"И цель моя – жизнь моя"

 

Салладин.

 

"Леха, ты слышишь меня!? Отвечай, ты слыш…ш-ш-ш-ш-ш…шишь меня?"

 

Эта фраза, пополам с треском эфира, прорвалась в замутненное сознание Бездомного.

 

- Коля? – еле разлепил ссохшиеся губы, - Откуда? Ты же мертв… Тебя разнесло на атомы. Ты не можешь говорить.

 

"Кончай ерунду молоть! Слушай меня внимательно и запоминай – тридцать пять, сорок пять, ноль один! Повтори!"

 

- Зачем? Ты мертв. И я мертв. Все хорошо…

 

"Прекращай это нытье! Что ты мне говорил, когда жребий лезть в реактор пал на тебя? Что у тебя жена, сын вот-вот родится. Ты хочешь их увидеть?"

 

Карина. Дом. Вкус смородины. Алексей нащупал кнопку, откидывающую забрало шлема. Но вместо привычных запахов в лицо шибанул удушающий ветер с пылью. Закашлявшись, он закрыл стекло и отдышался. Из носа потекла кровь. Боль принесла с собой ясность ума.

 

Радиостанция была мертва. Алексей много раз пытался выйти на "Квант-3", но в эфире стоял только треск поднявшихся магнитных бурь. Теперь вышел из строя передатчик. И Бездомный лежал на оранжевом песке, смотрел в фиолетовое небо, слушал, как песчинки барабанят по скафандру. Наблюдал, как его постепенно заносит. Первый человек на Марсе. По крайней мере – первый живой. Но это упущение скоро будет исправлено. Осталось всего три дня, и откажут все системы жизнеобеспечения. А если он не будет дергаться, то, возможно, проживет еще одни сутки сверху. Много это, или мало? Алексей рассмеялся…

 

Все произошедшее казалось ночным бредом – этого просто не могло произойти. Когда "Ермак" вышел в плоскость эклиптики, в правом реакторе обнаружилась течь. Чего в принципе не могло быть, так как двигательный отсек был спроектирован по принципу "холодного термояда". Однако течь была, и деление атомов становилось все более "горячим". Первым неладно обнаружил Петерсон – навигатор. Корабль, вместо торможения, начал разгон. Возникли ожесточенные споры. Одни требовали отстегнуть реактор, перейти на стационарную орбиту вокруг Марса и ждать помощи. Николай, командир корабля, был категорически против – никто еще не проводил термоядерных взрывов в космосе. В такой непосредственно близости от планеты с нее могло начисто сдуть и без того жидкую атмосферу, или изменить орбиту, что приведет к более глобальной катастрофе. Наконец решение было найдено. Реактор следовало направить на полярную шапку льдов, где испаряющийся углекислый газ поглотит часть силы взрыва. Никаких гарантий, что Марс при этом не расколется, не было. На Бездомного тогда напал истерический смех – Бог Войны, возможно, будет уничтожен своим самым страшным порождением.

 

Оказалось, что они слишком долго спорили. Мощное магнитное поле вывело из строя всю электронику, и Алексей с Николаем покинули корабль в скафандрах, принявшись с плазменными резаками отделять жилые отсеки. Они не успели. "Ермак", оставляя яркий шлейф, словно комета, вошел в верхние слои атмосферы. Теперь единственный шанс – закрыть тормозные жалюзи. Это можно сделать только вручную. Стопроцентная смерть.

 

Дальше он плохо помнил. Рывок и "Ермак" раскалывается на две части. Вокруг сполохи и раскаленный металл. Бездомного срывает с обшивки и словно пушинку крутит в остаточном вихре. Горизонт вращается словно мельница, поверхность приближается. Алексей запускает ракетный ранец и кричит, зажмурив глаза. Тридцать секунд. Затем удар и сознание проваливается в спасительное небытие.

 

К своему собственному удивлению Бездомный выжил. Даже ничего себе не сломал. Только когда шевелил левой рукой, в груди болело. Лежа в своем закопченном скафандре, он отстранено рассматривал сквозь пелену бури звезды. Одна яркая точка двигалась. Чертов "Квант".

 

"Тридцать пять, сорок пять, ноль один. Что это?".

 

Внезапно Бездомный вспомнил. За год до начала совместного евро-российского полета "Ермака", на Марс был отправлен автоматический резервный блок с оборудованием и припасами. Если это координаты… Алексей облизал пересохшие губы и вызвал на потрескавшийся монитор шлема развернутую карту планеты. Вспыхнувшая было надежда, моментально погасла – искомый блок находился аж на той стороне Марса. Это годы пути

 

пешком. Для него же все кончится намного раньше. Расслабившись, Бездомный снова предался созерцанию звездного неба. Но что-то изменилось. Появилась, хоть и теоретическая, но возможность выжить и дать о себе сигнал на Землю. Словно сам по себе, мозг космонавта начал перебирать различные варианты.

 

"Судя по крутой траектории жилого отсека корабля, он упал в радиусе приблизительно пятидесяти километров от меня. А там много чего могло уцелеть. Осталось только определить направление", - размышлял Алексей.

 

Приподнявшись, он оглядел долину. Буря усиливалась, застилая взор пеленой мелкой пыли. Шансов дойти было ничтожно мало, но какая разница – умереть здесь или в пути? Стряхнув с себя наметенный песок, Бездомный принялся нарезать по долине круги, пока, наконец, не наткнулся на обгоревший фрагмент обшивки. Определив траекторию его падения по борозде и углублениям, космонавт сделал отметку на компасе и пошел зигзагами в сторону вероятного места крушения "Ермака". Видимость совсем ухудшилась. Теперь он мог обнаружить очередной обломок, только наткнувшись на него вплотную. Приноровившись, Алексей выбрал оптимальный темп ходьбы, ведь каждый шаг равнялся вздоху, сокращая и без того короткую жизнь. Пару раз он терял сознание, а когда приходил в себя, оказывался под слоями наметенного песка. Получивший атомную пощечину Марс пробуждался ото сна – атмосферное давление увеличивалось и буря соответственно тоже. Наконец космонавт практически уперся в обгоревшую и покореженную обшивку "Ермака". Забравшись в жилой отсек, смятый чудовищным ударом, Алексей нашел своих товарищей. Все они были мертвы. Бездомный извлек из их скафандров все неповрежденные блоки жизнеобеспечения, заменил свой, и тут же провалился в глубокий сон…

 

…ему снилось детство и река, куда его раз разом бросал старший брат, пытаясь научить плавать. У Алексея уже не было сил, он изрядно наглотался воды, но продолжал упорно выползать на берег, для того чтобы снова совершить полет в бездну. В один из таких бросков Бездомный сумел таки разглядеть лицо своего мучителя – это был Николай, а не брат.

 

- Бей! Бей по воде руками! Если ты прекратишь двигаться – ты утонешь! – кричал ему командир корабля.

 

Поверхность воды сомкнулась над головой Алексея, легкие разрывало от нехватки воздуха под непрерывный и противный писк зуммера…

 

…открыв глаза, космонавт сразу увидел красный огонек "кислородной" тревоги. Сколько же он проспал – трое суток? Заменив кислородный блок, он осмотрел место крушения. Первым делом, Бездомный извлек из под обломков и починил обогатительный генератор, позволяющий расщеплять углекислый газ на кислород и углерод. Потом проник на склад и вытащил все пищевые концентраты, какие только нашел. Подсчитал и понял, что их хватит только на полгода жесткой экономии. Внезапно он вспомнил про миссию корабельного биолога. Вскоре космонавт держал в руках два брикета псевдодрожжевых бактерий - чуда современной микробиологии. Петавиус говорил, что они спасут человечество от голода. Вот и проверим. Залив в импровизированный чан воды с блоков жизнеобеспечения, Алексей высыпал туда содержимое брикетов и заворожено наблюдал за пенящейся и расширяющейся биомассой. Для размножения этим бактериям нужно всего два условия – кислород и вода. Первое он теперь мог производить в потребных количествах, но второе… Словно в ответ на его мысли по обшивке "Ермака" начало что-то барабанить. Выйдя наружу, он увидел, что это был дождь. Первый на Марсе за многие миллионы лет. Глядя на быстрые змейки ручейков, быстро впитывающиеся в песок пустыни, Бездомный радовался этой кратковременной весне красной планеты. Из помятого контейнера он извлек и собрал самоходную тележку – в качестве источника энергии установил на ней самодельный ветряк. Затем закрепил там генератор, чан с бактериями, а также кучу всяких вещей и инструментов, полезных в предстоящем многолетнем походе.

 

Настала пора уходить. На дорожку, как и полагается, присел. Задумался. Внезапно отчаянье, порожденное бесперспективностью дальнейшего существования и таившееся на грани сознания, захлестнуло человека.

 

"Это невозможно! Мне предстоит пройти многие тысячи километров в автономном режиме!" - мысли панически метались в голове, словно перепуганные зайцы, - "Даже у бедолаги, оказавшегося голым посреди Антарктиды, и то больше шансов выжить!".

 

Руки Алексея безвольно обвисли, ноги налились свинцовой тяжестью. Поверхность воды начала смыкаться над головой.

 

- Бей, бей по воде руками! – этот отчаянный крик Николая вывел Бездомного из ступора.

 

Невидящими глазами он уставился на дрожащий в пылевом мареве горизонт. Затем встал и на слабых негнущихся ногах сделал первые шаги.

 

- Дорогу осилит идущий? – спросил человек у себя, у Марса, у Вселенной.

 

И, словно получив ответ, уверенно двинулся вперед.

 

Чувство времени абсолютно покинуло Алексея. Дни у него измерялись в ритме шагов, в звуках плещущейся воды в канистрах, в уровне заряда аккумуляторов. Вперед он старался не глядеть, только под ноги, изредка сверяя направление с компасом. Разговаривал сам с собой, чтобы не сойти с ума. Когда темы для обсуждения кончились, просто мычал себе под нос незатейливые мотивчики. Лишь бы не тишина.

 

Нагруженная тележка ехала медленно, периодически останавливаясь на подзарядку. Поэтому Бездомный скорым шагом обгонял ее, в заранее определенной точке ставил палатку, нагнетал туда воздух и отдыхал, пока не подтягивался самоходный повинующийся заложенной программе скарб. Иногда приходилось возвращаться, чтобы выручить глупую тележку из очередной ловушки, обусловленной сложным рельефом. Это очень раздражало космонавта, так как влекло бессмысленные затраты ресурсов и энергии. Во время частых бурь, он сидел в палатке, латал скафандр и с ухмылкой считал набегающие от ветряка киловатты.

 

Постепенно все чувства атрофировались, уступив место его величествам Усталости и Голоду. Поэтому вид возникших впереди пирамид не вызвал в Алексее ровным счетом ничего. Сначала он принял препятствие по курсу за странноватые холмы, но чем ближе подходил, тем более замечалась их рукотворность. Если бы пирамиды лежали в стороне от его маршрута, Бездомный прошел мимо, даже не задумываясь. А так, пока ворчливо дребезжащая тележка делала крюк, космонавт зашел в одно их сооружений, в поисках чего-нибудь полезного. Но обнаружил только осыпавшиеся фрески и ряды помостов, с истлевшими скелетами гуманоидных существ. Все то, что раньше вызвало бы неистовый восторг исследователя, теперь казалось бессмысленным нагромождением бесполезных предметов. Алексей тронул альпенштоком один из костяков, и он тут же рассыпался в пыль. Выйдя из пирамиды, Бездомный продолжил свой путь в никуда.

 

- Кто ты? – вопрошал он себя, бредя в тени извергающегося Олимпа.

 

- Я маленький кусочек красного мяса, ползущий по огромной красной пустыне… - отвечал Алексей, пересекая дно высохшего моря.

 

- Куда ты идешь? – задавал вопрос космонавт, пробираясь через каменистое плато.

 

- Я иду домой. Я очень далеко от дома… - одними губами шептал Бездомный, стоя на краю Большого Каньона.

 

Своего преследователя Алексей заметил не сразу. Однажды, обернувшись посмотреть на продвижение отставшей тележки, Бездомный увидел две пылевые дорожки. Вскоре уже можно было различить странное многоногое приземистое существо, напоминающее паука и движущееся прямо к нему. Космонавт перехватил поудобнее альпеншток и сел на камень, поджидая незваного гостя. Паук, не добегая нескольких метров до человека, остановился и принялся покрывать песок загадочными каракулями. Алексей вспомнил, где уже видел подобное существо – на фресках в посещенной пирамиде. Почти у каждого марсианина в ногах было по такому пауку. Выждав некоторое время и поняв, что можно не ждать от визитера агрессии, космонавт пошел дальше. Паук последовал за ним.

 

Бездомный так и не определил, являлся ли тот механизмом, или представителем фауны Марса - ночью и во время бури паук втягивал ножки в себя, и становился совсем неотличим от вулканических камней. Если честно – Алексею было все равно. Вскоре он привык к мельканию многочисленных ног на периферии поля зрения и даже дал попутчику кличку "Кеша" - так звали его дачного пса. Теперь у Дон Кихота появился свой Санчо Панса, и даже ветряк на тележке все больше и больше напоминал мельницу. В Кеше космонавт нашел благодарного слушателя.

 

- Вот ты думаешь, почему твои хозяева сдохли, а я еще фунциклирую? – ехидно спрашивал он паука, переводя дыхание после очередного рывка, - Это все потому, что у меня есть дом и мне есть куда вернуться. А их дом – это безжизненная осточертевшая красная пустыня. Вот и перемерли, как мухи…

 

Дом. Вкус смородины. Смех Карины. Алексей поймал себя на непроизвольном движении руки к забралу шлема. Резко одернув ее, он оглядел местность. Все вокруг оранжевое, коричневое и

 

красное. Ни капли зеленого и голубого. Естественно – это не дом. Просто страшный сон, от которого он когда-нибудь проснется…

 

- У меня дома жена и ребенок. Сын уже большой, наверное, ходить начал. Вот так то, Кеша. Они меня ждут. Точнее это я их жду, в загробном мире. Все вокруг красное и враждебное. Это и есть ад? Я умер?

 

Бессвязное бормотание Алексея прервал приглушенный завыванием ветра рокот. Оглянувшись на источник звука, он обомлел – яркая свеча выхлопных газов опускалась за гряду холмов. Спускаемый модуль!

 

- Кеша, ты тоже видишь? – руки космонавта начали трястись, - Это не может быть реальностью… Просто не может быть! Не может быть, не может быть, неможетбытьнеможетбыть…

 

Бездомный бежал так, как никогда до этого, срывая с себя на ходу поклажу, и бросая, где придется. Взобравшись на холм, он увидел сквозь столбы поднятой пыли металлическую искру. С нечленораздельным воплем Алексей бросился вперед. Однако чем ближе он подбегал, тем больше деталей становилось видно. Наконец космонавт молча остановился перед автоматическим зондом, ощетинившимся щупами и анализаторами. Бесполезный кусок железа, призванный измерить физический и химический состав планеты. Нет никакого способа дать о себе сигнал.

 

- Измеряете? – начал закипать Бездомный, - Ад невозможно измерить – его можно только ощутить на своей шкуре!

 

Молоток взметнулся и принялся крошить оборудование. Тележка подъехала уже к окончанию разгрома. Тяжело дыша, космонавт погрузил на нее свежевыдранные аккумуляторы, панели солнечных батарей и резко зашагал прочь.

 

- Я очень далеко от дома… - одними губами шептал Алексей.

 

Ночью ему приснился кошмар. Как будто он лежит после катастрофы и не может вспомнить координаты резервного блока. Вот уже кончается воздух и начинается агония. А над его корчащимся телом стоит мертвый Николай и машет руками, как птица: "Бей по воде! Круги дойдут аж до самого бога!". С воплем Бездомный проснулся в колыхающейся под напором ветра палатке. Марс, кругом один Марс, даже во снах…

 

Снова потянулись бесконечно-размеренные дни. Шаг – вздох. Вздох – шаг. Мурлыканье под нос.

 

- Ты думаешь – это мне дали пятнадцать суток? Нет, Кеша. Это нам дали пятнадцать суток. Учись, паук! – бормотал космонавт, преодолевая очередной склон, - Я еще недостаточно сбрендил, чтобы прекратить бить руками по воде. Или наоборот, достаточно?

 

Бездомный резко обернулся. По долине поднималось пять пылевых дорожек. Его настигали покореженные и обгоревшие пустые скафандры погибших товарищей.

 

- Оставьте меня в покое! – взвыл Алексей, - Я иду домой! Там нет места мертвым!

 

Вздох-всхлип-шаг, шаг-всхлип-вздох. Пот стекает по подбородку, мутные глаза шарят горизонт в поисках укрытия. Наконец он падает без сил и отрешенно смотрит, как его окружают мертвецы. Вместо лиц у них черные провалы. Они поднимают Бездомного на руки и несут. Под это мерное покачивание космонавт проваливается в забытье. Очнулся он уже в расщелине, рядом с заглохшей тележкой. Снаружи бушевала буря. Паук лежал рядом, выжидательно впуская-выпуская ножки.

 

Скафандры больше не тревожили Алексея. Только иногда Бездомный видел их мелькающие силуэты, на грани света и тени, и слышал, как они бродят ночью возле палатки, скрипят подошвами, касаются перчатками полога. Космонавт яростно латал свои ветшающие доспехи и бормотал молитвы, вперемешку с проклятьями. Вскоре он научился игнорировать и это. Наступала очередная эпоха равнодушия.

 

В один из таких бесконечных и похожих друг на друга дней, Алексей вышел на очередной гребень и увидел посадочный модуль, с копошащимися рядом человеческими фигурками. Без каких либо заминок и пауз, он принялся неспешно спускаться в ложбину.

 

Астронавт "Earthe Federation" Николас Блуминг первым заметил приближающуюся к нему фигуру в потрепанном и закопченном скафандре. Работавшие люди, услышав его удивленный вскрик, побросали свои дела и застыли в оцепенении от этой сюрреалистичной картины.

 

Не дойдя до модуля, пришелец из пустыни остановился и принялся осматривать их цепким и холодным взглядом. Первым ожил Николас – он сорвался с места и подбежал к Алексею, что-то взахлеб крича в шлемофон. Бездомный жестами показал, что его радиостанция мертва. Блуминг плотно прижал свое забрало к стеклу шлема космонавта:

 

- Кто вы? Вы из экспедиции "Ермака"? Вы тут один?

 

Алексей поморщился от непривычного звука посторонней человеческой речи.

 

- Нет, я не один. Со мной Кеша.

 

- Кто такой Кеша? Такого имени не было в списке участников!

 

- Это местный паук, увязался за мной… - Бездомный махнул рукой назад, оборачиваясь.

 

Похоже, это был первый раз, когда он не увидел знакомого мельтешащего силуэта.

 

- Испугался, видимо, спрятался… - задумчиво протянул Алексей, чувствуя, как на него наваливается вселенское одиночество.

 

- Как вы сюда попали? Ведь это практически другая сторона планеты от места крушения "Ермака"!

 

- Я иду домой. – Невидящий взгляд Бездомного словно пронзал астронавта насквозь, упираясь в горизонт.

 

- Домой?

 

- Тридцать пять, сорок пять, ноль один. Резервный блок. Мощная радиостанция. Чертов "Квант", - словно маленькому ребенку принялся втолковывать прописные истины Алексей.

 

- Вас кто-то ввел в заблуждение. Не было никакого резервного блока. Но это даже не важно. У меня для вас непростые новости. Знаю, это тяжело слышать, но Земли больше нет…

 

- Как это – больше нет? – впервые на лице космонавта отразилось некое подобие эмоции.

 

- Кончилась старушка Земля. Псевдодрожжевые бактерии. Считалось, что они помогут с надвигающейся проблемой нехватки продовольствия. Но что-то пошло не так. Мутации, или еще какая хрень. В итоге они заполонили Мировой океан и буквально за несколько лет превратили планету в кипящий филиал ада. Все кто не сварился в этой чертовый сауне, объединились в Федерацию и сейчас активно строят межпланетные корабли. Мы передовой отряд разведчиков, скоро будут остальные. Ваш удар по Марсу вызвал первую стадию терраформирования, нам нужно только докончить начатое дело. Потому что другого выхода у нас нет. Люди уничтожили свою колыбель и теперь срочно нуждаются в новой…

 

Николас еще долго что-то говорил, но Алексей его больше не слушал. Ноги внезапно стали ватными и загудели от зря пройденных гигантских расстояний. Бездомный тяжело плюхнулся на валун, обхватив руками голову.

 

К Блумингу подбежал тайкунавт Ляо:

 

- А стоило ли ему говорить? Это такое потрясение…

 

- Ты не понимаешь! Человек семь лет выживал на Марсе в условиях постоянного стресса. Это уникальный опыт, который пригодится нам в освоении планеты. Он, конечно, рехнулся полностью, выдумал себе всяких Кеш, но в целом – это невероятное сосредоточение воли. Нет, он не сдастся, не сейчас…

 

Алексей сидел, раскачиваясь из стороны в сторону. Бактерии! Они спасали его, чтобы обречь на вечное прозябание в этой пустыне? Какая ирония! Космонавт оглядел окружающий ландшафт, словно видел его впервые. Теперь этот ад – его дом?

 

Поверхность воды начала смыкаться над головой…

 

Вдруг он увидел пустой скафандр на вершине холма, махающий руками. Ожила давно умершая радиостанция: "Бей, руками бей!". Лицо Бездомного, перекошенное от страданий, разгладилось и снова стало холодным и безжизненным. Все правильно. Дом. Смородина. Карина. Тридцать пять, сорок пять, ноль один…

 

Внезапный удар альпенштока пробил забрало шлема Николаса. Ляо в панике заслонился руками, но Алексей опрокинул его и точными выверенными движениями раскурочил основные блоки жизнеобеспечения. Третий разведчик, выйдя из оцепенения, бросился бежать к модулю, но получил заряд пиропатрона в спину.

 

Тишина. Только искры фейерверка, словно поминальная свеча, освещают место бойни. Бездомный закрыл глаза, помотал головой. Затем открыл. Никаких трупов, никакого модуля. Только нагромождение камней в причудливых формах. Какая чушь – нет Земли. Бред, он и на Марсе бред. Главное не сойти с ума окончательно. Запрокинув голову, он до боли всматривался в звезды. Чертов "Квант"…

 

На вершине холма его ждал Николай, в своем оплавленном скафандре. На месте забрала шлема зияла беспросветная тьма.

 

- Спасибо, что отвлек от созерцания галлюцинаций…

 

- Да не за что. Именно поэтому я тебя и выбрал – за неуемную жажду жизни. Вопреки всякому здравому смыслу. Только так здесь можно выжить.

 

Алексей присел рядом с командиром:

 

- Что произошло возле реактора? Я этот момент плохо помню.

 

- Жребий пал на тебя. И ты испугался. Аж до животных спазмов. Я смотрел на тебя и внезапно понял, что именно ты выживешь из всей экспедиции - единственный, который реально этого хочет. Всеми фибрами своей души. И вызвался на замену…

 

Какое-то время они сидели молча.

 

- Тридцать пять, сорок пять, ноль один? – переспросил у командира Бездомный.

 

Ответом ему была тишина. Рядом никого не было.

 

- Конечно резервный блок там, куда он денется с этой сволочной планеты… - Облизнув пересохшие губы, космонавт наблюдал розовеющий восход.

 

- Кеша, ты где? – позвал он слабым голосом.

 

Один из ближайших камней выпустил тонкие ножки и засеменил к Бездомному, рисуя перед ним все те же загадочные каракули.

 

- Нафига ты это делаешь, я же все равно ничего не понимаю, - устало отмахнулся от него Алексей.

 

Сложив новые блоки жизнеобеспечения в тележку, он зашагал в нарождающуюся бурю.

 

- Я очень далеко от дома… Как ты не понимаешь… Но с каждым шагом, с каждым вздохом я становлюсь хоть на капельку, но ближе… К Карине… К тезке твоему блохастому… К голубым океанам и хвойным лесам… Хотя кому я это объясняю… Ты видел когда-нибудь дерево?

 

Сгорбленная шагающая фигура постепенно растворилась в мареве пустыни. Чихнув, и выпустив сизую струйку дыма, потух пиропатрон. Шелестящий песок замел отпечатки сапог и колес. Словно его тут никогда и не было.

 

Гудел ветер. Марс продолжал мурлыкать себе под нос очередной незамысловатый мотив…