Дом над рекою.

 

Вы знаете, как рождается сказка? Она поднимается, словно легкий туман из наших снов, наполняется ветром непредсказуемости и разносится реками сомнения и отваги. Ее несет течением все дальше и дальше, то унося под землю, а то, поднимая над полями и лесами. Сказка многих встречает на своем пути, ее пересказывают и хвалят, а бывает наоборот – обзывают и прогоняют. И вот, вволю наигравшись и настрадавшись, сказка успокаивается и взрослеет и тихо-тихо прибивается к заросшим берегам уже давно неторопливой реки, боясь расплескать остатки былого веселья и задора. Ее не узнать, в ней уже все намешано: вместо начала стоит разодранная середина, конец скулит и отказывается быть таковым, а главные герои уже не так хороши и приветливы. Они часто ворчат, требуя к себе особого внимания, с трудом вспоминают свои роли, и без конца спорят, кто из них главнее и важнее. Наконец вода уже добегает до моря или даже океана, и растворяется в соленых, неизвестных водах чужой стихии, сказка на минуту замирает и пытается вспомнить, кто же она такая. Зачем она появилась на свет? Вы видите ее, видите? Она еще жива! Вон, как играет на солнце, радуясь новому дню.

Эх, даже и не знаю, зачем я вспомнил эту старую историю. Я сидел у окна своей гостиной и смотрел на другой склон реки. Он резко забирается вверх, обрастая вековыми соснами и нависая над нами огромным и непроходимым лесом. Одинокая полянка, словно бельмо на глазу, долго оставалась незанятой деревьями. Боялись они ее, что ли? В самой тенистой части поляны, опираясь на две огромные сосны, словно на костыли, стоял красивый двухэтажный дом. На первом этаже, наверняка была гостиная или столовая, а вот на втором были три небольших круглых окошка. Окна подслеповато щурились под кроной дерева, ведь солнечные лучи проникали на полянку только перед самым закатом. Они ненадолго освещали ее, наполняя добром и светом. Как вы понимаете, в остальное время здесь подобного и не водилось.

Как-то в начале лета поселились у меня три молодых парня – Ваня, Семен и Шустрый. Почему третьего звали именно так, мне и не ведомо, да и не интересно было. Деньги они заплатили за две недели вперед, питались они тоже у меня (скажу вам честно, старуха еще отменно готовит!). Ребята не дебоширили, а что мне еще от постояльцев нужно?

- Дед Роман, а дед Роман, а что это за дом у вас стоит на том берегу? – спросил меня как-то вечером Шустрый.

- Дом, как дом. Тебе-то чего от него нужно?

- Странный он какой-то.

- Ты, парень, лучше не смотри на него. И купаться, туда не ходи. За мостом и вода спокойнее и солнца больше всегда.

- Да, ладно-ладно, мне все равно. Просто интересно стало.

Отошел Шустрый к своим товарищам, да и стал им что-то рассказывать и в сторону дома показывать.

- Как был ты дураком, так и остался, - это мне моя старуха вслух высказывает.

Подобралась, значит, сзади тихонько и все подслушала. У них, у ведьм, это обычное дело.

- Почему сразу дурак?

- А как тебя назвать, если ты своими словами парня к дому привораживаешь, интерес в нем разжигаешь.

- А что мне нужно было ему сказать? Иди, мол, Шустрый, да судьбу свою испытай.

- По-другому нужно было говорить, разговор в сторону увести. Да, поздно уже. Смотри, его жизнь на твоей совести будет.

- Типун тебе на язык, старая ведьма.

- Смотри, он на твоей совести будет, – повторила она и исчезла совсем.

Я уже и отвык от такого, давно она перестала свои фокусы днем-то показывать. Вздохнул тихо, перекрестился на икону, да и пошел к месту, где река без порогов спокойно течет. Годы-то у меня уже не те. Возле сырой воды тяжело сидеть - ноги ломит, да спина стонет. А самое главное, вода начинает меня беспокоить. На солнышке еще бежит себе весело, а как напротив этого дома проклятого протекает, так прямо другой становится. Мутная, грязная, вся бурлит. Уж сколько живу здесь а, мурашки по всему телу у меня все равно идут.

Не прошло и получаса, как слышу шаги веселые по тропинке. Так и сеть, идет герой нашей новой сказки – Шустрый, во всей красе.

- Далеко ли собрался, голубь ты мой родимый?

Вздрогнул, было Шустрый, но быстро пришел в себя и давай деловито раздеваться.

Парень он рослый, в плечах крепкий. Голову бреет на лысо, а бороду отпустил длиннее, чем у меня. В общем, смешной он и хороший парень.

- Купаться я иду, дед Роман. А ты меня, значит, караулишь?

- Ну почему сразу караулю, сижу здесь просто и отдыхаю.

Шустрый посмотрел на меня весело, и я невольно улыбнулся ему в ответ. Отругал себя, на чем свет стоит, и опять хмурюсь строго.

- Не ходи ты туда, слышишь? Плохой, это дом. С историей нехорошей.

А Шустрый передо мной в одних плавках стоит и смеется уже так нагло и задорно, что и я еле сдерживаюсь.

- Вот эту историю, вы мне вечером и расскажите. Лады?

- Осторожней там будь, если что почувствуешь не так – сразу поворачивай назад. И на второй этаж не суйся, понял меня?

Вижу его удивленный и заинтересованный взгляд. Но уже через мгновение мелькнули одни пятки в воде, и нет парня. Уплыл уже. Через пару минут помахал он мне с той стороны и пропал в темном лесу.

Посидел я еще немного, покурил трубочку и побрел домой. Молодая поросль, что с нее взять?

Моя старуха была уже на месте. В том смысле, что стояла на кухне возле плиты и, как ни в чем, ни бывало, чистила ногти. Были они у нее длинными и очень крепкими.

- Что там у тебя с ногтями?

- Грязь забилась. А что у тебя с этим парнем?

- Не послушался он меня.

- Ну-ну. Ну-ну, - отвернулась старуха и дальше ногти чистит.

Что тут скажешь, виноват я был, что парня не отговорил.

Ваня и Семен где-то гуляли целый день и вернулись домой только к ужину. Я уже весь извелся. Думаю, неужели не вернется Шустрый. Ребята, как ни странно, о нем не спрашивали. Посмеивались между собой, да переглядывались. Когда мы уже со старухой ложились спать, входная дверь тихонько скрипнула. Я вскочил, да так, что спину моментально скрутило. Годы-годы.

- Вернулся твой Шустрый. Повезло ему, – старуха повернулась на другой бок, да и захрапела.

А я аккуратно, чтобы не тревожить спину, добрался до столовой. Он сидел там уставший и весь какой-то поникший. Сема спал, а Ваня крутился возле уставшего друга.

- Что с тобой, Шустрый? Что с тобой, бедняга?

Он только раскачивался из стороны в сторону и мычал. Ваня аккуратно поднял и поднес его руку к свету. Она была вся в какой-то черной слизи, да и исцарапана изрядно.

-Шустрый, что это за гадость, где ты ее подцепил? Может ему руку перебинтовать?

- Не нужно, кровь уже свернулась. А вот отмыть его не помешает.

Пожалел я ребят тогда и говорю:

- Давайте затопим баньку, там и отмоем этого героя.

Кряхтя и постанывая, пошел за дровами. Когда я вернулся за вениками Шустрого в доме уже не было. Ваня тихо сидел возле окна.

- Уехал он в город. Как только вы ушли, встал и ушел. Сказал, дома отмоется.

- Понятно.

- Что он увидел в этом доме, дедушка Роман?

- Пойдем, попаримся, Ваня. Потом и поговорим.

Когда мы после бани, распаренные и умиротворенные, сидели на веранде и пили зеленый чай, я решил ему рассказать все. Будь, что будет, подумал я тогда. Звезды дружелюбно сияли на небе, приглашая к дружеской и задушевной беседе. Но, только я открыл рот, зашумели густые кусты возле баньки и на стол к нам прыгнул старухина кошка Машка. Ее серо-рыжая шерсть была вздыблена, а мутные оранжевые глаза смотрели на меня недобро.

- А ну, пошла отсюда!

Ваня оказался парнем непугливым, он схватил с ведра распаренный веник и прошелся по спине кошки горячими ветками. Кошка обиженно фыркнула, высоко подпрыгнула и скрылась обратно в кустах.

- Не получится у нас Ваня разговора, от этого только хуже всем будет.

- Почему, дедушка Роман?

- Чует моя старуха, когда неладно. Вот и куражится. Послушай меня, Ваня, не ходи ты в этот дом над рекою и Семена не пускай. А лучше собирайтесь сегодня, да и езжайте домой. Может еще и Шустрого догоните по дороге.

- Да, что же там такое происходит?

У каждого из нас есть право на выбор, да ни каждый об этом помнит. Есть у жизни прямые пути – красивые и светлые. По ним и идти одно удовольствие. Есть пути извилистые и кривые, по ним тоже можно дойти, только тяжело это и ни каждому дано. А есть и вовсе бездорожье, поросшее и непроходимое. Только рано или поздно находится человек, которому не нужны открытые дороги, и идет он туда, куда и соваться то не нужно. Бывает, человек пропадает, а бывает и возвращается. Только, если раз прошел по темной стороне, по тропам нехоженым, то и оставил открытым путь новый, неправильный. Это как незапертая дверь в сырой чулан, нет-нет, да и забредет непослушный ребенок. Что он там увидит? Плесень, гниль, пауков мохнатых, света белого не видящих? А может, что и по хуже и по страшнее.

- Ты должен мне ответить. Что там происходит? – Ваня настойчиво сверлил меня взглядом и ждал ответа.

Я уже собирался уходить, но слова вырвались сами собой помимо моей воли.

- Там каждому даруется иная судьба.

- Как это, иная?

- Было тебе на роду написано одно, а пошел туда, и все в твоей жизни пошло по-другому.

Ошарашенный Ваня еще что-то спросил, но я ушел уже подобру-поздорову от этого разговора. В народе говорят, беда приходит из огня да в полымя. Так и я, придя домой, сразу встретил двух разъяренных фурий – старуху и кошку ее, Машку.

- Ты что же это мою кошечку калечить даешь?

Вообще, я свою старуху люблю, но когда она злится от нее лучше просто бежать. Да куда тут уже сбежишь?

- Ненароком это получилось, не злись.

- Ненароком? А Ваньку этого тоже ненароком надоумил? Или думаешь, я не знаю?

- Да, не сказал я ему ничего такого.

Кошка старухи злобно и зауныло завыла.

Что дальше у нас происходило, вам знать не положено. Во всех семьях бывают скандалы, да не все они хорошо заканчиваются. Так было и в этот раз.

С утра я, помятый и раздраженный, побрел в лес по грибы. Старуха сама помешана на травах и грибах, и к моему невинному занятию относится спокойно. Побродив пару часов по лесу, я начал приходить в себя.

Земля наша плодородна не только на дары осязаемые, она и силу путнику дает. Походишь один между сосенок, злость твоя и остается на упругих ветках, что били тебя по ногам, да на маслянистых иголках, лезущих к тебе за шиворот. Я уже было начал напевать какую-то веселую песенку, как услышал вдалеке какой-то шум. Бежал по лесу кто-то, быстро бежал. И было этому человеку плохо. Это сейчас я особенно отчетливо чувствовал.

Покряхтел немного, да и заковылял в сторону шума. Что же, оставлять человека в беде? Коварен наш лес, неосторожного путника может завести в лихое место, а осторожного, но старого дурака, так и подавно.

Не заметил я сам, как оказался на той самой полянке, где дом над рекою стоит. Вы скажете, что за ерунда, он же на другом берегу реки? Все правильно, на другом. А реку нашу мутную я не переходил и не переплывал, как на другом берегу оказался, сам не пойму. Лес-пройдоха сначала расслабил меня, все плохое из души забрал, а потом в этой же душу страх захотел поселить. Да забыл он, видимо, что мы с ним это уже проходили.

Стою я на поляне, да оглядываюсь осторожно. Пытаюсь, значит, в ситуации разобраться.

Поляна освещалась солнцем неохотно. Длинные тени деревьев лежали на земле неправильно, словно и не от солнца они шли. Они извивались на земле, подобно змеям, порываясь добраться до моих ног. Дом нависал над поляной, словно средневековый исполин, открывший пасть после долгого сна. Он хотел кушать и на обед ему уже бежал неистовый кролик. Мой постоялец Семен выскочил на поляну и понесся к открытой двери дома. Не было ему дела до необычного тусклого света вокруг, странных теней и зловещего вида этого места. Был он уже околдован, и к дому бежал, не глядя по сторонам.

На втором этаже открылось среднее окно и оттуда показался Шустрый. Я сразу узнал его, хотя голова была покрыта слипшимися длинными, белыми волосами, борода обвисла на впалых щеках, а глаза горели дьявольским рыжим огнем.

- Семка, спаси меня! Спаси, друг!

И Сема ринулся спасать. Входная дверь услужливо открылась, и наш герой взлетел по лестнице вверх. Дверь захлопнулась с каким-то сладким и утробным звуком. Дом весь изогнулся, принимая новую жертву, по его стенам прокатились судороги удовольствия.

Срамота, да и только. Пальцы невольно нашли крестик под рубахой. На негнущихся ногах дошел я до двери. Но, не пустил меня дом к себе. Помнил, зараза, нашу прошлую встречу! Вон, и правое окно на втором этаже до сих пор стоит разбитое, как будто только вчера я, молодой и сильный, лазил в него за своей красавицей женой. Давно это было. Очень давно.

Так, ни с чем, и пошел я домой. Это только в сказках добро побеждает зло легко и непринужденно. А если зло не было убито, а добро давно растеряло молодецкий задор и силу, что прикажите делать? Плакать и горевать?

Да, я шел домой и плакал. Говорила мне в молодости бабушка-ведунья, что зло нужно выкорчевывать с корнями. Но я, увидев свою ненаглядную, забыл все на свете. Привел ее в новый дом, окружил теплом и любовью, мечтая о тихой семейной жизни. И забыл все советы да наговоры. И про дом над рекой тоже забыл. А годы шли. Не замечал я, как моя ненаглядная превращается в злобную и дикую ведьму. У нас так и не появились дети. Наши соседи, один за другим, начали съезжать с насиженных мест, видимо, чувствуя что-то. И только я один ничего не видел, кроме моей ненаглядной старухи. Что тут скажешь, слепа любовь. И вот на моих глазах проклятый мною дом забирает двух ребят, которые просто остановились пожить у нас ненадолго.

Я подошел к берегу реки, с грустью посмотрел на свой родной берег и полез тихонечко вброд. К дому добрел весь по пояс в грязной тине. Над банькой вился легкий дымок и я, поблагодарив всех святых, направился прямо туда.

Добро тянется к добру, слышит его и помогает ему во всем. Мой постоялец Ваня щедро подкидывал поленья в печь. Распаренные веники томились в казанке, а на столе уже пыхтел старый, добрый самовар.

- Ванюша, сынок, спаситель мой. Это ты баньку для меня истопил?

- Дедушка Роман, что с вами?

- Плохо мне, Ваня.

- Вы не видели Сему? Я его с утра обыскался уже совсем.

- Видел он твоего Семена. Ну, что, дед, расскажешь ему правду? А то переживает парень совсем, лица на нем нет, – послышался где-то рядом голос моей старухи.

Чует кошка, где сметана разлита, знает бабка, где злые мысли витают. Моя старуха неслышно появилась возле баньки, довольно водя носом из стороны в сторону. У ног ее вилась кошка Машка, выгнув спину и задрав трубой серый хвост.

Вспомнил я, как окатил ее Ваня веником и решился наконец-то на подлость мерзкую.

- Обязательно расскажу, только чуть-чуть позже. Старая, у тебя глаза лучше моих видят, посмотри что там, в углу блестит. По-моему это золотое кольцо Семена. Мне он как-то показывал его.

- Какое кольцо? – изумился Ванька.

Толкнул я его в бок, чтобы замолчал. Старуха с интересом посмотрела в угол, отодвинула легонько меня и зашла в баньку. Когда наступил подходящий момент, я с треском закрыл дверь в парилку и окатил старуху горячей водой. Вслед пошли и два веника выбивать из старого тела накопившиеся грехи. За дверью так и остался стоять ничего не понимающий Ваня с противной кошкой Машей на руках.

Кричала моя ведьма, ох как кричала! А я сил не жалел. Все что накипело во мне, в руки вкладывал. Летали веники, шел пар, пылали дрова.

Слыхали ли вы о таких битвах? Вам кажется, что никогда не слыхали? А они каждый день идут вокруг нас. В семьях, за закрытыми дверями, встают один на одного родные и любимые люди. Доказывают каждый что-то свое, кричат, ругаются, иногда бьют друг друга. Злые, раздраженные воины, без конца готовы отстаивать свои интересы. Я их не оправдываю, нет. Но, мне кажется, если эти битвы идут, значит, еще не безразличны люди друг другу. Значит, хотят они еще достучаться, докопаться до своих близких. Да, они идут неверной дорогой - дорогой зла, предательства и ненависти. Но, если время уже упущено, то другой дороги им и не дано. И если в их сердцах еще осталась, хоть капля любви, если они помнят, ради чего совершали безумные поступки, не спали ночами, волновались перед каждым свиданием – значит, все эти битвы тоже не зря. Хотя, что скрывать, в них мы часто проигрываем. Только иногда нам удается переломить ситуацию и вернуть то, ради чего стоит жить. И это, наш добровольный выбор. Имя ему - любовь.

И вот, когда вам дается второй шанс все исправить, вы уже можете пойти дорогой мира, добра и любви. Дарить тепло и радость. Отдавать любимому все, потому что по-другому просто нельзя жить. Это и есть настоящая магия. А все эти наговоры, травы, превращения – просто детский лепет перед настоящими человеческими чувствами. Они могут испепелить или исцелить нас в одно мгновение, и ничего нам помочь уже будет не в силах.

Вот, о чем думал я, покрывая паром и вениками мою старуху. Любимую и ненаглядную, злобную и прекрасную мою ведьму. Ради нее, я один раз преодолел злые чары проклятого дома над рекою, преодолею их и еще раз!

Я не знал колдовских слов, не знал правильных заклинаний и ритуалов. Но я знал, что хочу увидеть опять любовь в глазах моей старухи, а все остальное было уже не важно.

Шли минуты или часы. А может годы?

- Ромка, Ромка, хватит уже хлестать! Ты с меня три шкуры уже спустил! Остынь, богатырь!

Пар немного рассеялся, и я увидел озорные глаза моей любимой ведьмочки. Она не стала молодой красавицей, а я прекрасным принцем, но как же она изменилась вдруг! Ее глаза сказали мне все без лишних слов. Передо мной была снова моя любимая, и в глазах ее отражались звезды.

- Дедушка Роман, у вас там все хорошо? – Голос Вани был немного тревожный, - а то, мы с Машей, ждем вас, ждем. А вы все не выходите.

Распаренный, я открыл дверь и просто обалдел. Вокруг баньки лежали спелым ковром багряные листья. А дальше, у реки, золотились усталые кроны деревьев. Холодный ветерок поднял несколько сорванных листьев, и смело бросил их прямо мне в лицо. Вот, это я понимаю, колдовство! Лето пробежало без оглядки, оставив после себя лишь легкий привкус сожаления. Я посмотрел на поляну за рекой, но никакого дома там не увидел. Припорошенная землей груда камней была в беспорядке рассыпана там и тут. Вот и все, что осталась от старого зла.

Из нашего дома вышла незнакомая, юная девушка с серо-рыжей копной волос и глазами цвета меди.

- Вот и Маша уже пироги испекла, а вы все паритесь и паритесь.

- Маша? Она?

- Ну да, внучатая племянница вашей жены. Да вы что, не узнаете ее совсем?

Я что-то невнятное прожевал губами.

- Ромка, закрой дверь, холодно уже. И сам заходи сюда, дело у меня к тебе еще есть.

Моя старуха так это сказала, что я немедля подчинился. Колдунья она, ну что с нее возьмешь?

Я на секунду опять приоткрыл дверь и спросил:

- А ребята твои как? Семен и Шустрый?

- Пишут, что все хорошо. Думают, вернуться следующим летом. А вы зачем спрашиваете, дедушка Роман?

По моей спине нежно поползли вниз острые бабкины когти.

- Не важно. Иди пить чай с Машей, мы будем попозже.

Дверь баньки с треском захлопнулась перед глазами озадаченного Вани.

Что дальше у нас происходило вам знать не положено. Во всех семьях бывают взлеты и падения, встречи и расставания, любовь и настоящая близость. И мне сейчас, первый раз за много-много лет, было действительно, по-настоящему хорошо.