Рейс не задался с самого начала.  

Когда я пришёл в терминал, погрузка шла полным ходом. Всюду сновали транспортные тележки. Манипуляторы снимали с конвейера ящики, и ставили взамен другие. На крюке портального крана раскачивался модуль странной формы.  

Обычно к моему появлению погрузка уже заканчивается. Я отыскал дежурного администратора, чтобы узнать, в чём дело. Тот отмахнулся от моих расспросов:  

– В последний момент поменяли компоновку отсеков, – сказал он и вернулся к своей консоли.  

Мог случиться системный сбой, потому я решил проверить расположение груза в трюмах. Найдя свободную консоль, я вывел на экран схему грузовых отсеков. Капсулу выглядела более чем непривычно. За шесть лет работы оператором грузового орбитального лифта я ещё не встречал такой странной конфигурации. На внутреннем кольце установили пять пассажирских кают, а на внешнем, возле основного шлюза, герметичный грузовой модуль.  

Грузовой лифт универсален, но для перевозки пассажиров используется редко. Обычно я рад попутчикам. Общение с новыми людьми вносит заметное разнообразие в работу, но пятеро сразу – это, пожалуй, перебор.  

***  

Вопреки моим опасениям погрузка завершилась в срок, хотя резерв времени был исчерпан. Я спешно проверил герметичность внутренних отсеков и готовность оборудования, после чего вышел встречать пассажиров.  

В небольшом зале ожидания их было четверо.  

Невысокий пожилой мужчина в несколько старомодном костюме нервно расхаживал по залу. Чуть поодаль от него, но достаточно близко, чтобы понять, что они вместе, на скамейке сидел высокий, круглолицый мужчина. В отличие от своего спутника он был спокоен и выглядел немного сонным.  

В дальнем углу зала спортивно сложенный бородатый мужчина о чём-то беседовал с очаровательной девушкой. Чуть наклонившись вперёд, мужчина рассказывал своей спутнице что-то занимательное.  

Девушка вежливо улыбалась, словно поняла, что это шутка, но не поняла что в ней смешного. У неё была приятная улыбка. Девушка вообще была очень красива. Она знала о своей красоте и умела ею пользоваться.  

Я откашлялся, привлекая к себе внимание, и сказал:  

– Прошу всех на борт.  

– Наконец-то, – буркнул старик и дал знак своему молодому коллеге.  

Старик подошёл первым и протянул идентификационную карту ближнего космоса, которая заменяла билет. Я провёл картой через сканер. На экране высветилось имя владельца и его фотография.  

Таймас Саяров – профессор Байконурского Технологического Института.  

Его спутник: Пьер Лафарг – математик, Монреальский университет.  

Проверка документов по большей части формальность. Сканируя билет, я активирую встроенный дозиметр. Данные об облучении нужны медицинским службам на орбите. Путешествие через радиационный пояс может отразиться на здоровье, но пассажирам этого лучше не знать.  

Девушка была актрисой. Её звали Анна Фишер. Её спутник – Генри Драйден, тоже был актёром.  

Я объяснил пассажирам, как найти свои каюты и посмотрел на часы. Пятый пассажир задерживался. Если он не появится за пять минут до старта, отправимся без него.  

Последний пассажир появился на последней минуте. Он вошёл через дверь, ведущую в служебные помещения, и сразу крикнул:  

– Подождите меня!  

Это был мужчина среднего роста и среднего телосложения. Можно сказать, что и возраста он был среднего, на вид ему было от 40 до 50. В левой руке он нёс тяжёлый чемоданчик, а через правую был перекинут плотный плащ. Он вообще был одет не по погоде, потому по его лбу ручьём стекал пот.  

«Должно быть, приехал из северной страны», – подумал я.  

– Извините, я немного заблудился.  

– Ничего страшного. – Я провёл картой через прорезь сканера. – Вы успели вовремя, мистер Смит. Хотя ещё чуть-чуть и пришлось бы стартовать без вас.  

Кристофер Смит – литератор. Так было написано на экране.  

Мы вошли в шлюз.  

– У меня с самого утра день не задался. – Смит почему-то решил, что мне интересно слушать его оправдания.  

«У меня тоже день не задался», – подумал я и закрыл внешнюю дверь.  

Смит, тем времен, продолжал свой рассказ:  

– С утра я опоздал на рейс в Сингапуре. Представляете, не успел буквально на одну минуту…  

«Представляю», – вновь мысленно ответил я. Внутренняя дверь шлюза с шипением герметизировалась.  

– Пришлось мчаться на острова Бату, чтобы успеть на ваш рейс.  

– Следуйте за мной. – Я махнул рукой.  

– Да-да, конечно.  

Мы пошли по коридору к центральной части капсулы. Возле входа в свою каюту стоял профессор Саяров.  

– Мне нужно с вами поговорить, – обратился ко мне профессор, и почему-то бросил недоверчивый взгляд на Смита.  

– Я сейчас занят, профессор. Скоро старт. Займите, пожалуйста, своё место, – сказал я и двинулся дальше.  

– Добрый день, – сказал Смит профессору и поднял руку к голове, будто хотел приподнять шляпу. Шляпы на нём не было, отчего Смит смутился. В том, что он мог прошляпить собственную шляпу, я не сомневался.  

Мы дошли до внутреннего полукольца, которое огибает центральный силовой агрегат, и повернули налево. Миновав два боковых коридора, мы дошли до рубки управления.  

– Мистер Смит, ваша каюта в дальнем коридоре. И постарайтесь не мешкать, через три минуты старт. Перегрузки не опасны, но лучше встретить их в специальном кресле.  

– Хорошо, хорошо.  

***  

Я занял своё место в рубке, пристегнул ремни и сказал в микрофон:  

– Уважаемые пассажиры, меня зовут Стэнли Мортон. Пожалуйста, займите свои места и пристегните ремни. Старт через две минуты.  

Я бегло осмотрел приборы. Все показатели были в норме. Заряд сверхпроводящего накопителя – 95%. Двигатели разогнаны симметрично и с реактивной мощностью всё в порядке. Я нажал кнопку готовности.  

Самым сложным является этап разгона, большую же часть рейса работой лифта практически не нужно управлять. За всё отвечает автоматика. Мне остаётся следить за силовым и энергетическим балансом и изредка подправлять команды компьютера. Работа не особо напряжённая, хоть и требует постоянного внимания.  

Операторы грузовых лифтов – чернорабочие космонавтики. На такой службе не сыскать ни денег, ни славы. И, конечно же, не ради денег я выбрал эту профессию. В детстве я мечтал о космических путешествиях, готовился стать пилотом. Но медобследование выявило у меня врождённый порок сердца. В жизни он мне ничуть не мешал, но серьёзные перегрузки могли состарить сердце за пару лет. Потому для меня единственным способом регулярно «путешествовать» в космосе была работа на орбитальном лифте.  

Из динамика раздался гудок, предупреждающий о начале обратного отсчёта. До старта 30 секунд.  

На грани восприятия я почувствовал вибрацию, она постепенно нарастала. Это приводы переходили в рабочий режим, разгоняя редукторы сцепления. По сводному графику я заметил, что четвёртый привод работает с небольшим опережением, но автоматика быстро выровняла скорости.  

Вновь раздался предупреждающий сигнал: – 5  

Затем ещё: – 4  

3  

2  

1  

Пуск.  

Перегрузка вжала в кресло. Паровые катапульты стартового комплекса подбросили лифт вверх. Взвыли редукторы, нагружая электродвигатели. Сцепление прошло успешно. Перегрузка постепенно начала спадать. Скоро угасла и вибрация. Лишь низкий гул напоминал о работе приводов.  

Всё шло в штатном режиме. Я следил за равновесием приводов и остатком энергии в накопителе.  

На высоте около двухсот километров, пришёл запрос с орбитальной энергостанции. Автоматика подтвердила его, и на приёмный контур лифта полился поток СВЧ-излучения. Теперь лифт двигался с постоянной подпиткой, набирая энергию для второго этапа разгона.  

Я облегчённо вздохнул и сказал в микрофон:  

– Уважаемые пассажиры, можете отстегнуть ремни. В течение часа можно свободно перемещаться по капсуле. – Чуть подумав, я добавил. – Если есть какие-то вопросы или трудности, обращайтесь. Меня можно найти в рубке между третьим и четвёртым коридорами.  

Почему-то я не сомневался, что желающие побеседовать найдутся.  

Через некоторое время в коридоре кто-то деликатно откашлялся, и я услышал голос Кристофера Смита.  

– Можно?  

– Конечно, заходите.  

Рубка не отделена от коридора, широкий проём в стене делал её открытой для доступа, но мистер Смит всё же не решался войти.  

– Да заходите же, наконец! – с улыбкой сказал я.  

– Я вам точно не помешаю? – Смит всё ещё сомневался.  

– Ни в малейшей степени.  

– Я хотел вас кое о чём расспросить. – Смит всё стоял на пороге.  

– С удовольствием отвечу на ваши вопросы. – Я взглянул на панель приборов. – Ещё сорок минут мне абсолютно нечем заняться.  

Смит всё же решился и прошагал к дивану, стоящему вдоль дальней стены. В рубке управления было всё для отдыха экипажа, пусть даже и состоящего и одного оператора.  

Я нажал кнопку на сенсорной панели. Ставни на стене разошлись, открывая картину звёздного неба. Смит подошёл поближе, чтобы взглянуть вниз – на Землю. Горизонт уже заметно округлился.  

Кристофер подошёл вплотную, даже наклонился, но вдруг повернулся ко мне и разочарованно спросил:  

– Стереоэкран?  

Я кинул и нажал ещё одну кнопку. Изображение стало медленно перемещаться вслед за поворотом камеры.  

– Всё же лучше, чем запись. – Смит бросил взгляд на экран и сел на диван. – Вы не будете против, если я задам несколько вопросов о вашей работе?  

– Я думал, что у меня самая неинтересная работа в ближнем космосе.  

– Почему тогда вы не бросите её?  

– Хм…  

Я задумался. На такой вопрос не просто ответить, по крайней мере, ответить искренне. Не мог же я рассказать постороннему человеку о своих мечтах.  

Я стал работать лифтёром, когда только началась подготовка Пятой Звёздной. На большинстве рейсов мы обслуживали строительство звездолёта. Я гордился тем, что вношу свой вклад в подготовку полёта к Сириусу. Не каждый способен понять это, да и не рассказывать же об этом первому встречному. Я привёл простую и понятную причину:  

– В моей работе много свободного времени…  

– Угу… – Смит о чём-то задумался. – Я так понимаю, что на вас возложено всё управление лифтом?  

– Не совсем так. Лифтом управляет автоматика, а моё вмешательство нужно только в крайнем случае.  

– И часто бывают такие случаи?  

Мне показалось, что Кристофер несколько напряжён. Должно быть, весь разговор он затеял только из-за этого вопроса. Я решил убедить его в безопасности рейса.  

– «В крайнем случае» – вовсе не значит, что капсуле угрожает какая-то опасность. Я помогаю автоматике, если она медленно восстанавливает равновесие. Такие мелкие «неприятности» случаются не чаще одного раза за рейс. Но, смею вас заверить, пассажиры едва ли что-то заметят.  

– А крупные поломки? – Кристофер не удовлетворился моим ответом.  

– Космические лифтовые системы являются самым надёжным видом транспорта, – сказал я и непроизвольно приосанился. – Никакая поломка не может привести к серьёзной аварии. Системы управления резервированы четырёхкратно. Отказ любого из шести приводов лишь снизит скорость подъёма. Для продолжения движения достаточно всего двух симметричных приводов.  

– Но если оборвутся тросы?  

– Тросы имеют десятикратный запас прочности. За полтора века работы лифтов было лишь несколько обрывов из-за попадания метеоритов. Но, как и в случае с приводами, двух симметричных тросов достаточно для продолжения подъёма.  

– А если целыми останутся несимметричные тросы?  

– Тросы можно перемещать на другие приводы с помощью манипулятора. Но даже если все тросы оборвутся, на капсуле есть запас топлива для выхода на стабильную орбиту. А если высота недостаточна, мы можем вернуться на Землю и плавно опуститься на парашютах в океан…  

– Здравствуйте, молодые люди.  

В рубку вошла Анна Фишер. Очень вовремя. Если бы Смит напрямую спросил, о слабых местах капсулы, я не стал бы врать. Одно уязвимое место есть, это сверхпроводящий накопитель. Если что-то случится с его термоизоляцией, капсула мгновенно испарится.  

– Добрый день, – сказал Кристофер и жестом пригласил девушку садиться.  

Анна посмотрела на усеянный звёздами экран, едва заметно улыбнулась и спросила:  

– А вы уверены, что сейчас день?  

– О, минуту назад я был уверен, что являюсь единственным пассажиром. Как хорошо, что я ошибался. Моё имя – Кристофер Смит.  

– Анна Фишер. Можно просто Анна. – Девушка посмотрела на меня. – А как обращаться к нашему капитану?  

На комплименты она не скупилась.  

– Стэнли Мортон. Можно просто Стэнли, и я вовсе не капитан.  

– Стэнли, – Анна задумалась, будто оценивая моё имя по одной ей ведомой шкале. – Можно я буду звать вас Капитан?  

– Как вам будет угодно.  

Я махнул рукой и улыбнулся.  

– Крис, можно вас так называть? – спросила Анна. Кристофер кивнул. – А о чём вы беседовали с капитаном?  

Крис чуть смутился.  

– Мы обсуждали надёжность космической техники.  

– Право же, я этим совершенно не обеспокоена. Что может быть надёжнее алмазных нитей?  

– Углеродная нанолента, из которой сделаны тросы, в сто раз прочнее алмаза, – заметил я.  

Анна с укором посмотрела на меня.  

– К чему эти технические подробности, мой капитан? Представьте, как было бы романтично: «Алмазные нити, ведущие к звёздам»… 

– Для нашего рейса есть романтичное название, – сказал Крис. – Знаете, как раньше неофициально называли станцию, на которую мы поднимаемся?  

– Стартовый комплекс среднего космоса, номер какой-то там. Я в этом плохо разбираюсь. – Анна махнула рукой.  

– Таково официальное название, но раньше было иначе. Полтора века назад на геостационарной орбите началось строительство комплекса, который мы называем Ожерелье. Всё околоземное пространство было разделено на 12 секторов, получивших названия по именам зодиакальных созвездий: Aries, Taurus, Virgo. Согласитесь, их придумал кто-то из романтиков.  

– Да-да, я что-то такое слышала.  

– В секторе Libra на высоте 100 000 км построили первую пусковую площадку. К ней подвели три лифта: радиальный и два диагональных. В ясную безлунную ночь с Земли можно видеть тросы этих лифтов. Они выглядят как острие кинжала, устремлённого во Вселенную. Потому, станцию запуска, а за ней и станции на стационарной орбите стали называть Остриём. Острие Весов или Острие Равноденствия. На латыни – Апекс Эквинокс (apex aequinox), согласитесь, звучит. И не так важно, по каким нитям можно попасть на Острие.  

– Действительно… – Анна задумчиво посмотрела в потолок. – Но почему вы усомнились в надёжности лифта?  

Должно быть, она разгадала на попытку Криса сменить тему беседы.  

– Я писатель, – сказал Крис. – Работаю в приключенческо-историческом жанре. Захотелось написать роман о начальной эпохе освоения космоса, как раз про Острие Равноденствия. Даже название придумал – “Происшествие в лифте”. Но пока не знаю, какие могут случиться происшествия. Решил сам увидеть, что к чему.  

– И как впечатления?  

– Замечательно! Вот только на свой рейс я опоздал, пришлось срочно переправляться на соседний стартовый комплекс. – Крис улыбнулся. – О чём я ни в малейшей степени не жалею.  

– Мы не докучаем вам своим обществом, капитан? – Анна решила уделить и мне немного внимания.  

– Нет, что вы. Кристофер, прекрасный рассказчик, продолжайте…  

– Крис, вы пишите под своей фамилией? – спросила Анна.  

– Нет, разве можно вообразить американского писателя по фамилии Смит? Я работаю под псевдонимом, даже под несколькими для разных жанров…  

– Добрый вечер.  

В рубку быстрым шагом вошёл профессор. Он сразу сел на диван, причём Крис едва успел подвинуться.  

– Здравствуйте, профессор. – Я не стал уточнять, что сейчас разгар дня, ведь мы живём по времени своего сектора.  

– Это профессор… – я заглянул в список пассажиров, – Таймас Саяров из Байконурского института.  

– Очень приятно, профессор. – Анна обворожительно улыбнулась. – Меня зовут Анна, это Крис, а нашего капитана зовут Стэнли.  

– Вот значит как? – Профессор внимательно посмотрел на Анну, реакция была несколько странной, но Анну это не обескуражило.  

– Саяров? – Анна всё же запомнила необычную фамилию. – Вы русский?  

– Я казах! – Профессор вскинул подбородок, затем встал и отвернулся к «окну».  

Анна чуть заметно пожала плечами, показывая своё недоумение, затем спросила:  

– Как ваши впечатления от рейса, профессор?  

– Отвратительно! – вскричал профессор – И ваши дурацкие расспросы только действуют мне на нервы.  

Анна вспыхнула. Я заметил, как дрогнула её нижняя губа, но девушка быстро взяла себя в руки.  

– Хам! – негромко, но отчётливо сказала она и вышла из рубки.  

– Извините, – сказал Крис и тоже вышел.  

Я недоумённо проводил его взглядом. Крис повернул налево, к своей каюте. Я повернулся к профессору и спросил:  

– Вы чем-то недовольны?  

– Я просто взбешён! – профессор ударил кулаком в ладонь. – Здесь космический транспорт или бардак? Никакой дисциплины.  

– Что-то вы не в духе, – попытался пошутить я.  

– Я покажу, почему я не в духе! – прокричал профессор – Идите за мной!  

Я посмотрел на показания приборов.  

– Это не займёт много времени?  

– Мне не важно, сколько это займёт времени. Или вы пойдёте со мной, или я буду жаловаться на вашу некомпетентность.  

Признаться, мне было не так-то просто сдержаться, но я всё же сказал.  

– Если вы настаиваете?  

– Да я настаиваю! И каким же нужно быть тупицей, чтобы этого не понять! – Выместив на мне раздражение, профессор чуть остыл и сказал уже спокойнее. – Следуйте за мной.  

Поначалу я думал, что профессор ведёт меня к своей каюте, и стал прикидывать, что в ней может быть не так. Но он прошёл мимо каюты и остановился возле следующей двери. Я понял, что это и есть странный грузовой модуль с выходом в общий коридор.  

– Взгляните на это!  

Профессор ткнул пальцем в узкий бумажный лист, приклеенный неподалёку от ручки. На нём был нарисован синий круг с каким-то узором.  

– Откуда это здесь? – спросил я и протянул руку к листку.  

– Не смейте прикасаться! – взвизгнул профессор. – Вы ещё ответите за то, что печать сорвана!  

– Какая печать? – я понял, что груз очень важен для профессора. На двери было установлено три сенсора сигнализации. Ни один из них не зафиксировал взлома. – Всё в порядке.  

– Ничего не в порядке! Моя печать… – профессор ткнул пальцем в клочок бумаги, – сорвана. Её сорвал кто-то из пассажиров или халатные работники в погрузочном терминале.  

Я ещё раз посмотрел на печать и спросил:  

– Когда вы её наклеили? Ещё до старта?  

– Сразу после того, как разместил там свои вещи перед погрузкой.  

– Перед установкой в капсулу модули облучают ультрафиолетом и нагревают для защиты от микроорганизмов. Клей просто отсох.  

– Клей не мог отсохнуть…  

– Не волнуйтесь. Сигнализация включена. С вашими вещами ничего не случилось. – Я посмотрел на часы. – И вернитесь, пожалуйста, на своё место, скоро начнётся второй этап разгона.  

Я за локоть проводил профессора в каюту.  

Вернувшись за пульт, я попробовал сосредоточиться, всё же профессор порядком меня разозлил. Он обладал редким даром выводить людей из себя. Даже спокойный и вежливый Кристофер не смог долго выдерживать его общества.  

– Уважаемые пассажиры, – я почувствовал, что слова произносятся с трудом из-за кома, сдавившего горло, – прошу вас занять свои места. Второй этап разгона начнётся через три минуты.  

На этом этапе нет больших ускорений, ощущение перегрузки появится лишь из-за того, что сила тяжести уже заметно ослабла. И всё же в предупреждении есть прок. Во время разгона пассажиры не должны перемещаться по капсуле, чтобы не нарушалось равновесие. К тому же скоро мы должны войти в радиационный пояс, потому гораздо полезнее для здоровья находиться во внутренних помещениях капсулы.  

***  

Разгон начался плавно. Небольшое рассогласование между приводами на левом и правом бортах быстро устранила автоматика. Однако минут через 15 вновь появились расхождения в работе приводов. Левый борт заметно отставал. Автоматика корректировала режимы, поочерёдно разгоняя приводы, но расхождения сохранялись. Я ввёл поправку, равномерно повышая тягу левого борта, однако приводы стали входить в резонанс. Вибрация передалась капсуле.  

Я решил, что виной тому какой-то массивный груз, который болтается по отсеку, мешая автоматике правильно распределить нагрузку. Должно быть, что-то плохо закрепили из-за спешки.  

Я снизил темп разгона. Ненадолго ситуация стабилизировалась. Потом начал отставать уже правый борт. Я вернул баланс в исходное положение, но чтобы выровняться, пришлось увеличить тягу правого борта.  

Вдруг раздался громкий хлопок, словно от взрыва. Я бегло осмотрел приборы, все системы были работоспособны. Должно быть, что-то случилось в грузовом отсеке.  

Датчик зафиксировал колебания троса на шестом приводе. Я подал команду на расцепление, и перераспределил нагрузку на другие приводы. Колебания заметно ослабли, но ещё несколько раз пришлось корректировать нагрузку. Я дал несколько минут на угасание гармоники в тросе и вновь включил сцепление. Привод принял нагрузку, и скоро мне удалось восстановить равновесие. После этого разгон пошёл абсолютно гладко.  

Я посмотрел на приборы. Мы преодолели наиболее опасный участок радиационного пояса. Теперь можно посмотреть, что случилось в грузовом отсеке.  

Я вышел в кольцевой коридор и повернул направо, откуда, как мне показалось, донёсся звук взрыва. Возле следующего коридора я увидел Генри Драйдена. Он неважно выглядел, словно находился в подавленном настроении.  

– Что случилось? – спросил он. – Я, кажется, слышал выстрел?  

– Выстрел? А я думал, что это взрыв. Здесь всё в порядке?  

– Кажется, звук был оттуда. – Генри указал рукой в сторону следующего коридора. – Проверим?  

Генри шёл впереди меня, но возле коридора он остановился. Я заглянул в коридор. Не было никаких признаков взрыва, лишь на полу лежало что-то неясное. Присмотревшись, я понял, что это профессор Саяров. Он лежал, раскинув руки и запрокинув голову.  

Я подошёл ближе. Профессор был мёртв. От раны возле виска сочилась кровь. Рядом лежал небольшой револьвер с коротким стволом и широкой рукояткой.  

– С чего бы это он? – спросил Генри.  

– Вы думаете, он застрелился?  

Мне было сложно поверить, что такой человек, как профессор может наложить на себя руки.  

Я присел и посмотрел на револьвер. На первый взгляд он лежал так, будто выпал из руки профессора. Я закрыл глаза и попытался представить, как он достаёт из кармана револьвер, прикладывает его к голове, бурчит какое-то проклятье и…  

На большее моего воображения не хватило. Не стал бы такой человек стреляться.  

Открыв глаза, я понял, в чём нестыковка. Револьвер лежал не там, где должен был. Он лежал возле левой руки. Я попробовал вспомнить, какой рукой всё делал профессор. Билет он подал правой рукой, но достаточно ли этого для выводов?  

«Профессора кто-то убил, – подумал я. – И убийца сейчас на лифте, может быть даже за моей спиной».  

Я почувствовал, что кто-то стоит возле меня.  

– Он мёртв? – спросил Генри чуть ли не в самое моё ухо.  

Я отпрянул в сторону, непроизвольно схватив револьвер.  

– Не пугайте меня так больше!  

– Не пойму, что вы так нервничаете, ну застрелился человек, с кем не бывает.  

– Кто застрелился? Что случилось?  

В коридор вошёл Пьер. Он сразу увидел тело профессора.  

– Этого не может быть, – сказал он спокойно, но вдруг рванулся вперёд – Профессор!?... Как такое могло случиться?  

Пьер остановился в шаге от тела, схватился за голову и отвернулся к стене.  

– Профессор, как же так?  

Я подошёл к нему.  

– Пьер, успокойтесь. Нам нужна ваша помощь. Произошло убийство…  

– Убийство? Кто это сделал?  

– Мы с капитаном только что нашли труп, – сказал Генри. – Ещё ничего не понятно.  

– Пьер, вы знали профессора? – спросил я. – У него были причины для самоубийства?  

– Нет. Ни малейших причин. Он никогда не пошёл бы на это. Он бы всех здесь перестрелял, но не сдался.  

– Профессор был левша? – решил уточнить я.  

– С чего вы взяли?  

– Револьвер лежал возле левой руки…  

– Я точно знаю, что он правша. Я сам левша, и обращаю на это внимание.  

– У профессора были враги?  

Пьер вдруг стал очень серьёзен.  

– Что вы имеете в виду?  

– Кто-то мог желать его смерти?  

– Не знаю – Пьер вновь приуныл. – Профессор многим был не по душе… Но убивать? Не знаю…  

– Что за нелепые вопросы, капитан, – вмешался в разговор Генри. – Зачем нам ломать голову над этим делом? Полиция всё в два счёта распутает.  

– Я отвечаю за всё, что происходит на капсуле. – Я внимательно посмотрел на Генри. – Если я не смог предотвратить убийство, то должен узнать, кто его совершил.  

На самом деле я боялся, что убийца не остановится.  

– Я что тут гадать? Убийца кто-то из нас. – Генри ткнул пальцем в Пьера. – Он, я, вы или кто-то из пассажиров.  

– Вы кого-то видели в коридоре? – спросил я.  

– Только вас, капитан. – Генри ухмыльнулся.  

Я не стал придавать значения его намёкам.  

– Пьер, вы слышали выстрел?  

– Ничего я не слышал, я спал. В Канаде, откуда я прибыл, сейчас глубокая ночь. Я проснулся от тряски и решил спросить долго ли ещё ехать, и будет ли снова трясти.  

– Нужно поговорить с остальными, – сказал я.  

Для собственного спокойствия я положил револьвер в карман  

– Обязательно, – сказал Генри. – Убийца всё ещё здесь, если только кто-то не проник снаружи.  

Генри подошёл к шлюзу и провёл пальцем по запотевшему окну внутренней двери.  

– Это невозможно. На Земле нет таких летательных аппаратов.  

– А вдруг это пришельцы из космоса?  

– Не несите чепуху, Генри.  

– Это я так, в порядке гипотезы. – Генри пожал плечами.  

***  

Скоро все собрались в рубке. Пьер, всё ещё не пришедший в себя, сел на диван. Генри расположился у «окна», прислонившись к стене. Он смотрел на всё как бы со стороны. Я занял кресло оператора, после чего вызвал Кристофера и Анну.  

На этом этапе подъёма скорость постоянна, потому я доверился автоматике и почти не смотрел на приборы.  

Крис поздоровался со всеми и сел на краешек дивана. Затем пришла Анна. Она выглядела несколько утомлённой.  

– Анна, Крис, думаю, вам непонятно зачем мы здесь собрались, – начал я. – Дело в том, что произошло убийство…  

– Убийство!? – Анна удивлённо подняла брови.  

Кристофер качнул головой, словно не расслышал из-за собственных мыслей, но тут же переспросил:  

– Вы сказали убийство?  

– Да, убит профессор Таймас Саяров. Убит из револьвера выстрелом в голову.  

Я показал орудие убийства.  

– Кто это мог сделать? – Анна посмотрела на Генри.  

– Вы сказали Саяров? – оживился Генри.  

– Ну да, Таймас Саяров из Байконурского института.  

– А вы, должно быть, Пьер Лафарг, помощник профессора, – обратился Генри к Пьеру.  

– Да, только я ему не помощник. – Пьер заметно нервничал. – Мы не работали больше двух лет, пока вновь не встретились в одном проекте.  

– Я знаю, почему вы не работали, – сказал Генри Пьеру и пояснил остальным: – Пару лет назад был грандиозный скандал. Профессор Саяров украл открытие у своего помощника. Теперь помощник отомстил…  

– Это ложь! – Пьер вскочил. – Статью в «Science» приписали профессору только из-за технической ошибки. Это журналисты всё преувеличили…  

– Отчего же вы перестали с ним работать?  

– Мне предложили собственный проект… – Пьер внимательно посмотрел на Генри. – Постойте, а как ваше имя?  

– Генри, Генри Драйден.  

– Из-за бороды я не узнал вас сразу. Вы были тем журналистом, что поднял шумиху вокруг этого дела. А когда мы доказали, что скандал сплошная выдумка, на вашей карьере был поставлен жирный крест. Капитан, это он убил профессора и решил обвинить во всём меня.  

– Я рассказал правду, а вы под давлением профессора солгали.  

– Это была техническая ошибка… – Пьер опустился на диван, словно иссяк запас отведённой ему энергии.  

– Я не убивал профессора, – спокойно сказал Генри. – У меня есть алиби. Правда, Анна?  

– Ну да… – Анна кивнула, но с долей сомнения. Как знать, не с наигранной ли долей сомнения.  

– Значит убийца один из вас, – сказал Генри. – Я и Анна можем подтвердить невиновность друг друга, а у остальных алиби нет. В том числе и у вас, капитан. Кажется, именно вы видели профессора последним…  

– Я был за операторским пультом. Все мои действия расписаны посекундно, это лучшее алиби…  

– Да что вы его слушаете, капитан?! – Вновь вскочил Пьер. – Он убил профессора, а девчонка его выгораживает!  

– Прекратите! – вмешался я. – Так мы ничего не добьёмся. Вас нужно развести по каютам и допросить по-отдельности.  

Я посмотрел на Анну, кажется, она кивнула мне с благодарностью.  

***  

Я запер пассажиров в каютах с помощью кода, используемого при разгерметизации, и смог спокойно обдумать ситуацию.  

Подозреваемых двое: Пьер и Генри, у них есть мотивы для убийства. Генри подозрительно вовремя оказался в коридоре, будто хотел проследить за ходом расследования и повлиять на него. К примеру, его предположение о самоубийстве. Однако, если Анна говорит правду, у Генри алиби. Мне показалось, что девушка сомневается, или же боится сказать правду. В любом случае с ней нужно поговорить без угрозы со стороны Генри.  

У Пьера нет алиби, но будь он убийцей, ему не составило бы труда сказать, что профессор был левшой. Пьер явно расстроился из-за смерти профессора, даже если не питал к нему особой любви. Но кто знает, вдруг эмоции, которых от него ожидают, лишь попытка скрыть истинные чувства.  

Что касается эмоций, то Анна ведёт себя подозрительно. Она явно была в обиде на профессора, кто знает, способна ли она убить своего обидчика. В любом случае недооценивать кого-либо – непозволительная роскошь.  

Единственный, кто не годится в подозреваемые, это Крис. В сравнении с ним даже я весьма вероятный кандидат в убийцы. Против него ничего нет. Не считать мотивом желание написать детективный рассказ с собой в главной роли. Чтобы попасть из левой части капсулы в правую, ему нужно было незаметно проскользнуть мимо открытой в коридор рубки и также незаметно вернуться обратно. Я был начеку и не мог этого не заметить.  

Однако чтобы исключить хоть чьё-то участие в убийстве, я знал ещё слишком мало.  

Я осмотрел револьвер. Одна гильза в барабане была пустой. На всякий случай я разрядил револьвер. Если бы можно было дождаться профессионалов, его не стоило забирать с места преступления. Почему-то я чувствовал, что дело нужно распутать до стыковки с орбитальной станцией. Оставлять оружие без присмотра, когда не ясно кто убийца и что им движет, слишком рискованно.  

Я ещё раз осмотрел место преступления. По положению тела, можно было предположить, что выстрел был произведён со стороны шлюза.  

Я подошёл к шлюзу и заглянул в окно. Следов взлома или чего-то необычного я не заметил, хотя, что именно могло быть необычным, я не представлял. Я всё же решил осмотреть шлюз и нажал кнопку на панели управления. Замерцал индикатор давления, и послышалось лёгкое шипение – камера наполнялась воздухом.  

Примерно через минуту дверь отворилась. В шлюзе всё было как обычно, разве что немного прохладно. Аварийные скафандры герметично упакованы в полиэтилен. Шкаф с кислородными баллонами заперт. Реактивный байк закреплён. Если в капсулу и проникли пришельцы, то следов они не оставили.  

Я вновь подошёл к трупу.  

«Интересно, из-за чего профессор вышел сюда? И чем занимался перед смертью?»  

Я решил осмотреть каюту. Из вещей оставленных на виду заслуживал внимания только планшетный компьютер. Тот находился в ждущем режиме. Я прикоснулся к экрану. Включилась подсветка, но надпись меня не утешила: «Вход в систему заблокирован. Введите пароль».  

Я вышел из каюты и на всякий случай заблокировал дверь тем же аварийным кодом. Пришло время опросить свидетелей.  

***  

Я решил отправиться сначала к Пьеру, перешёл во второй коридор и нажал кнопку вызова.  

– Входите, капитан, – откликнулся Пьер.  

Я ввёл код и вошёл. Пьер сидел на откидной койке. В левой руке он держал стакан с бесцветной жидкостью.  

– Минералка, – ответил он на мой взгляд. – Вам чего-нибудь заказать.  

Пьер кивнул на панель пищевого синтезатора.  

– Нет, не беспокойтесь.  

– Будете меня допрашивать?  

– Скорее расспрашивать и только с вашего позволения.  

– Спрашивайте. Мне скрывать нечего.  

Пьер отхлебнул минералки и поставил стакан на столик. Я заметил, что руки у него не трясутся. Должно быть, он принял чего-то покрепче и немного пришёл в себя.  

– Можете подробнее рассказать о скандале с публикацией статьи?  

– Рассказывать особо нечего. Три года назад я рассчитал комплекс поправок для гравитационных катапульт. Но я всего лишь математик, практическая проверка теории легла на плечи профессора. Он не самый приятный в общении человек, но очень талантливый организатор. Теория была блестяще доказана. Я подготовил черновик статьи, однако, когда профессор переслал чистовой вариант в «Science», в нём не оказалось соавторов. Не знаю в чём причина. Вряд ли профессор сделал это умышленно, но ошибка была замечена уже после выхода журнала. Я тогда получил официальные извинения от редакции. Мне даже предлагали отозвать тираж и поменять все экземпляры на исправленные, но я отказался. Слава меня не интересовала. Однако скандал, раздутый журналистами, принёс мне известность. Вряд ли я, молодой тогда математик мог получить заказ на расчет траекторий для доставки астероидов к Марсу. Так что шумиха только пошла мне на пользу. На профессора я не в обиде, даже если он сделал это нарочно. Хотя ума не приложу, зачем ему могло это понадобиться.  

Пьер явно заготовил речь, после перепалки в рубке. Всё было вполне логично, хотя проверить его слова я не мог.  

– Понятно, – только и сказал я. – А самоубийство вы исключаете?  

– Конечно. Профессор любил себя и только себя. Он очень дорожил своей жизнью. Он вообще был человеком невероятно скупым, и недоверчивым…  

Пьер улыбнулся каким-то своим мыслям и сказал:  

– Профессор был параноиком, он даже лечился. Почти вылечился, но его убили… Грустная и несмешная шутка, извините.  

– Так у него были враги? Такие, что не остановятся перед убийством?  

– Не знаю. Конкуренты, научные оппоненты, многие его недолюбливали, но вряд ли кто-то решился бы на убийство. А вот Генри Драйден – другое дело. Именно он старательнее всех раздувал тот скандал, а когда истина открылась, его выгнали из газеты. Он мог не на шутку разозлиться.  

Я кивнул.  

– С ним я ещё поговорю, но всё же хочется уточнить некоторые детали.  

– Спрашивайте.  

– Почему вы отправились на Ожерелье грузовым лифтом?  

– Это прихоть профессора. Он считал, что так безопаснее, чем на пассажирском. Если честно я не ожидал, что на грузовых рейсах бывает столько пассажиров.  

– Обычно гораздо меньше… – Я ненадолго задумался, после чего спросил. – Так всё же у профессора были причины для опасений?  

– Не знаю. Раз он убит, значит были…  

– А что профессор хранил в запечатанном отсеке?  

– Он что приклеил на дверь бумажку с печатью? – Пьер улыбнулся, но вдруг посерьёзнел. – С отсеком ничего не случилось?  

– Я проверял сенсоры. Груз в сохранности. Это что-то ценное?  

– Нет, – поспешно ответил Пьер, на мой взгляд, слишком поспешно. – Конечно, наши материалы имеют научную ценность, но я не уверен, что на Земле и в ближнем космосе найдутся хотя бы три специалиста способных в них разобраться.  

– Что за материалы?  

– Ничего особенного. Общие теоретические положения, скорее фундаментального плана, чем прикладного.  

Я чувствовал, что Пьер чего-то недоговаривает, но давить на него не стал.  

***  

После разговора с Пьером я отправился к Анне.  

– Я думала, вы постучите? – сказала она в ответ на вызов с терминала.  

– Довольно бессмысленно стучать в закрытую дверь, особенно если она… – я вдруг понял, чего не учёл до сих пор и тихо договорил: – звуконепроницаема.  

– Ну, входите же, капитан, – позвала Анна.  

Я спохватился и ввёл код.  

Анна ждала меня.  

– Хотите чего-нибудь выпить, капитан?  

– Кофе, если не сложно…  

Анна, потянулась к синтезатору, но я остановил её:  

– Хотя нет, лучше чуть позже. Думаю, вам есть что рассказать?  

– Да. – Анна замолчала, словно собираясь духом. – Я не сразу это вспомнила, но Генри отлучался на пару минут.  

– Когда это было? Незадолго до выстрела?  

Этот вопрос я задал для проверки.  

– Не знаю, я не слышала выстрела. Он вышел, как только стало сильно трясти, но через несколько минут вернулся. На нём лица не было, уж не знаю, что случилось…  

Девушка или не имела цели подставлять Генри, или была достаточно умна, чтобы не попадаться на провокационные вопросы.  

– А зачем вы отправились на Острие Равноденствия?  

– Мы с Генри готовимся к съёмкам исторического фильма. Хотели увидеть реальную жизнь на орбитальных станциях.  

– Это Генри предложил отправиться на грузовом лифте?  

Анна задумалась, словно вспоминая.  

– Да. Он сказал, что станции сектора Весов строились одними из первых…  

– Извините, если вопрос вам покажется личным, но всё же… В каких вы отношениях с Генри?  

– Мы коллеги. К тому же старые друзья. – Она на миг задумалась – Не более…  

– А как вы считаете, Генри способен на убийство?  

– Нет. Вернее не на хладнокровное убийство. Возможно в ярости, не знаю…  

– Он мог поссориться с профессором, встретив его в коридоре?  

– Зная профессора, я бы не исключала такой возможности. В любом случае, капитан, тот, кто проучил этого грубого невоспитанного человека, не так уж не прав. Как вы считаете?  

Анна пристально посмотрела мне в глаза. Я отвёл взгляд. Неужели она подозреваем меня в убийстве? Должно быть, она слышала, как говорил со мной профессор.  

– Есть более цивилизованные методы, – ответил я и поднялся.  

– Капитан, – Анна окликнула меня на пороге. – Знайте, я всецело на вашей стороне.  

Я улыбнулся и закрыл дверь.  

***  

Крайне ненавязчиво Анна представила всё в не самом выгодном для Генри свете. Но я знал теперь, что и у Анны нет алиби на момент убийства.  

Генри неожиданно резко отреагировал на мой вызов:  

– Что вы так долго, капитан?!  

– Я говорил с Пьером и Анной.  

– И что они наговорили? Я теперь главный подозреваемый?  

– У вас нет алиби. Куда вы выходили?  

– Чёрт, – прошипел Генри. – Не вовремя замочили этого старикана. Капитан, я не убивал его. От тряски у меня случился приступ морской болезни. Я еле дошёл до уборной.  

– Вы слышали выстрел оттуда?  

– Да. То, что это был выстрел, я понял не сразу. Поначалу я решил, что что-то сломалось. Я зашёл в каюту и принял лекарства… – Генри достал из чемодана цветную коробочку. – Потом я вернулся к Анне. А после прекращения качки и отправился выяснять ситуацию. Дальше вы знаете.  

– Анна знала о вашей морской болезни?  

– О, ещё как знала. Мы приплыли на стартовый комплекс Бату из Сингапура. Когда поднималась волна, я не выходил из каюты…  

– Как скоро после выстрела вы вернулись?  

– Не знаю. Когда меня скрутило, было не до времени. Но минуты 3-4 прошло.  

– То есть, Анна могла выйти и успеть вернуться?  

– Могла, ещё как могла. Вы не знаете её. Хорошо, что сейчас она не сидит на стимуляторах. Она бывает невероятно вспыльчива. К тому же в молодости она была активисткой движения изоляционистов. Кажется, она участвовала в студенческих беспорядках и даже угодила как-то за решётку.  

– Вы думаете, это она убила профессора?  

– Я не знаю, но если она не порвала с прошлым, то могла это сделать. Профессор Саяров видный деятель космонавтики. А террор изоляционистов направлен против дальних полётов. Они, видите ли, боятся галактической войны с пришельцами.  

– Интересно…  

Я задумался. Анна и вправду не так проста, как хочет казаться.  

– И последний вопрос. Почему вы решили отправиться с грузовой площадки, не проще ли было стартовать на пассажирском лифте неподалёку от Сингапура?  

– Это Анна придумала. Мне кажется, она затеяла морское путешествие, чтобы поиздеваться надо мной.  

– Спасибо, Генри. Я подумаю над вашими словами.  

Я заблокировал его дверь и вернулся в рубку.  

Генри не стал обвинять Пьера, видимо скандал действительно был надуманным. Хоть в чём-то прибавилось ясности.  

Мне также стала понятна неустойчивость лифта при разгоне – пассажиры бродили по капсуле, как им вздумается. Профессор вышел в коридор, Генри в туалет, убийца подкараулил профессора в коридоре. Неудивительно, что правый борт был перегружен.  

«Расшифровать бы данные телеметрии, – подумал я. – Отклонение груза массой более 50 кг можно определить с точностью до метра. Даже стройная, но отнюдь не хрупкая, Анна попадает в этот диапазон. Жаль, что на капсуле нет нужного программного обеспечения».  

Я вдруг понял, что с самого начала нужно было связаться с Землёй.  

Радиообмен со стартовым комплексом невозможен из-за потока СВЧ, но при нештатных ситуациях на борту можно вызвать диспетчерский центр. Убийство явно можно отнести к нештатным ситуациям.  

Я включил рацию.  

– База Дели. Это Либра 9. Ответьте.  

Ответа не было.  

Я повторил запрос, потом ещё раз. Всё безрезультатно.  

Я сменил частоту, попробовал вызвать станцию связи в Дарвине.  

Все попытки ничего не дали. Я запустил тестирование системы связи. Электроника работала нормально и основной контур и резервные. Складывалось впечатление, что у нас попросту нет внешних антенн.  

«Такого не может быть, – подумал я. – Если только»…  

Кажется, всё гораздо сложнее, чем казалось поначалу и гораздо опаснее. Я отправился проверять свою догадку.  

***  

В коридоре, где располагалась каюта Кристофера, был резервный шлюз. Я решил осмотреть его. Тихо чавкнула гермопрокладка и дверь отъехала в сторону. Скафандры, баллоны с кислородом, байк – всё было на месте. Я немного повозился с байком, потом пошёл к Кристоферу. Я не ожидал от него каких-то откровений, но всё же мог получить информацию к размышлению.  

Я нажал кнопку вызова.  

– Да?  

– Это Стэнли. Можно задать вам несколько вопросов?  

– Вряд ли я чем-то смогу помочь, но попробую.  

Я ввёл код.  

Крис сидел, склонившись к столику, на котором стоял ноутбук. Справа от ноутбука лежала мышка.  

– Я уж стал думать, что вы ко мне не загляните. – Крис смущённо улыбнулся. – Как продвигается расследование?  

– Ни о чём нельзя говорить уверенно, но кое-какие зацепки есть.  

– Какие? – Крис явно заинтересовался.  

– Разные, но без ваших показаний, рано делать выводы.  

– Всецело готов содействовать.  

– Чем вы занимались в момент убийства?  

– Я работал над романом. – Крис кивнул в сторону ноутбука. – Вы даже не представляете, какой это прилив вдохновения…  

– Убийство для вас источник вдохновения?  

– Нет! – встревожился Крис. – Не убийство, а путешествие, приключения, пусть и такие скорбные.  

– А в каком жанре вы работаете?  

– Фантастика, приключения… – начал перечислять Крис.  

– Детективы? – добавил я.  

– Ну, иногда, – нехотя согласился Крис. – Но не сегодня.  

– А можно посмотреть, над чем вы работаете?  

– Обычно я никому не показываю черновой вариант рукописи, но для вас сделаю исключение.  

Он передал мне ноутбук.  

Текст был немного корявым, что, наверное, допустимо для черновика, но довольно занимательным. Экипаж лифта из трёх человек боролся с чередой технических проблем, начиная с разгерметизации и кончая наматыванием на барабан оборванного троса.  

– А зачем вы расспрашивали о работе лифта, если всё так переиначили?  

– Я ожидал, что вы подскажете мне что-то реалистичное. А за достоверность, можете не переживать. Большинство читателей и так примет всё на веру. Те немногие, кто разбирается в современных технологиях, не читают беллетристику.  

– Значит, вы всё время были здесь и не слышали чего-то необычного?  

– Ничего не слышал. А если и слышал, то был так увлечён работой, что не обратил внимания.  

– Спасибо за содействие. Думаю, теперь мне будет легче определить кто убийца.  

– Неужели я внёс ясность?  

– Нет, вы не внесли лишней неясности, за что я вам и благодарен.  

***  

В рубке я настроил синтезатор на кофе и задумался о сложившейся ситуации. Картина преступления вырисовывалась достаточно чётко, но прямых улик не хватало. Возможно, я чего-то не учёл, что-то нужно уточнить.  

Я разблокировал двери и позвал пассажиров в рубку.  

Мужчин я усадил на диван, а Анну в своё кресло. Как бы невзначай я оставил револьвер на панели, а сам встал в центре зала. Сначала я с задумчивым видом расхаживал по рубке, потом остановился, осмотрел присутствующих и торжественно произнёс:  

– Я знаю, кто убийца.  

Генри усмехнулся. Пьер посмотрел на меня со смесью надежды и недоверия. Крис – с любопытством. Анна не выдала своих эмоций.  

– Мне уже почти всё ясно, но некоторые детали всё же хотелось бы уточнить. Анна, что вы можете сказать о своих политических взглядах?  

– Ничего. Нет у меня никаких взглядов.  

– А Генри утверждает, что вы были активисткой изоляционистов.  

– Раскопал таки, журналюга. – Анна с презрением посмотрела на Генри. Тот лишь улыбнулся ещё шире. – Да, я была активисткой, пока эти придурки не занялись террором…  

– Зачем вам это было нужно?  

– На Земле ещё много проблем, а сотни миллиардов вкладывают в звёздные экспедиции. Вы знаете, что южной Сахаре неурожай. Чтобы прокормить Африку придётся возобновить промышленный лов рыбы…  

– Но как убийство профессора могло спасти Африку?  

– Я ничего не буду объяснять вам. Я буду давать показания только настоящему следователю и только в присутствии адвоката.  

Анна сложила руки на груди и отвернулась.  

– Что ж, это ваше право, но вопрос я задал из чистого любопытства. Я не подозреваю Анну в убийстве. По расположению пулевого отверстия я понял, что убийца правша, потому во время разговора следил за вашими руками. Анна – левша причём явно выраженная. Подозрения вызвала лишь её попытка обвинить во всём Генри.  

– Да она с катушек слетела из-за своих стимуляторов! – вмешался Генри. – Я слежу за тем, чтобы она не принимала их во время съёмок. Ей не терпится от меня поскорее избавиться.  

– Вполне возможно, – сказал я. – Это не имеет отношения к делу.  

Интерес публики был подогрет до предела, и я решил переходить к главному.  

– Знаете, что меня смутило с самого начала? Убийство сочетало как тщательно выверенные детали, так и невероятно топорные. С одной стороны преступник достаточно хорошо знал планы профессора, чтобы попасть с ним на один рейс. С другой – он не предусмотрел того, что профессор правша и попытался выдать всё за самоубийство. Это навело меня на мысль, что спланировано было другое преступление, а убийство лишь попытка замести следы.  

– А что за преступление планировалось? – спросил Пьер.  

– Думаю, об этом можете рассказать только вы.  

– На что вы намекаете?! – возмутился Пьер.  

– Расскажите о содержимом специального грузового модуля.  

– Ну, там были некоторые детали оборудования, кристаллы с чертежами и математическим обеспечением. Ничего особенного…  

– Это профессор говорил вам, что они не представляют ценности?  

– Говорил, но я в этом не разбираюсь.  

– А что за детали?  

– Элементы экспериментального гиперпривода, которые я рассчитал.  

– И вы думаете, что такая технология не имеет ценности?  

– Но ведь это только элементы. Работоспособный привод появится лет через тридцать.  

– Много ли вы знаете о результатах профессора Саярова? Ведь вы работали независимо.  

– О боже… – Пьер побледнел. – Если привод почти готов… Если… Чертежам со всей рабочей информацией цены нет!  

– А если есть что-то ценное, то желающие это заполучить найдутся.  

– Изоляционисты жизнь бы положили, чтобы его уничтожить, – вставил Генри.  

– Итак, картина преступления ясна. Когда лифт начал разгон, убийца прокрался к грузовому отсеку, обманул сигнализацию и выкрал чертежи. Однако в коридоре его застал профессор. Вор застрелил профессора, чтобы замести следы. Затем он вышел через шлюз на поверхность капсулы и сломал антенны, чтобы о преступлении не узнали на станции. Затем он благополучно вернулся на капсулу через запасной шлюз. Это человек, который представился как… – я сделал паузу, – Кристофер Смит.  

– Большей ерунды я в жизни не слышал, – спокойно сказал Крис.  

– Бессмысленно отпираться. Вы единственный, чью личность никто не может подтвердить. Вы появились на капсуле в самый последний момент. Вы ещё на стартовом комплексе пытались похитить чертежи. Даже устроили диверсию, чтобы дезорганизовать работу службы погрузки.  

– У вас нет улик против меня. А придумывать занимательные истории я тоже умею.  

– У меня есть улики, – сказал я. – Покажите ваш билет, Крис. Тот, кто выходил из капсулы, должен был получить значительную дозу радиации. Почерневший прямоугольник на билете докажет, что…  

Крис неожиданно прыгнул, оттолкнул меня с дороги и схватил револьвер. Анна взвизгнула и попыталась отскочить в сторону, но Крис ухватил её за руку и притянул к себе. Он приставил револьвер к шее девушки.  

– Не подходите! – крикнул Смит и стал медленно пятиться к коридору.  

– Зачем вы пошли на это? – спросил Пьер.  

Мы осторожно шли за Крисом.  

– Капитан всё верно подметил. Привод стоит огромных денег.  

– Тебе не удастся уйти, – сказал Генри.  

– Ошибаешься. Через пару дней я буду греть косточки на собственном острове в тёплом море, а от вас не останется даже пепла.  

– Что ты несёшь, псих?!  

– Я гений. Но вам не суждено понять всю гениальность моего плана.  

Крис остановился возле своей каюты, открыл дверь, толкнул Анну внутрь и приказал:  

– Бери ноут.  

Анна повиновалась.  

– Чертежи там! – Пьер рванулся вперёд.  

– Назад! – крикнул Крис и навёл револьвер на Пьера.  

Пьер остановился. Крис вытянул Анну за рукав и, прикрываясь ею, попятился к аварийному шлюзу. Он расстегнул воротник. Под рубашкой чернел обтягивающий комбинезон с кольцом для крепления шлема.  

– Гибкий скафандр? – Генри схватился за голову. – Он сейчас уйдёт в космос! Капитан, сделайте что-нибудь!  

– Боюсь, я не смогу ему помешать.  

Смит вынул из кармана сложенный шлем из толстого прозрачного пластика и одной рукой стал надевать его на голову. Это получилось у него неожиданно легко. Смит был уже возле самых дверей шлюза.  

– Стой, сволочь! – крикнул Генри и рванулся вперёд.  

Крис быстро прицелился и нажал спусковой крючок. Револьвер дал осечку. Крис выхватил у Анны чемоданчик и толкнул её на Генри, потом вскочил в шлюзовую камеру и задраил люк.  

Раздалось шипение – из камеры откачивался воздух.  

– Вам всё равно не долго осталось! – крикнул Крис.  

Он надел перчатки, сунул в карманы по кислородному баллону и стал отсоединять байк.  

– Сделайте что-нибудь, капитан! – Генри пытался разобраться в панели управления шлюзом.  

– Мы ничего не сможем сделать, – негромко сказал я. – Дверь блокируется изнутри. К тому же, будет лучше, если он уйдёт.  

Внешняя дверь шлюза открылась. Кристофер беззвучно пошевелил губами, вытолкнул космобайк из шлюза и сам прыгнул за ним.  

– Мои материалы… – Пьер схватился за голову.  

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Он не уйдёт далеко. Я заменил бак с топливом на окислитель.  

– Револьвер тоже вы разрядили? – спросил Генри.  

– Я даже спилил боёк.  

– Он разобьётся? – почему-то встревожилась Анна.  

– Нет, просто перейдёт на низкую орбиту, где полиция выловит его до того, как кончится кислород.  

– Он говорил, что мы умрём? – напомнила Анна.  

– Смит заминировал силовое кольцо сверхпроводникового накопителя. Разрыв кольца привёл бы к выбросу энергии способному испарить капсулу. Но я сбросил мину с помощью манипулятора.  

***  

– Как вы догадались, что Смит убийца? – спросил Генри, когда мы перешли в рубку.  

– Сначала я вовсе не подозревал его, но когда понял, что антенны испорчены снаружи, он стал главным подозреваемым. Его выдали мелочи. Смит старался создать у меня впечатление, будто он не разбирается в технике. Однако история, которую он рассказал Анне, и некоторые его оговорки говорили об обратном. Я проверил шлюзы и убедился, что скафандры не тронуты. У преступника был свой, причём такой, который можно скрыть под одеждой – гибкий скафандр. Его главный недостаток в плохой термоизоляции. Вероятно, Смит выходил в космос в тёплом костюме и плаще. Билет он держал в кармане. В его комнате я специально посмотрел, не выложил ли он билет на стол. Однако до конца я не был уверен, поэтому пришлось разыгрывать такой спектакль.  

– Капитан, вы гениальный сыщик, – растроганно сказала Анна. – Вы спали нас.  

Она подошла ближе, поцеловала меня в щёку и быстрым шагом вышла из рубки. Я проводил Анну взглядом и прикоснулся к щеке.  

«Ох уж эти актрисы», – подумал я и улыбнулся.