоб Ким.

– Ого, ничего себе как ты глобально берешь! Хочешь, чтобы я тут враз решил задачу вселенского масштаба. Ты как-то поконкретней сформулируй, я ж не гуманитарий, чтобы радеть о всеобщем благе.

– Ну ладно, почему она врёт? – помявшись, сказал несчастный страдалец.

Толстяк молчал несколько секунд, было слышно лишь сопение, да изредка вспыхивали искорки отражений фонарей в очках.

– Кхе… Начнем вот с чего – почему ты решил, что она тебя обманывает? Как звать-то кралю, кстати?

– Нина.

– Ага. Откуда ты взял, что Нина лжёт?

– Ну, сегодня она сказала, что на работе. А я в то же самое время видел её машину у "Плазы". Не говори, что я перепутал, – Анатолий поспешно упредил начавшееся движение, – Я абсолютно уверен, что это её "Круизер". Белый. И номер знаю.

– Ну, ты странный парень. Её внутри салона видел? Нет? Тогда почему настаиваешь на отсутствии алиби? Её машиной может пользоваться кто-нибудь другой, по доверенности, например.

Гость физика задумался и после неуверенно продолжил:

– На второй день нашего знакомства я назначил ей встречу вечером, чтобы ей было удобно, достаточно поздно, она бы успела и с работы вернуться, и дочь из школы забрать, и марафет навести.

– У неё есть дочь?

– Да.

– В каком классе?

– Первом.

– Н-да… ну ты и орёл однако! Подержанный боекомплект… Ну да ладно. Так, и что?

– Она не пришла.

– И?

– На следующий день сказала, что забыла!

– Я видимо, не шибко силён в логике, раз чего-то в этом не догоняю. Поясни-ка мне, преподавателю физфака, в чем ты тут узрел противоречие? – грузное тело поднялось с батареи, та хоть и несильно, но жарила.

– Мы назначили время и место, а она говорит, что забыла!

– Что-то я тебя не понимаю, видимо, мозг совсем отрешился от земного в трудах, сопряжённых с алгеброй. Ну и забыла, что тут такого? У неё много дел, она одна, у неё дочь-первоклассница. Да элементарно можно завертеться и забыть, тем более женщине! У них же память короче нашей, камрад!

– М-м-м… мне сложно это понять.

– Вот, что, Толя, не мути чушь понапрасну, – тяжёлая рука легла на плечо, толстяк склонился и запыхтел чуть ли не в ухо, – Интеллигентской рефлексией не занимайся, пальцы не заламывай, аки истеричная поэтесса, тем более что у тебя такие пальцы, что их и не заломишь-то особо! Тащи бабу в постель, разом всё прояснится! Уложишь рядышком, там и весь морок сойдёт на нет. Что, пойдем ко мне, чаем угощу хоть? Давай, давай, не стесняйся!

Покровительственно похлопывая по спине, богатырь потащил гостя в свой кабинет, где они погутарили о том, о сём ещё с полчаса. Ким слегка развеялся и, прощаясь с редкой широты человеком, ощущал то же, что, видимо, просветлённые монахи чувствуют после беседы с Далай-ламой. Поклонившись по такому случаю подобно типичному восточному человеку, Анатолий ступил в лифт, громыхнувший дном под тяжестью тренированных ног, и в лёгком умиротворении вышел на улицу.

Сыпал колючий снежок, тонко искривший в свете ламп.

Улыбнувшись, он набрал номер.

– Толя, извини, ещё немного. Скоро освобожусь, потерпи! Кстати, можем встретиться в школе, я приду туда забирать Еву. Помнишь, где это находится? – на одном дыхании протараторила она.

Ким усмехнулся:

– Конечно, помню. Буду ждать тебя там.

Милая женщина забыла, что единственным упомянутым ею в беседе о дочери фактическим материалом были лишь две цифры: номер школы и номер класса. Но этого было достаточно для мозга, вздумавшего её охмурить. Уж года два тому назад, зная о том, что скоро его выпустят в белый свет и, готовясь к страшной неизвестности, ждавшей за порогом лаборатории, Анатолий штудировал практически все доступные городские справочники. Он знал номера и планы помещений всех школ, фамилии, имена, звания их директоров и всего преподавательского состава. Получив всего две никакусенькие циферки, восточный кудесник мог теперь прочитать целую лекцию об учебном заведении и классной руководительнице дочери Нины. Великолепно иметь такую память всё-таки!

Махом добравшись до нужного здания, Ким поднялся по выщербленным ступеням и вошёл внутрь. Распахнув дверь, он чуть не оглох от детского гвалта – вторая смена собиралась по домам, как и положено школьникам, с непрерывным ором, детскими разбирательствами и беготней между делом, с расшвыриванием портфелей, учебников и ботинок. Немного опешив от такого звукового напора, Анатолий протиснулся в один из углов вестибюля и присел на деревянном кресле.

Детвора галдела, носилась и куролесила, но всё ж суровые родители потихоньку растаскивали жизнерадостных чад. Потихоньку школа пустела, становилось всё тише и тише, стало слышно, как поскрипывает рассохшееся сиденье. Наконец, вдруг как-то разом воцарились покой и тишина, как покрывало накинули! Последние крикуны умотали во двор, где их звонкие голоса ещё некоторое время разносило по округе эхо.

Ким неловко шевельнулся в наступившем оцепенении, оглушительно затрещало кресло. Пожилая бабка, сидевшая на вахте в серо-синем халате, продолжала мирно спать. Кореец поднялся с сиденья, боязно нарушать покой замершего пустынного царства. Осторожно клацая каблуками, мужчина забрёл подальше за поворот и решил снова обратиться к властительнице нынешних его дум.

– Ой, извини, меня тут так вертят, что я опять тебя упустила из виду. Толя, иди ко мне домой, я скоро приду. Еву уже мама забрала. А ты где сейчас?

– В школе. У тебя есть мама? – ловелас опять попал впросак.

Нина беззаботно рассмеялась:

– Ну и чудной же ты, Толя! Что ты там делаешь, в пустой школе? Всех же уже давно разобрали по домам! Дуй бегом ко мне, меня тут обещают отпустить с минуты на минуту!

– Нина?

– Да.

– Ты ведь психолог?

– Даже дипломированный, – она прыснула, видимо, официальную часть завершал неплохой фуршет.

– Почему, чего ни коснись в природе, всё построено по компенсаторному принципу? В компьютерной игре понятно, это делается для того, чтобы соблюсти игровой баланс, а иначе будет неинтересно сражаться. Всемогущий и идеальный компьютерный противник сведёт к нулю всю интригу. А для чего в реальной жизни это? Почему не может быть такого, чтобы мозг был одинаково силён во всех областях? Зачем так устроено, что гений в одном всенепременно абсолютный болван во всём остальном? Природа ж неразумна вроде, зачем ей соблюдать игровой баланс?

– Значит разумна, – прыснула снова Нина, – Осыпал меня целым ворохом вечных вопросов, как шкатулка Пандоры… Тьфу, рог изобилия! Приду домой, поговорим! – последнее слово она произнесла мяукающей интонацией, услышав которую в иное время, Ким воспылал бы всеми видами страсти одновременно.

Но сейчас он пребывал в прострации, даже кнопку "Отбой" нажал, не попрощавшись.

Почесывая затылок, он подошёл к мирно дремавшей вахтёрше.

– Вы не подскажете, из класса Антонины Петровны уже всех детей забрали?

– А? Чего? – встрепенулась кругленькая бабка, словно курица на насесте.

– Я Еву хотел забрать из класса Антонины Петровны.

– Вы что, гражданин, все уже давно ушли!!! Вы что тут делаете?! Сейчас милицию вызову!

Решив не пугать пожилую сторожиху, Анатолий быстро ретировался.

…На звонок дверь открыла очень молодо выглядевшая худощавая женщина чуть старше пятидесяти лет. Неужели действительно мама? Похожие черты не оставляли в том сомнений.

– Вы, наверное, Анатолий, да? Проходите, – она мягко коснулась узкой ладошкой, вызвав такое же тихое блаженство, как и от прикосновения руки Нины. Дочери было в кого уродиться такой ворожеей! Был бы Ким старше лет на десяток, он бы уже колебался, кому отдать любовные предпочтения, Нине или её моложавой матери. Среди мужчин такая женщина будет наводить фурор лет до семидесяти как минимум.

Пройдя на кухню, корейский мачо отрешённо уселся на табурет.

Красивая пожилая женщина, беспечно болтая, разливала чай и нахваливала дочь. Прибегала Ева и глазела, как все дети – прямо и строго. Анатолий ещё не видел эту малышку. В первый же день знакомства Нина потащила его к себе домой, угостить выпечкой, благо жилище находилось неподалеку от библиотеки – в тот день сероглазой первоклассницы тут не было, училась.

Мужчина смотрел в задумчивости, не вслушиваясь в монолог симпатичной мамы, подперев подбородок рельефным кулаком.

– Извините, а Нина дозволяет вам водить свою машину?

Женщина даже вздрогнула от неожиданно прозвучавшего вопроса.

– Да, у меня есть права, а что?

– Просто спросил, из чистого любопытства. Можно ещё одно нескромное уточнение?

– Конечно, говорите, – мама Нины обескуражено хлопала подведёнными ресницами, машинально вытирая руки кухонным полотенцем.

– Вы были здесь часа два назад?

– Да. Дочка с утра звонила, что ей отменили отгул и работа, возможно, будет допоздна. Поэтому я на всякий случай пришла сюда, чтобы, если ближе к вечеру не объявится, забрать внучку из гимназии. Нина забывчивая, – виновато улыбнулась мама.

– Понятно, – Ким поднялся и засобирался.

– Погодите, куда вы? К чаю даже не притронулись!

– Пора уж. Нина, по-видимому, задерживается. В следующий раз как-нибудь…

– Да вы погодите, не суетитесь. Она ж у меня гордая, сама ни в какую не позвонит! И забывчивая, и гордячка, оттого и все проблемы… Потому и муж бросил. Не звонит сама, и не поймешь, то ли запамятовала, то ли нос задрала. Я уж привыкла, а мужиков от этого воротит. Беда какая-то, ума не приложу. Вроде психолог ого-го какая, а собственных проблем решить не может!

– Хорошо-хорошо, мне действительно надо идти, я ей позвоню, обещаю!

Выскользнув за порог и сбежав на пару пролётов вниз, Анатолий минуту стоял в темном подъезде, смотря в разбитое окно, поскрипывавшее разломанной створкой на сквозняке. Наконец, вздохнув, вышел на улицу, поёжился и побрёл до ближайшей станции метро…

…"Какая грусть сегодня нынче! Я уловила это в сердце… Среди блаженно-точных терций не вышло мелосов отличных. Казалось, нота в ноту тема, неси, хватай и восторгайся, казалось, вымучена лемма "И в шалаше мне будет рай с ним". Но вдруг со звоном рушит небо святая суть несовершенства. Не состоялось то блаженство, не уяснила тему Ева…"

– Чушь какая-то! – раздосадовано буркнул Ким. Помолчав, добавил, – Но ведь опять в точку, как же так?

Уже поздно звонить мудрому сенсею. Евгений Львович близок к преклонному возрасту, спать ложится рано. Может вспомнить что-нибудь из сказанного им ранее? Послушная Мнемозина встрепенулась, и потекли видения…

…Ему было лет одиннадцать. В один из дней руководитель лаборатории пришёл в скверном настроении. Накричал беспричинно на лаборантку, отчего та кинулась в слёзы, устроил разгром среди младших научных сотрудников, даже разбил пару склянок. А потом заперся в своем кабинете и долго раздражённо теребил начинавшую седеть бороду. Маленький чудо-кореец видел это, потому что до прихода сердитого Евгения Львовича он забрёл в его комнату, обнаружив дверь открытой, и сидел в углу за шкафом, играя пробирками. Сейчас мальчик боялся пошевелиться, потому что могли звякнуть стеклянные колбочки и датчики, прикреплённые к голове. Он притаился, как мышь и слушал.

Учёный долго тихо ругался по-немецки, а потом отчётливо произнёс: "Чертова тёща! Вот все проблемы от неё! Тёща – это зло, однозначно". После он сидел тихо полминуты и вдруг, задрав бороду, остервенело затряс худыми кулачками, словно обращаясь к кому-то в вышине: "Чёртова тёща!"…

Анатолий поднялся, переведя компьютер в спящий режим, громко и с предельно чёткой дикцией сказал: "Тёща – всенепременно источник проблем!", а затем, сделав с выдохом несколько движений из ушу, пошёл чистить зубы…

 

26.12.11 – 27.12.11