По звонку будильника все четыре прозрачные стены из стеклопластика отодвинулись от пола и повисли в пространстве, голубея своими гладко отполированными гранями. Будильник был поставлен точно на момент восхода. Солнце только-только вылезало из-за горизонта, из-за сине-свинцовых гор вдали. Из-за зубчатых вершин показался узкий жёлтый краешек. Низ неба полосой осветился медово-розовым светом. Над ним голубела огромная перевёрнутая чаша небосвода глубокой берилловой глазурью. Лучи солнца осветили висевшие в воздухе прозрачные параллелепипеды стен. Прямо на глазах прозрачные стены тут же начали заполняться голубым раствором, отражающим ультрафиолет. Граница раствора быстро двигалась вверх, пока не слилась с верхней гранью.
            Он вылез из сонного облака. Оно выпустило его. Он высунул сначала одну ногу, потом потянулся рукой в шёлковой полосатой, белой с голубыми широкими полосами пижаме. Затем вытянул всё тело. Сначала оно не хотело его отпускать, потянулось за ним белым дымчатым хвостом, чтобы удержать. Поздно, ты опоздало. Мысленно загнал сонное облако в пол. Мраморные коричневые квадраты пола расступились и втянули в себя рыхлую сонную субстанцию. Сомкнулись тут же со щелчком.
           Я уже проснулся. Чем сегодня заполнить стенки? Сегодня рыбами. Сенсоры тут же поймали мысленный приказ, и в стенах появились маленькие юркие серебристые рыбки.
- Нет! Не такие!
            Стена исправилась, сори! Зашевелили хвостами и запереливались перламутровой чешуёй большие медленные рыбы с выпуклыми прозрачно-серыми глазищами.
- Вот теперь хорошо, умница!
Похвалил стенки, они мигнули - Ок!
            Встал с постели и подошёл к краю. Небоскрёбы висели над землёй, отражали солнце бронзовыми, зелёными, синими перламутровыми стёклами. Под ними роботы из клиринговой компании драили с чистящей зелёной пеной асфальт. Пена цвета молодых зелёных листочков мгновенно исчезала под быстро мелькающими щётками роботов с аббревиатурой "СГЧ"- Сделаем Город Чистым. Мимо пролетали курьеры DHL в жёлтой с красным униформе. Медленно профланировала какая-то женщина в синем платье в горошек с мопсом на поводке. Мопс оскалился и зарычал, когда пролетал мимо. Старичок с книгой в руках в светлом помятом льняном костюме пролетел со старушкой в соломенной шляпке с бантом, зацепив её за руку. Мальчишка с ранцем за спиной торопился в школу. В общем, всё как всегда. Мысленно поставил на место стенки - хватит уже.
             Подошёл к зеркалу. На кожу мгновенно налепились стимуляторы мышц на тонких проводках и заставили мышцы ритмично сокращаться под музыку. Через двадцать минут экзекуция была закончена. Мысленной командой вытащил из пола выгнутую белую акриловую ванну в виде лотоса. Заполнил её розовой тёплой водой с пузырьками и погрузился в розовый бальзам. Пузырьки лопались, как только соприкасались с кожей.
- Не так интенсивно, моя дорогая!
            Сказал ванне. Вылез, роняя розовую пену на пол. Ванна удалилась восвояси. Вместе с розовой водой. Воздушная сушилка с потолка обдула тело тёплым воздухом. Кожа мгновенно высохла. Белый халат сам натянулся на руки и запахнулся на торсе. Крошечный робот для полости рта тщательно чистил и полировал зубы.
            Где мой кофе? Сразу же столик с кофейной чашкой нарисовался в центре. Вылез из стены и выкатился на середину. И запахло горячими круассанами из печки на стене. Когда завтрак был закончен, он оделся в белую сорочку, синий костюм из дышащей ткани и коричневые ботинки из матовой дорогой кожи. Он только протягивал руки или ноги. Одежда сама вылетала из стенного шкафа и натягивалась, садилась как влитая. Вызвал звездолёт Феррари. Стеклянная овальная крыша со щелчком вошла в узкие пазы и щёлкнула фиксаторами. Звездолёт взмыл в небо и, набирая скорость, полетел к центральному офису.
            Сначала сделать крюк, пролететь над Сизыми горами. Он любил с утра пронестись над ними, потом над дном бывшего Мёртвого моря. Сине-сизые вершины гор закруглёнными пиками проплывали под брюхом звездолёта. За ними начиналось мёртвое пространство. До горизонта сизое плато, покрытое мелким, мышиного цвета, песочком. Неживое, дно когда-то бывшего здесь Мёртвого моря. Всё, теперь можно и на работу.
            В конторе ещё никого не было, рано. Он прилетел раньше всех. Только рыхлая, оплывшая стокилограммовая фигура в белом халате щелкала пальцем выключателями роботов-уборщиков. Мысленно выключить их у неё не получалось. Она была совершенно пьяная.
-  Наталь Иванна, голубушка! Когда вы успели так нализаться?
             На столе стояла пустая квадратная бутылка с толстыми стенками из-под полугара.
-  Вы выпили весь полугар шефа!
- Не выдавай меня, миленький! А вот что у тебя там, в шкафчике в голубой бутылке? Можно попробовать? Я сама не решилась.
-  Ну, хорошо. Крошечную рюмочку и домой. Вы сами-то сможете транспортироваться или вас переместить?
-  Голубчик! Сейчас попробую и перемещай. Ух, какая прелесть! Я ещё никогда такого не дегустировала.
Языком облизала стенки рюмочки, причмокнула. Стащила халат.
-  Ну, давай, перемещай. Пока ещё никто не пришёл. Нечего им меня видеть в таком виде.
             Вызов из кабинета шефа. Прямо на кресле через стену проскользнул  туда.
- С добрым утром! Какие-то проблемы?
-  Совсем наша Наталья Ивановна обалдела. Служба контроля докладывает, спивается старушенция. Придётся на перевоспитание на старости лет отправить. Предстоит тебе сегодня посетить планету Зет. У нашего заказчика проблемы. Исчезают поселенцы. Купил новую планету, сдал в аренду паре колонистов. Исчезли, как и не было. Ещё двум оформил договор аренды. Та же история. Народ боится там селиться, огромные деньги пропадают. Выяснишь, в чём дело?
Натянул серебристый скафандр, с двумя парнями залез на борт межпланетного корабля. Земля удалялась, удалялась. Превратилась в голубой шар. Потом совсем исчезла. Приближалась поверхность другой планеты. Планеты Зет. Небольшая планетка, миниатюрная копия Земли. Сошел с космолёта. Открыл лицо. Снял скафандр, вдохнул прозрачный воздух. Всё как у нас. Абсолютно тоже. Отпустил парней, прилетите завтра.
             На берегу небольшого озера, берега которого заросли камышами. По воде стелились округлые листья лилий и кувшинок. Стоял небольшой бревенчатый домик. Невысокий, из потемневших брёвен. Сейчас есть такие технологии - искусственное старение дерева. Увеличивает стоимость строения. Да и дерево там только снаружи. Слой пара сантиметров. Внутри пустые. Зачем даром тратить материал? Пологая крыша из небольших дощечек. Имитация искусная, современный водоотталкивающий пластик с деревянным напылением. Кирпичная труба. Не кирпич это, огнеупорный наполнитель внутри. Сверху только слой пористой керамики. Всё знаю, не мальчик же.
             Видно, печка там есть. Давно я не видел, как пляшет огонь в печи. Повезло. Интересно, а там поленья-то хоть настоящие, или опять горючие брикеты, имитирующие дерево? Перед домиком тропинка протоптана. Когда успели протоптать? Трава стелется справа и слева шёлковым зелёным ковром. Потрогал пальцами. Настоящая, не современный пластик. Поднялся на ступеньки. Чудо какое-то. Похоже на дерево цельное. Никакие не имитаторы, всё настоящее. Отворил дверь, она скрипнула в петлях. И погрузился в полумрак сеней. Ведро там стояло оцинкованное с крышкой. Зачерпнул водички металлической кружкой и выпил с удовольствием. Холоднющая  родниковая вода, зубы сводит. Как будто меня ждёт кто. Планета ждала именно меня!
           Вошёл в избу. Кровать с металлической спинкой с пуховой периной и горкой подушек кружевных. Печка в углу белёная. У стенки комод из тёмного дерева. Покарябал пальцем. Настоящее. Приоткрыл, постельное бельё там сложено стопочками. Стираное и глаженое-переглаженное. Буфет прозрачными дверцами блистает. Отодвинул ящик - столовые приборы мельхиором светятся. И всё вроде как старинное, не современное. Ничего не понимаю. Под ногами половицы скрипят. Деревянные доски с тёмными овалами сучков до белизны отдраенные. И часы с кукушкой на стене тикают.
           На столе крынка керамическая кваса холодного. Налил в стакан и стенки запотели. Выпил, а рядом чугунок с борщом дымящимся стоит. Налил ковшиком тарелочку. И деревянной ложкой ел со сметаной, обжигаясь. Под кружевной полотняной салфеткой стопка блинов с маслицем и песочком. Сложил блин в четыре раза и засунул в рот. Если так дальше будет, то не захочу и назад возвращаться. А в голове мысли, как кто их со стороны наводит. Оставайся здесь, оставайся. Шепчет как кто тихим-тихим голоском.
           Повалился на кровать прямо в сапогах и заснул. Провалился в сон. И снится мне, что я встаю, открываю деревянную дверь и в темноте к озеру иду. И так мне хочется остаться на веки вечные на планете этой маленькой. Просто стоять и смотреть на это озеро в камышах и кувшинках. И ничего мне на свете абсолютно не нужно будет. Совсем она мне голову задурила. Еле разорвал сон этот дурманящий под утро. Тут и парни за мной прилетели. Как звездолёт удаляться от планеты Зет стал, как сердце моё кто вырывает. Тянет меня назад к ней, к этой дурацкой  маленькой  планетке.  Гипноз,  что ли какой или приворот. Но как в современном мире в такую ерунду поверить?
            Вернулся домой в стены свои голубые прозрачные. А душа ноет, опять на планету Зет просится. Никакие мне облака сонные и ванны с розовой пузырчатой водой не милы. Подавай мне домик деревянный приземистый на берегу озера лесного. И стволы шершавые сосен вокруг чтобы розовели на закате. Деревянная дверь скрипучая чтобы была, да кровать с горкой подушек кружевных. А больше мне ничего на свете и не нужно было.
              Наврал  шефу что-то про производственную необходимость и опять полетел туда. Как только ногой ступил в траву, всё. Дома. Иду по тропинке, а внутри себя просто прыгаю от радости. Кругами бегаю и мороженое пачками пожираю мысленно. И дверь эту деревянную дурацкую расцеловать хочу. И каждое брёвнышко  потемневшее, обцеловал  бы, если бы это помогло мне здесь навечно остаться. Какой-то невиданной силой эта планета обладает, тянет к себе, манит и не отпускает. Опять квасом холодным опиваюсь, за две щеки борщ  уминаю,  и блины складываю в четыре раза. В сметану окунаю и в рот отправляю.
            Опять засыпаю на пуховой перине. Никогда ещё я в жизни так счастлив не был, как там. Никогда. Улететь пришлось всё- таки. Докладную написал шефу, что причина, по которой колонисты на планете Зет с концами исчезают, не выяснена. Загадка для современной науки это, казус  Кукоцкого. Хотя, какой казус. Вырвать себя оттуда неимоверные силы нужны, сила воли нечеловеческая. И с каждым днём там всё больше вглубь её, планеты этой, уйти хочется. В чащи непролазные. Чтобы не вернуться уже никогда оттуда.
             Просыпаюсь я утром от будильника  дурацкого. Солнце ещё не встало, только пальчики из-за гор высовывает. Стенки мои голубые прозрачные от пола отъезжают и висят в воздухе, вибрируют. Заполняются снизу жидкостью, от ультрафиолета защищающей. Что на них нарисовать? Рисую я мысленно озеро на планете Зет небольшое. С камышами и кувшинками, да с розовыми шершавыми соснами. И так мне больно, тошно без неё, без планеты этой дурацкой. Всю мне душу высушила, подлая. Нет для меня никакой жизни без неё. Хоть стучи головой по прозрачным стенам, пока не убьёшься  совсем.
            В тошноте этой я зарядку делаю, в ванной с розовыми пузырьками валяюсь. Кофе обжигающий пью с тёплыми круассанами. А сам ни на минуту не перестаю думать о ней, о планете Зет. Дверью деревянной скриплю и стены домика потемневшего целую. Когда же эта мука закончится? В костюме и белоснежной рубашке на работу на звездолёте лечу. И уже о самоубийстве подумывать начинаю. Наталь Иванна меня в офисе встречает. Качается с утра, реабилитация не подействовала. Вместе с ней наливаю полугар. Ей в стакан, себе в рюмочку. Пью глоточками. Так сопьёшься. Станешь,  как Наталь Иванна,  прямо с утра равновесие терять.
           Спускаюсь вниз, в кварталы бедноты. Там внизу простые смертные живут, низший класс. Никакой телепортации  они не подвержены. Живут как в пошлых веках, ногами по земле ходят и оторваться от неё не могут. Никакого равенства нет и быть не может. Мы наверху элита, они здесь внизу убожества. Брожу по улицам, захожу в кафешки  разные. И ем вместе с ними вредную еду. Давно запрещённые наверху гамбургеры и жареную картошку. Потом в кино иду и сижу в темном зале, смотрю комедии. У нас там такое старьё давно уже не показывают. А у них только-только  на экраны вышло. Велосипед беру напрокат и петляю по улицам.
           Познакомился с девушкой на уличной веранде остерии.  Скромная  такая, в моём вкусе. Глаза серые прозрачные сквозь тебя смотрят. Как бы и не видят тебя. О чём-то своём думает. Волосы длинные, светлые как шёлк ладонью глажу. А сам ей про планету свою рассказываю. Вот такая есть планета Зет. Озеро там с изумрудной чистейшей водой. Камыши и кувшинки по краям. И домик на берегу крошечный деревянный. Рассказываю, а сердце заходится. Тропинку песочную среди трав описываю. Прямо как вижу сейчас. Трава шёлковая зелёная по бокам. Сердце сжимается. Она глаза поднимает :
-  Можно я с тобой туда полечу?
 - Да, да! Тысячу раз да!
          Беру её за крошечную лапку. Нарушая все инструкции, сажусь с ней в межпланетный корабль, управляемый автопилотом. И лечу туда. Разрушаю корабль управляемым взрывом в воздухе. Всё, мы больше никогда не вернёмся на Землю. Иду с ней по тропинке, держа её за руку. Открываю скрипучую дверь. Как я долго об этом мечтал! При ней я, конечно, целовать эту деревянную дверь и эти бревенчатые тёмные стены не буду. Хотя, почему нет? Она меня поймёт.
         Глупо целую дверь, бревенчатые стены. Даже плачу. Слёзы текут, не остановить. Зарёванный, сажусь за стол вместе с ней. Мы пьём холодный квас, едим обжигающий борщ, суём в рот кружевные блины с маслом и сахарным песочком. Потом вместе заваливаемся на пуховую перину и проваливаемся в сон. Там планета ведёт нас в темноте по тропинке к озеру. Мы стоим на берегу. Тёплый ветерок собирает в рябь амальгамную поверхность озера. Я держу её за руку. Вот вы и дома, шепчет нам наша планета. Да, мы - дома. Навсегда!