Лишь однажды в столетие, ровно на один

час, этот город всплывает со дна моря.

 

Сельма Лагерлёф

"Путешествие Нильса с дикими гусями"

 

Когда я впервые попал в город сверхнизкой периодичности, иначе говоря, город на час, я думал, что явление это изолированное. Как сейчас помню, это был Инсектос, город энтомологов. Всего на 59 минут он проступил на брюшке гигантского жука-голиафа. По улицам разгуливали люди с лупами и сачками, останавливаясь, только чтобы пропустить колонны муравьев. На каждом углу проводились полевые эксперименты. Особенно меня впечатлил аналог опыта Нико Тинбергена с осами, где вместо ос исследовалось поведение оживших семян календулы. Прислушавшись к гулу на улицах, я разобрал множество странных терминов, например, среднегрудь, жидкотелость и мозговая линька. Жаль, что через 59 минут голиаф втянул свой секрет обратно, и мне пришлось покинуть город.

Я был уверен, что больше ничего подобного не увижу. Но уже через месяц столкнулся с еще одним городом на час. В пустом заводском цеху я наступил в ртутную лужу, оставшуюся после дождя, и увидел под ногами интерактивную карту города под названием Быстрое Серебро. Граница была открыта всего 52 минуты, но за это время я успел как следует погулять по местным улицам. Власть менялась в Быстром Серебре каждые 35 секунд (36 в високосные минуты). Новые градоначальники полностью уничтожали то, что доставалось им в наследство. Для этого им было достаточно просто сесть в специальное кресло-резонатор во время инаугурации: волны от их тучных телес расходились по городу катастрофическим землетрясением. Далее бургомистры за время своего правления успевали три раза глубоко вдохнуть. При первом вдохе к ним в ноздри устремлялись новые архитектурные проекты, при втором — взятки подрядчиков, при третьем — конфетти в день города ("Секунду города") на заново отстроенной центральной площади. Затем, как правило, наступали новые выборы. Впоследствии низкопериодические урбанисты выдвинули предположение, что сама хрящевая структура носа очередного мэра во многом формирует новый ртутный ландшафт.

Еще один пример города, существующего в состоянии перманентного катаклизма, — Сарабанда. Он был найден словенским низкопериодиком в механизме башенных часов на ратуше в столичной Тиране. Позднее выяснилось, что именно ошибка в определении столицы Словении и порождает эффект. Сарабанда ежесекундно сотрясается от движения гигантских шестеренок и пружин. В таком городе отпадает необходимость в общественном транспорте. Постоянная перестройка зданий сама толкает горожан в нужное место. Проснувшись у себя дома, удачливый работник к завтраку попадает в ближайшую кофейню, к обеду — в офисный центр, а к ужину — на собственную кухню, хотя всё это время он не вылезал из кровати. Разумеется, не каждому везет попасть ровно в пазы и выемки крошащейся архитектуры, но тут уж всё зависит от умения учуять градостроительные тенденции. Скажем, вовремя перекатиться с левой стороны кровати на правую и т.д. Интересно также, что в Сарабанде действует посекундный календарь флешмобов. Каждый дееспособный горожанин, оказавшийся волей трансформирующейся тротуарной плитки на улице, тут же включается в лихорадочный танец, или фанатично закатывает штанины, или ковыряет в ухе кончиком степлера — или делает любое другое из сотен бессмысленных действий, прописанных в законе.

Когда ученые поняли, что города на час появляются повсеместно, перед ними встала необходимость классификации. Именно на этом этапе Афиной Папандреу было сделано прекрасное открытие: эспресс-циклы. Речь идет именно о слове "эспресс", а не "экспресс", потому что проявление низкопериодических полисов синхронизировано с работой автоматов по варке кофе, причем только тех, где в данный момент заказывают эспрессо. Папандреу выяснила это на собственном опыте, когда заказала напиток, а вместо сдачи к ней высыпалось несколько отчетливых воспоминаний о посещении городов на час. Вот что "вспомнила" Папандреу:

— города-герои с развитой "патриотической энергетикой" (отопление от вечного огня) рождаются преимущественно в осенне-зимний период, особенно в день матери;

— вольерные агломерации процветают в бухгалтерских отчетах зоопарков в первой половине апреля; здесь ст&№243;ит особо отметить знаменитую Персефеиду, где Бог и Дьявол посажены в одну клетку, а посетителям разрешается кормить их друг другом;

— города-перекати-поле с трехмерным лабиринтоподобным планом проявляются на яблочный спас; низкопериодикам удалось доказать, что здесь имеет место нечто совершенно экстраординарное, но что именно — пока остается загадкой;

— все города-из-волос, особенно с еврейскими кварталами-из-пейсов, появляются только в ясные дни бабьего лета, причем Шилем и Пюпитра — только при высоком давлении;

— города из ушного воска вырастают круглогодично, но только в час между собакой и волком (потому что боятся обоих);

— и так далее.

 

 

На основе этих данных ученик Папандреу Чунь Ли сумел построить более-менее исчерпывающую низкопериодическую классификацию. Китайский исследователь разделил города на:

— принадлежащие Императору;

— набальзамированные;

— прирученные;

— города молочных поросят;

— города сирен;

— сказочные;

— города бродячих собак;

— включенные в эту классификацию;

— расширяющиеся как сумасшедшие;

— бесчисленные;

— нарисованные тончайшей кистью из верблюжьей шерсти;

— прочие;

— города, где разбили цветочную вазу;

— города, похожие издали на мух.

 

 

Сегодня не редкость встретить этот список на стене в кабинете НП-урбаниста, где напротив каждой категории стоят засечки. Ученые стараются переплюнуть друг друга по количеству посещенных городов на час. Лично мне до сих пор удалось побывать всего в пятнадцати. Это далеко до рекорда Паскаля Эрбена, который совершает низкопериодические вылазки так часто, что даже ухитрился получить в одном подноготном мегаполисе статус почетного гражданина, пробыв там всего одиннадцать секунд.

Города на час возникают повсюду и всегда, надо только уметь их разглядеть. Они многое могут рассказать нам о нашей собственной среде обитания, "городах на век". Например, в Кульпринте добывают высококачественное мыло из замыленных взглядов офисных работников. В Семикурвинске лечат зубную боль митингами. Напротив, в Старой Адоре телефоны скорой помощи настолько сложно запомнить, что люди перестали болеть чем-либо, кроме обонятельных пролежней. В Джан-Джане Новый год празднуют раз в 300 лет, и ради торжественной церемонии матери пытаются подгадать, чтобы в статистике рождаемости (чередование девочек-мальчиков) азбукой Морзе читалось поздравление градоначальнику. В Ноэтии стихи пишутся железобетоном, и квартиры в них оцениваются тем дороже, чем гармоничнее рифмы. В Чилимске, живущем всего 31 минуту в горбе задремавшего верблюда, церковные витражи делают из разбитых розовых очков.

Раньше я охотился за низкопериодическими городами, но сейчас они сами находят меня в самых неожиданных местах. Посреди парковки на крыше торгового центра я различаю кардиограмму небоскребов в прутьях забытой тележки; в час пик в метро меня окликает рекламный плакат и просит не загораживать обзор теодолита; ночью в холодильнике со сломанной лампочкой я нахожу архитектурный черновик Города Слепых.

Закончу этот небольшой обзор словами профессора Вацлава Кнедлика — пусть они прозвучат напутствием молодым низкопериодикам: "Город на час? Ха! Даже город на миг способен дать мне пищу для ума до конца жизни".