МЕТАМОРФОЗА

 

Вселенная жила своей жизнью. Вакуум дышал бозонами и нейтринами, время, как вода, лилось дождём на гравитационные поля. Пространственные тоннели, протыкающие пузыри измерений, то сужались, то расширялись. Именно из-за сужения тоннелей я и застрял на Луне в стареньком куполообразном здании космопорта.

Моя первая командировка должна была состояться в звёздное скопление Плеяд мимо Альциона к тройной звезде Тайгете. Скопление Плеяд, хотя мне больше нравится название Волосожары – светлые волосы, одно из скоплений в созвездии Тельца. Я невольно поднял голову и посмотрел через прозрачный купол на звездное небо.

- Да, да, мы совсем перестали смотреть на звёзды, - услышал я голос. Это оказался мужчина преклонных лет с седыми волосами, морщинистым лицом и окладистой белой бородой. – Кажется, совсем недавно мы ещё смотрели на Луну с Земли, а теперь вот я сижу здесь, на этой самой Луне, и жду электричку на Юпитер.

- Простите, что ждёте?

- Ха, - ухмыльнулся старик и его лицо осветилось улыбкой, - Вы не помните, но раньше между городами ходили поезда, которые назывались электричками.

- До нано-магнитного перемещения? – удивился я. – Это ведь было более семидесяти лет назад.

- А как вы думаете, сколько мне лет? И давайте, наконец, познакомимся, - он протянул руку. – Иван Фёдорович!

Я удивленно посмотрел на вытянутую руку. Под тонкой кожей выпирали фиолетовые вены.

- Жмите, жмите, я не предъявлю вам иск о нарушении неприкосновенности, как это делают сегодня стоит лишь случайно задеть человека.

Рукопожатие старика оказалось крепким и продолжительным.

- Александр. – Ответил я на его вопросительный взгляд.

- Вот и хорошо, Саша. Иногда бывает очень приятно просто пожать руку. Сейчас забыли этот старинный обычай, придумали много дурацких законов, а ведь когда-то люди просто ходили, друг другу в гости, хлопали по плечу и даже, вы не поверите, по женской попке! – его глаза мечтательно заблестели.

"Удивительный старик, - пронеслось у меня в голове. – Неужели люди так изменились за семьдесят лет? Вот он, ведёт себя свободно, разговаривает с чужим незнакомым человеком и улыбается! А когда я сам улыбался последний раз?"

- Вы куда направляетесь?

- К Тайгете.

- Наверно на Лыпывкар, планету с тремя солнцами.

- Угадали.

- Далековато, дальше двадцати пяти часов. – Старик пригладил усы и бороду. – Знаете ли вы, что уже через восемнадцать часов полёта со скоростью близкой к световой,  живой организм начинает изменяться?

- Как это, изменяться? – насторожился я.

- Безвозвратно!

- Это вредно для здоровья? Но мне сказали, что полет безопасен!

- Безопасен? Эх, молодой человек, разрешите вам рассказать одну удивительную историю…

 

Много лет назад, когда ещё не начали разрабатывать торсионные переходы, люди думали, что для перелёта в межзвёздном пространстве понадобятся скорости близкие к световой. Технически уже тогда такую скорость можно было достичь, но никто не знал, что будет с живым организмом. Решили провести ряд экспериментов и создали лабораторию. Мне посчастливилось в ней работать и не просто работать, а быть одним из трёх ведущих специалистов.

Позвольте Вам описать установку, где проводились эксперименты. Она представляла собой подземный ускоритель. Это огромное сооружение в виде кольца, расположенное на глубине больше сотни метров под землёй и длинной около тридцати километров. Внутрь кольца помещалась капсула, мы дали ей название капсула жизни. Вот эту капсулу под действием магнитных сил физики умудрялись разгонять до скорости близкой к световой. Я не знаю всех тонкостей этих процессов, да и вам думаю, они тоже будут не интересны. Мы занимались другим, готовили люксонавта для капсулы жизни.

Сначала люксанавтами были насекомые, но затем мы перешли к крысам. Причем это были необычные крысы, а раттус эксуланс, самые маленькие крысы весом всего сорок грамм.

Нам было тогда чуть больше двадцати лет. Мне двадцать два, Игорю двадцать один, а Степе двадцать пять. Мы с Игорем прозвали его профессором. Если мы любил подурачиться и повеселиться, то Степан был сама серьезность и пунктуальность, он не рассказывал весёлых анекдотов, не ходил после работы в бар, не пил пиво и не делал ещё кучу всего, что делают обычные молодые парни.

Мы же с Игорем были бесшабашными самонадеянными учёными, которым казалось, что законы биологии не являются абсолютными. Стоит лишь немного отклониться от общих направлений изучения, и будут созданы новые приложения, в которых наши имена навечно впишут в историю науки. При этом жизнь нам казалась простой и весёлой и мы оттягивались по полной программе даже в лаборатории. Например, создали первый отряд люксонавтов из этих самых крыс и тренировали их по специальной программе, включая даже центрифугу. Всем дали имена. Самых лучших назвали в честь космонавтов. Были среди них ТиГер, Леон, БыВал, а самого перспективного назвали ГаЮр, в честь Юрия Гагарина.

Степана мало интересовали наши тренировки, однако он подружился с Моней - белой крысой с чёрным ухом. Мы с Игорем её забраковали, во-первых она была самкой, а во-вторых уж очень любила покушать и набирала вес быстро. Нашего профессора это не смутило, и он привязался к Моне, которая, отвечала ему взаимностью в отличие от нас.

Эта дама категорически не любила меня и Игоря и делала нам разные пакости. Степа давал ей полную свободу и эта крыса, несмотря на свой лишний вес, проявляла чрезвычайную активность. Она, например, любила прогуливаться перед клетками, где сидели наши испытатели. Бедные мужики после таких прогулок мрачнели, переставали крутить колесо и становились агрессивными. Ещё любила Моня навещать наши рабочие места, грызть карандаши, ручки, стёрки и гадить на клавиатуру. Причем письменный стол Степана всегда оставалось нетронутым. Нас это раздражало, но изловить шалунью не получалось.

И вот настал день, когда физики объявили о готовности ускорителя для запуска капсулы. Степана тогда не было. Мы с Игорем занимались с нашими подопечными – проводили испытания в невесомости. И вдруг появилась, Моня и стала прогуливаться перед клетками люксонавтов. Эта надо было видеть! Она флиртовала с нашими раттус эксуланс, да так увлеклась, что не заметила, как Игорь к ней подкрался и схватил кокетку. Мы с напарником переглянулись, Игорь взвесил её на руке, и как вы думаете, куда отправилась хулиганка? Да, прямиком в капсулу жизни!

Вы спросите, а как же лишний вес, тренировки и женский пол, и знаете, что я вам отвечу – мы были молоды и не боялись совершать необдуманные поступки, к тому же Моня первый раз оказалась у нас в руках и мы решили на ней отыграться. Сейчас я стар и конечно, не поступил бы как тогда, но тогда мы сделали это.

Восемнадцать часов работы понадобилось ускорителю, чтобы разогнать капсулу до нужной скорости и еще полчаса для проведения испытаний. Когда же капсулу вскрыли, то внутри неё оказался рыжий хомяк!

- Как хомяк? – не выдержал я.

- Вот так, обыкновенный хомяк, точнее самка, но это мы выяснили позже.

- Куда же делась Моня?

- Согласно записи журнала наблюдений "изменилась по неизвестным причинам". Вы не представляете, что тут началось! Биологическое сообщество забурлило. У хомяка брали различные анализы, исследовали даже на генетическом уровне. Пресса подняла шумиху о недостижимости скорости света, фантасты-писатели выдвинули предположение, что хомяк к нам попал из соседнего параллельного измерения, другие говорили, что крыса вернулась в прошлое, где трансформировалась в хомяка и что это подтверждает теорию эволюции. В общем, целую неделю весь мир гудел о необычных результатах дорогостоящего эксперимента, пока не появилась Моня.

- Откуда?

- Думаю из кармана нашего профессора!

- Ничего не понимаю, - воскликнул я, - а там-то она как оказалась?

- Все очень просто, - улыбнулся старик, - наш серьёзный Степан тоже решил один раз в жизни пошутить. Он незаметно для всех вытащил Моню из капсулы и посадил туда хомяка!

- А почему же он молчал?

- Стеснялся!

- Значит, нет никакого безвозвратного изменения?

- Нет, Александр, летите на Лыпывкар и не волнуйтесь.

 

Старик встал. Туннели уже открылись и объявили посадку на Юпитер. Я не удержался и спросил его:

- Эта история была на самом деле?

- Может да, а может, и нет! – отвечал Иван Фёдорович, и в густой бороде промелькнула улыбка.

Я тоже улыбнулся ему вслед.