- Мам! Мама! – кричала Катя на весь лес, мчась по тропинке к матери, что собирала грибы на опушке вместе с дедушкой и отцом.

Катина мама положила в корзину подосиновик, выпрямилась и тяжело вздохнула, снисходительно смотря на дочку. – Ты чего кричишь на весь лес? Вон, посмотри, чуть деда до инфаркта не довела, - женщина кивком указала на крепкого мужчину в клетчатой рубашке с пышными седыми усами, по-сталински курящего трубку, приложивши руку к груди.

- Смотрите, какой милый гномик! – с жалкой интонацией протянула девочка, показывая родственникам небольшого садового гнома в синих штанишках и желтой рубашечке с киркой в руках. Гномик прелестно улыбался. – Давайте возьмем его домой? Ему тут так одиноко!

- Гном в огороде, это нужно, - прохрипел дед, - а что? За место чучела будет.

- Папа, я вас умоляю, - обратился к отцу Петров младший, - таким только детей пугать, да и то, смотрите, разве таким испугаешь? Пусть лучше в доме живет.

Девочка прижала к себе гнома, улыбаясь от радости во все семь коренных, и пять молочных зубов.

***

Катя поселила гнома – садовода у себя в комнате. Отец с дедом полдня мастерили для него дом, и закончили только к ужину. Тем временем, в соседнем дворе у Ивановых в разгаре было застолье, и веселые песни вся улица слушала еще полночи, и быть может, слушала бы и до утра, если бы не одно обстоятельство.

Школьный приятель Иванова, некто коновал Тяпкин шел с песней в туалет, как что – то мелькнуло и хрустнуло под ногой.

- Ё! что за фигня тут валяется! Тяпкин на что-то наступил, и наклонился, чтоб посмотреть, что такое острое впилось в его тапок. Темнота, трава, ни чего не видать.

"Ёж" - думал Тяпкин, - никогда не ел жареного ежа. Сейчас я тебя поймаю! Под тапком что – то шевелилось. - Ага! Попался, хитрый ёж! И рукой шмальнул под тапок, как хрусь, хрусь, хрусь…

Пальцы на руке онемели, пьяный Тяпкин так и не понял, что случилось, а что-то круглое шмыгнуло в кусты малины.

- Вот зараза! – шатаясь Тяпкин поплелся к туалету, но ощущение в пальцах ему не нравилось. Боль нарастала, как снежный ком. Левой рукой коновал пошарил у себя в кармане. Светя телефоном на руку,- Тяпкин очень туго соображал, ведь вместо пальцев он увидел три обглоданных косточки.

***

Уже пятый раз играла песня Землян, про траву у дома. Петровы, младший и старший сидели на ступеньках крыльца и молча курили.

- Говорят, - Петров младший прокашлялся, - что в России не умеют снимать фильмы, и правильно говорят. Каждый день в России, это такое кино, что …

Музыку перебила громкая брань.

- Ёжик! Ёжик! – орал Тяпкин на весь огород.

Петровы переглянулись, сдвинув плечами. Бредни пьяных соседей им приходилось слушать в летний период стабильно, но такого бреда, они еще не слышали. По мимо неприличных ругательств, приятель Иванова, орал несусветную историю, про то, как ёжик съел его пальцы и кусок шлепка.

- Пошли спать, отец. Завтра на работу. Петров младший затушил сигарету и зашел в дом.

- Совсем допился, ирод. Чтоб тебе пусто было! Сергей Иванович передернул усами и последовал за сыном.

Музыка стихла. Стих и Тяпкин.

***

На следующее утро Катюша бранила гнома. – Ну кто же так ест варенье? Вся рубашечка и борода теперь запачкана! Так не пойдет. Уважаемый гном, будьте аккуратны. Сейчас я вас почищу и накормлю, а вы…

- Катя! Завтракать! – раздался звонкий голос мамы.

- Иду! – крикнула в ответ Катя, и взяв гнома на руки пошла на кухню.

На кухне во главе стола сидел Сергей Иванович и читал газету вприкуску с оладьями.

- Деда! Посмотри, какой замухрышка товарищ гном! Девочка возмущенно подняла бровь, демонстрируя дедушке проделку гномика.

- Ну, - протянул дедушка, - бывает! Наверное, очень вкусное было варенье? Сергей Иванович улыбнулся, накладывая себе в тарелку еще пару оладьев.

- Катюша, поставь товарища садовода на стульчик, и садись уже. Наталья Викторовна тряпкой протерла гномика, и налила чай дочке.

Посиделки на кухне растянулись до самого обеда. Сергей Иванович рассказывал внучке и товарищу гному историю про то, как в Петербурге один мужчина за завтраком чуть не съел нос.

- Бедный Николай Васильевич! – всплеснула руками Катина мама. И если бы он только слышал Вас, Папа!

- Ему бы понравилось! Дедушка подлил себе еще чай из заварника, и сделав глоток, немного прокашлялся и продолжил, с таинственной интонацией. " …как вдруг перед подъездом остановилась черная карета. Дверца открылась. Из нее выпрыгнул, человек в мундире и побежал по лестнице."

Катя во все глаза смотрела на дедушку, и крепко прижала к себе гномика. А между тем, театрально жестикулируя, Сергей Иванович продолжал. – " Каков же был ужас мужчины, когда он узнал, что это был его собственный нос!"

- А! Нос! - Воскликнула Катя.- В карете ехал нос! И громко рассмеялась. Рассмеялся и дедушка, и мама. И улыбался гном.

На следующее утро, когда Катина мама вышла в гастроном за молоком, ее чуть не сбила с ног соседка.

- Света, ты куда так летишь?

- Ой, Наташка, прости, не заметила тебя. Рыжая, худенькая, похожая лицом на веселую селедку, женщина начала настолько быстро говорить, что Наталья еле успевала вслушиваться в ее речь.

- Ну все, дорогая, я побежала, а то Колю еще из школы забирать, а мне срочно нужно попасть к участковому. Вечером позвоню! – крикнула женщина в след и своей специфической походкой удалилась. А Наталья не спеша несла в сетке продукты, и прокручивала полученную от Светланы информацию. Светка сплетница была еще та, но чтоб настолько выуживать… Не уж-то и вправду?

Придя домой, женщина выложила молочные продукты в холодильник. "Орск" красовалась серебристая надпись на новом белом холодильнике. А еще на его дверце, возле ручки красовались темные пятна. "Опять Катя, руками в варенье открывала…" - подумала Наталья Викторовна и принялась отчищать пятна с гладкой поверхности дверцы "Орска"

Когда на кухню вошел дедушка, уже был готов суп и дожаривался картофель.

- Ммм…- протянул Петров старший, - вкусно пахнет. Невестка, как мне с тобой повезло, - Садясь на стул Сергей Иванович по привычке поправил свои усы.

- Вам чаю подать?

- О, да! Это было бы хорошо, - открывая газету промолвил дедуля. – Кстати! Ты слышала, этой ночью на Гвардейской мужику оттяпали нос!?

- Папа. Опять вы со своим Гоголем? – Улыбаясь, ответила Наталья, как вдруг она вспомнила слова Светы из колбасного и помрачнела.

- На удивление интересное совпадение, не правда ли? – Петров старший протянул невестке свежую газету, где было написано, что сегодня ночью было совершено жуткое происшествие на улице Гвардейской в доме номер двадцать пять, в квартире номер три. Товарищу Кузнецову, когда тот спал, отрезали нос. Как теперь будет жить госслужащий с этой потерей, не известно.

- Бывает же, Наталья отдала тестю газету и готовила стол к сервировке.

***

Все в доме Петровых было спокойно до конца недели, пока Катя, прекрасным солнечным утром воскресения, не обнаружила новых гостей в своей комнате. Рядом с домом гнома-садовода, стояло еще два гнома. Гном в зеленых штанах с фонариком в руках и гном в красных, в руках с топориком.

- Мама! Папа! Деда! – Катя звонко смеялась. – Смотрите, смотрите, к нашему гному-садоводу приехали родственники!

- Ну началось, - отрезал отец Кати, а еще через неделю, его мама с бабушкой приедут?

- Не приедут, девочка прижала садовода к себе, - у него нет мамы. А это его двоюродные братья.

- Так невестка, - командным тоном обратился Сергей Иванович к Катиной маме, - всем сделать чаю. На голодный желудок ничего не решают.

После двух часового допроса Катерины, откуда она принесла остальных садовых гномов, у родителей вопросов не осталось, да и выгонять несчастных гномов – сироток они не стали. После чаепития все были счастливы и довольны. Особенно Катя, у которой появилось еще больше друзей-гномов. Она с ними была практически неразлучна. Ходила с ними в огород, поливать цветы, на улицу к крану, и даже давала гномикам трубку дедушки. Сергей Иванович подкрасил гнома-лесоруба, и в общем-то был не против того, что гномы покурят трубку в обеденный перерыв. Казалось, вся семья Петровых играла с новыми постояльцами "в понарошку", и большую радость это доставляло даже взрослым.

Но с того самого утра воскресения в округе начали твориться очень странные и необъяснимые вещи. Одна из самых шокирующих случилась в ночь с воскресения на понедельник. Юре, по прозвищу Крюк, пребывающего на условно-досрочном, той самой ночью что-то обглодало пол руки и всю лодыжку на правой ноге. Было возбуждено уголовное дело, хотя участковый больше склонялся к двум версиям. Первая версия звучала не очень убедительно, впрочем, как и вторая. По пьянке, которую устроил Юрий он съел себя сам, или…

- Ну пришли к нему его дружки забулдыги. Потом всё, как в пункте первом, только съедают его пьяные дружки. – Немного комически предполагал свои версии участковый Прохор Васильков.

- Ага, съели? Васильков, посетителей в тот день у Юрия Крючкова не было.

- Хорошо. Допустим. А где улики – то?

-Э…- протянул напарник Василькова, Степа Куницын. – Спрятали?

-Вот-вот. В животе! – воскликнул Васильков и рассмеялся своим грудным смехом на весь кабинет.

И если случай с Крюком можно было еще хоть как-то спустить на самотек, то происшествие на улице Лимонной сорок пять, квартира двенадцать, не укладывалось в головах у всех сотрудников следственного комитета.

В четверг вечером по радио передавали новости. Семья Петровых внимательно слушали новости, и пили чай с баранками. В целом, если не вдаваться в подробности, ситуация очередного происшествия была таковой.

Когда Мария Самойкина ждала мужа к ужину, тот был у своей давней подруги, Нины Клёпченко. Ни кто не знает, каким образом любимая жена в порыве могла оказаться в двух местах одновременно, но гражданин Самойкин и гражданка Клёпченко были обнаружены в квартире Клёпченко мертвыми, когда на утро муж Клёпченко вернулся из командировки. По одной из версий супруга гражданина Самойкина убила своего мужа и любовницу. Но эта версия у следствия моментально отпадала, поскольку Мария заходила к соседке на чай, и этому есть три свидетеля. Версия с супругом Клёпченко тоже отпадает, ведь мужчина только в 09:35 вышел с поезда Ессентуки - ….. . Необычной эта история оставалась тем, что любовников убили сапёрным топориком, отрезав у каждого по правому безымянному пальцу.

Гномы сидели каждый на своем стуле и улыбались, смотря на Петровых.

- Так-так, товарищи, пора спать! – Катя взяла всех троих на руки и отнесла к себе в комнату.

Дед выключил радио, и тяжело вздохнул.

- Во дела творятся в мире! Что ж это такое? Убийца-людоед. Дожились. Теперь и за внуков страшно!

- Папа, не нервничай, давление поднимется, – Николай Сергеевич, похлопал отца по плечу.

- А вот интересно…- Наталья Викторовна озабочено смотрела на газету. Вы не заметили, все пострадавшие, в какой-то мере не очень то и благополучные люди.

- Так-так невестка, мне уже нравится, продолжай…- Петров старший поправил усы.

- В каком смысле? – на перебой реплике отца, недоумевая спросил свою жену Петров младший.

- Коля, ты что, фильм про Шерлока Холмса не смотрел? Вот Наталья молодец, сразу смекалка включилась.

- Николай, в том смысле, что все пострадавшие, по крайней мере те, о которых мы знаем, были не благополучными. Взять даже того Кузнецова. Или тебе кажется, что обманывать честных советских граждан это хорошо? Или встречаться с любовником, когда муж в командировке тоже?

- Пусть даже так. А Тяпкин? - Николай Сергеевич поправил свои очки, глядя попеременно то на отца, то на супругу.

- Хм, - сухо прохрипел Петров старший, а он вообще, коновалом работает на мясокомбинате. Вот скажи мне, сын, хороший человек будет коновалом работать?

- Ну я бы не смог.

- Вот, потому, что у тебя сердце есть. Когда у человека есть сердце, он не может причинить боль тому, кто слабее его. Животному, так тем более. – Сергей Иванович прокашлялся, пожелал доброй ночи и вышел из кухни.

Супруги Петровы посмотрели вечернюю передачу и вскоре тоже отправились спать. А тем временем в Катиной спальне…

Часы пробили полночь. Из милых, добрых улыбающихся гномиков, в один момент троица превратилась в оборванных, злобных, слегка разлагающихся гномов. Они зашевелились, просыпаясь от сна, мелкими шажочками вприпрыжку тихо-тихо подкрались к Катиной кровати и на счет три принялись нашёптывать своё заклинание, сверкая кровожадными мелкими глазками в темноте.

"Спите крепко люди, мы ведь просто Гномби, мы все те же гномы, только малость зомби! Любим есть злодеев, это наше хобби, Любим знать, что ночью в мире происходит!"

Постукивая своими маленькими каблучками, Гномби приоткрыли дверцу комнаты и пробрались в родительскую спальню. Там совершили повторное чтение своего стишка, и выпрыгнув в окно, ехидно хохоча, перепрыгивая через друг друга унеслись прочь.

***

Лев Давидович Левинкович уже как два часа не мог сомкнуть глаз. Толи луна мешала уснуть, толи страх, толи совесть проедала плешь в голове. Ну украл заведующий городской столовой пятнадцать рублей из кассы, ну с кем не бывает.

– А пол килограмма вареной колбасы? – противный голос совести все не умолкал. – Да! И колбаса, и шпроты. Две банки. Через паузу перечислил Лев Давидыч и перевернулся на другой бок. Духота. И как таки можно жить в такой квартире? Откроешь окно – тебя сдувает, закроешь – дышать не чем, приоткроешь – сквозняком протянет! И разве можно так строить дома спрашивается? Голос совести молчал.

- Левушка, хватит крутиться, - сонно пробубнила супруга Льва Давидовича. – Ты спишь или не очень?

Несчастный супруг вздохнул, а после добавил – Не спится мне, Лара, не спиться!

- И что, теперь из-за твоей бессонницы весь дом спать не должен?

- Ну что ты начинаешь? Ну, может, - Давидыч делал глазами зарядку, - может меня совесть замучила, - шепотом выдавил из себя мужчина.

- О го-го-го-го! – своим музыкальным голосом, по терциям вниз от До третьей октавы провела Лариса. - Совесть?

- Да, совесть! И не надо так кричать. Стыдно мне! – шепотом отвечал супруг, немного подтягивая носоглоткой.

- Лев Давидович, миленький, а когда ты на прошлой неделе красной икры принес, тебе тоже стыдно было? Или, быть может месяц назад, когда в нашем доме лежал целый лосось, якобы списанный за непригодность?

- О, женщина, ты только и можешь, что глаза колоть! Нет бы, помочь справится человеку, а ты!

- Помочь? В смысле сумки помочь тащить?

- Лара! Не ехидничай. И без того прискорбно.

- Да куда уж мне до вас! Ложись спать. Дай мне покой.

- С тобой в покое прибуду скоро я, - протянул мужчина и встал, дабы открыть форточку.

Что-то темное мелькнуло за стеклом, как вскоре, соседей дома номер семь, по улице Виноградной, разбудили крики жильцов квартиры восемь.

***

В пятницу утром, Сергей Иванович встал раньше невестки и внучки. Пройдя на кухню, мужчина, желая выпить прохладного лимонада, направился к холодильнику. Вся белая дверца нового "Орска" была испачкана пятнами и подтеками грязи.

- Вот это новости! – мужчина зацокал, покачивая головой. - Это кто же такой грязнуля! И тряпкой начал вытирать дверцу. Странный запах, цвет, но самое удивительно, все это еще не успело застыть. - То ли слизь какая…

Но когда дедуля открыл холодильник, он удивился еще больше.

На второй полке сверху, вместо сырка "дружба", бутылки молока, творога и кастрюли с супом лежала черная шляпа с пряжкой, внутри которой горстью сверкали монеты, куски необработанных минералов, пара слитков золота и безымянные отрубленные пальцы, с обручальными кольцами на каждом. Сергей Иванович захлопнул дверцу и закрыл глаза, бормоча "чур тебя, чур тебя" и скорее побежал будить невестку.

Когда на шляпу с сюрпризами смотрели уже две пары глаз, с песенкой в кухню вошла Катюша, причесывая свою куклу Дашу.

Сергей Иванович и Наталья Викторовна захлопнули дверцу, с очень удивленными глазами смотря на девочку, и изредка друг на друга.

- Катерина, - дед Сергей начал серьезным тоном, - докладывайте, где товарищи гномы?

- Как, - удивленно развела руками девочка, - а вы еще не знаете?

Взрослые переглянулись между собой, кивнув "нет"

- Так ведь они нынче уехали.

- Куда, Катенька? Наталья Викторовна дрожала, как осинка.

- Как это куда, домой. В Альпы.