Мужчина, сидящий у костра, открыл очередную бутылку и крикнул в темноту:

- Эй, Джек, черти тебя подери! Иди уже сюда, ко мне! Сам же всегда говорил: друзья нужны, чтоб не хлестать виски в одиночестве, когда ничего другого не остается...

Немного помолчал, а затем принялся размеренно рассказывать, изредка поглядывая в темноту по ту сторону костра.

- Он подошел ко мне в трактире. Сопляк, молоко на губах не обсохло, даже еще не бреется. "Мне нужно на Сеятельский ручей, - говорит. - Знаешь, где это?" Ну, знаю. "А сколько туда идти?" Ну, дней пять-семь, если не сильно гнать и удачно подгадать к отливу. "Отведешь?" Зачем сопляку понадобилось на Сеятельский ручей, ума не приложить. Мы же с тобой, Джек, первые и выяснили, что ничегошеньки там нет, даже лосось не ходит. И с тех пор даже новички там золота намыть не пытаются. Но, мало ли кто как блажит, главное — в цене сойтись. Я и подрядился.

Вышли мы наутро. И в первый день мы практически не разговаривали. Парень шел споро, не хуже опытных. Спешил, будто кто подгоняет. Только вечером, когда он со мной в палатке спать отказался, я заподозрил неладное. А мальчишка сказал, что ляжет у костра и будет ночью в него подкидывать, чтобы с утра завтрак поскорее сготовить.

Вот за завтраком я его и спросил, чего он потерял на Сеятельском ручье. Золота там ведь нет. Мальчишка встрепенулся: "Золота нет, а золотоискатели?" - спрашивает. А сам побледнел, глаза распахнул в пол лица, вот-вот в обморок грохнет, так разволновался. "Ну, - говорю я ему, - старательский лагерь одно время там имелся. И даже с лебедкой". "А Джек Шеппард?" - спрашивает меня мальчишка тонким голосом. Вот тут меня и осенило, как по темечку стукнуло. "Сними-ка, шапку, дружочек," - нежно, но настоятельно прошу я. А он сжался, голову в плечи втянул и картузик поглубже натягивает, обеими руками сразу. Ну, пришлось встать, подойти и сдернуть шапчонку. Джек, в первый момент я ее и не узнал!

И вовсе не из-за стриженых волос. Наша с тобой Адиль была солнечным зайчиком. Веселая, легкая, всегда готовая улыбнуться. Будто жизнь преподносит одни лишь радости с подарками. А эта женщина была не просто потухшая, а будто пеплом вся была присыпана. Толстым, намертво приставшим слоем. Глаза как у старой черепахи из зоосада, затянутые мутной пленкой. Залитые безразличием. И только временами из-под него пробивался страх.

Но сильней всего меня поразило, что она ведь тоже смотрела на меня. Огромными, настежь распахнутыми глазами, не отрывая взгляда... Смотрела и не узнавала, Джек! А я ведь куда меня меньше изменился, чем она!.. Ну, бородой слегка оброс. Но ведь она-то должна же была меня узнать?!

- А зачем тебе Джек? - спросил я у нее. Как-то у меня не повернулся язык так сразу ей сказать, что тебя нет больше... на Сеятельском ручье.

- Он мой брат. Он меня спасет и защитит.

- От кого тебя надо спасать, девочка?

В ответ на это она мне сказала, что ее зовут Адиль, и нам хорошо бы поторопиться. Джек, она по-прежнему не узнавала меня! И мы пошли дальше. И я весь день пытался разговорить ее. Но она не отвечала на мои вопросы. Будто вовсе не слышала. И тогда я начал рассказывать ей сам. Как мы приехали на Аляску. Какая здесь была суматоха. Как новички суетились со своими тюками, пока не закрылся перевал. А у нас с тобой и снаряжения-то толком не было. Как нам пришла в голову мысль пойти в другую сторону, против потока, так сказать. Как мы ловили лосося. Как охотились на оленей, и медведь отобрал у меня тушу. И в какие годы они перестают бояться людей. Как мы разбили лагерь на Сеятельском ручье и даже купили лебедку.

Джек, она оживлялась, только когда речь заходила о тебе! В тот день мы не останавливалась даже на обед. Она сказала, что боится, что нас догонят. Кто? Опять промолчала.

Я шел и думал, что будет, когда мы придем на место. И что мне с ней дальше делать. И почему она меня по-прежнему не узнает. И чем дальше, тем сильней мне казалось, что всю память о прошлой жизни, вместе со мной, из нее чем-то выжгло. Чем-то бесконечно страшным, настолько невыносимым, что она готова забыть обо всем остальном сразу. Кроме тебя.

А на следущий день после полудня мы дошли до грязевых равнин. Море плескалось в двухстах пятидесяти-трехстах ярдах от нас. И я не помнил, долго ли до прилива. А ты же знаешь, он несется там, как испуганная лошадь. Я не хотел, видит Бог, идти там в тот день! А она все подгоняла: пойдем, скорее, нельзя ждать до следующего утра, нас догонят! Хоть я и говорил, что не умею ходить по чертову песку. Не чувствую, где пройдешь, а где увязнешь.

Она и увязла. Когда и половины не пройти не успели. Под ногами валялась какая-то куча, Адиль прыгнула через нее. И одна нога ушла у нее в песок по колено. Она забилась как птичка. Я кричал, чтоб стояла смирно, но она не слушала. Она снова и снова пыталась вырвать ногу, пока не увязла и вторая. И только тогда она утихла. Я подполз и попытался освободить ее. Я тащил, тянул, вытаскивал, подкапывал и снова тянул. Три часа спустя мне удалось высвободить одну из ее ног. Вторую песок по-прежнему держал как в капкане. А на нас уже шел прибой. "Держись! - умолял я ее. - Мы сейчас тебя вытащим!" А она даже не могла лечь, чтобы попробовать поменять угол, чтобы вырваться из чертова песка! Так мы с ней и бились, а нас накрывало водой. Чертовски холодная была вода, Джек! Сердце у меня так и леденело. Адиль плакала и кричала: "Не дай мне утонуть! Бога ради, не дай мне утонуть!" А вода уже достала ей до груди. Я нырял и пытался вновь и вновь вытянуть ее, надеясь, что вода разбавит песок, и он опустит Адиль. Но нет, у меня ничего не получилась. Она задержала дыхание, и я так надеялся, что она останется со мной! Дотерпит, выдержит, сможет бороться, сколько надо... Но когда я вынырнул глотнуть воздуха, она утонула.

И Джек, она так и не узнала меня!

Я вернулся к ней на следующее утро. Она так и стояла на одном колене. Песок так и не отпустил ее, не дал ей даже лечь. Я не стану рассказывать тебе, Джек, как я ее оттуда доставал: ты точно расстроишься.

Я похоронил Адиль и вернулся обратно. В поселок. В трактир.

Но напиться до потери памяти, как я собирался, не удалось. Я только начал, когда ко мне подошел этот хлыщ, ее муж. И стал расспрашивать, не видал ли я Адиль. Она, возможно, пыталась нанять здесь проводника. Джек, он мне даже даггеротип показал! С Адиль в свадебном платье! Счастливой, смеющейся. Помнишь, я не пошел тогда на свадьбу. Мне хотелось думать, что она вышла за него из-за денег. Чтобы помочь тебе. Я не хотел видеть, как она увлечена своим лордом. Сейчас жалею. Она была такая красивая! Такая нежная и хрупкая! Джек, вот как ты думаешь, что надо было сделать с нашей девочкой настолько ужасное, чтобы от нее осталась лишь пустая оболочка? Гонимая куда-то безумным ужасом? Ведь забыла она не только меня!

И я сказал ему, Джек, что отвел ее на Сеятельский ручей к брату. Он тут же нанял меня проводником, и настоял, чтобы мы немедленно вышли из поселка. И гнал он еще больше, чем Адиль. Так что до грязевых равнин мы добрались куда быстрее, чем с ней. Я шел и думал, виноват ли он в чем-нибудь. Ведь я так и не узнал, что с ней случилось, или что он за человек. И о том, что не мне судить. Ты ведь знаешь, как я любил ее, Джек. Всю свою жизнь, с детства. Но мог ли я судить? Был ли он в чем-то виновен?

Я положился на усмотрение Божье.

И Джек, лорд увяз, не пройдя по песку и нескольких ярдов! Раньше, чем начались опасные места! Я сел неподалеку и стал глядеть. Молча.

Как же он ругался! Костерил меня, на чем стоит свет. Я молча смотрел, как он барахтается. Это так странно, Джек, когда нога в песке не глубже, чем по колено, а выбраться не можешь... Он бился несколько долгих часов, проклиная меня, Бога, Адиль, Аляску, весь белый свет. А потом начался прилив. Вода наступала, а я шаг за шагом отодвигался подальше.

Тут он вспомнил, что у него есть револьвер. Выхватил, и начал в меня стрелять. Промахнулся все шесть раз. Хотя стрелял практически в упор. Джек, ты тоже видишь в этом божий промысел? Видимо, лорду было совсем нестерпимо, что я смотрю на него и молчу. Наверное, если б понял, почему я даже не пытаюсь ему помочь, он бы мучился не так сильно. Но я ведь и хотел, чтобы он мучился. Чтобы хоть кто-нибудь заплатил за Адиль. Я сам был готов там остаться.

А когда вода скрыла лорда с головой, я повернулся и пошел к тебе, Джек. Чтобы не пить в одиночестве. И чтобы кто-нибудь сказал мне, зачем жить дальше? Ты, Джек, искал лучшей жизни. Я — потерял любовь. И искал вместо нее хотя бы приключений. Нашел, но зато потерял единственного друга... Зря, Джек, ты не отдал медведю этого оленя... Тебе надо было отступить, Джек. У нас оставались еще патроны, мы подстрелили бы себе другого. Или поймали бы кролика. Не стоило оно того, Джек, но ведь ты всегда был упертый...

Бурый медведь кадьяк вышел из темноты, рыкнул и толкнул головой в бок одинокого человека у костра. Тот в ответ потрепал его по ушам.