Все совпадения – случайны. Все случайности – совпадают.
Авторское предупреждение
Мне с самого начала не стоило соглашаться. Знаю, звучит тупо, но поделать ничего уже не могу. В душе я мирный парень, и вся эта муть с убийствами для меня хуже горькой редьки. Нет, честно, я бы лучше каждое утро жрал на завтрак овсянку. А я ведь ее ненавижу!
Ну, и кроме того, Кенни всегда был моим лучшим другом.
- Привет, старик, – сказал он, появившись однажды ночью у изголовья кровати.
Сбросив на пол одеяло, я выскочил из постели и закричал. Не то чтобы я испугался до усёру –трусы остались сухими. Фишка в том, что мы похоронили Кенни два дня тому назад.
- Слышь, Эрик, ты это… Хорош орать, – он закрыл уши ладонями и, скосив глаза к кончику носа, высунул язык.
Раньше это называлось «Трашная Рожжа» и было приколом. Но только не сейчас. Я завопил благим матом, и, запутавшись в одеяле, грохнулся на пол. Снизу, с лестницы, донесся топот – это Ма, заслышав хай, мчалась на выручку. Вздохнув, Кенни исчез под кроватью. Ма, одетая в одну ночнушку вихрем ворвалась в комнату, размахивая сковородкой. Вот тут-то до меня дошло, что это, мля – не сон.
- Что?! Что случилось?.. – Ма бочком-бочком подобралась к открытому окну и выглянула на улицу. Ясен пень, ничего, кроме серебряного пятака луны она не увидела.
Я забился в угол и скукожился там, типа еж или эмбрион какой. Меня здорово трясло. Включив свет, Ма осмотрела комнату.
- Эрик, ты выглядишь, будто привидение увидел! – сказала она. – Эрик?..
Это было так не круто, что панику как рукой сняло. Из-под кровати послышался сдавленное фырканье. Кенни изо всех сил пытался сдержать смехуечки.
- Мам, это Кенни… Я видел Кенни… Он был тут… – едва ворочая языком, лепетал я, поднимаясь на ватных ногах.
Ма взяла меня за руку и, уложив в постель, присела рядом.
- Сынок… – сказала она, явно не зная, как продолжить.
Я молча смотрел на нее и ждал. Может, Ма и не слышала, как Кенни возится и пыхтит под кроватью, но я-то в курсе. Ночные кошмары, неловкое молчание – это уже было, когда умер отец. Ма подолгу сидела возле кровати, держа меня за руку. Правда, тогда мне было девять, а не семнадцать.
Ма крепко обняла меня, и я уткнулся лицом в ее плечо.
- Я люблю тебя, мой мальчик, – громко прошептала она, и прижала к себе еще крепче.
Блин, ну и хватка! Я немного расслабился, и дышать стало полегче.
- Я... я тоже люблю тебя, мам, – а от шеи к заднице побежали мурашки, потому что призрак громко хихикнул. Но Ма, стопудово, ни фига не слышала.
- Бедняжка Кенни! Послушай меня, Эрик, когда кто-то умирает, может казаться, что ты встречаешь его повсюду: в школе и на улице, возле супермаркета или на стадионе… Но-он-ушел-от-нас-навсегда. Тебе станет легче, если ты поймешь. Твой друг умер, но его душа слышит тебя!.. Если хочешь, давай поговорим...
Ну хватит ломать комедию! Не то чтобы я не оценил родительских чувств… И не так, чтобы Ма появилась не вовремя – пять минут назад у меня чуть не поехала крыша. Только моему дружку – мертвому, между прочим! – явно невтерпеж. У самого пола из-под кровати показалась рука с выставленным средним пальцем. Вот же, блин!
- Ма, спасибо тебе, – я зевнул так широко, что чуть не вывихнул челюсть. – Всё эти похороны… Переволновался, наверно и... И завтра у нас контрольная по математике…
Моя улыбка не обманула бы и крокодила, но Ма хватило.
- Спокойной ночи, сынок, – она поднялась с кровати и наклонилась ко мне.
Не хватало еще поцелуя ночь, будто мне пять годиков, но Ма просто взъерошила волосы и вышла из комнаты, унося с собой смертельно опасную кухонную утварь, от которой остался едва уловимый запах бекона.
- Чува-ак! – ехидно протянул Кенни, высунув голову из-под кровати. – Это. Было. Няшно.
Я хотел, было, его отбрить, но когда Кенни выбрался наружу, слова застряли у меня в глотке, и я просто тупо вытаращился на него.
- И чё смотрим? – спросил он, подмигнув.
- Как «чё», чел? Ты, блин, мертвый!
Не вставая с постели, я лягнул его и, когда нога прошла сквозь грудь, почувствовал легкое сопротивление, почти незаметное, но все же…
- Ой! – взвизгнул Кенни.
Если Кенни собирался меня напугать, то по крайней мере, свое он получил. Дружба дружбой, а сдача – сдачей.
- Больно? Извини, чел!
- Нет, не больно. Шучу я. Шу-чу! – с обычной кривой усмешечкой сказал Кенни Маккормик, и его глаза стали очень серьезными. – Эрик, брателло, нужна твоя помощь. У меня серьезные траблы.
- И чего от меня надо? – тупой вопрос, но услышав ответ, я выпал в осадок.
- Нужно, чтобы ты меня прикончил.
- Чел, да не буду я этого делать!
Ранним, зябким апрельским утром мы стояли на лужайке за моим домом, и каждая капелька росы отражала кровавый восход. В руках я держал тяжеленную дуру – топор. В старые времена отец колол им дрова для камина. Рот наполняла какая-то прогорклая мерзоприторная кислятина. Этот вкус хорошо известен трусам и предателям.
- Чувак, стопицотый раз повторяю: я ничего не почувствую, – с досадой сказал Кенни и это прозвучало почти убедительно. – Давай, руби!
Он закрыл глаза и отвернулся.
- Кенни, – я старался говорить спокойным голосом, как с пьяным или психом. – Не хочу я тебя убивать. И разве плохо быть призраком? Можно хоть целый день торчать в женской раздевалке…
Он повернулся ко мне и, отведя глаза в сторону, мрачно хмыкнул:
- Ну да, тебе легко говорить… Эрик, если ты мне друг – помоги, будь человеком! Один удар – и твой братан в раю, с ангелами. Ну же, давай!
- Но чел, – не сдавался я. – Топором… Топором – не круто. Да и не выйдет у меня!
Кенни и бровью не повел.
- Не гони, просто сделай. Я не могу объяснить, но мне нужно, очень нужно умереть! Будь другом…
Внутри меня что-то перевернулось. Перехватив рукоять, я зажмурился и занес топор над головой.
- Будешь мне должен – буркнул я, чтобы не молчать.
Приоткрыв левый глаз, чтобы не промазать, я со всей дури двинул его по кумполу.
Лезвие прошил Кенни насквозь и, едва не зацепив ногу, до половины ушло в землю. Послышался вздох, вроде как облегчения, а Кенни исчез. Выпустив топор, я согнулся пополам, и тут меня вывернуло. Худший день в моей жизни, а ведь предстояла еще контрольная по мать-её-матике…
До вечера я полагал, что весь отстой позади. Хрена! После заката Кенни снова возник в спальне.
- Не сработало, – с чувством сказал этот зомбеныш и помотал мертвой башкой. – Мы должны придумать другой способ.
- Д’инах Кен! Да чтоб я еще раз… – руки дрожали, пришлось спрятать их за спину. – Это, блин, полная лажа! Если б не ты, фиг бы я подписался на такое говённое дело!
Он невесело улыбнулся.
- Я уже мертвый – ну, почти. Кто меня выручит, как не ты? Попробуем еще разок, последний, завтра, а?!
Так мы и сделали.
И послезавтра…
А потом – в среду. Всю неделю подряд. И еще одну…
Ничего не помогало. Железо, веревка, яд, вода, камень, дерево не брали Кенни. Я сталкивал его с высоты, запихивал под грузовик, лупил током и даже пытался сжечь на костре, чуть не подпалив при этом наш дом.
- Полный отстой, – заявил я после того, как уехали пожарные, и закончилась воспитательная программа Ма. От меня жутко пёрло бензином. – Теперь она считает меня пироманьяком! Сам видишь – не выходит.
- Должен же быть способ… – пробормотал Кенни. От его всегдашнего оптимизма почти ничего не осталось. – Думай Эрик, думай! Ты ведь у нас малый с головой!
- Не выкручивай мне яйца! Нужно время…
- Сколько? – тут же оживился он.
- Хотя бы до утра. Спокно, чел… – вздохнул я и отоварил Кенни кулаком в висок.
Он судорожно дернулся и исчез.
Утром в воскресенье, позавтракав с Ма, я поднялся к себе. Кенни сидел на подоконнике и подперев голову, смотрел на соседний дом, в котором провел последние, как оказалось, семнадцать лет жизни.
- Ну и шуточки у те… – заговорил он.
Не дав ему договорить, я взорвался:
- С меня, хватит!!! Достал уже! Давай-давай, быстрей-быстрей. Убийство, это тебе, чел, не хухры-мухры!
- Что же мне делать, Эрик?.. – теперь он выглядел столетним старичком. – Что?..
Я плюхнулся на кровать и со злости задал трепку ни в чем не повинной подушке. Кенни отвернулся от окна и пристроился рядом. Молчал он минут, думаю, пять, что уж совсем на него непохоже.
- Ладно, не бесись, – сказал наконец Кенни. – Лучше расскажи, как там дела с поступлением?
Кен смотрел мне в глаза и пытался выглядеть бескорыстным, хотя месяц назад мои планы были ему по барабану. «Универ – дерьмо! – говорил он. – Крутые чуваки, такие как я, ты и Билли Гейтс, пробьются и безо всяких трахнутых дипломов.»
- Все не так просто, чел. Пришлось податься волонтером в приют для животных. Теперь пашу там каждый день по два часа после школы. Зато будет хорошее резюме. И факультативы, сам понимаешь. А тут еще ты…
Если Кенни и чувствовал себя виноватым, он никогда не подаст виду. Так ведь и я ни в чем не виноват!
- А что за приют? На тринадцатой улице?
- Угу. Раньше там только кошек и собак принимали, а теперь тащат всех подряд. Птичек и хомяков всяких. Вообще мозгов нет. Пару дней назад какой-то фермер приволок старую клячу. Говорит, забить жалко, возьмите Боливара, добрые люди… Его конечно послали, но каким же мегаотстойником нужно уродиться, чтобы коня Боливаром обозвать…
Я снова ткнул кулаком подушку.
- Эрик, ты это… мож, надумал чего? – тихо спросил он, глядя в окно, за которым виднелся уголок крыши его дома.
- Не знаю. Как насчет... – шестеренки в моей голове со скрипом закрутились. – А что, если поискать у тебя? Ну, мистическое, типа символ. Может хоть это тебя пробьет?
На следующий день, после школы и приюта, я зарулил к Маккормикам. Дверь мне открыла мама Кенни.
- Добрый день, миссис Маккормик, – сказал я, стараясь не смотреть на маячившего за ее спиной Кенни. – Как вы?
Ее глаза увлажнились, подобие улыбки тенью легло на лицо.
- Все хорошо, – соврала она и обняла меня.
Это оказалось труднее, чем я думал. Такое тоже было: потухшие глаза, заострившиеся черты лица, безвольные руки – так выглядела Ма после…
Пока мы с миссис Маккормик разговаривали в гостиной, Кенни пробрался к себе на второй этаж. Он не был уверен, что может оставаться невидимкой в родном доме, и не хотел рисковать.
- Хочешь заглянуть к нему? – через какое-то время спросила она. – Можешь взять что-нибудь на память о Кенни. Не стесняйся, бери. Ему ведь уже ничего…
Глубокий вздох. Я испугался, что сейчас с ней чего-нибудь приключится, но она справилась. Миссис Маккормик – замечательная женщина, даже Кенни так считал.
- Спасибо, мэм – сказал я и улыбнулся ей. – Всего на пару минут.
- Иди-иди, а я пока приготовлю чая… с печеньем, – она встала с дивана, взглянула на меня темными, выплаканными досуха глазами. – Я все время чувствую, что Кенни здесь, рядом. Ты меня понимаешь?..
Я сглотнул, но сумел ответить ровным тоном.
- Это потому, что он… Он всегда будет рядом, – и после этих слов мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда: не такая уж я бездушная скотина.
- Ты хороший мальчик, Эрик. Твоей маме очень повезло – помни об этом! А Кенни… Пусть он покоится с миром, – она быстро перекрестилась и вышла на кухню, оставив меня одного.
Кенни торчал возле двери своей спальни. Он все слышал.
- Так значит сутками ошиваться у меня, устраивать аттракционы с убийством у тебя время есть, а для родной матери не нашлось и минутки?!.. – ядовито прошипел я, закрыв дверь. Меня так и подмывало заехать ему в рыло. – Подонок… Какой же ты подонок!
- Нет, – наконец, сказал он, – не мог я. Это очень... слишком больно.
- А, ладно, забудь.
И мы начали искать что-нибудь такое, что сможет положить конец всей этой хренотени.
- Глянь, может подойдет? – спросил я, показывая ему швейцарский складной ножик.
- Угу, бросай в рюкзак, – глухо отозвался Кенни.
- Какой еще рюкзак?
- Глянь в шкафу.
Открыв дверцу, я наткнулся на рюкзачок, набитый играми для Sony PlayStation.
- Твое – дарю, – сказал он.
- Спасибо, – а ведь месяц назад я бы прыгал до потолка от радости.
- Да на здоровье! – усмехнулся Кенни.
Мне удалось нарыть еще несколько мелочушек, которые могли подойти. Креативный подход в действии. Флешка: а вдруг призрак можно заразить компьютерным вирусом? Зажигательное стекло – ага, помрет он от солнечного удара, как же… И деревянная статуэтка из настоящей осины: кол в сердце – и дух вон… Я очень старался. Потому как пачки долларов, чтобы нанять призрачного киллера не нашлось.
- Кенни, ты все еще хочешь умереть?
- Даже не знаю, – сказал он, выводя пальцем какие-то петли и закорючки на лакированной поверхности стола. – Все оказалось не так, как я думал.
- Что ты, блин, имеешь в виду?.. О чем это ты таком думал?!
Кенни закусил губу, и мне стало не по себе.
- Той ночью… Когда я ехал с вечеринки домой, у меня из головы не шел наш последний разговор, помнишь?
Он ждал моей реакции, но я не отрывал взгляда от рюкзака с видеоиграми.
- Значит, помнишь, – с довольным видом хмыкнул Кенни. – Не каждому дано учиться в универе. И что меня ждет? Работа, фанерный домик в кредит, подержанная тачка и толстожопая корова-жена…
Я прыснул в кулак, ничего не мог с собой поделать: Кенни всегда нравились пухленькие телки.
- … с выводком из трех сопляков – каждый день и до скончания века. А когда подрастут –сдадут старого маразматика в дом престарелых. И смерти придется ждать до-о-лго… Точно так и было бы, но я вспомнил твои слова. Знаешь, какие?
«Не хочешь состариться – сдохни молодым» – вот что брякнул я тогда. Даже не подумал, само вырвалось!
- И тут меня пробило: «Что, если...» – и Кенни сделал паузу.
- Нет, – выкрикнул я, – это же просто тупой прикол! Кретин, что ж ты натворил…
- Что сделано – то сделано, – слишком спокойно даже для мертвеца сказал Кенни. – Я выжал газ до пола и выехал на встречку.
- Не-на-ви-жу…
Кенни опустил, а потом поднял голову. Его глаза, впервые за все время, сияли.
- Да кто ты такой, чтобы меня судить? Думаешь, я в натуре мечтал сдохнуть молодым?! Через десять секунд я очухался, и рванул обратно, только поздно было. Знаешь, Эрик, поверь другу: никогда не разгоняйся до ста миль: опасно для жизни. А потом – яркий свет…
- Фура…
- Ну да, фура. И в тот самый момент, как я подумал: «Мляхо, еще бы чуть-чуть и… Ну и веселуха, Эрик обхохочется» – трах! – и кончено. Кончено, и единственное, чего хочется – покоя. Мне нужно умереть. Убей меня! Убей!! Меня!! Убей, убей, убей!!!
Он кричал так, что у меня зазвенело в ушах, и комната поплыла перед глазами. Господи, да когда же он заглохнет?! Ведь снизу все слышно!
Я, вроде, только хотел заткнуть ему пасть, как – раз! – и оказалось, что свалив Кенни на пол, вцепился ему в горло обеими руками. А вместо легкого сопротивления, когда пальцы проходят сквозь призрачное тело – податливая плоть. И я давил, давил, давил…
- Сдохни!! Ты, чертов хиппи!!!
Кажется, я кричал и плакал. Пот и слезы, смешиваясь, заливали искаженное лицо Кена. Он задыхался и хрипел, но мне было все равно. Я убил его и готов повторить это еще миллион раз. И тут что-то изменилось, я не сразу сообразил: он исчез, остались только мои руки с яростно скрюченными пальцами, готовыми душить и рвать, если Кенни вдруг вернется. Он не вернулся…
Немного отдышавшись, я встал, вытер взмокшие ладони о джинсы, взял рюкзак с игрульками, выкинул оттуда собранное «оружие». Неужели, конец?!..
Внизу миссис Маккормик встретила меня понимающим взглядом.
- Можно взять на память его игры? – услышал я карканье, отдаленно похожее на мой голос.
Достав из кармана белый платочек, она вытерла слезы с моего лица. Блин, а я думал, что перестал плакать еще наверху…
- Конечно можно, Эрик.
На столе в гостиной – ни чая, ни печенья… Надо было извиниться за шум и крики, которых она не могла не слышать, придумать там какую-нибудь левую отмазку… Но на это меня уже не хватило, я просто попрощался и ушел.
С тех пор Кенни больше не появлялся. Почему? Откуда мне знать... Может потому, что я придушил его голыми руками, задавил гневом. Или оттого, что теперь мне известна вся правда. А может, он испугался и затаился – на время. Эй, а как насчет того, что убийцами Кенни Маккормика оказались мы оба? И даже так: во всем виноват наш жестокий мир!..
Ма больше на меня не сердится, советует налегать на фрукты – там море витаминов. А поскольку мои хождения с топорами, удавками, бензином и прочая маета прекратились, она волнуется только по поводу успехов в учебе. И сковородка в нашем доме используется строго по назначению.
- Как хорошо, что все позади, Эрик, – сказала мне Ма сегодня утром, и пришлось ответить неискренней улыбкой. – Я знаю, что смерть малыша Кенни стала для тебя ударом, но ты справился. Ты – настоящий мужчина, сынок. Я тобой горжусь. И твой друг Кенни гордится…
Тогда я взглянул на свои руки. Они убили Кенни. Пальцы сами собой сжались в кулаки.
Единственный способ победить ненависть – еще больше ненависти.
Как-то так.
