Ночь сегодня обещала быть нелёгкой – надо было проверить четыре адреса.  Хотя поначалу, всё шло не так уж и плохо. Первую ориентировку отработали как по нотам.

Хозяин встретил нас, несмотря на поздний час одетым, видимо ждал.  В коридоре я заметил небольшой чемодан стоящий наготове.  Да и немудрено ему было предугадать наш приход. На этой неделе мы арестовали четверых из его НИИ.

-  А ты похоже бывалый? – засмеялся я. – Или совесть нечиста?

- Ничего такого, за что мне было бы стыдно, я не совершал. И напрасно вы молодой человек иронизируете! – вспыхнул он.

- В комнату пройдёмте. – прервал старика мой напарник и друг Ростислав Демидов.

- Но, как же, - залепетал тот. – Я думал, что мы сразу к следователю…

- Успеется к следователю. До него знаете ли не все ещё и добираются, – снова засмеялся я. Принятый перед дежурством  кокс настраивал меня на юмористический лад.

- Хорошо, пройдёмте, – сделал старик, приглашающий жест, будто желая пропустить нас вперёд, и я снова не удержался от улыбки.

Какие они все одинаковые…

- Иди! – слегка подтолкнул я его в сторону комнаты.

Комната была просторной и по-старомодному уютной.  Хрустальная люстра, массивный письменный стол крытый сукном, книжный шкаф, пара глубоких кожаных кресел. Единственной современной вещью здесь был компьютер, к слову, последней модели.. Намётанным взглядом осмотрев помещение,  Ростислав приступил к обыску.  Методично обшарил ящики письменного стола. Прошёлся по полкам книжного  шкафа, заглянул под ковёр, осмотрел в поисках тайников стены, пол и подоконник.

Я же тем временем обыскал старика. Ничего предосудительного, как я и предполагал, мы не обнаружили.

- Включай,– кивнул я на компьютер.

- На каком основании! – вскинулся старик.

- Ты! Сверчок сушёный, интеллигент хренов! Перед кем выёживаешься?! – заорал я. - Не понял до сих пор, с кем дело имеешь?! Служба защиты общества! Ты обвиняешься в преднамеренном вредительстве, совершённом в составе группы по предварительному сговору, компьютер включай, живо!

- При чём тут вредительство?! Это какая-то ошибка, – залепетал он, но компьютер всё же включил.

- Пароль, – потребовал я.

Дрожащими пальцами старик ввёл пароль. Ростислав легко отодвинул кресло с ним в сторону и приступил к работе. Через десять минут, флешка с данными была у нас.

- Ну вот. А говорил – ошибка, – заметил Рос, – Ещё скажи, ты со своими сообщниками не саботировал разработку психокорректора.

- Но ведь это абсурд, это же смерть человечества! Нельзя лишать людей, человеческих чувств, эмоций! Это будут уже не хомо спиенс, а биоробот!- возмутился незадачливый заговорщик.

- А вот это не вам решать и даже не нам,– назидательно сказал я. – На данном этапе, общество пришло к тому, что психокоррекция по некоторым профилям   необходима.

- Не общество, а кучка выродков! – вышел из себя старик.

- Молчать! – прикрикнул я. – Не отягощайте своё и без того тяжёлое положение. На выход. Вещи можете взять. И кстати, если вам так противна была мысль о психокорректоре, не стоило хранить рабочую схему,- я снова засмеялся. – Надо же,  в докладах руководству утверждают, что выполнить заказ нет возможности, а дома у каждого рабочий вариант. Одно слово, учёные.

- Вы не понимаете! Одно дело разработать подобный прибор, а другое, широко его использовать!

- Тихо! Следователю будешь лекции на тему этики читать, – оборвал его Ростислав.

Доставив клиента в контору, мы остановились на крыльце перекурить.

- Чувствую, ночка будет та ещё…- вздохнул друг.

- Не каркай,  – сплюнул я.

- Да я не каркаю, а констатирую факт. Дерьмовая ночка будет. Чувствую, – упрямо повторил Рос.

Я поёжился. Мы  слишком давно работали вместе, а знали друг друга ещё дольше, чтобы я стал сомневаться в его словах.

- Кто там у нас, следующий? – затянувшись дымом спросил я.

- Маргарита Федотова –акушер-гинеколог и Платон Вишневецкий ( настоящая фамилия Сисюк) – лидер секты Путь Солнца.

- Странно, сектанты обычно самые законопослушные,  лишний раз стараются, не светится. Или  тоталитарник?

- Откуда  в наше время тоталитарной секте взяться? – иронически спросил Рос. – Как только православию был присвоен статус государственной религии, церковники живо всех инаковерующих к ногтю прижали. Остались лишь самые умеренные из умеренных  и то  прикрываются вывесками «исторических сообществ» или клубов долголетия.

- Это я не хуже тебя знаю, – огрызнулся я. – Вот и удивляюсь,  или этот тип недавно  развернулся?

-  Да полгода как открыл свой кружок « Путь к Солнцу». Набирает туда подростков от двенадцати до четырнадцати лет.  Пропагандирует вроде как здоровый образ жизни, занимается с ними йогой, медитацией..- пояснил Ростислав.

- Извращенец что ли?

Рос пожал плечами и продолжил: -  Один из его ребят три дня назад покончил с собой. В предсмертной записке просил никого в своей смерти не винить, но соцслужбы насторожились. Сейчас всех проверяют: родителей, друзей,  учителей.

- Ясно. Тогда давай, сначала к Федотовой съездим. За ней, насколько я помню, только преступная халатность. А с сектантом этим, видно повозиться придётся, - решил я.

- Ты  каким местом ориентировки читаешь?! 

- Да ладно тебе. Ты-то их читаешь и меня заодно в курс введёшь. Устал я просто  от этой рутины,  три года без отпуска,  месяц без выходных, - я затянулся последний раз и бросил окурок в урну. - Достало всё. У тебя хоть Артёмка есть, брат. А у меня? Девки одноразовые да кот, скотина.  Опять удрал и шлялся три дня, я уж всех  отловщиков предупредил, а всё равно дёргаюсь.

- Артёмка…- вздохнул Рос. – Совсем малой от рук отбился в последнее время. Дерзит, чуть что - огрызается.

- Переходный возраст. Ты сам-то, каким в его годы был? – попытался я утешить друга.

 - Может ты и прав, – согласился Рос, потушил свою сигарету и пошёл к машине.

Я занял место рядом  и спросил: – Так что Федотова то сотворила?

- Отказала в стерилизации  Марине Климентьевой, семнадцати лет от роду, поступившей по направлению первого городского наркодиспансера, по медицинским показаниями.  Через неделю  Климентьева была задержана при попытке  приобрести сильнодействующие препараты без рецепта врача. В ходе допроса она полностью раскололась и в обмен на условный срок  сдала не только своих товарищей-нарколыг, но и Федотову. Так, за компанию и на всякий случай.  По результатам допроса  в больнице была проведена проверка,   в ходе которой выявлено что данные обследования были  фальсифицированы.

- Ну, халатность, как я и говорил, – пожал я плечами. – А что же её сразу не арестовали?

- На момент  проверки  Федотова была на конференции. Приехала по нашим данным сегодня вечером.

- Вот и делай добро эти наркошам.. – философски заметил я, – Теперь минимум, лицензии на врачебную деятельность лишится.

- Смотри-ка, домофон! Вот ведь сила инерции. Лет десять как бомжи и уголовные элементы ликвидированы, а домофоны ещё встречаются,- удивился я

- Всякое бывает, – пожал плечами Рос. – Звони, давай.

-  Да зачем? – я дёрнул дверь посильнее  и мы вошли.

Несмотря на поздний час  из-за двери акушера-гинеколога доносились звуки музыки и раздражённые голоса. Потом заскрежетал замок, и дверь приоткрылась.

- Кого ещё черти принесли! Никуда Лина сейчас не пойдёт! – воскликнула миловидная женщина средних лет и осеклась, когда я засветил наши удостоверения.

- А вот и пойду, вот и пойду! – в коридор выскочила молоденькая девушка, в коротеньком чёрном платье и с ярко-розовыми волосами.

- Конечно, пойдёте, – я бесцеремонно отодвинул в сторону хозяйку и мы вошли в квартиру. – Когда ещё гулять, как не в шестнадцать лет? – подмигнул я девчонке. Даже несмотря на устрашающий макияж и дикую причёску, она была чудо как хороша.

Федотова затравленно посмотрела на нас, но тут у Лины зазвонил телефон.

- Да, уже готова. Сейчас иду, – торопливо проговорила она в трубку. – Мама, мне, правда, очень надо сегодня быть на этом концерте, – повернулась она к матери.

- Так и быть, иди. Деньги на такси есть? – на секунду нахмурившись,  разрешила женщина.

Девушка кивнула и бросилась к выходу.

Обернётся, не обернётся..- загадал я.

Обернулась:– А вы, собственно к кому?

- За консультацией. Сложный случай. Жена моя никак не может забеременеть, вот, посоветовали обратиться к Маргарите Павловне...- соврал Рос  заставив меня изумиться. Не в его характере было церемониться с нашими клиентами.

- Лина, да иди уже. А вы, проходите в кабинет, – сказала Маргарита Федотова.

- Пока, мам, – Лина торопливо поцеловала мать в щёку. - До свидания, – бросила она нам и унеслась.

- У вас есть с собой карта вашей жены? –обратилась Маргарита Фёдорова к Росу, когда дверь за её дочерью закрылась.

- Вы же умная женщина, ну разве стал бы сотрудник нашего ведомства злоупотреблять своим положением  и вламываться к вам в столь позднее время для консультации по личному вопросу? – снисходительно спросил я.

- Всегда хочется надеяться на лучшее, – пожала плечами женщина.- В чём меня обвиняют?

-  Имя Марина Климентьева, вам о чём-нибудь говорит?

- Ясно..- плечи врача поникли.

- Милая женщина, что же вы так?  Вы же клятву врачебную давали,- укорил я её.

- Клятву?! – неожиданно для меня взвилась Маргарита.- Вы знаете, что это такое, стерилизовать семнадцатилетнюю девочку, лишив её тем самым, будущего?! Сделав изгоем!

- Эта семнадцатилетняя девочка, как вы говорите – наркозависима. Она попадала в поле зрения соцслужб  три раза. Прошла курс лечения в наркодиспансере. Курс реабилитации. Ей были вынесены два предупреждения, и она прекрасно знала, что её ожидает в случае рецидива.  Так что не надо драматизировать. Вам бы о себе подумать,– попытался успокоить её Рос.

- Но это же бесчеловечно. Нельзя решать, кто достоин родить ребёнка, а кто всю жизнь проживёт с сознанием собственной неполноценности! Наркомания  болезнь, и она лечится! –не желала успокаиваться она.

- Бесчеловечно? – не удержался я. – А человечно, рожать больного ребёнка и сдавать его на гособеспечение? А вы знаете, во сколько обществу обходиться содержание и лечение таких детей? Ведь здорового ребёнка она не родит.  И что ожидает его впоследствии?  Или вас неспроста на жалость пробило? Что, дочку задерживали? А может и второе предупреждение у неё есть?

- Да как вы смеете! – задохнулась Федотова.

-Смею. Я поставлен охранять общество. В том числе, и от таких, как вы. Сегодня вы одну пожалели, завтра другую, а там и пошло-поехало. Одна шепнула подружке, вторая и вот уже никто не боится ни соцслужб, ни врачебного контроля. Будут думать – чтобы ты не сделала с собой, со своим здоровьем, всегда  найдётся добрая тётя-врач, которая тебя пожалеет,- спокойно сказал я.

- Климентьева была единственной пациенткой, которой вы отказали в стерилизации? – спросил Рос.-Поймите, в свете последних событий мы заново проверим всех женщин, когда-либо наблюдавшихся у вас. Поэтому, лучше будет, если вы чистосердечно признаетесь во всём.

- Она была пятой,– после длительной паузы призналась Федотова.

- Я так и думал, – усмехнулся я. – Собирайтесь.

Сдав Федотову дежурному и  пользуясь тем  что Рос задержался  оформляя бумаги, я вышел на улицу. Мне было не по себе. Казалось, я совершил ошибку,  выведя её на чистую воду. Конечно, не я, так следователь раскрутил бы Маргариту на признание, но всё таки…Сейчас наверно, установив список девушек  избежавших стерилизации  их тщательно проверят и исправят оплошность, но если они до сих пор не попали в поле зрения соцслужб, может Федотова поступила правильно? Но тогда, получается  все,  кто до этого выполнял предписания соцслужб, были неправы и не оберегали общество, а участвовали в преступлении против человечности? Чушь, какая…Вот с таких мыслей  всё и начинается. Сначала мысли, потом сомнения, а там и до рапорта на увольнение недалеко. И что я потом буду делать,  уйдя в отставку? На миг, мне стало страшно.

Рос нашёл меня  в сквере, неподалёку от конторы.

- Может, хватит на сегодня?

- А больше и нет, – я стряхнул остатки порошка с пластикового столика, притулившегося около закрытого на ночь киоска, и  улыбнулся.

- Не боишься, что тебя самого закроют, или от работы отстранят?

- До сих пор же не отстранили, – пожал я плечами.

Мы помолчали.

- Сколько, ты думаешь, мы ещё продержимся, прежде чем нас уберут или закроют?- неожиданно спросил Рос. – Знаешь, мне недавно предложили перейти в аналитический отдел.

Я усмехнулся: – Переходи. Будешь назначать новых врагов общества.  

- Ну, зачем ты так? – Рос опустил голову.

- Мироустройство не меняется. Есть стадо, псы, пастухи и волки.  И пастухам человеческого стада волки нужны не меньше, чем псы  чтобы держать общество в страхе. Чтобы манипулировать им, управлять. Вопрос только в том, кого завтра назначат волком. Думаешь, я этого не понимаю?

- Ты утрируешь.

- Возможно, - не стал настаивать я.

-Поехали, неизвестно сколько мы с этим сектантом провозимся, а у нас ещё притон…-напомнил Рос.

- Поехали.

Платон Вишневецкий  жил в новом  элитном доме, на входе которого дежурил швейцар призванный очевидно, держать и не пущать без согласия хозяина. Впрочем, увидев наши удостоверения  препятствовать нам, он не стал.

 - А богато живёт, сектант хренов, – заметил я. – Интересно, на какие деньги он  себе такое жильё позволил..

- Сейчас и узнаем, –Рос  позвонил в дверь.

Открывать хозяин не торопился,  хотя я ясно чувствовал, что он пытается рассмотреть нас через установленную над дверью камеру. 

Вздохнув, я снова засветил удостоверение. Только после этого дверь со скрежетом открылась. На пороге,  одетый в чёрный шёлковый халат  расписанный  загогулинами, стоял Сисюк. Псевдоним Вишневецкий, не подходил ему совершенно, ибо никаких следов аристократизма  на его грубой физиономии я не увидел. Лет тридцати пяти, среднего роста, крепкий, жилистый, он с первого взгляда вызвал у меня безотчётную неприязнь. 

-Могу я узнать, чем вызван, столь поздний  визит? – спросил он внимательно глядя на нас холодными серыми глазами.

- Плановая проверка. Вы же в курсе, что один из ваших учеников покончил с собой? – вопросом на вопрос ответил Рос.

Платон чуть поморщился, – Пройдёмте внутрь.

Мы прошли по коридору в комнату служившую кабинетом. Я внимательно присматривался и к хозяину и к обстановке пытаясь понять, что же меня так насторожило. Обстановка скорее подошла бы  недавно разбогатевшему  торгашу, чем  сэнсею…Дорогая, но безвкусная мебель, медвежья шкура на полу, обилие  позолоты и лепнины.

То, что тип он мутный было ясно сразу. Но вот каким образом он связан с самоубийством мальчика? В том, что он имеет к этому самое прямое отношение, я не сомневался. Оперативное чутьё меня ещё никогда не подводило.

- Ужасное несчастье. Хотя… Антон мальчиком был непростым. Да и семья у него неблагополучная,- начал рассказывать Сисюк.

Говорил он гладко, убедительно, хорошо поставленным голосом, сдержанно жестикулируя.

Странно не вязались его облик, обстановка, с манерой говорить. Я ещё раз, внимательно посмотрел на него,  заметил на пальцах почти неразличимые  шрамы от сведённой татуировки,  и всё стало на свои места. Помянув про себя недобрым словом тех,  кто составлял нам ориентировки, я сделал знак Росу и мы вышли с ним в коридор под недобрым взглядом Сисюка.

- Ты чего? – спросил он меня шёпотом.

- Оторви голову тем, кто тебя данные на этого кадра давал. Видел шрамы на пальцах – уголовник он, и не из мелких.  И хитрый гад, раз после всех чисток уцелел.  Скорей всего, вся эта муть с сектой – просто прикрытие, – объяснил я.

- Думаешь, детской порнографией пахнет? – вмиг посерьёзнел Рос.

- Скорей всего. И документы у него наверно  – липа.  Разве что по отпечаткам  и генному анализу реально его личность установить.

- Так ведь отмажется. Если мы ничего предосудительного у него сейчас не найдём – уйдёт он!

- А кто тебе сказал, что не найдём? – усмехнулся я и достал из кармана куртки электрошокер, вещь при допросах порой   незаменимую.

Через два часа  мы с Росом стояли около бездыханного тела Платона Сисюка.

- Кто же знал, что у него сердце не выдержит? – виновато сказал я.

- Он же во всём признался, тайник с записями показал  и бумаги подписал, зачем? – тихо спросил Рос.

Я сплюнул и пояснил:  – В воспитательных целях. Чтоб шкурой прочувствовал, что за всё совершённое придётся ответить. Тебе что, эту падаль жалко?

- Тебя мне жалко.

- Ты что, меня сдашь? – насторожился я.

- Нет, конечно, – Рос пожал плечами.

- Тогда и волноваться не о чем. Вызывай труповозку.

- Всё-таки странное существо, человек. Животному для счастья хватит собственной территории  пищи и самки, а человеку что ни дай, всё мало будет и захочется чего-то ещё. Причём часто того, что несёт ему гибель, – принялся я рассуждать вслух после того как дождавшись труповозку  мы уладили все формальности и поехали в последний адрес на сегодня.

- Это ты о чём? – рассеянно спросил Рос.

- Да о притоне, куда мы едем. Вот скажи, чего не хватает в жизни этим молокососам, почему они добровольно надевают шлем и погружаются в несуществующие миры? И что не хватало тому, кто изобрёл это устройство? Изобрёл и через год превратился в овощ, выработав все ресурсы мозга, потратив их на создание несуществующей Вселенной, несуществующей, но для него более реальной,  чем тот материальный мир, который его окружает.

- Среди виртуалов ходит байка, что душа и сознание этого изобретателя  покинули земное тело и материализовались в созданной им Вселенной.

- Ерунда, –покачал я головой.

- Они в это верят, – заметил Рос.

- Какую только идеологическую базу не подведут, под обычное желание кайфа, – усмехнулся я.

- Всё гораздо серьёзней. В последнее время, движение виртуалов стало набирать обороты.  Последователи  этого безумца смогли усовершенствовать технологию. Теперь, негативные последствия  погружения в виртуальность можно оттянуть с помощью манипулятора, человека, который руководит процессом,  регулируя интенсивность  взаимодействия программы с мозгом. Всё больше и больше людей, особенно среди молодёжи, образуют « группы ухода»  как они это называют. И тут ещё есть нюанс – человек с низким потенциалом интеллекта, фантазии, не может пользоваться этой программой. Просто потому, что мир,  который он создаст,  будет серым и плоским. А чем человек талантливее, неважно в какой области, тем более реалистичной будет его фантазия. Исследования показали, что люди,  постоянно погружающие в виртуальность, со временем перестают воспринимать реальность вообще, не видят смысла в гигиенических процедурах и   следовании физиологическим потребностям организма.

- Просто горе от ума, – съехидничал я.

Рос укоризненно посмотрел на меня.

-  Практика показывает, что чем  тоньше у человека нервная организация, тем он впечатлительнее. Поэтому, самым оптимальным вариантом было бы зачистить два, три притона, как это в своё время сделали с потребителями синтетических наркотиков, и вся недолга, – высказал я рацпредложение.

-А общественный резонанс? – вздохнул Рос.- Одно дело, убрать конченых торчков представляющих опасность для обывателей, и совсем другое – уничтожить  будущее общества…

- Ну да, тут ты прав, – согласился я. – Убивать их слишком расточительно, а вот электричеством полечить, чтоб странного желать перестали…

- Ты смотри это не ляпни где ненароком,- засмеялся Рос.

Я улыбнулся в ответ и внезапно оцепенел  глядя,  как его лицо начинает изгибаться, плавиться, смех Роса звучал всё громче и громче, в глазах у меня потемнело,  и я потерял сознание.

Очнулся от неприятного  едкого запаха, словно кто-то сунул мне под нос склянку с нашатырём. Открыл глаза – так и есть, нашатырь.

- Очнись, проверка! – воскликнул Рос.

Я оттолкнул его руку с ваткой и почесал голову, зудевшую от электродов.

- Ещё раз шлем сдёрнешь, до завершения программы, я тебе глаз на жопу натяну! Теперь весь вечер голова болеть будет!

- Идиот! Я и так чуть не до последнего тебя тянул, смотри, уже все наши разбежались. Здесь через пятнадцать минут созовцы будут! Говорил я тебе, не погружайся  ниже предела, спалишь все мозги на хрен! – возмутился Рос.

- Извини, затянуло,– повинился я.

Вместе мы быстро убрали оборудование в экранированный тайник, достали ящик пива и запустили на широком экране новый боевик.

Через пять минут в дверь позвонили, и  я пошёл открывать. На пороге, в сопровождении своего друга и коллеги, стоял мой брат Артём, в форме СОЗа….