Слушающий

 

Меня вели через бурлящий множеством голосов космопорт планеты N. Чашеобразный купол огромных размеров неуверенно покрывал все помещение и пропускал ворчанье ветра – это стоны во-царяющейся поздней осени, на пятки которой наступала жестокая своей длительностью и тоскливо-стью зима.

Все лица, проплывающие мимо моего взора, отражали тусклость и мрачность природной сти-хии на улице, взгляды людей хлестали меня угрюмостью и безнадежностью.

Спина моего провожатого– министра по социальным вопросам – свернула в сторону админи-страции космопорта, мои ноги послушно двинулись следом. В огромном по размерам кабинете ожи-дал и приветствовал нас президент объединенных народов планеты – высокий, как трехметровая башня, серьезный и величественный, как гора, с печально-нервным взором осеннего настроения. Во-прос по которому меня вызывали – космоинженера высшей категории – был весьма важен для не-большой планеты (всего порядка ста миллионов жителей). Поэтому и решался на самом высоком уровне. По предложению руки президента, я утонул в огромном подстать главе народов, кресле. Пе-реместившись затем в другую неудобную позу, устроился на краю, сделал профессионально-понимающее лицо с намеком на решение любой даже самой сложной проблемы.

Президент еще несколько секунд удерживал взгляд на безрадостной серо-тусклой картине за окном, внутренне вздохнул и обратил взор ко мне. Мне сразу вспомнился образ Понтия Пилата, и на плечи опустилась часть, хоть и небольшая, но очень тяжелая, эмоционального груза, когда президент начал посвящать меня в суть сложившейся ситуации:

- Спасибо, что прилетели к нам – в космоглубинку, провинцию разведанного космоса, так ска-зать.

- Пока не за что, я еще ничего не сделал.

- Независимо от результатов вашей работы, мы все равно вам благодарны, что уделили нам время. Обычно у нас получается обходится собственными силами, но здесь уникальный и очень сложный вопрос. Немного истории. Еще пол сотни лет назад наша планета была слаборазвитой, ма-лообжитой, всеми забытой и никому не интересной. Жители, и, тем более, нечастные приезжие, под-вергались глубочайшей депрессии, сильнейшим неврозам, часто болели. По сравнению с другими, более благоприятными, с точки зрения климата, планетами, у нас намного больше суицидов и клиен-тов психбольниц. Наши психологи полагали, что это связано во многом с климатом планеты: очень редкому появлению Солнца из-за обилия туч, сильной ветрености, частым дождям, тусклому одно-тонному пейзажу, постоянным сильным холодам зимой, которая занимает большую часть года. Дру-гие специалисты выявляли более глубокие причины такого влияния планеты на людей, впрочем, их исследования ушли незаконченными в мусорные корзины за ненадобностью после полученного По-дарка.

- А что за подарок? – заинтересованный спросил я, хотя читал об этом в сети ПЛА-нет .

- О, это тоже весьма давняя и запутанная история. Наша планета обладает весьма большим ко-личеством ценных полезных ископаемых, на которые покушалась межпланетная республика Хазэд . Долгое время шли войны, не смотря на вхождение в эпоху цивилизованных вне-планетных отноше-ний. Хоть нас и поддерживала земная цивилизация, откуда мы родом, все равно мы постоянно жили под угрозой решающей битвы за свой дом… внезапно при смене правителя Республики, она призна-ла незаконность своих прошлых намерений и в качестве извинений за содеянное сделала нам Пода-рок. Подарок – это мощный камень, или каменная глыба, где-то четыре на четыре метра с тайными символами, обладающий чудесным свойством – слушать. Слушающий практически никак не реаги-рует на то, что ему рассказывают, кроме чуть заметного свечения. Но при этом рассказывающему становится гораздо легче, сразу приходит вера во все самое хорошее, расцветает светлая надежда и хочется жить ярко, активно, все проблемы становятся мелкими и решаемыми. Так, к Слушающему потянулись вереницы паломников-страдальцев, практически исчезли случаи самоубийств, сильно сократилось число сумасшедших, люди повеселели, стали спокойней и умиротворенней, со всех пла-нет начали прилетать туристы: изведать на себе целебное чудо Слушающего. Планета быстро разви-валась, а население воспряло духом, стало жизнерадостным, в гору пошел и туризм, и собственное производство, наука и искусство. Так продолжалось долгие годы на радость всем жителям, но… Не-давно он как-будто "сломался"… - не закончив свой рассказ, президент замолчал, словно слова уто-нули в страшном видении будущего.

-Наркотик? - торопясь за его мыслями, уточнил я.

-Да, стало еще хуже, чем было до Подарка. Или потому что люди уже привыкли к Слушаю-щему, практически, как к наркотику. Но есть версия, что он стал возвращать всю накопленную нега-тивную энергию… Увы, почти все психологи, изучающие проблему духовного кризиса на планете, которые хоть как-то смогли бы помочь, уехали в неизвестном направлении за ненадобностью, когда Подарок действовал. И сейчас каждый день приходят страшные известия… поэтому Слушающего нужно срочно починить, это для нас очень важно. Иначе… - он встал с кресла, подошел к пасмурно-му шубуршанью дождя за окном, - Иначе мы будем всех эвакуировать, потому что ситуация с каж-дым днем все ухудшается.

- Я понял. Но я не гарантирую… Ведь речь идет об изобретении той цивилизации, действия которой всегда очень сложно было понять.

- На вас последняя надежда. Мы привлекали уже много специалистов, но все, кто не справил-ся, называли ваше имя – только вы сможете разобраться.

- Я не гарантирую, но приложу все силы.

-Мы очень на вас надеемся, - беспомощно добавил министр.

-Оплата? – хотя мой вопрос показался даже мне самому несколько неуместным, но не задать его было нельзя.

Президент написал на листке цифру. Я тут же согласился:

- Я готов приступить хоть сейчас.

-К слушающему Вас проводит наш специалист по чрезвычайным ситуациям - более бодро со-общил президент, и нажал на столе на кнопку вызова.

Когда я уходил, вслед за юрким лысым, то и дело оборачивающимся на меня, словно боясь потерять, министром, меня нагнал в дверях самоподбадривающийся голос президента:

-Мы верим в вас.

-Спасибо, постараюсь не подвести, - неловко полуобернувшись на миг, ответил я.

Прорезав быстрой ходьбой здание космопорта, мы вышли на стоянку самокрылов: больших серо-синих птиц с хоботом вместо клюва и грустными выпуклыми глазами, оседланных и прикован-ных к парковочным столбам. Министр освободил одного из них – с черно-белыми номерами - прези-дентскими – и пригласил меня движением руки располагаться на его спине.

Шпорами заставив птицу взмыть в плотный от пыли, поднятой ветром, воздух, он направил самокрыла к горам. Тот жалобно гаркнул друзьям на прощание что-то на своем режущем слух языке. Те жалеющее проводили его взглядом.

- А вы…, - начал я.

Но, коротко взглянув на меня, министр прервал меня:

- Думаю, так как мы теперь будем вместе работать, имеет смысл перейти на "ты"? Зовите ме-ня просто Сид.

- Джейсон, - широко улыбнулся в ответ я. – Так приятно бывать на маленьких планетах, где почти со всеми можешь разговаривать на "ты" и нет той напыщенной снисходительности и лицеме-рия, как на больших.

-А как вы тренируете этих птиц? Они такие послушные. Сложно было, наверное?– продолжил знакомство с планетой я.

-Если бы, - ухмыльнулся министр. На самом деле, их невозможно приручить.

-По ним не заметно, - ухмыльнулся я.

-Мы долго пробовали и лаской, и не только… Ничего не получалось. Тогда мы разработали чип, который внедряем им в голову – так они и стали "послушными". Только все равно нужен глаз да глаз – даже птицы в наших краях слегка не в своем уме и способны на суицидальные приступы.

-Ничего себе планетка… Что людей сюда тянет, не понимаю?

-Знаете, на других планетах, немало тех, кто не хочет быть счастливым, даже когда все усло-вия для этого есть….Здесь они находят то, что ищут, и могут вдоволь жалеть себя…

- Может быть, -недоуменно ответил я, так как понять этого не мог.

- Я-то приехал сюда делать карьеру… Но что пугает – общая обстановка затягивает. И начи-нает нравиться, когда тебе плохо.

Надеюсь, что я здесь не задержусь надолго, - подумал я про себя, подмечая все больше серо-сти и безнадежности в пейзаже.

Летели мы невысоко и я мог разглядеть, покуда хватало зрения, впечатляющие, насторажи-вающие, даже пугающие расстилающиеся долины, будто покрытые прахом. Проносились мимо хму-рые, острые, словно изрезанные неумелым парикмахером, горы. Практически отсутствовали цвета кроме черно-серых, изредка белых. А когда появлялись, тоже были затемненные, закопченные. Сло-вом, было с чего впасть в уныние. Даже такому жизнерадостному пофигисту, как я.

- А почему вы не добавляете ничего яркого в свою жизнь? Например, одежду не подкраши-ваете в светлые, жизнерадостные цвета? – спросил я, удивляясь тусклости всего, что наблюдал, даже одежде собеседника.

-Мы пробовали. Мы привозили самую яркую одежду, наиболее устойчивую и надежную крас-ку, красили ей дома, но все безрезультатно. Все быстро теряло насыщенный цвет, окрашивалось в серые тона, словно приобретая оттенок общих мыслей и мировоззрения. Но если раньше это был се-рый, светло-серый цвет, то сейчас все начало темнеть, в направлении черного цвета… это очень на-стораживает, даже пугает.

- Да, мистического здесь много. Слишком странно все это в наш рациональный космовек, - откликнулся я.

Вскоре мы высадились у самостроящихся домиков – это те, которые при нажатии кнопки сами упорядочиваются, конструируются и превращаются в более-менее уютные временные жилища. Часть элементов делается не из очень качественных материалов, да и маленьким оно получается, но для не-длительных поездок очень даже приличный вариант. Таких домиков было здесь более дюжины. Око-ло полусотни человек обосновались в лагере для защиты Слушающего от поклонников или же их са-мих от столь обманчивого Подарка, напоминающего Троянского коня.

Пройдя через лагерь, направились к Слушающему по извилистой, как мозговая извилина ге-ниального человека, тропке. Через пол часа я почувствовал что-то очень нехорошее. Негатив шел как раз оттуда, куда мы направлялись. Местность мрачнела, становилась более изрезанными вокруг го-ры. Приближение Его ощущалось всем телом, но, особенно, нервной системой.

Когда я увидел Слушающего, мне захотелось мигом развернуться и стремглав помчаться от-сюда подальше пока не произошло непоправимое.

Вечерело. И тень горы превращала Слушающего в черное пятно, будто Черную дыру. Я воз-зрился на него, пронизываемый неодолимой тоской, безнадежностью и бесполезностью своего су-ществования. Но, взяв себя в руки, мотнул головой, прогоняя наваждение, и подошел. Профессио-нально достав очки, начал разглядывать объект исследования со всех сторон – может другие специа-листы пропустили очевидное. Но темнело быстро. И очень скоро потребовался фонарь, затем более мощный фонарь. Далее я решил расположится лагерем около Слушающего, чтобы продолжить ис-следования завтра рано утром. На самом деле, у меня было некое ощущение глубоко-личностное, что если я останусь, произойдет нечто мистическое, что поможет мне в понимании происходящего.

Однако, только я достал палатку (я любил традиционные способы обустройства быта, ведь инноваций мне и в профессии хватало), как мой провожатый бурно замахал руками, будто забыл временно изученный всеми Единый язык. Потом, успокоившись, вспомнил не "ручной" способ пере-дачи информации и стал объяснять, что все исследователи, кто оставался вот так на ночь, потом схо-дили с ума, либо уходили от реальности еще дальше…

А так как я – самая большая, более того, последняя надежда, то меня никак нельзя оставлять здесь на ночь, о чем был даже специальный приказ президента. Взглянув в полные решительности глаза, я понял – сопротивляться бесполезно.

В лагере я быстро уснул с нарастающим чувством тревоги и безысходности. А проснулся, не было еще и восьми, от кошмарного сна, который, к счастью, тут же забыл. Хотя он мог быть ве-щим… Несмотря на ушедшее далеко вперед по технологиям человечество, по вопросам недоступным для науки мы продолжали оставаться на уровне шаманской мистерии. Но я предпочитаю не впускать необъяснимое в свою профессиональную сферу и везде искать научное понимание проблемы.

Решив не медлить, ведь времени, судя по быстрому ухудшению ситуации, было у меня не много, сразу отправился к Слушающему.Министра беспокоить не стал: в одиночестве работается лучше. Быстро прошел через охранный пост, благо у меня был согласно документу наивысший уро-вень доступа к объекту, направился через мрачно-черное ущелье к "рабочему месту".

По верхушкам окружающих гор переливалось порой солнце редкими лучами, но, в основном, они захлебывались в туманной дымке, не достигая цели. Здесь же – внизу - продолжала царить, лишь слегка посветлевшая, ночь. Фонарик я с собой не взял, планируя вернуться еще засветло, о чем сей-час немного сожалел, натыкаясь на очередную малозаметную во мраке глыбу. Так, выражая порой словесно, как мне "нравится" жизнь и все окружающее, я добрался до поляны, где водружен был Слушающий.

Лазил вокруг него долго, изучал таинственные знаки на языке, не обнаруженном мной ни в одном справочнике, пытался даже зайти сзади каменного исполина, но это было очень сложно – он словно врос спиной в скалу. Однако так ничего толком и не обнаружил. Сид застал меня жующим обед, не отрывающим взгляда и мыслей от загадки планеты.

-Ну что, как успехи?

-Никак пока. Что-то словно вертится в подсознании, догадка какая-то, но выудить ее оттуда все никак не удается.

-Знакомые слова. Многие специалисты говорили об этом ощущении…

- Может, оно хотя бы мне поможет.

- Мы все надеемся на вас.

- Знаю, знаю, но если вам по инструкции не положено все время за мной наблюдать, то я бы предпочел работать один.

- Ухожу. Тем более, за вами и так всегда наблюдают, - он проводил мой взгляд до зрачка ви-деокамеры, - если будет опасная или нестандартная ситуация, то рядом с объективом находится крас-ная кнопка, при нажатии, приходит сигнал к нам на базу, мы будем у вас через 20 минут.

-Хорошо, запомнил, – выползли у меня звуки между двумя кусками ветчины, завершающими обед. Но мой голос завис в одиночестве – Сид уже бесследно исчез.

В бесполезных поисках если не истины, то хотя бы решения загадки, я провел несколько дней. С каждым днем все безысходней казалась мне ситуация, все тревожнее и тяжелее становилось на душе, а здоровое чувство самосохранения нашептывало о том, что нужно бежать с этой планеты как можно скорее, пока не поздно. Но чувство ответственности, а еще больше – любопытства (деньги для меня никогда не были определяющим фактором в выборе работы) и азарта, притягивали к тайне все сильнее. После очередной тщетной попытки, я решился на опасный шаг – остаться на ночь рядом со Слушающим.

Каждый вечер за мной приходил Сид и провожал на базу. Видимо, чтобы проконтролировать, что я не собираюсь заночевать у Слушающего. В этот день он застал меня, разбирающим палатку, и сильно удивился.

-Как я уже говорил, вам нельзя здесь оставаться.

- Боюсь, что придется.

-Исключено. У меня приказ.

-То есть вы готовы пожертвовать своим народом, всей планетой ради выполнения этого при-каза? У меня не получается разгадать эту тайну, а значит, толку от меня вам уже нет никакого. По-этому, если даже что-то со мной случится, это уже не важно… Стоит рискнуть, ждать более нельзя, я это чувствую, надвигается что-то очень страшное…

Сид помрачнел, погрузился в ил мыслей и, мотнув головой, достал из рюкзака фонарь, крун – последнюю модель лазерного ружья, и снова подошел в видеокамере:

- Напоминаю, мы за вами постоянно наблюдаем – здесь есть режим и ночной съемки, поэтому темнота нам не помеха. Даже если будут хоть какие-то намеки на опасность, нажимайте на кнопку.

-А рация?

-Она здесь не работает. Не знаю, почему, очень мощная, но не работает. Честно говоря, с ка-мерой и сигналом вызова тоже бывают иногда проблемы…

-Понятно, на помощь мне рассчитывать не придется…

- Нет, что вы, это случается не так часто. Тем более, перед этим наблюдается необычное голу-бовато-синее свечение, поэтому уже его появление даст нам сигнал спешить к вам на помощь. Хотя мы часто не успевали…

-Обнадеживает, - хмыкнул я, и продолжил водружать свое ночевальное место.

Сид, покачав головой, как старая раздавленная жизнью собака, поплелся к ущелью, отгоражи-вающего поляну от всего остального, хоть и мрачного, но менее мистичного и опасного, мира. Прак-тически растворившись в тени, он вдруг осознал, что, возможно, видит меня в последний раз… жи-вым… и бросив безнадежный взгляд, попрощался:

- Как только что-то подозрительное наметится, сразу нажимайте кнопку.

Мне его стало в этот момент очень жалко, хотя вроде бы себя надо было жалеть. Захотелось вселить веру:

- Все будет хорошо, не волнуйтесь. Не зря же меня считают хорошим специалистом, - зачем я это брякнул? Зазнался? По крайней мере, в тени проблеснул огонек улыбки от моего ребячества – уже не плохой результат. Он ушел.

С одной стороны до меня доползал затихающий гул шагов, с другой – все насыщенней стано-вился отголосок вламывающегося в сознание страха. Но я собирался крепко держать оборону: слабо-нервным себя никогда не считал.

Разложив палатку, отодвинул прожектором тяжелое нависание тьмы. На секунду, правда, по-чудилось, что прожектор моргнул, словно не справившись с мраком, но это все сверхъестественное влияние страха. Странность заключалась в том, что никогда ранее не боялся я темноты, в то время как ситуаций, подобных этой, было в жизни превеликое множество. Нынче словно в мозг с ногами влез страх, как живое существо, и начало пробираться во все удаленные надежные и светлые уголки сознания.

"Нет", - подумал я. Хватит этих игр мозга. Чем бы страх не был вызван, я сильнее. В доказа-тельство сел на палаточный утепленный пол, взял тетрадь и стал, вынуждая себя ни о чем другом не думать, заносить заметки сбежавшего дня. Так меня хватило, правда, ненадолго, за страхом, осаж-дающем замки серых извилин мозга, пришел куда более настырный соперник мой - сон. Никогда я в этой жизни не мог выспаться. Даже во время затянувшихся путешествий в пространстве-времени, находилось тысяча и одно дело, которое нужно срочно сделать, отложив сон на потом. Поэтому, если кто и мог победить мое сознание, то прежде всего, это был он – мой недосып, который не смогла еще победить ни одна технология, человеческая иль нет. Так, в свое время, была непобедимой и обычная простуда.

Я заснул прежде появления ощущения подушки под головой. Образы один тяжелее другого заструились во сне. Несколько раз я вздрагивал, будто по мне проходила молния или сгусток чуждой энергии, просыпался, лежал подолгу, пытаясь понять, что случилось, снова погружался с опаской и недоверием к окружающему миру в нервное полузабытье.

Так повторялось раз от разу, пока меня не разбудил истошный крик. С ним я окончательно проснулся, весь в поту и с ощущением рези в глазах выбежал из палатки на яркий могильно голубой свет. Впереди словно плавал в ослепительном пламени проклятый камень. После недолгого безус-пешного сопротивления, его образ проник ко мне в мысли, управляя мной. Он велел подойти с дру-гой стороны, там где подлезть к нему было совсем не просто – нужно было залезть немного на скалу, загораживающую заднюю сторону камня, затем спуститься. Ободрав руки об острые выступы, под-вернув ногу и, потеряв фонарик, я оказался, ведомый непонятной чрезвычайно сильной мыслью-рукой, с противоположного края порученной мне загадки. Таинственные символы, начертанные явно не земной цивилизацией светились кровавыми отпечатками и тянули дотронуться до них. Словно не моя рука тянулась к Глыбе медленно и безнадежно…

В момент прикасания я ощутил то ли жгучий холод, то ли получил леденящий ожог. Доли се-кунды… И словно поток негативной болезненной до самого сердца достигающей энергии полился через руку-проводник к моему существу. Я почувствовал, что еще секунда – и эта боль проникнет и пронзит меня насквозь, тогда от моей личности ничего не останется, поэтому из последних сил я оторвал руку, упал, ударившись о край скалы и ползком устремился скорей обратно. Если бы было под рукой оружие, я бы на тот момент готов был совершить большую глупость с собой – настолько было в душе плохо, ничего не хотелось, только забыться навсегда. Не осталось никаких желаний, даже жить, не хотелось пытаться что-либо изменить – было все равно, и большая душевная наравне с болью тоска…

Только что-то очень глубокое, до чего не успел добраться всеобъемлющий негатив, все-таки боролось во мне до последнего… То, что иногда ощущаешь глубокой ночью, вдохнув свежего влаж-ного воздуха, или ранним утром, остановивши бег мыслей и вдохнувши по-детски наивно и счастли-во. Тогда кажется: есть забытое, прекрасное нечто, Настоящий Дом, Огромная невозможно счастли-вая и светлая Любовь, Возвышенная Радость великого Творчества и Всепонимая. Это есть в каждом как отголосок самого прекрасного, самого великолепного, но очень глубоко в нас сидящего чувства. В загнанной жизни этот отголосок почти не слышен, но, временами, замерев, вспоминаем словно это Нечто, самое важное, таинственное, ускользающее ощущение непомерного Счастья, которое остав-ляет неизменную светлую грусть – я еще туда вернусь, окунусь в этом чувство, из которого меня вы-рвали когда-то. И это далекое чувство словно в этот момент пришло мне на помощь, позвало меня в сторону жизни.

Падая почти в бессознательное выкарабкался я к палатке, путанными шагами подобрался к кнопке спасения и нажал ее, падая в никуда. Очень мрачное и темное, безнадежное никуда.

Очнулся уже в лагере. Нет, они не услышали сигнала – его заглушил, видимо Слушающий. Но увидели яркий свет, такой же, как и в другие ночи, когда пропадали или сходили с ума другие уче-ные, пытаясь разгадать загадку Подарка. И на меня смотрели, как на вернувшегося с того света. Од-нако с подоплекой, что застрял я все-таки в другой мире – сумасшедших, и сочувствие уже отража-лось на мрачных лицах. Особенно Сид, допустивший, по его мнению, случившееся, корил себя. Хотя именно он сидел всю ночь около экрана и заподозрил неладное, когда он забарахлил, начав всех бу-дить, и первым помчался на появившийся свет безо всякого поданного сигнала.

- Привет, -сказал я, и внутренне ухмыльнулся их удивленным неверящим лицам: неужели не сошел с ума?

- Как себя чувствуешь? – с сомнением в голосе спросил Сид, ожидая услышать от дикого хо-хота, до реакции аутиста – молчание, но только не нормальный ответ.

- Могло бы быть и лучше, - развеял их мысли я.

- Что-то болит? Вас принесли всего исполосованного…

- Я лазил к другой стороне камня.

-Зачем? – уже полностью уверившись в моей адекватности, начал расспрашивать Министр. – Все, кто туда забирался либо не возвращались, как вы знаете, либо уже становились иными.

- Мне тоже сейчас очень дурно, но не из-за исцарапанных конечностей и удара головой - мо-рально, эмоционально. Мне ничего не хочется, мне даже жить не хочется. Только одна последняя на-дежда глубоко, очень глубоко теплится и сохраняет меня в этом мире. И пока она держится, - уста-лым голосом продолжал я, - нужно успеть что-то придумать. Мне кажется, я почти все понял…

- Что вы поняли?

- Вопросом ответил я на вопрос, ведь только я понимал, что хватит меня не надолго и терять времени нельзя:

- А были ли те, кто до ученых из числа паломников дотрагивались с противоположной сторо-ны Камня?

Сид опустил глаза, словно решая - сказать или нет:

- Да были, эти случаи, правда, тщательно скрывались, чтобы не наводить панику. Результат – такой же, как и с учеными. Эти случаи были записаны и сохранены…

- Мне срочно нужно их посмотреть.

- Принесите оборудование и записи, - заволновавшись из-за уходящего огонька в моих глазах, чуть ли не крикнул коллегам Сид.

Через пару минут большой экран уже водрузился рядом с кроватью. Я смотрел на кадры, где паломники, которым не хватило места подойти и прислонить руку с внешней стороны Подарка, ка-рабкались как очумелые, к противоположной стороне. Там, дотронувшись, быстро менялись в лице и корчившись от боли, падали рядом. Сотрудники лагеря уносили их вечером, когда все пришедшие выгонялись с паломнической поляны. Их сразу же увозили в сумасшедшие дома, которые в неболь-шом количестве еще оставались на планете, так как пострадавшие становились полностью неадек-ватные и пытались постоянно покончить с собой.

Все удрученно смотрели на экран, когда я не выдержал и попросил выключить запись.

- Я вспомнил смысл тех таинственных знаков на Слушающем, увидев их сейчас еще раз в за-писи. И могу вам все объяснить.

Все воззрились внимательно на меня.

- Прежде всего, хочу сказать, что все очень плохо. И если я не успею вам дорассказать прежде, чем последую за остальными учеными, вам нужно решить, как можно срочно Слушающего с плане-ты эвакуировать.

- Но это невозможно…

- Это нужно сделать, как – придумайте сами. Вам Подарили, можно сказать, "Троянского ко-ня". Как следовало из вашего рассказа, много лет назад вы враждовали с той расой, которая неожи-данно перестала воевать и сделала Подарок. Неужели вас не удивил такой резкий переход от войны к извинениям? Просто новый президент у них оказался на редкость изобретательным. Метод борьбы, выбранный им, использовался еще в древние времена: под видом благих намерений страны предла-гали помощь, а когда враги переставали вкладывать свои силы в производство ресурсов, которые и так им стали доставаться даром, ставили очень жесткие условия… Но деваться уже некуда: собст-венного производства нет, на восстановление уйдут многие годы. История движется по спирали. На место одних ресурсов развития рас, стран, планет, приходят другие. А методы используются и сраба-тывают те же и сейчас.

Вот и президент противостоящей вам расы, вместо того, чтобы продолжать бесполезное за-тратное противоборство, поручил ученым изобрести Накопитель эмоциональной энергии. Используя принцип кругооборота энергии, их инженеры совместно с психологами изобрели Слушающего. Он накапливал, хорошо впитывал энергию, которую ему отдавали. Так, когда вы получили этот Пода-рок, позволили всем своим психологам разъехаться – тем, кто действительно рано или поздно мог помочь решить проблему и худо ли бедно справлялись в текущем режиме, а труды их были утеряны за ненадобностью.

Камень же, который любезно привезли "новые друзья" из республики Хазэд на вашей планете был нацелен постоянно получать большие объемы отрицательной энергии, которые, накопившись, приобрели форму эмоциональной отрицательно заряженной бомбы. Чтобы ее разрядить нужен большой аналогичный объем положительной энергии, который нейтрализует отрицательный заряд. Или выпустить отрицательную энергию обратно в мир. Но бомба скоро начнет необратимо разря-жаться самостоятельно. Только представьте – 50 лет накопленной сконцентрированной отрицатель-ной энергии. Да и не только жителей вашей планеты, но и туристов… Тогда… надеюсь, я сойду с ума или смогу улететь отсюда раньше, чем это случится.

- Когда?

- Завтра, в полночь, судя по тайнописям сзади камня, которые специально были скрыты ска-лой. Это ведь хазедцы так установили Подарок?

- Да, это они привезли Слушающего и установили его. Более того, у нас нет столь мощных ко-раблей, чтобы увезти его отсюда. Думаю, это они тоже предусмотрели.

Все замолчали, а я подвергаясь общему пессимизму, продолжал падать в безысходное никуда, все меньше удерживаемый далеким и таинственным ощущением Великого Счастья. Оно было слиш-ком далеко. А беспощадная реальность слишком близко.

- Я пойду, доложу президенту. Спасибо вам, как мы все и ожидали, вы хорошо выполнили свою работу и можете покинуть планету в ближайшее время, тогда вы успеете до Эмоционального взрыва. Деньги мы вам перечислим на счет сегодня же.

Тусклый взор отразил насколько мне уже все равно. Специалист, не дожидаясь моего ответа, да и каждая минута была на счету, вышел на улицу.

Тут у меня завибрировал межпланетный приемник. Я из последних сил включил связь и меня всего перекособочило от веселого, жизнерадостного голоса давнего друга, высокопоставленного по-литика планеты Лаки : почему-то когда тебе очень плохо, то радость другого может быть не особо приятна. Даже очень раздражать.

- Привет, как дела? – радостно напевал голос Рэда.

-Отвратительно, - мрачно пробубнил я.

-Что случилось? – хотя мой тон нисколько не расстроил, похоже, моего друга.

- Долго рассказывать.

- Слушай, на самом деле, не смотря на мой веселый голос, у нас тут тоже небольшие проблем-ки…

- Например.

- Да, я понимаю, прозвучит это странно. Но у нас всегда все хорошо было на планете: хорошая погода, прекрасное настроение, культура развивается, производство и наука просто галопными скачками устремляются в будущее, со всем соседними расами замечательные отношения за исклю-чением некоторых небольших исключений, но…

-Но?

-Нас словно поразил вирус Счастья. Знаю, звучит глупо, но если раньше мы были все Счаст-ливы и радостны, то сейчас мы Слишком счастливы и слишком радостны.

- Это как?

-Люди словно поражены болезнью излишнего счастья, мы назвали это синдромом безудерж-ного счастья (СБС), и он распространяется все быстрее. Они ходят напевают песни до боли в горле, смеются до коликов в животе, никто от смеха и счастья не может работать. Теперь даже пришлось открыть несколько сумасшедших домов и особенно счастливых помещать туда, давая им снотворное и еще что-то, чтобы они от радости не умирали, кто-то впадает в счастливую нирвану и их уже отту-да никак не вернешь… все сходят с ума от радости по-разному, но это приобретает всепланетные масштабы. Про экономику я уже молчу, ведь теперь под угрозой вся раса. Сам хожу в противогазе и, думаю, это спасает меня и остальных политических деятелей, кто еще не успел окончательно забо-леть… Помоги, пожалуйста, хмык, хмык, - дальше я услышал пронзительный гогот и стал сомне-ваться, что противогазы хорошо охраняют от заражения вирусом Счастья.

Тут меня пронзила великолепная мысль. Даже на какое-то время отступила невозможная тос-ка и падение в никуда приостановилось. Я попросил тут же позвать Сида. Когда он вошел мрачный, как туча, со словами:

-У нас нет возможности вывезти Слушающего, потому что…

Я бесцеремонно прервал его:

- Я знаю, кто нам поможет.

-Но…

- На планете недалеко отсюда есть достаточно мощные корабли, чтобы увезти Подарок.

-Но куда они его повезут? Все системы, все планеты в округе заселены! А дальше увезти они его не успеют.

-К себе.

-Они что с ума сошли?

- Похоже, да. Думаю, что те же умельцы республики Хазэд занесли им вирус Счастья. Теперь они сходят с ума от счастья, в то время, как у вас – противоположная ситуация. Зараженные переве-зут Камень к себе и нейтрализуют его. Я все прикинул, намного большее население и повышенный уровень счастья на планете позволят им нейтрализовать вирус, а вам – бомбу…

 

Несколько дней спустя.

Когда через неделю я приземлялся на планете Лаки, меня приятно удивила умиротворенность и спокойная улыбка моего друга Рэда. Честно говоря, до этого порядком надоедала, даже раздражала порой, слишком счастливое его лицо, жизнерадостный до наивности смех. В этот раз, впервые за долгие годы, я вспомнил, как хорошо мы друг друга понимали и ладили, учась в институте, словно всегда были на одной и той же эмоциональной волне: чуть отклоняющейся от нейтральной в сторону грусти или радости, но не зашкаливающей, никогда не бывающей Слишком. Таким он мне нравился больше. И я себе тоже.