Все имена и место действия изменены.

(Прим. автора)

 

В один из жарких августовских дней, когда мысль о прохладе затмевает все остальные, впервые за много лет я решил проверить свой давно ни на что не годный почтовый ящик. Я в нем я обнаружил письмо - серый лист, в центре которого было изображено зеленое дерево, заключенное в белый треугольник, под которым красовались надпись: "Полис — город XXII века", чуть ниже приписка мелким знакомым почерком: "Приезжай, как только сможешь. Рихард".

Я потер глаза и снова взглянул на серый лист: приписка определенно была сделана рукой человека, которого я давно похоронил.

Мы были друзьями со средней школы. Взбалмошный и совершенно неспособный к дисциплине, он являлся обладателем незаурядного ума и выдающихся способностей. Нам частенько влетало экспериментов. Родители были против нашего общения, но, черт возьми, если бы не дружище, я бы никогда не узнал, что мои записки могут кого-то заинтересовать. Этот пройдоха втайне от меня послал несколько моих рассказов в популярную в те годы газету "Жизнь в городе".

Рихард умер почти двадцать лет назад. Вернее, я так думал. В последний вечер мы выпивали в баре "Шум". Он в очередной раз сокрушался по поводу несовершенства общества и бессмысленной растраты ресурсов.

Помню, что я предложил ему создать свое государство, если его так не устраивало то, в котором он живет. После этого он провел вечер в задумчивости , а спустя неделю пропал.

Так что сказать, что послание удивило меня, значит сказать ничего.

Я повертел письмо еще какое-то время, пока не нашел адреса на обратной стороне. Потратив всего несколько дней на подготовку, я отправился в путь.

Я знал об этом поселении с детства, как-то раз бывал там с экскурсией. Деревушка находилась у основания горы Два Перстня, названной так из-за леса, гигантским кольцом опоясывающего возвышенность и обширных, засеянных пшеницей, полях, золотым ковром стелившихся у подножья. Я помнил, что с вершины горы открывался великолепный вид. Желтые поля были пронизаны черной паутиной дорог и посадок, складывающихся в затейливые узоры. Я любовался этим видом мальчишкой, но фантастическое зрелище запечатлелось навсегда.

Но Два Перстня славился не этим, а своими угольными шахтами.

Как и все, те славные времена закончились, шахты были заброшены за ненадобностью, фермы разорились и постепенно подножье Двух Перстней опустело.

Первый сюрприз ожидал меня на месте, где когда-то была высокая синяя арка, увенчанная красными буквами, сложенными в "Добро пожаловать". Сюрпризом оказались четырехметровые, закрытые наглухо, ворота.

Высокий серый забор тянулся в обе стороны от ворот. Слева он еще далеко виднелся среди густой растительности, справа же он быстро терялся где-то в лесу Зеленого Перстня.

Когда я подошел к воротам, послышался легкий щелчок и из шипящих динамиков, находившихся где-то на уровне шести с половиной футов от земли, механический голос проскрипел:

- Представьтесь.

- Филипп Элижах, - ответил я, немного погодя.

- Совпадений не найдено. Попытайтесь снова.

- Меня зовут Филипп Элижах, - ответил я более твердым голосом.

- Совпадений не найдено. Попробуйте ввести свои персональные данные вручную, - отчеканил робот.

Справа от меня, в створке ворот, открылась ниша, где обнаружился монитор с сенсорным управлением. Требовалось заполнить три поля: имя, персональный номер, персональный код доступа.

Я израсходовал все попытки, терминал заблокировался, ниша закрылась. Я стал барабанить в ворота:

- Эй! Есть там кто?

Я собирался развернуться, когда динамики снова зашипели и женский, не лишенный стальных ноток, голос спросил:

- Что Вам нужно?

Я замешкался от неожиданности:

- Эээ... Я Филипп Элижах, я приехал по просьбе старого друга...

- Друга? - в голосе слышалось недоверие.

- Да, верно. Его зовут Рихард. Он прислал мне письмо...

- Покажите его.

Я стал крутить головой в поисках камеры. Маленький объектив прятался над нишей с терминалом.

- Вы видите? - спросил я, стараясь держать развернутый лист ровно.

Где-то за забором заскрежетал механизм, ворота медленно стали открываться:

- Транспорт оставьте за периметром. Вас встретят дальше. Добро пожаловать в Полис. Мы ожидали Вас, мистер Элижах - сказала девушка, динамик перестал шипеть, разговор закончился.

За воротами дорога была ровной, по краям ее обрамлял полупрозрачный забор, отливавший серебром.

Примерно в четырехстах ярдах от ворот дорога заканчивалась площадкой и зданием бывшего амбара, имевшего форму вкопанного в землю цилиндра. От него тянулась полупрозрачная полая труба, достаточно большая, что бы в ней мог проехать автомобиль или товарный поезд. Площадка перед зданием была асфальтирована, и ограждена таким же забором, какой я видел вдоль дороги.

Навстречу вышел молодой человек, обладатель черных волос и темного оттенка кожи. Лицо его выражало беспокойство, но в карих глазах читалась твердость характера. Одет встречающий был в белый брючный костюм, пиджак которого закрывал грудную клетку и имел высокий ворот. Он быстро сократил расстояние между нами, слегка поклонился приложив правую руку к сердцу:

- Приветствую! Я - Эр-33, - голос был кротким, - Это большая честь встретить Вас лично.

Я неловко повторил жест приветствия:

- Знаете меня?

- Каждому жителю Полиса известно Ваше имя.

- С чего бы это?

- Первый Хранитель поручил сопроводить вас, а не рассказывать истории.

Я ущипнул себя, пока мы шли к амбару.

Внутри здания стояли около дюжины грузовиков, три состава по четыре вагона и одному древнему тягачу, а рельсы вели в белый тоннель, где они были вмурованы в бетон так, что по ровной поверхности мог проехать автомобиль. Под потолком амбара перекрикиваясь сновали воробьи. Было чисто, но воняло бензином, углем и дымом.

- Эр, ты мог бы мне объяснить, что это за место? - спросил я, когда мы забирались на дрезину, стоявшую на путях.

- Это разгрузочная станция, - парень возился с механизмом.

- Я спрашивал не о станции.

Парень недоуменно посмотрел на меня:

- Вы Филипп Элижах?

- Да.

- И вы ничего не знаете о месте, куда приехали? - брови парня поднялись.

Я кивнул

- Что ж, официально я могу сказать, что мы являемся закрытым акционерным обществом, - парень вернулся к работе с двигателем, - Знаете, поставляем на рынок уголь и экологически чистые продукты питания.

- А неофициально? - спросил я.

- Мы город будущего, - парень ухмыльнулся, - Вы скоро все увидите сами.

По пути Эр задавал мне много вопросов: его интересовала ситуация на политической арене мира и то, что я думаю по этому поводу.

За пределами тоннеля, густая растительность сменилась сначала пшеницей, а затем подсолнечником. Я заметил, что стороны тоннеля не смыкаются наверху, оставляя щель около десяти дюймов шириной. Когда я спросил для чего она, Эр ответил:

- Если бы не она, мы бы с вами тут отравились выхлопами.

И только тут я увидел, что дым от дрезины поднимается вверх и растворяется над нашими головами.

- Зачем вообще нужен этот тоннель?

- Мы стараемся минимизировать вред наносимый природе, - прокричал Эр.

- Мы это кто?

- Жители Полиса, разумеется.

Едва ли я понял что он имел в виду. Погруженный в свои мысли о Рихарде, Полисе и происходящем, я не заметил как мы выехали из тоннеля и оказались на еще одной станции - копии той, которую мы покинули чуть меньше получала назад. Эр коснулся моего плеча, выводя из оцепенения:

- Дальше придется пройтись, - сказал он.

Прогулка не продлилась долго, Полис лежал за ближайшим пригорком.

Я был уверен, что увижу что-то необычное, то, что должно было удивить меня, но я не ожидал, что это повергнет меня в шок и унесет землю из под ног. Шахтерский поселок, то крохотное, знакомое с детства, поселение, изменилось до неузнаваемости. На месте старых домов, стояли новые - большие белые коробки. Перед каждым строением располагались ухоженные клумбы, а пустоты были засеяны газонной травой. Автоматическая система полива разбрызгивала воду во всех направлениях, заставляя блестеть все, до чего дотягивались ее мохнатые лапы. Дорога была видоизменена: она поднималась ближе к центру, а на самом "пике" через каждые три с половиной фута, торчали черные шайбы "очистительных установок". Вдоль дороги по обеим сторонам лежали канавки. Были тут и старые, отреставрированные до неузнаваемости здания, белые, с ровными стенами. Все утопало в зелени и цветах, вдоль дорог, не везде, но в большом количестве росли деревья. Люди в белых одеждах расхаживали между зданиями, кто-то отдыхал в тени. Но самое удивительное меня ожидало не в самой "деревне", а за ее пределами: огромные теплицы простирались на несколько миль, и вдалеке виднелись высокие, цилиндрические здания — вертикальные фермы. На вершине холма, там откуда я когда-то любовался видом, стояли ветряки. Птицы без страха сновали между зданиями, скакали в кронах деревьев, наполняя Полис своими песнями. Вся эта живописная картина обрамлялась высоким, непролазными забором, наподобие того, который встретил меня у ворот.

- К-к-как такое возможно?!

Эр , улыбаясь, следил за моей реакцией.

- Впечатляет, не правда ли?

Я ничего не ответил, слова были лишними.

Я ущипнул себя, несколько раз похлопал по лицу. Видение не исчезло, Полис был реальностью.

К тому моменту, когда мы вошли в город, я успокоился и позволил себе любоваться новым, неведомым миром. Я изучал жителей Полиса, а они в свою очередь не скрывали своего интереса ко мне. Жительницы Полиса удивляли: никакой неряшливости, все они держались ровно и, должен заметить, обладали отличными формами. Мужчины тоже были подтянуты, гладко выбриты и коротко стрижены.

- Скоро Вы встретитесь с Первым Хранителем, - сообщил мой проводник, - Он заседает в здании Исследовательского Центра.

Исследовательский корпус занимал старое здание школы, стены которого почти до самой крыши прятались под фиолетово-зеленым ковром вьющегося растения. Эр провел меня по серо-белым коридорам, указал на серую дверью, увенчанную табличкой: "Первый хранитель Полиса: Рихард-1".

Я пасовал заходить в кабинет старого друга, которого считал мертвым на протяжении двадцати лет. Вошел я без стука.

Кабинет по совместительству оказался не только лабораторией, но и библиотекой. Справа стоял металлический стол, заваленный колбами и препаратами, в рядах которых прятался эл. микроскоп, над столом жужжала вытяжка. Стена слева представляла собой один забитый книжный шкаф. А у самого окна стоял письменный стол, за которым сидел, уставившись в монитор компьютера, мужчина.

Я прочистил горло, заявляя о своем присутствии.

Рихард встал.

Я едва верил своим глазам. Предо мной стоял тот же парень, мой странный друг-бунтарь, каким он остался в памяти. Время, в отличие от меня, нисколько его не испортило, а наоборот добавило, так не хватавшей ему в молодости солидности. Он выглядел лет на десять моложе, чем был на самом деле. В отличие от меня, обладателя жидкого и рыхлого тела, он не пренебрегал занятиями спортом. Одет он был как все остальные в белое: брюки, водолазка, медицинский халат.

- Рихард, Боже... я думал, ты умер, - признаваться в этом я не собирался, но слова сами слетели с губ.

На меня накалила волна воспоминаний из совместного прошлого.

Рихард смотрел на меня с осторожностью, а потом подошел и обнял:

- Черт возьми, как я счастлив видеть тебя, дружище!

Мы потратили на рассказы о наших судьбах добрых два часа. Рихард с упоением слушал, смеялся, когда я рассказывал ему о проказах своих мальчиков, а когда я рассказал о смерти родителей, он положил руку на плечо и сказал: "Мне очень жаль".

- Так чем вы здесь занимаетесь, черт возьми? - спросил я, как только закончил свой монолог, - И Рих, почему ты тогда пропал?

- Ты не поверишь, дружище! Это просто невероятно!

Первый Хранитель Полиса поведал мне свою историю.

Тогда, двадцать лет назад, его осенило. Случайная фраза дала толчок, и снежный ком событий покатился по склону жизни. Рихард загорелся идеей собственного государства, государства, в котором общество процветало, забыв о таких понятиях, как "ненависть", "вражда", "нетерпимость", "агрессия", "валюта", "налоги", "долги", "страдания" Ему хотелось построить новый мир, в котором бы вся человеческая жизнь базировалась на удовлетворении одной и, на взгляд Рихарда, главной человеческой потребности — потребности в познании.

Он пытался пробиться в верхушки уже существующих политических партий, что бы в последствии, став лидером, начать менять страну с вершины. Но очень скоро он понял, что только изменив основу, он сможет изменить всю систему.

За несколько лет он собрал вокруг себя разношерстную команду. Они назвали себя "общиной".

Их первым шагом было создание небольшого предприятия, которое приносившее доход, который в свою очередь расходовался на развитие общины. Такой проект требовал немалого начального вложения. Встреча с Виктором К., была подарком судьбы. Он был стар, одинок, ненавидел жизнь и жаждал смерти, а главное у Виктора были деньги. Но старик не поддавался на уговоры, отказывался слушать какие то ни было доводы, он называл Рихарда мошенником и раз за разом выставлял из дома. За несколько месяцев разговоров, Рихард ничего не добился.

После провальной попытки поиска денег извне, община приняла решение сколотить капитал самостоятельно. За полгода им удалось накопить достаточную сумму для строительства первой теплицы. Дела обещали пойти в гору.

Через несколько дней после начала строительства второй теплицы, в общину пришло послание от одного из адвокатов Виктора с просьбой явиться в офис и подписать соответствующие бумаги. "Если ты меня обманул, негодник, то клянусь, что я договорюсь с самим Дьяволом об отдельном котле для твоей задницы. Но если ты все же не врал, я замолвлю словечко перед Богом за всех вас". Виктор умер, оставив свое состояние Рихарду.

Хотя чисто теплиц увеличилось, а количество жителей перевалило за две тысячи, Рихард не был доволен. Он хотел большего: своей собственной больницы, школы, университета, исследовательского центра, он хотел сделать будущий город полностью автономным.

Большая часть его планов были исполнены в первые десять лет: вода добывалась из подземных источников, электричество обеспечивали ветряки, объем поставок продуктов извне сокращался каждый год, деньги в Полисе не видели уже несколько лет. Все необходимое жители запрашивали у Центра Внешних Связей.

- Рих, я не могу поверить, - сказал я, когда мой друг закончил монолог.

- Я понимаю. Мы проделали долгий путь от общины из 20 человек до города населением свыше 10 тыс. У нас уже подрастает поколение, не знающее жизни за периметром.

- И это благодаря мне? - спросил я.

- Ты знаешь, - Рихард сцепил пальцы рук, - Бочка моего подсознания наполнялась порохом понимания необходимости перемен много лет. Не хватало только искры, что бы содержимое рвануло в подсознании и обнажилось перед сознательной частью разума. Ты стал этой вспышкой, Фил, той самой долгожданной искрой. Это случилось бы в любом случае. Не ты, так кто-нибудь другой стал бы запалом. Хотя в Полисе все знают об Элижах Филиппе.

Я поерзал на стуле.

- Если ты не собираешься меня благодарить, то зачем я здесь?

Он открыл верхний ящик стола.

- Тебе известно, что это? - спросил Рихард, демонстрируя прозрачный камень с половину перепелиного яйца.

- Стекло?

- Алмаз, мой друг. Чистый, неограненный алмаз, способный стать настоящим бриллиантом, не уступающему по стоимости автомобилю, если, конечно, попадет в руки искусного мастера, - он посмотрел на камень через свет настольной лампы, - Мы нашли его в одной из заброшенных шахт. Здесь раньше добывали уголь, а, по сути, алмаз концентрированный уголь. Два Перстня — настоящая сокровищница.

Я внимательно следил за манипуляциями друга, смотрел как он вертел камень в руках, рассматривая его со всех сторон, пока наконец минерал не скрылся в кармане.

- Хорошая новость! От меня то ты что хотел?

Тон Рихарда изменился:

- Ты обладаешь внушительным капиталом, мой друг, но твои деньги никак не используются...

- Они лежат под процентами...

- Да, да, верно. Но что такое несколько тысяч в год против миллионов? - с улыбкой спросил Рих.

- Что ты имеешь в виду?

- Фил, я предлагаю тебе вложиться в наше предприятие. Тебе не придется делать что-либо, только подписаться в нескольких местах. Мы наладим добычу, а ты будешь считать деньги.

- В чем подвох?

- Его нет.

- Но вы же чего-то потребуете взамен.

- Да, это верно, - Рих соединил кончики пальцев перед лицом, - Мы будем делать всю работу, но за услугу мы возьмем плату.

- Сколько? - в горле пересохло.

- Девяносто процентов, - сказал Рихард.

- Я помедлил с ответом:

- А что останется мне?

- Десять процентов это не малая сумма, учитывая что речь идет о ювелирном бизнесе.

- Ты предлагаешь отдать вам свои сбережения и довольствоваться жалкой десяткой? Это издевательство, Рих, я на такое не пойду.

- Но зачем тебе больше?

- Ты считаешь, что я не способен придумать как с толком потратить деньги?

- Я это знаю, Филипп.

Я открыл рот, но Первый Хранитель опередил меня:

- Если бы это было не так, ты бы не хранил деньги, а их использовал бы.

Рихард ударил по столу и моему больному месту.

Он был прав, я понятия не имел, что делать с деньгами. Поэтому они лежали в банке.

- А на что потратитесь вы?

- На развитие, конечно. У нас огромный потенциал, среди нас много перспективных ученных. Полис — это долгосрочный проект, а ресурсы когда-нибудь иссякнут. Необходимо обеспечить город постоянными доходами.

- Какие доходы?

- Я говорю о патентах, научных премиях... Взгляни сюда, - Рих протянул мне планшет, с экрана которого смотрели цифры.

Я внимательно изучил расчеты. Было четко прописано, что вся вложенная сумма вернется ко мне спустя полгода после начала добычи, а спустя два года мое финансовое положение улучшится в несколько раз. Это были огромные деньги и это при том, что речь шла о жалких десяти процентах.

- Думаешь, я соглашусь на это?

- Все всякого сомнения.

- Откуда такая уверенность?

- Идея! - Рихард поднял указательный палец вверх.

- Какая еще идея?

- Я говорю об идеологии. Ее у тебя нет, Филипп. Ты просто тюфяк, плывущий по течению, старающийся не думать над такими вещами как смысл жизни или что-то подобное. Поэтому я и не сказал тебе тогда ничего. Ты всегда был таким. Все, что ты делаешь бессмысленно. Ты пузырь — пустой внутри. А это твой шанс заполнить себя. Принести пользу человечеству, наполнить свое существование смыслом, изменить мир. Сейчас ты откажешься, но затем сам придешь ко мне. И мы оба знаем для чего.

- С чего ты взял, что я вернусь?

- Потому что я посадил росток идеи. И от этого не скрыться. Идея будет расти и развиваться сама, без твоего участия, - он ухмыльнулся, - Даже если ты попробуешь игнорировать этот факт, попытаешься избавиться от ее, ничего не выйдет: идея — это вирус, болезнь, от которой нет лекарства.

Я с ужасом наблюдал за пляской огня в глазах моего старого друга, за пожаром, который пылал двадцать лет, с тех самых пор, как случайная искра дала ему начало. И он ни разу не затухал, подогреваемый идеей, он год от года разгорался ярче и горячее. И все благодаря мне, вирусу, который я поселил в его мысли двадцать лет назад. Рихард ничего не придумывал, он возвращал подарок.

- Мне надо на воздух.

- Уна, зайди, пожалуйста, ко мне, - сказал Рихард в переговорное устройство на столе.

Девушка вошла в кабинет спустя мгновенье, поклонилась, приложив правую руку к сердцу:

- Уна позаботься о моем друге. Дай ему немного отдышаться, а накорми и сопроводи в Гостевой корпус.

- Будет сделано, Хранитель.

 

 

 

День близился к концу, полуденный смог спал и на улице, наконец-то, настала блаженная прохлада.

Помощница Первого Хранителя нагнала меня на крыльце, я вышел из кабинета, не помню попрощался ли. Меня бил озноб, я был напуган.

- Я бы не отказался от стакана воды, — сообщил, я вышедшей девушке.

Мне нужно было привести себя в порядок:

"Это трюк, умелая манипуляция, - думал я, - Это не твой друг. Соберись!"

Мысли роились пчелами. Я приехал в Полис в поисках ответов, а нашел ворох новых вопросов. Что это за место? Кто теперь Рихард?

Я заскулил, в попытке заглушить гул в голове.

К тому моменту, когда помощница Хранителя, снова появилась на крыльце, я пришел к двум, более-менее, логичным выводам. И я собирался их проверить. Я отчаянно желал во всем разобраться.

 

- Вам лучше?

Я кивнул.

- Это хорошо, - ее голос вытянул меня из пучины раздумий - он звенел колокольчиками.

Я пригляделся к ней. Предо мной стоял ребенок: ей было не больше пятнадцати, но женские прелести уже проглядывались под одеждой. Темные волосы были собраны в узел, несколько завитушек остались свободными на висках. Невысокий лоб, прямой весь в веснушках, нос, тонкие бесцветные губы — в ней не было ничего примечательного, даже зеленые глаза не предавали ей очарования, но ее голос... Одновременно звонкий и успокаивающий, дивный мелодичный голос, казалось принадлежал не ней.

- Вы голодны?

Всего два слова и я был околдован.

 

Столовая, - одноэтажное здание прямоугольной формы, находилась неподалеку. У входа была организованна площадка для любителей поужинать на свежем воздухе, а внутри в несколько рядов стояли бело-серые столы. Справа от входа расположились полки дезинфицирующим средств для рук, чуть дальше по всей длине стены висели мониторы, а над ними большой, высвечивающий цифры в неизвестном порядке.

- Выбирайте блюдо, - сказала Уна, указывая на один из экранов.

На мониторе были написаны названия блюд и напитков, к каждому прилагалась фотография, нажатие на которую высвечивало рецепт. Уна заняла соседний терминал. Я бесцельно листал меню.

- У вас много вопросов, - сказала девушка.

- Тебе нравится в Полисе?

- Бесконечно. Что дальше?

- И ты бы хотела прожить здесь всю жизнь?

- Именно так я и поступлю. Вы выбрали?

Я наугад ткнул в дисплей.

- Отлично! Еда будет готова через 20 минут, - сказала она, глядя на большой экран, - Можем присесть.

Мы заняли пустой стол, подальше от остальных.

- Я ни за что не поверю, что тебе не хочется жить как твои сверстники... за периметром, - сказал я.

- Что вы имеете в виду? - Уна нахмурилась.

- Я говорю о тусовках, клубах и прочих подростковых развлечениях.

- Это глупо, - отмахнулась девочка.

- Глупо?

- По вашему тратить впустую лучшие годы, отравляя организм, это рационально? - ее голос был спокойным, но с оттенком презрения.

- А как же веселье?

- Я предпочитаю другие способы развеять скуку.

- Например?

- Читать книги, ставить опыты или проводить время в Детском Центре, там всегда есть чем заняться.

Нависло молчание. Я задумался.

- Ты когда нибудь была за забором?

- Я там родилась. Мы переехали, когда мне было восемь.

- Разве тебе не хочется свободы?

- Мой ответ зависит от того, что именно вы имеете в виду под этим понятием, - она посмотрела мне в глаза, так же как Рихард, но ее взгляд не был неприятным, но был тяжелым.

- Свобода — это, когда ты можешь пойти, куда хочешь, и делать все, что вздумается.

Моя собеседница ухмыльнулась.

- В таком случае, мистер Элижах, я более свободна, чем вы. Стоит мне только заполнить соответствующий бланк и отправить его в ЦВС, на следующее же утро я смогу отправиться в кругосветное путешествие, имея при себе сумму, достаточную для безбедной жизни год или даже два, - она закусила губу, - А вот вы так не сможете!

- Не смогу?

- Вы же понимаете, что вы лишены возможности бросить все. Сначала, как минимум, вам придется уладить дела в издательстве, назначить руководителя, составить план работ на время вашего отсутствия и прочие штуки. Кроме того, судя по кольцу, вы женаты и, скорее всего, у вас есть дети. Нет, мистер Элижах, вы ни за что не сможете оставить все это на целый год, даже если очень захотите, - я попытался возразить, но был сбит на полуслове, - И, даже если вы все же уедете, вы будете все время висеть на телефоне. О, нет, даже не пытайтесь меня переубедить, мы оба это знаем: ваша свобода, деньги, которые, как вы думаете, вам ее дарят, на самом деле лишь иллюзия. Вы упакованы в определенные рамки и вам ни за что из них не выбраться, не разрушив их.

- А разве ты не стала бы звонить своим родителям? И что станет с твоей учебой?

- Нет. Мои родители - люди, давшие мне жизнь, заботившиеся обо мне в младенчестве, за что я им безмерно благодарна и по своему даже люблю, но мне нет причин поддерживать с ними постоянный контакт. Я перед ними в долгу и когда-нибудь я им отплачу. А свое обучение я смогу продолжить как только вернусь, система получения образования Полиса отлична от той, что за периметром. К тому же, мне ничто не помешает заниматься самостоятельно во время путешествия.

Уна отвлеклась на разговор с подошедшим мужчиной. Не желая подслушивать их диалога, я погрузился в размышления.

Мне никак не давал покоя вопрос об алмазах. "Для их формирования необходимы чудовищные температуры, так откуда они взялись в старых шахтах? И как, черт возьми, богатая ресурсами земля могла попасть в руки Рихарда?" - спрашивал я себя. Спрашивать Уну казалось бессмысленно, я был уверен, что ей ничего не известно. Дети редко интересуются взрослыми делами.

- С вами все в порядке? .

- Что? А! Да, я в порядке, просто немного...

- Задумались?

Я кивнул.

- Это хорошо, - Уна посмотрела на большой экран, - Сейчас приду.

Она вернулась с подносом еды, приятный аромат наполнил нос и я, наконец, вышел из оцепенения.

Я решил начать с салата, кусок помидора отправился в рот первым:

- Ты умна не по годам, - сказал я, дожевывая, - Должен это признать.

- Спасибо, а вы тоже ничего, - мы оба засмеялись.

Напряжение испарилось, мы наслаждались ужином.

- Вкусно! Кто это приготовил? - говорил я с набитым ртом,, - Я хочу предать свои комплименты шеф-повару!

Еда была простой, но сытной и вкусной.

- У нас нет поваров, все готовит автомат, тот что по ту сторону мониторов. Он мешает, жарит, парит, в общем, делает все как в рецепте. Мы называем его Дик. Уж поверьте, Дик готовит лучше всякого французского кулинара, его лазанья это объедение! И, кстати, готова поспорить, что вы давненько не ели таких помидор!

- Это точно! В чем секрет? - ухмыльнулся я, - Вы добавили какой-нибудь супер-пуперсыворотки? Не удивлюсь, если так! Они просто восхитительны!

Девочка рассмеялась.

- Как раз наоборот, мистер Элижах. Они из наших теплиц, а мы только натуральные удобрения используем, никаких пестицидов. Это их настоящий вкус. Это вам не пластмасса из магазина напротив!

- Звучит как слоган. Может тебе пойти в рекламисты? Из тебя выйдет отличный специалист! Кроме шуток! Я мог бы взять тебя на работу...

- О, нет спасибо! У меня другие планы.

- Уже знаешь, кем будешь?

- Знаю.

- И чем же ты будешь заниматься?

- Управлять Полисом, разумеется, - отвечая, Уна даже не отвлеклась от еды.

Я поперхнулся:

- То есть?

Уна оторвалась от тарелки:

- То есть меня готовят на место Главного Хранителя.

- Но как же... У вас же тут демократия.

- У нас технократия*.

- Я не понимаю.

- Мы считаем, что быть Главным Хранителем может только тот, кто с детства к этому готовился.

- Но почему ты?

- А почему нет? Я умна, в этом вы уже убедились, во мне есть задатки лидера, я не боюсь ответственности, плюс ко всему, я из Внешнего мира и не питаю на его счет иллюзий.

- Почему Рихард не выбрал кого-нибудь из своих детей?

- У Хранителя нет детей. И жены нет. Он сознательно отказался от этого.

- И ты сделаешь тоже самое?

- Непременно. Это одно из главных условий. Чувства притупляют разум, делают человека уязвимым. Хранитель не может позволить себе быть слабым.

- А твои родители?

- Они уважают мой выбор и полностью принимают его, - Уна выглядела совершенно спокойной.

- Ты еще ребенок. Ты не можешь принимать такие решения, - сказал я.

- Вы мыслите стереотипно. Биологический и фактический возрасты - это два разных понятия. И хватит бесполезной болтовни, лучше скажите, что вы решили с алмазами?

Уна в очередной раз удивила меня:

- Откуда...?

В Полисе нет тайн, - после паузы она с усмешкой добавила, - К тому же я будущий Хранитель, мне всегда известно больше.

- Ничего, - ответил я.

- А что вас останавливает? - спросила девочка, отправляя в рот клубнику, она перешла на десерт.

- Все это кажется каким-то подозрительным, - скрывать свои мысли я не пытался.

- Почему? Что вы теряете?

Я не ответил.

- Если вы боитесь потерять деньги, то могу посоветовать оформить юридическое соглашение, в условиях которого будет прописано, что в случае не выполнения каких-либо пунктов нашей стороной, мы обязуемся вернуть вам деньги в полном объеме, скажем, в течение года. Хотя мы живем почти автономно, мы все еще часть государства и подчиняемся его законам. При любом раскладе вы ничего не потеряете. А, возможно, даже сорвете куш. Ну, разве это не чудесно?

- Я подумаю, - сказал я и опрокинул стакан сока.

 

 

От предложенной экскурсии по окрестностям я отказался, поэтому после ужина мы направились к Гостевому Корпусу. Погода выдалась что надо, на небе не было даже намека на хмурость природы — облака или тучи. За горизонтом еще виделся остаток багрового заката, украсившего белые здания оранжевыми светом. Все вокруг готовилось к ночи, почти стихли голоса, исчезли птицы, люди разбредались по домам, а фонарные столбы вдоль дорог готовились перенять эстафету небесного светила.

И хотя мне больше всего хотелось поскорее оказаться в постели и забыться на несколько часов, с головой укрывшись одеялом, я не мог не насладиться наступившим тишине и прохладе, придававшим вечернему Полису особый шарм. Уна молча шла рядом, позволяя мне оставаться в мысленном одиночестве.

Моя одежда неприятно липла к коже и пахла апельсином, но я не обращал на это внимание. Мне было слишком хорошо.

Мы остановились перед одноэтажным зданием, окруженным клумбами, наполнявшими воздух ароматом цветов. В тот момент мир показался мне идеальным. Мы уже попрощались с Уной, когда какая-то мысль, промелькнув в голове, разбила очарование прогулки. Это была даже не полноценная мысль, а лишь ее отблеск, но и этого оказалось достаточно. Я что-то забыл, забыл спросить, что-то очень важное, что так сильно хотел узнать, но что?

- Уна, как вы нашли алмазы? - мне удалось поймать мысль за хвост, в последний момент, - Как получилось, что государство прошляпило такое сокровище?

Брови Уны на мгновенье поднялись, но потом лицо снова стало непроницаемым:

- Это долгая история. Нам стоит присесть.

Мы расположись на скамейке.

- На самом деле, это случайность, воля случая, если угодно, - начала Уна, - Это все Фре-17. Года два назад он начал изучать Два Перстня. Пытался узнать как появилась гора. Он странный, но дотошный. Начал копал в шахтах, изучать каждый сантиметр породы. Все возмущались, мол мог бы заняться чем-то полезным. В Рихард его защищал. Дал лабораторию, несколько лаборантов. Он говорил, что не бывает бессмысленных открытий, бывает, только открытия сделанные не вовремя. В общем Фре, узнал, что Два Перстня когда-то была вулканом. Это вулкан существовал задолго до первых людей! Вы представляете, как много лет нашей горе, мистер Элижах? Фре тогда чуть с ума не сошел. Носился по улицам и кричал: "Нашел!", хорошо, что не голый. Тогда он и предположил, что под горой могут быть алмазы. Этот чудак потратил больше года на поиск доказательств. Сегодня вы видели первый алмаз. Там столько богатства, мистер Элижах, что мы на эти деньги сможем еще пять Полисов построить. Но до них трудно добраться, они глубоко в затвердевшей магме. У нас нет средств, что бы налаживать добычу самостоятельно. Мы могли бы урезать расходы, сколотить капитал и начать работать, но стеснять людей, - Уна поморщилась, - Поэтому вы здесь, мистер Элижах, вы нужны нам.

- Вот как! - я задумался, этот рассказ объяснял как появились камни, но объяснял почему их нашли только сейчас, - Почему никто не открыл этого раньше?

- Сами посудите, ну кому еще в голову могла придти идея начать изучать крохотную гору, затерянную где-то в глуши, кроме старого помешанного ученного? В масштабах Земли Два Перстня - это крошечный холмик! Куда интереснее изучать Гималаи или Анды. Нам просто повезло, что Фре оказался первым, кто копнул так глубоко во всех смыслах.

Мы посидели в тишине. Солнце село и безоблачное небо позволяло нам любоваться первыми звездами.

- Слушай, как Рихарду удается управлять городом в одиночку?

Не говорите ерунды, - Уна даже не повернулась, что бы взглянуть на меня, - У города много Хранителей. Хранитель Знаний сидит в Образовательном Центре, Хранитель Связей в Центре Внешних Связей, Хранитель Монет управляет финансами, есть еще Хранитель Продовольствия, Хранитель Наук, он корректирует работу Исследовательского Центра, Хранитель Детства, Хранитель Механизмов, в общем, по одному на каждый аспект. А они в свою очередь имеют своих помощников, а те своих и так далее. Это пирамида, основание которой простые жители. А Рихард-1 - Главный Хранитель, он на самой вершине. Без него Полис не исчезнет, но пирамида потеряет свою форму, понимаете?

- А чего вы используете такие странные названия? Почему бы не называть вещи своими именами?

- Предметам не нужны названия, чтобы быть. Они либо есть, либо их нет, третьего не дано. Слова и их смысл существуют только в человеческой среде. Уберите человека из природы и названия исчезнут. Но пока мы здесь и слова имеют огромное значение. Если человек не знает названия чего-то, он просто не замечает этого, оно для него этого не существует, но стоит ему выучить новый термин и он начинает видеть его везде. Слово материализует сознание. Поэтому мы используем цифры в именах. Это наши аналоги ваших фамилий. Вам, наверняка, приходилось слышать что-то вроде: "Блеки? Эти грязные пьянчуги?" А мы пытаемся максимально отдалиться от внешнего мира. Мы хотим быть собой и никем другим. Когда долго живешь в Полисе, начинает казаться, что там за забором никого нет. Будто там только поля, леса и реки. Но мы никогда не забываем о другом мире, иначе просто рискуем потеряться в собственных иллюзиях.

Мелодичный голос Уны угас и все погрузилось в безмолвие. Где-то в траве стрекотали насекомые, из леса послышался уханье совы, летучая мышь пролетела, хлопая крыльями, топот десятков ног эхом отдавался от стен, мир был полон звуков, но ни слова не прозвучало. Природа жила, сама собой, а мы молчали и смотрели в небо. Сколько мы так просидели я сказать не могу, кажется прошла целая вечность, прежде чем Уна нарушила молчание.

- Уже за полночь, - сказала она.

Мы тепло попрощались во второй раз, я ушел в отведенную мне комнату, Уна отправилась домой. Я наблюдал из окна, как уходит девочка. Одна в ночной тиши, маленькая, хрупкая, она шла, высоко подняв голову. Как бы тьма не пыталась к ней подступиться, Уна всегда оставалась в спасительном светлом пятне. Насколько бы плотными и вязкими не были щупальца тьмы, они никак не могли схватить ее, яркий свет автоматический фонарей защищал маленькую Хранительницу. Глядя на нее, я подумал, что даже если бы мгла поймала ее в капкан, белая одежда не позволила бы его створкам сомкнуться до конца. Свет Луны и отблески тысяч звезд, отражаясь от белой ткани, создали бы светлый ареал. Уна-14 всегда оставалась в безопасности.

Я смотрел в окно, пока девочка не скрылась за поворотом, а потом еще немного, пока светлые пятна мелькали между деревьями и зданиями то тут, то там. Я повалился на постель без сил, последние усилия я приложил на избавления от липкой одежды. Добраться до душа казалось невозможным. Тело требовало отдыха, но я не мог заснуть. Я проворочался почти до рассвета, а когда, наконец-то, заснул, я знал, что сказать Рихарду утром.

 

 

Меня разбудил стук в дверь..

- Можно войти?

Я едва разлепил глаза.

- Да, конечно, входи, Уна.

- Как спалось? - спросила девочка.

- Отлично, - соврал я.

Ни о какой бодрости не могло быть и речи, я чувствовал себя разбитым.

Уна положила на стол белый прямоугольник.

- Я принесла чистой одежды, - она посмотрела на меня, - Я подожду вас внизу.

После того, как помощница Хранителя ушла, я позволил себе еще немного поваляться. Голова была тяжелой, но мысли, не путались.

Моя спальня была небольшой, но смогла уместить в себе все необходимое: письменный стол, кровать, несколько стульев и шкаф. Несколько картин и растений разбавили неяркое убранство. Несмотря на скудность цветов, вся мебель была бело-серой, комната была уютной. Солнце наполняло комнату светом через открытые жалюзи, разделяя комнату на десяток полос. Я сел на кровати, ноги утонули в длинном и мягком ворсе ковра. Я сделал несколько кругов по комнате наслаждаясь приятными ощущениями, а потом пошел в душ.

Вода прогнала остатки сна. В ванной комнате я обнаружил электобритву, зубную пасту без маркировки и новую зубную щетку. После утренних процедур я почувствовал себя лучше.

Одежда, которую мне оставила помощница Главного Хранителя, была такой же как у всех, простого покроя, из хлопка. Брюки оказались по размеру, а мешковатый верх скрывал недостатки моего тела.

Я пригладил волосы — последний штрих, посмотрел в зеркало и не узнал себя. Гладко выбритое и причесанное, в непривычной одежде, мое отражение смотрело на меня удивленно. Что-то изменилось. Казалось, что там за стеклом стоит другой, незнакомый мне, Филипп. Я поднял руку, отражение сделало тоже самое, но движение все равно казалось чужим. Я провел еще несколько минут, изучая отражение, а потом отправился в холл.

Уны не было, записка на диване гласила: "Ушла завтракать без вас"

Это нисколько не удивило, я провел в ванной добрых пол часа.

Солнце стояло высоко в зените, а это значило, что время за полдень. Город снова жил, люди сновали то тут, то там, птицы, перекрикиваясь, летали над их головами, откуда-то раздавался собачий лай.

Я шел по дорожке в направлении, где, как мне казалось, была столовая. Я бесцеремонно разглядывал прохожих и ждал от них того же, но, казалось, они не видели меня. Жители Полиса больше не изучали меня, я перестал быть им интересен. Я не мог понять причину перемен, а потом увидел себя в окне. Мое отражение ничем не отличалось от отражений остальных пешеходов, вчерашний чужак исчез, жители Полиса приняли меня. Меня наполнил непонятный восторг. Это мне пыталось сказать зеркало в комнате, всего за одну ночь, я стал одним из них. Не только внешне. Идея дала росток.

- Мне показалось, что вы не придете, - рассмеялась Уна, когда я подсел к ней.

В столовой было людно.

- Я заказала нам еды, надеюсь, вы любите овсянку! - Уна встала и, уходя добавила, - Вам идет белый.

Мы провели вместе целый день. Уна рассказывала про город, его устройство, показала теплицы. Я познакомился с дюжиной ученных и не только. Я не переставал восхищаться всему, что видел. Новый мир открылся для меня во всем великолепии.

К Рихарду я не торопился. В этом не было нужды. Он знал ответ. Знал, когда только собирался отправить письмо.

Вместо послесловия.

Я долго не решался на написание мемуаров, пусть даже в такой короткой форме, и все же сейчас Вы держите в руках результат долгих уговоров моей жены.

Стоит ли говорить, что я все подписал? Каждую бумажку, связанную с передачей денег и алмазами. И должен признать, что даже сейчас, по прошествии стольких лет, я не могу сказать, было ли это решение правильным, но, черт возьми, я все подписал, даже не глядя в бумаги.

Первое время я нечасто приезжал в Полис, может раз или два в месяц, что бы удостоверится, что дела с добычей продвигаются. Потом стал приезжать каждую неделю и даже привозить с собой жену и детей. Не прошло и трех лет, как мы переехали в Полис насовсем.

Безусловно, мне бы хотелось повествовать красочную историю о том, как я стал одним из Хранителей Города, но этого не произошло. Меня определили в Центр Внешних Связей, где мой многолетний журналистский стаж был как раз кстати. Я стал щитом города, отражающим нападки СМИ. На протяжение многих лет я отводил удары один за другим. Моей задачей было показать миру наш настоящий облик. По приказу Главного Хранителя, я должен был показать всему миру насколько устройство государств устарели и показать новые пути развития. Без боли и мук. Впоследствии я корил себя за чрезмерное старание.

Алмазное дело процветало. Через три года в городе появились первые ювелиры, а еще через два построился целый квартал, где жили только мастера, благодаря которым, наши бриллианты ценились на рынке выше остальных.

Население Полиса увеличилось втрое только в первые два года.

Это были лучшие семь лет моей жизни. Я забыл, что такое налоги, злость и страх. Я впервые узнал, что такое настоящий дом. Кроме этого, я занимался тем, что действительно нравилось, тем, что имело смысл — мои лучшие книги родились в Полисе.

Но самое главное — была счастлива моя семья. Моя жена, днем трудившаяся в Финансовом Центре, вечерами пропадала в Исследовательском — в ней проснулся ученный-генетик, страстно увлеченный своим делом. А что касается наших парней, то эти лодыри спустя несколько лет бегло заговорили на шести языках. Они часто благодарили меня.

Но потом случилось то, что должно было случиться. В нас (в Полисе все жители говорили о городе и о себе во множественном числе, как о единой структуре. Прим. автора) увидели угрозу. Мы подрывали политический строй целого мира.

Рихарда обвинили в государственной измене и попытке переворота, а нас в подельничестве врагу государства. Нас ожидали годы заточения.

Главный Хранитель, предвидевший исход событий, скрылся в неизвестном направлении в компании уже взрослой Уны, прихватив с собой все деньги.

Но он не бросил нас. Он оставил склад фальшивых документов: паспорта, свидетельства, даже водительские права на каждого жителя. Для каждого он разработал план побега из страны, билеты, имена и адреса нужных людей, кто и где должен нас встретить, все было записано и лежало в пакетах с нашими именами. Рихард обеспечил, возможно, подкупив кого-то в правительстве, самый массовый побег из страны. Более пятидесяти тысяч человек незаконно пересекли границу в полугода. Даже уходя, Рихард остался тем, кем всегда был — Главным Хранителем.

Конечно, в последствии кто-то был пойман и депортирован на родину, за кем-то до сих пор охотятся.

К сожалению, я не могу написать, где именно мы остановились. По легенде, сейчас моя жена и я - престарелая бездетная пара, решившая на старости лет, покинуть большой город и дожить свой век в небольшой деревушке на берегу живописного, но вечно холодного моря.

Что касается наших сыновей, нам не известно, где они. Эти горячие головы наворотили делов после распада Полиса и теперь на родине их ждет самое суровое наказание. Парни скитаются, пытаясь скрыться от преследования. О том, что они живы, нам сообщают их письма, приходящие с разных уголков планеты. Последнее письмо пришло пол года назад.

О судьбе Рихарда и его помощницы нам не известно. Эта парочка исчезла, буквально растворилась в воздухе. Может быть их нашли, а может они так же как мы и наши сыновья пережидают бурю.

И, конечно, самый интригующий вопрос: был ли Рихард мошенником? Скажу прямо — однозначного ответа никто не дает, но если вы спросите меня, я отвечу, что нет. Главный Хранитель для меня навсегда останется великим благодетелем, человеком, хотевшим изменить мир и человеком, которому это от части удалось. Я в это верю. Я должен. Ведь если Рихард, Полис и все, что я и моя жена делали столько лет, было фальшью, просто манипуляцией великого провокатора, то что нам остается? Нет, я должен верить в чистоту его намерений и благородство побуждений. Мы все должны.

 

 

 

 

 

 

Для редактора: оставлять ли послесловие решать Вам. Спасибо