Трюм транспортного вертокрыла переливался россыпью ярких огоньков, озаряя платформу со штурмовиками разноцветными, быстро мигающими диодами. Лицо бригадира штурмовиков, освещённое красным светом лампочек, гротескной маской выделялось на фоне обшивки. Его тонкие губы были сложены в узкую линию, а светлые глаза, широко раскрытые под затеняющим их козырьком фуражки, не моргая рассматривали карту с изображённой на ней планировкой Дворца и прилегающих окрестностей. Его острый как стилос ум инстинктивно запоминал слабые стороны и участки здания, отмечая позиции, на которые, вероятно, враг бросит основные свои силы.

Напротив бригадира, пристёгнутые ремнями к стене сидели три штурмовика. Находящийся посередине, скуксившийся в кресле мальчик, от волнения отстукивал зубами морзянку, а его бледные пальцы судорожно сжимали покоящуюся на коленях книгу. Книга была небольшого формата, с готическим шрифтом текста и со стальной обложкой, украшенной литерой "А", стилизованной под орла, расправляющего крылья.

- Эй, салага! – хлопнул по плечу новичка штурмовик, сидящий слева от него. – Как ты, держишься? Эк тебя угораздило то, ещё грамматическую академию не закончил, а уже сразу в пекло… Я-то три года после академии ещё имиджборды чистить помогал. Меня целая команда модераторов гоняла по словарям от рассвета и до "пока глаза о страницы не сотрёшь". Только потом, когда всякую шваль безграмотную за версту уже чуял, в десантуру распределили.

- Турген, ему и так тяжко, не видишь, как в книжонку то свою вцепился? - возразил лысый кряжистый мужик со штрихпунктирным шрамом через всё лицо. – А тут ещё ты брешешь, ты же от школоты бложики чистил. Знаем мы такую халтурку, они тебе что-нибудь про твою мамку загнут в ответ на предупреждение о флуде, а ты им - бац! – банящим молотом по макушке. Красота!

- Э, Шолох, обижаешь. Сам же знаешь, какими дикими они в стаях бывают. Не один паблик расковыряли с тобой от этой ереси. Сколько наших то полегло!

- Да, что было, то было. Ладно, малыш, - обратился именованный Шолохом десантник к новичку. – Главное, не бойся, держись рядом, прикроем. Что у тебя в руке то, покажи.

Новобранец протянул напарникам маленькую книгу, с опаской расставаясь с её успокаивающим, твёрдым на ощупь переплётом.

- Что это? А… Кодекс. – принял азбуку в руки Турген. - Мне такой же выдали при поступлении в академию. Давно это было. Тоже таскал его с собой как талисман. Что может быть крепче прописных азов? Смотрю на него и прям заряжаюсь уверенностью, что работа наша не напрасна. Жаль, потерял свой где-то во время "падонкаффских войн". От "А" до "Я" его как молитву повторял в окопах, когда совсем уж прижимали. Как там кодекс начинается? "Всем известна буква "А" – буква очень славная. Да к тому же буква "А" в алфавите главная." Ха-ха, молодость, молодость. Жаль, сейчас это лишь талисман, им неуч уже не одолеть, крепчает она, зараза.

-Да, парень, ты это, не обижайся, конечно, но спрячь кодекс подальше. Только мешать будет. Лучше как мы, за снаряжением следи. И разгрузку подтяни, чтобы не болталась. Гранат с корректором достаточно взял? Смотри, пригодятся, мало ли что. И шлем, шлем-то, нацепи заранее. Мигом же отчекрыжат, собаки.

-Отставить пугать новобранца! – рявкнул бригадир, оторвавшись от карты. – Он такими темпами из вертокрыла не вылезет даже. Раз уж приписали к нам пацана, пусть наблюдает и учится, как Grammar Nazi работает. Как зовут то тебя, курсант?

-Андрей… - промямлил молодой солдатик. - Андрей Пирожков, то есть! Прибыл в распоряжение первой грамматической бригады на практику… - новобранец затараторил заученную фразу, растерявшись в незнакомой ситуации.

-Стой, стой. Знаю я, кто ты. Говорил уже. Слушай мой приказ! Обстоятельства не радужные, приписали тебя к нам просто поглазеть, да поболтать, но, в силу обстоятельств, будешь присутствовать на всамделишном штурме. Как тебе Шолох сказал, держись ближе, особо не отсвечивай, без приказа не стреляй. Авось дотянешь до выпускного. И вот, что. Твоя задача – тащить вот этот вот рюкзак. – С этими словами бригадир передал Андрею большой и тяжёлый рюкзак, завещав хранить его как зеницу ока.

Вертокрыл затрясло, снаружи его послышались звуки боя. Замигали лампочки и табло, отсчитывающее время до высадки.

- Что же, парни, готовьтесь. – Скомандовал бригадир, открывая дверь вертокрыла так, чтобы было видно творящееся внизу. - Приземление через пять минут! А пока, внимание! Аккуратнее, не свалитесь к чертям. Вон он, Дворец Воображения! Наслаждайтесь видом, пока можете. Не каждый день его видеть доводится.

Транспортник медленно опускался сквозь облака, к некогда сияющей золотом крыше Дворца. Сейчас же она была покрыта слоем грязи и обломков. На мраморной башне, чудом пока стоящей под натиском вражеской артиллерии, пусть и чахоточно мерцая, неоновым светом ещё горело заветное словосочетание "Мир Фантастики". Вокруг здания, нависающего над выжженной напалмом долиной, роились орды нечестивых созданий, штурмующих главные ворота.

-Пресвятой Даль, как же он прекрасен, даже сейчас! – воскликнул Турген, осматривая Дворец. – Я и не чаял его когда-либо увидеть. Ну, уроды, я вам покажу, как на святое посягать! – он грозно затряс кулачищами на копошащихся под машиной врагов.

-Запомните парни, - воскликнул бригадир, выпрямившись в полный рост и сверкая в лучах заходящего солнца кокардой фуражки. - Перед нами – последний и главный оплот фантазии и воображения. В нём собрались как уже состоявшиеся редакторы и писатели, так и юные дарования, которым после падения крепостей "Если" и "Полдень", просто некуда пойти. Мы – единственная надежда справиться с ересью, атакующей сердце культуры. Вопросы есть?

-Да, товарищ бригадир. – Стесняясь, проговорил Андрей. – Как мы можем устоять перед морем этих негодяев, нас же всего трое. Со мной – четверо, но что я могу?..

Бригадир схватился руками за плечи парня, заглядывая ему в глаза.

-Запомни, малыш, достояние нашей страны, всё, ради чего жили наши величайшие предки полтысячелетия назад, хранится во Дворце Воображения. Да, нас мало, но там, внизу, держатся несколько сотен храбрецов, осмелившихся грудью своей защитить прошлое ради будущего. Мы не имеем права их подвести! Мы – Grammar Nazi, стяг, реющий над полем брани, мы покажем уставшим и израненным, что нам есть, за что сражаться и за что помирать!

Вертокрыл сотрясло от удара при посадке. Штурмовики, не теряя ни секунды, вскочили с кресел и выпрыгнули из транспорта. Замешкавшийся Андрей, прижимая к груди винтовку, последовал за ними. Из бортового динамика прогремел голос пилота: "Удачи, товарищ Чех. Удачи, парни! Да пребудет с вами Ожегов!"

На посадочной площадке, щурясь от поднятой винтами машины пыли, стояла группа редакторов, вооружённая словарями. Они наблюдали, как из транспортника, гордо расправив плечи, выходит бригадир Чех и его легендарная штурмовая группа, с ног до головы обвешанная оружием и боеприпасами. На груди Чеха, прицепленная на униформу, в закатном свете блестела красно-чёрная инсигния с символом "G".

-Наконец-то вы прибыли! – заломил руки один из редакторов. - Глупцы и невежды первой волной пытаются отбить для себя страницы журнала. Мы держимся, но их слишком много!

-Не оставлять позиции, защищайте ворота любой ценой! Мы вам помо… - бригадир был прерван взрывом, сотрясшим противоположную вратам стену.

-Что это? Артиллерия? – перепугался один из редакторов.

Чех взглянул с башни вниз, на зелёный рой странных существ, наводняющих внутренний двор.

-Блаженный Розенталь, что же творится. Кто это? – один из писателей, сопровождавших редакторов, упал на колени.

Чех нахмурился.

-Тролли. Спускаемся, быстрее, пока они не откормились!

По внутреннему двору прыгала кучка маленьких, будто поросших лесным мхом, человечков с противной ухмылкой. Преградивший им путь отряд писателей во главе с корреспондентом, начал поливать троллей критикой, доселе, вполне эффективно сдерживавшей атаковавших ворота школьников.

-Я думаю, - запищало одно чудовищ, идущих впереди, - Пушкин был глупцом. У него мужицкие рифмы! Такие выражения, как его, оскорбляют хороший вкус ценителей литературы!

Писатели в ужасе отшатнулись.

-Да как ты смеешь! Именно его выражения, его стилистика, сделали Пушкина народным и национальным творцом!

-Хы-хы, проблемы? - Тролль-предводитель несколько увеличился в размерах, продолжая корчить противную ухмыляющуюся рожу. - Да он просто мужик, втиснувшийся в замкнутый круг дворянской изящной рифмы в армяке, в лаптях и закричавший зычным голосом: "Здорово, ребята!" Его поэмы были безнравственны, копировали французскую культуру и вели к упадку словесности!

-Не сметь! Не смейте так выражаться о гении отечественной литературы!

Тролль снова подрос и, из маленького сморщенного уродца превратившись в огромного зелёного монстра, в три прыжка оказался среди защитников. Его лапища с кривыми острыми когтями полетела в корреспондента. Однако, в дюйме от его лица её перехватила закованная в сталь перчатка.

-Глупцы, не кормите троллей! Они только этого и ждут, - громовым басом скомандовал Чех, наконец присоединившийся к сражению. – Против них не действует логика.

-Но как с ними сражаться? – сконфузился корреспондент.

-Силой! Просто молча дайте им по мозгам, они убегут. Айда за мной! Силой Брокгауза, Ефрона и Ушакова! Вперёд! – кричал Чех, орудуя палашом.

-Грамматика или смерть! – кричал Шолох, расстреливая десятки троллей из крупнокалиберного пулемёта.

Турген, перехвативший лапу чудовища, в два счёта забрался на его шею. Крепко ухватившись одной рукой за длинное ухо, другой рукой вогнал в затылок тролля перьевую ручку. Застрекотали винтовки, шпигуя уже толстых троллей старым добрым свинцом. Андрей палил по верещащим от ужаса бездельникам, пока ствол его винтовки не раскалился.

Тролли бежали с поля боя, застилая внутренний двор Дворца Воображения своими тушками. На лицах писателей промелькнула надежда, они живо поспешили на помощь остальным обороняющимся, к воротам.

А под стенами Дворца творился сущий хаос. Сотни людей в разномастной одежде поливали стены потоками речи, сочащимися морфологическими и лексическими ошибками вперемежку с отборной бранью.

Защитники, критикой и выдержками из священных писаний, что есть силы, удерживали стены. Чех с бригадой штурмовиков разыскали человека с рупором, руководящего обороной ворот.

- Где главный редактор? – пытаясь перекричать артиллерийскую канонаду невежд, спросил бригадир.

- Он пал смертью достойных. Я его заместитель. Помогите нам, мы не знаем, что делать! Мы почти обессилены. От их безграмотности мои люди сходят с ума!

"Вы должны нам подчинится!" - На ворота обрушился аккустический удар, от которого установленная на колоннах стены статуя филина закачалась. – "Вы нам не приграда!"

Редакторы и писатели пошатнулись, схватившись за уши. Они пытались противостоять невежам, но были слишком дезорганизованы.

Чех, выхвативший матюгальник у заместителя редактора, закричал:

-Священное писание, Параграф 15: " Чтобы определить – писать глагол с "-тся" или "-ться", спросите себя, на какой вопрос отвечает этот глагол – "что делать?" или "что делает?". Если в вопросе есть мягкий знак, значит, он есть и в глаголе."

Бригадир стоял на стене, у зева пропасти, простирающимся над кричащими людьми. Точно титан, высеченный из гранита, он голосом, не терпящим неповиновения, призывал к совместному зачитыванию правил.

Не прошло и пары минут, как сонм басов могучих, объединённых стальной волей Чеха, поразил невежд сногсшибательным ударом, в унисон повторяя Параграф 15.

-Давайте, братцы! Добьём погань! Параграф 24: "Приставка "при-" имеет значения близости, приближения и неполного действия." Правильно будет преграда, так как в этом слове "значение, сходное со значением приставки пере-".

По рядам безграмотных атакующих прошлась волна паники. Grammar Nazi сплотили писателей и редакторов, заставляя их совместными усилиями и коллективным разумом находить ответы на любые глупости.

Строй напавших начал рассыпаться как карточный домик, на стене стали слышны первые крики радости. Однако, празднование победы оказалось преждевременным. На поле перед воротами, стремительно собираясь в отряды, из неоткуда стали появляться фигуры людей. Практически все были либо студентами, либо рабочими без особого проблеска мысли в глазах.

- Благослови нас Кирилл и Мефодий! – зашептал Андрей. – А это ещё кто?

Лицо Тургена исказилось в гримасе ненависти.

- Поганые скоты! Так вы ещё живые?..

У ворот кучками собирались реликты, казалось, уничтоженные ещё в начале нулевых, но поднявшие голову несколько сотен лет спустя. Падонки, засоряющие своим сленгом буквально каждый чат и форум, вернувшись, обратили мир в новую кровопролитную войну. Миллионы пуристов полегли на полях сражений, но, казалось, избавили мир от угрозы. Как выяснилось, не надолго.

-Кто это такие, товарищ Чех? – испуганно спросил Андрей.

- Они, мальчик, древнее, исконное зло. Их грамматику отличает альтернативное правописание, при котором слово пишется максимально непохожим на словарное написание способом при сохранении фонетического образа. Критический взгляд на жизнь, основы морали и эстетики восприятия. Отрицание достоинств и трудов авторов золотого века. Это лишь малый перечень их прегрешений.

- Что с ними делать? Как их победить, правилами? Логикой? Свинцом?

- Они неистребимы, мальчик. Нас слишком мало, а их тысячи. Мы можем только держаться. Пусть люди уходят… – Бригадир поднял рупор и скомандовал: "Все, кому дорога жизнь, найдите в себе остатки сил и бегите! Бегите так далеко как сможете! Мы их задержим!"

Тем временем, понеслись первые снаряды. Так называемый, офисный планктон, из которого в основном состояла биомасса падонкафф, воодушевлённо атаковал ворота и стены: "Ёкарный Бабай, аффтары, пешите есчо! Ржунимагу, респект и уважуха! Такие клаффные писаки тут собрались."

Люди с воплями убегали со стен, ретируясь в недра Дворца Воображения. Наступила ночь, озаряемая лишь светом фонарей на стене и факелами внизу.

- Андрей! – глянув на новобранца, сказал Чех. – Пришло время нашего тяжёлого оружия. Расчехляем стволы, парни. Снимай рюкзак, мальчик. Мы уж их задержим…

Андрей стащил с онемевших от тяжести груза плеч рюкзак и передал бригадиру. Тот, вздохнув, сунул в него руки и достал сверкающий ослепительным светом фолиант. Подняв его над головой, открыл первую страницу и выкрикнул:

- Побойтесь классика. Лев Николаевич Толстой. "Война и мир". Изыдите, нечестивцы! Том первый! Часть первая! "- Еh bien, mon prince. nes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte." – Книга сияла, жарким огнём испепеляя падонкафф сотнями.

- Ааа – завизжали атакующие. - Букаф писец ваще. Ниасилил ничиго. Афтар упал ващще, стока пейсать …

Фолиант исправно делал своё дело, по немного изничтожая осквернителей языка, но их было слишком много. С каждым словом силы Чеха всё таяли, книга слишком давила на разум, была тяжёлой для чтения и осмысления. Ноги его подкашивались, а разум забивался мягкой ватой. Турген и Шолох присоединились к Чеху, но и их сил хватило ненадолго. Вскоре, они просто упали, не в силах продолжать сопротивление.

- Чех! Чех! – Закричал новобранец. – Что мне делать?

- Ты спрашивал, что мы можем. – Шёпотом произнёс бригадир. – Нас же всего трое. Нет, Андрей, ты был не прав. Нас четверо. Ты такой же, как мы. Ты даже лучше нас. Ты – будущее отечественной литературы. И пока ты жив хотя бы ты, жива и она. Беги. Беги! Спасайся!

Андрей не мог им никак помочь. На его глазах проступили слёзы отчаяния. Он спустился вниз, со стены и сел на корточки перед воротами, сотрясаемыми под ударами падонкафф. "Как же так?" – думал он. –"Неужели тысячелетие трудов классиков пойдёт прахом? Неужели никто и никогда больше не напишет достойных рассказов для Мира Фантастики?.. И всё почему? Потому, что необразованные глупцы посмели невежеством своим осквернить Дворец Воображения? Не бывать этому. Не бывать! Если они забыли родной язык, я, Андрей Пирожков, ещё его помнит."

Ворота пали. Лавина людей хлынула навстречу Андрею. Он же стоял, с вызовом и злостью глядя на интервентов. Падонки остановились, инстинктивно почувствовав угрозу. Последовала эпичная пауза, предшествующая развязке (куда же без неё в таком рассказе). Затем Андрей поднял руку с зажатой в ней маленькой книжкой в стальном переплёте.

-"Всем известна буква "А" – буква очень славная. – Тихим властным голосом проговорил мальчик. - Да к тому же буква "А" в алфавите главная."

Орда падонкафф откатилась назад, давя тех, кто был недостаточно расторопен, чтобы отступить.

-"Буква "Б" на барабане быстро-быстро барабанит. – Андрей сделал шаг вперёд, обращая нечисть в панику. – Почему же буква "Б" не играет на трубе?"

-"Буква "В" Иванушке важно вяжет варежки. Ваня варежки возьмёт, в них снежки лепить начнёт"  

С каждым последующим стишком и новой буквой, Андрей сжигал погань, принося свет знаний. К моменту, когда была зачитана буква "Я", поляна перед Дворцом была одной сплошной горой золы.

Мальчик сидел на ней и смотрел на Дворец Воображения, из которого понемногу выходили люди. Они не верили, что битва за прошлое и будущее отечественной литературы закончено. Они пока ещё боялись за это будущее.

"Ну, что на это сказать" – подумал Андрей, поднимаемый на руки Чехом и Шолохом. – "Зря, очень зря".

 

P.S.: Никого не хотел оскорбить своим рассказом, все совпадения считайте случайными.  

Я, вдруг кто мог так подумать, не Андрей Пирожков =)  

В рассказе использованы строки из Азбуки под авторством Bo Moonlight (www.bomoonlight.ru/azbuka)  

Надеюсь, это разрешено и он не обидится.