Литературный конкурс-семинар Креатив
Рассказы Креатива

Alvin the Red - Звезды Мадагаскара

Alvin the Red - Звезды Мадагаскара

Такие незнакомые звезды… Казалось бы, чего необычного - глубокое черное небо и бесчисленные мерцающие крупинки на нём? Однако с тех пор, когда родные северные созвездия сменились южными, лейтенант Владимрский чувствовал себя неуютно. Как в прихожей банкирского дома, куда пришлось обратиться за ссудой. Павел Евгеньевич поправил фуражку и перевел взгляд на испещренную сонными волнами океанскую гладь – в ней причудливо переливалась луна и все те же искорки чужих звезд.  
Эскадра строго соблюдала светомаскировку, и грузные силуэты броненосцев печально темнели на фоне тропических звезд. Матросы на веслах попытались затянуть песню, но у них ничего не вышло – половина были пьяны ровно настолько, что душевных и физических сил хватало лишь на нехитрую работу веслами. Трое офицеров – мичманы Ерофеев, Финхель и лейтенант Синявин устроились в середине шлюпки. Ерофеев и Синявин увлеченно жестикулируя, спорили о судьбе кампании, а Димка Финхель мирно дремал, нелепо скрючившись между скамьями. За спиной расположившегося на корме Владимрского уже не было видно огней крохотной столицы небольшого острова Нуси-Бурах вблизи Мадагаскара, но Павла продолжало едва заметно трясти. Уж больно неожиданный сюрприз преподнес ему, а может быть и всей Второй Эскадре флота Тихого океана маленький городок Гельвилль.  
Прошло около четверти часа, и Владимрский уверенно взошел на борт «Князя Суворова», быстро добрался до каюты, снял форму и попытался уснуть, но воспоминания о сегодняшнем вечере накрепко засели в памяти, проникли в мысли и безостановочно проносились перед глазами лейтенанта. Павел поднялся с койки и нашарил в кармане кителя фляжку. Глоток отменного французского коньяка мигом вышиб все без исключения мысли и Владимрский, плюнув на закуску, завалился спать. Утром предстоял тяжелый разговор с Игнациусом.  

В тот вечер Владимрский бесцельно болтался по улицам, наслаждаясь экзотическими видами. Многие офицеры и младшие чины предпочитали узким улочкам городка туземные поселки – там и всяческих диковинок гораздо больше, и женщины доступнее. На Павла пряная красота туземок не произвела особого впечатления и, если речь заходила о бабах, лейтенант, не мудрствуя лукаво, шел в бордель. Вот и теперь, когда Финхель потащил всех в «экспедицию» на водопады, молодой офицер, гуляя в поисках достопримечательностей, все ближе и ближе подбирался к домику радушной мадам Жаклин. Он шел по узенькой, грязной улочке, поглядывая на окна – как бы очередная хозяюшка не окатила его свежими помоями. В заботах о чистоте мундира, Владимрский умудрился прозевать появление странной парочки, шедшей сейчас в одном направлении с ним.  
Почему странной? Павлу Евгеньевичу часто приходилось видеть тощих и изможденных людей, но эти двое, по праву могли считаться королями худобы. Одетые в старомодные сюртуки, они напоминали ходячие карикатуры. Одинаковые черные котелки на головах, зауженные серые брюки и кремовые штиблеты не добавляли странной парочке ординарности. Первый – небольшого роста, с пузатым портфелем, немного ссутулившись, шагал в паре десятков метров от Павла. Второй – длиннющий, напоминая оживший фонарный столб, без особых усилий тащил на плечах объемистый мешок, умудряясь еще и непринужденно помахивать тростью. И все бы ничего, но заметив, что ноша эта едва заметно подергивается, Владимрский счел за благо поскорее скрыться в ближайшем переулке – в Тулу, как говорится, со своим самоваром не лезут.  
«Да и чего я, собственно видел?» - лейтенант принялся за изобретение отговорок перед совестью, которая непременно проснется после пары стаканов местного апельсинового самогона, но приглушенный женский вопль заставил Владимрского остановиться.  
Оставалось только выругаться сквозь зубы и достать любимый «Смитвессон» – армия уже несколько лет назад перешла на «Наганы», а Павел даже не думал изменять тяжелому револьверу. Добежав до конца переулка, лейтенант осторожно выглянул из-за угла. Молодая белокурая девушка мычала и дергалась, лежа на грязной брусчатке. Высокий похититель уже снабдил ее кляпом и крепко прижимал к земле. Его товарищ приготовился вколоть ей содержимое большого металлического шприца. Рядом стоял открытый портфель и несколько разбитых склянок. Молодой офицер вскинул револьвер и в тот же миг шприц полетел ему в лицо – скорость реакции преступника поражала. Рявкнул смитвессон. Владимрский успел отшатнуться, но медицинский «снаряд» больно резанул ему по щеке.  
Артиллеристы Второй тихоокеанской эскадры за месяцы плаванья так толком и не научились стрелять – неподвижную мишень броненосцы обстреливали около часа, не проделав в ней ни малейшей дырочки. А вот навык стрельбы из личного оружия Павел не терял, даже надравшись до звероподобия. Невесомого коротышку отбросило к стене - пуля вышибла ему мозги. Второй бандит молча бросился на лейтенанта. Павел Евгеньевич выстрелил, но его противник с нечеловеческой скоростью дернулся в сторону и перехватил трость у самого основания. Что-то щелкнуло и Владимрский успел заметить, как в руках у нападавшего оказался длинный и тонкий клинок. Времени осталось на последний выстрел, но лейтенант понял, что не успеет. Резко сместившись, похититель приблизился на расстояние удара. Взглянув своему убийце в лицо, Владимрский даже обиделся – собственная смерть пришла к нему с такой унылой рожей.  
Громыхнуло два выстрела, и похититель бессильно рухнул на Павла, который не нашел ничего лучшего, чем тоже нажать на курок. Несколько ниже двух аккуратных пулевых отверстий в узенькой спине молчаливого бандита с грохотом взорвался небольшой вулкан, и уже бездыханное тело навзничь повалилось на землю.  
Девушка со вздохом положила небольшой «Вальтер», принадлежавший маленькому бандиту, обратно в сумку. Скрипнула ставня. Владимрский почувствовал, как у него страшно трясутся колени.  
А потом они бежали через весь ночной город. Павел и рад бы свернуть к пристани, но его попутчица буквально за руку тащила лейтенанта вглубь Гельвилля. Открыв кованую калитку, они оказались в небольшом, несколько неопрятном садике. У живой изгороди прямо напротив калитки, виднелся аккуратный одноэтажный домик из тех, которые сплошь и рядом встречаются на островах средиземноморья.  
- Не бойтесь - девушка говорила по-французски с легким итальянским акцентом, - я должна познакомить вас с отцом.  
Владимрский только пожал плечами, натянуто улыбнулся и зашагал к дому, украдкой взглянув на часы - стрелки показывали четверть двенадцатого.  
"Дай-то Бог, чтобы Финхель заблудился на своих водопадах и проторчал тут подольше" - перспектива возвращаться на корабль одному, а тем паче ночевать где-нибудь, кроме своей каюты Павла Евгеньевича не радовала.  
А между тем она была определенно хороша. Светлые кудрявые волосы, румяное личико. Фигура - даже сейчас при свете луны Владимрский залюбовался уверенно шагавшей впереди девушкой.  
- Постойте, мадмуазель! - Владимрский вдруг понял, что упустил одну важную вещь. - Я не могу быть представлен вашему батюшке даже не зная имени его очаровательной дочери.  
- Ах-да! - Она обернулась и сделала шутливый реверанс – меня зовут Адель Ваззолье.  
Павел проверил пуговицы, поправил фуражку и вытянулся во фрунт.  
- Лейтенант Павел Евгеньевич Владимрский!  
- Вольно, господин лейтенант. Следуйте за мной.  
Они прошли через темную прихожую, коридор и уже стоя у чуть приоткрытой двери, Адель внимательно посмотрела Павлу прямо в глаза – будто удостоверяясь, что перед ней действительно лейтенант российского флота Тихого океана, а не бесплотный дух, в которых верили местные папуасы. Владимрский смутился и перевел взгляд на собственные штиблеты.  
- Проходите, господин лейтенант.  
В комнате было темновато. У стены, прямо напротив двери горела настольная лампа с зеленым абажуром. Все окна были плотно завешены, отчего в гостиной создавалась весьма уютная атмосфера. В самом центре красовался огромный стол, заваленный книгами и разнообразными куклами – тряпичными, марионетками, надменными фарфоровыми красавицами. А за столом, закутавшись в грязный засаленный халат, сидел старик. Вид у него был изрядно помятый и причиной тому, видимо служили бутылки вина, что грудой валялись под столом – пустые и полные. Из под стола также виднелись его лодыжки – настолько худые и бледные, что в мягких домашних тапочках они смотрелись до боли комично. Владимрский откашлялся. Старик вздрогнул и осоловевши повел головой.  
- Папа!  
Старик недоуменно поморгал и вдруг резко поднялся с места.  
- Адель! Что произошло? Кто этот молодой человек?  
- Слишком много вопросов, папа. Для начала пригласи нашего гостя присесть.  
- Ах-да… - хозяин дома запахнул халат и указал на кресло в глубине зала – присаживайтесь. Моя фамилия Ваззолье. Грегуар Ваззолье. К Вашим услугам.  
Владимрский отрекомендовался и сел в предложенное кресло. Затем последовала сцена встречи отца и дочери, которую любезному читателю позволяется нарисовать самому, ибо лейтенант все это время смотрел то на часы, то на кукол, памятуя о Туле и самоваре. К тому же разобрать что-то в причудливой смеси французского и итальянского языков русскому офицеру было затруднительно.  
- Что ж, господин Владимрский – фамилия Павла далась мосье Грегуару с большим трудом – я непременно должен вас отблагодарить за спасение моей непутевой доченьки. Вы ведь прибыли с эскадрой?  
- Так точно, - лейтенант еще раз взглянул на часы, - считаю, что лучшей благодарностью будет бокал коньяку и пожелание спокойной ночи. Видите ли, мои товарищи отправились на водопады и нас ждет лодка. Увольнительная заканчивается, и завтра мне нужно заступать на вахту.  
- Заступите, - отмахнулся Ваззолье. – Я не собираюсь преподносить вам фамильное серебро или щенка пекинеса. Моя благодарность не столь обременительна. Прошу, за мной.  
Владимрский поднялся и прошел на веранду. Уже окончательно стемнело и рассмотреть можно было лишь небольшой дворик семейства Ваззолье – слегка неряшливый, но в тоже время весьма милый.  
- Как вы думаете, сколько мне лет? – Старик облокотился на перила и устремил взор куда-то в даль.  
- Думаю, что шестой десяток вы разменяли не так давно, - честно ответил Павел.  
- Не угадали. Хотите верьте, хотите нет, но я еще помню государя – императора Павла Первого.  
Лейтенант только вздохнул – «допился дед».  
- В общем, я тут подворовываю времечко у господа Бога. И руки мои насквозь пропахли временем, что скипидаром не оттереть. Хотите ли вы узнать будущее, любезный наш лейтенант?  
- Чье?  
Ваззолье на мгновение замер. Павлу Евгеньевичу показалось, что к старику на время вернулся рассудок, но тот лишь облизал губы и продолжил.  
- Свое. Своей страны, своего кота… чье угодно.  
Памятуя о дефиците времени, Владимрский пожал плечами: - Не отказался бы узнать...  
Грегуар шагнул ему навстречу, - Узнавайте, - как-то отрешенно проговорил он и обхватил голову лейтенанта руками.  

Не было ни вспышки, ни тумана, ни боли. Владимрский просто летел над морем. Сквозь пороховой дым и гарь. На сероватых волнах агонизировали броненосцы. В лишившемся всех палубных надстроек, труб и орудий, каким-то чудом держащемся на плаву неуправляемом куске металла Павел опознал «Князя Суворова». Корабль тыкался в набегающие волны как слепой котенок. Пламени уже почти нечем было питаться, и оно жадно обгладывало искореженный металл. Между тем гибнущий броненосец отчаянно отплевывался 75-мм снарядами из чудом уцелевшего кормового орудия. А где-то там вдалеке эскадра адмирала Того продолжала обстреливать головные корабли Рожественского «Бородино» и «Александра III». Владимрского захлестнули чувства – все напрасно… новейшие корабли, тяжелейший переход и героизм моряков. Вероятно, именно эти мысли и толкнули Павла дальше – в глубокую петроградскую осень. Перед лейтенантом пронеслась вся феерия революции, напоминающая какой-то дьявольский краковяк на костях гибнущей империи. Ваззолье резко убрал руки.  
Владимрский отшатнулся назад и часто заморгал, а потом указал на старика пальцем и прохрипел: - Я попросил бы оградить меня от таких подарков.  
- От этих подарков вы обязаны ограждать себя сами, мсье Владимрский – жестко отрезал Грегуар, - это была ваша судьба и только вы можете ее изменить… а вместе с ней, возможно, и судьбу своей страны. Я дарю вам козырную карту из рукава старого шулера. Пользуйтесь.  
- Мне пора. Передайте своей дочери, что рад был ей помочь, кем бы не были ее похитители. Спокойной ночи, мсье.  
Владимрский в смятении чувств вышел за ограду и на крик Адель о том, что он не найдет дорогу только отмахнулся – На острове все дороги ведут к морю.  
 
Василий Васильевич Игнациус рассеянно допил остывший чай и повертел в руках ложечку.  
- Нет никаких оснований полагать, что то, о чем вы сейчас рассказали, Павел Евгеньевич, есть что-то большее, чем плод вашей воспаленной фантазии, подогретой бреднями старика, поймавшего «белочку».  
Владимрский тяжело вздохнул, а контр-адмирал продолжил: - Вы ведь артиллерист и лучше меня знаете, как мы стреляем. Вам известен Рожественский – замечательный флотоводец мало что понимающий в тактике ведения морских эскадренных сражений. Или старик Энквист. Вы свободный человек, лейтенант – можете идти к Рожественскому прямо сейчас. Он романтик, и, может быть, в его душе что-то сдвинется, но я останусь здесь. Вы говорили о гибели системы, которой мы служим. Гибели в крови и гноящихся ранах. Но если мы повернем сейчас – это будет удар ей в спину. Если рука понимает, что руководящий ей рассудок болен, она не должна сжимать собственное горло.  
Игннациус подошел к иллюминатору и посмотрел вгляделся в спокойную морскую гладь – талантливый художник-маринист – о чем он думал в этот момент? Кто знает… Владимрский молча вышел и закрыл дверь. Его ждала вахта.  
 
- Неужели все напрасно?  
Адель расставляла посуду на маленьком столике – чашки на блюдцах, корзинку с хрустящими булочками, чайник и фарфоровую сахарницу. На тонком фарфоре в обрамлении изящного орнамента была изображен белый мальтийский крест на красном фоне. Ее отец все в том же халате, но наброшенном поверх одежды – белой рубахи и светлых льняных брюк - извлек из кармана сигару и с наслаждением провел ноздрями по ее поверхности.  
- Когда-то в Петербурге я пообещал своему учителю защищать семью Романовых, но после уничтожения мальтийского ордена и нашего изгнания со двора, мне и в голову не могло придти, что у меня когда-нибудь появится такая возможность. Мне кажется, моя дорогая, твой папочка извлек максимум из появления на рейде Гельвилля русской эскадры.  
- Но ты ведь мог обратиться к командиру, а не к простому офицеру! – Молодая мадмуазель Ваззолье надула губы и случайно рассыпала сахар.  
- Извини, но я не стану показывать свои фокусы русским адмиралам. Я их слишком уважаю. Одного мсье Ушакова достаточно, чтобы их уважать.  
Завтра корабли Рожественского двинутся дальше на восток. Об этом Адель услышала на рынке и сразу побежала к отцу. Который даже ухом не повел. И даже теперь - вечером, сидя на веранде, Грегуар – ученик великих мальтийских заклинателей, инфантильно раскуривал сигару.  
- Неужели тебе ничего не жалко? – Не останавливалась Адель.  
- Отчего же… вы с мсье Владимрским испортили двух замечательных кукол.  
 

Авторский комментарий: По мотивам романа А.С. Новикова-Прибоя «Цусима»
Тема для обсуждения работы
Рассказы Креатива
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования