София чувствовала, что злится. И в то же время в ней постепенно зрела беспомощность, словно какой-нибудь плод, сгнивший в холодильнике, который никто так и не съел.  

Они совсем недавно вновь вернулись на остров, царила весна, цветы радовали глаз, особенно новые, привезённые в прошлом году сорта, всё было замечательно.  

И всё равно – всё уже было не таким, как раньше.  

София без стука зашла в комнату, где папа, как обычно, работал. Посмотрела, постояв на пороге, не задала ему ни одного вопроса, зато в раздражении хлопнула дверью.  

Всё было не так.  

В мире чувствовалась какая-то неправильность; так бывает, когда рассматриваешь плохо склеенную чашку, где из-под жёлтого слоя краски сразу бросаются в глаза трещины.  

Море, фьорд, рыбацкие лодки – всё было таким, как и раньше. Да и времени прошло не так уж много… как обычно, когда они отсутствовали, оставляя свой маленький деревянный домик, словно какую-нибудь замученную сироту.  

София сбежала вниз к берегу и уселась прямо на влажный песок, к которому постоянно подкрадывались почти прозрачные волны, рассыпаясь белесой пеной. Она взяла камень и попыталась что-то нарисовать на влажном песке, но новая волна практически полностью стёрла неловкий рисунок. Просидев некоторое время, она почувствовала, что ей стало скучно и мокро.  

София вернулась в дом и, постучав в дверь бабушкиной комнаты, вошла внутрь.  

- Бабушка, пойдём поищем что-нибудь? Вдруг вода принесёт нам что-то интересное?  

В общем, ответ она уже по опыту знала заранее, но всё же решила на всякий случай спросить.  

- Нет, мне сейчас тяжело ходить, ноги совсем не слушаются, - бабушка покачала головой, не отрываясь от книги, только поправляя очки.  

София топнула ногой и расплакалась.  

- Что с тобой случилось? Когда мы вернулись, ты перестала со мной играть, и мне стало совсем неинтересно! Это ты виновата, что тут всё уже не так.  

- Как именно не так? – бабушка наконец подняла на неё заинтересованный взгляд.  

- Всё изменилось, - вздохнула София, садясь на деревянный табурет и болтая ногами, глядя в окно, где виднелся их сад, а за ним – вездесущее море, которое издали казалось чёрно-синим, словно свежий синяк, а вблизи невесомо-прозрачным. – Мне без тебя скучно гулять, - призналась она наконец. – А папа… ты же его знаешь. Вечно работает.  

- Ну, это тоже необходимо, - вздохнула бабушка, откладывая книгу. – Посидишь со мной немного?  

- Это тоже скучно, - покачала головой София. – Раньше мы с тобой гуляли, играли во что-нибудь, просто разговаривали, а сейчас ты… стала другой.  

- Это называется старость, - с грустью заметила бабушка. – У меня слишком мало сил, чтобы гулять. Хорошо, что я могу выходить ночью, - бабушка покосилась на выглядывающий из-под кровати ночной горшок, который являлся позорным свидетелем её слабости.  

- Я не хочу, чтобы что-то менялось! – завопила София, девочка вскочила и топнула ногой, грозно уставившись на бабушку. – Ты прекрати эти свои штучки! Я хочу, чтобы мы снова гуляли, как раньше, и чтобы нам снова было весело.  

- Извини, дорогая, но это от меня не зависит, - развела руками бабушка. – Да и ты, между прочим, растёшь. Тебе уже пятнадцать скоро.  

- Я не хочу расти! – буквально завизжала София, закрыв уши руками и начиная энергично мотать головой. – Не хочу, не хочу, не хочу!  

- Тебя и меня никто не спрашивает, - печально заметила бабушка.  

По щекам Софии полились слёзы.  

- Ну, почему… Почему всё не может оставаться таким, как прежде? Неужели я так много прошу у Бога? Помнишь, как я выпросила у него бурю? А потом ты сказала, что ты первая его попросила… А теперь, если я его попрошу, очень-очень сильно, как ты думаешь, он сделает так, чтобы всё оставалось как раньше? – девочка с надеждой посмотрела на лежащую бабушку. – Я ведь редко его тревожу. Или всё-таки слишком часто?  

- Боюсь, что в этом случае эффекта не будет, - покачала головой бабушка.  

- Но ведь он уже забрал мою маму! – топнула ногой София. – Неужели ему мало? Неужели он хочет забрать ещё и тебя?! И с кем я тогда буду играть?  

- Привезёшь подружек на остров, вроде Вероники, - безмятежно заметила бабушка. – Ты всё равно меня забудешь, когда я умру. Так всегда бывает, так что не переживай.  

- Вероника отвратительная! – поморщилась София. – И с тобой всегда интересней, хотя ты тоже бываешь безнадежно скучной. И эти твои ужасные скульптуры в мёртвом лесу – фу! Помнишь, как мы туда кости таскали?  

Бабушка удивленно глянула на Софию, про себя надеясь, что переходной возраст – или что там у неё – пройдёт раньше, чем она сама умрёт. Иначе девочка начнёт устраивать такие истерики, что сживёт со свету и отца. Самой ей так и не удалось ощутить, что это такое – переходной возраст. Или она просто его не заметила. Бабушка признавала, что иногда бывает чудовищно рассеянной.  

- Тогда, если не хочешь привозить подруг, начинай придумывать игры, в которые можно играть одной, - предложила бабушка. – Знаешь, это тоже бывает интересно. Что-нибудь вдумчивое. Замки из песка, и всё в таком духе. Я уверена, что ты придумаешь, чем себя занять.  

- Конечно, - София надменно задрала подбородочек. – Я всегда что-нибудь придумаю. Но, знаешь, это свинство с твоей стороны взваливать на меня дополнительные обязанности! Так и передаешь Богу, когда увидишь.  

- Обязательно передам, - бабушка зевнула. В последнее время она всё чаще засыпала в самое неподходящее время.  

София только головой покачала, увидев, что бабушка опять заснула посреди беседы. Она осторожно накрыла её одеялом, сняла очки и положила рядом на тумбочку, чтобы бабушка не искала их потом вслепую, а рядом положила книжку, обложкой вверх.  

Она вновь спустилась на пляж, и, несмотря на то, что уже вечерело, и было холодно, начала строить замок, надеясь, что бабушка ещё поживёт немного, чтобы увидеть, что у неё получилось.