Самое неприятное в жизни – выполнение нелюбимой работы. Вряд ли что-то может с этим сравниться, даже если вспомнить про побудку на рассвете и свист плети позади.

Чванк не любил собирать хышт. Раз в год великая топь выплевывала на мелководье из своих глубин маленькие бурые комочки, и сондаков сотнями сгоняли на сбор урожая. Через неделю болото втягивало несобранные остатки, и кирдане отпускали всех по домам.

Но эта неделя… Стоишь по пояс в зловонной зеленой жиже, елозишь носом по дну и молишься, чтобы надсмотрщику не показалось, что ты отлыниваешь от своих обязанностей.

– Пошевеливайтесь, сонные мухи! – визгливый окрик Багаза, кажется, вывел из задумчивости всех. Рабочие втянули головы в плечи и старательно зашевелили хоботами под водой в поисках драгоценных крупинок. Удары плетьми были не столько болезненными – толстая шкура сондаков выдерживала любые издевательства, – сколько обидными и всегда неожиданными.

Этого надзирателя ненавидели все, но избавиться от него было никак нельзя. Великий кирдан Парух лично назначил Багаза. И вот теперь новый надсмотрщик, освоившись, удвоил норму выработки. Он даже попрал многовековую традицию послеполуденного отдыха и нещадно лупцевал несогласных, лишь бы росла добыча. Она и росла…

Но не может и не должен порядочный сондак держать хобот в напряжении столько часов подряд. Нужно иногда расслабиться, подышать вволю, почесать зудящие от болотной воды плавники, наконец! Кирданам вроде Багаза таких простых истин не понять. Вот и требуют, не пойми чего. Кричат еще, что это сондаки нарочно пытаются сорвать сбор урожая. Недостойно это, непорядочно.

А вот мечтать Чванк любил. Грезил он о приключениях, о том, как однажды сбежит от ненавистной трудовой повинности и серых будней родной деревни. На этом его мечты обрывались. Как и все сондаки, Чванк мало знал о мире за пределами своей долины. Да и отваги на побег в одиночку у него не было.

 

За подобными размышлениями юнец упустил момент, когда небо из голубого превратилось в багровое. Вслед за этим раздался нарастающий гул и высоко над головами изумленных рабочих пронесся и исчез за холмом самый настоящий огненный шар. А потом земля содрогнулась, и началась паника. Обычно надменные кирдане бросились наутек, сверкая пятками всех четырех конечностей. На берегу только и остались брошенные плети, чья-то накладная борода и запах паленой шерсти. Сондаки тоже заволновались – несколько запоздало, как обычно, но по другой причине.

– Братцы, – завопил один из них, – смотрящих нетути! Свобода!

– У-у-у! – радостно загудела большая часть сборщиков.

И гомонящая толпа побрела на ближайший лужок в поисках подножного корма. Кирдане просто отвратительно заботились о пропитании сондаков.

– Постойте! Куда же вы? Разве вам не интересно, что прилетело с неба? – спохватился Чванк.

– Ни капельки, – ответил один из собратьев и призывно махнул хоботом, – айда с нами!

Однако разум Чванка в силу юности еще не успел обрасти толстым слоем безразличия, поэтому молодой сондак еще немного постоял на месте и потопал в сторону холмов.

 

***

– Твою налево! – простонал Дмитрий, отстегивая ремни безопасности. Тело ныло после жесткого приземления, зато обошлось без серьезных травм.

Мишкин попробовал включить передатчик, но тот лишь натужно похрипел и затих. Бортовой компьютер тоже не подавал признаков жизни.

– Вот это я вляпался, – протянул горе-путешественник.

Похоже, брать напрокат прогулочный звездолет в фирме с сомнительной репутацией было плохой затеей. Его, конечно, хватятся потом, пришлют поисковую группу. Но пока все организуют, пока найдут… Так ведь на то и был расчет, чтобы хватились не раньше, чем через месяц.

– Интересно, кислород на этой планете есть? – вслух подумал Дима, пытаясь открыть заклинивший люк. С третьей попытки ему это удалось. Газовый анализатор показал, что атмосфера практически не отличается от земной. А кислорода даже чуть больше.

– Хоть одна хорошая новость, – облегченно выдохнул Мишкин. На всякий случай шлем скафандра он снимать не стал. Высунулся в распахнутый люк и замер: какая-то тварь размером с бегемота сидела на камушке напротив открытого люка и заинтересованно рассматривала человека тремя парами выпученных глаз.

"Бегемот" что-то прогундел, вытянул в сторону двери длинный лицевой отросток, похожий на щупальце кальмара, и разинул пасть. Жуткий оскал в добрую сотню зубов вывел Диму из оцепенения.

– Мамочка, – пискнул потерпевший кораблекрушение и медленно начал сползать по стенке на металлический пол. К такому жизнь его не готовила.

 

***

Огромное почерневшее яйцо лежало в центре небольшого ручья и было очень горячим. Чванк быстро нашел место падения по густым клубам пара, поднимающимся над холмами. Осмотрев небесное тело со всех сторон, сондак присел на камень передохнуть и поразмыслить над увиденным. Не каждый день с неба падает такое.

В этот момент в середине яйца отвалилась часть скорлупы, и любопытному взгляду Чванка предстало существо, удивительно похожее на маленького лысого кирдана с серебристой шкурой.

– Так вот как вы появляетесь на свет! – удивленно воскликнул сондак и решил из любопытства пощупать детеныша. – Тише, маленький! Не бойся!

Несмышленыш еще явно не умел прочно стоять на ногах и стал заваливаться набок. В последнюю секунду Чванк успел подхватить ребенка.

Бережно взяв младенца на руки, сборщик хышта принялся его укачивать.

– Что же с тобой делать?

Малыш слабо закряхтел.

– Кушать хочешь! – догадался сондак. – А чем же вас кормят? И куда тебя кормить?

Чванку было известно, как это происходит у его вида: мама или папа набирают в хобот пережеванную пищу и впрыскивают ее маленькими порциями в ротик новорожденных. Увы, у этого детеныша рта видно не было. Придется искать.

Юный сборщик, как большинство сондаков, всегда хотел иметь детей, но боялся, что не сможет с ними справиться. А тут появилась такая чудесная возможность потренироваться. Набрав сочных листьев, Чванк тщательно их пережевал. Получившуюся кашицу он втянул в хобот. Пошарив руками по телу ребенка, сондак услышал щелчок. С головы младенца упало некое подобие скорлупы, и малыш приобрел почти нормальный для кирдана вид. На месте были и ротик, и малюсенький нос, и глазки. Разве что волос на мордочке было маловато.

Дитя зашевелилось и открыло рот.

– Да-да, сейчас покормлю тебя, лапочка, – пробормотал Чванк, целясь хоботом в отверстие между губами младенца.

– А-а-а! – заорал ребенок, отчаянно вырываясь из рук сондака.

От неожиданности Чванк выплюнул из хобота все содержимое, но малыша не уронил.

 

***

Бодрящий ветерок дунул в лицо и привел Дмитрия в чувство. Парень сделал глубокий вдох, открыл глаза и пришел в ужас. Зубастая тварь крепко держала его своими передними лапищами и каким-то образом умудрилась снять с него шлем. "Бегемот" совершал странные движения лицевым щупальцем в районе рта человека. "Караул!" – промелькнула мысль. – "Оно хочет отложить в меня свою личинку!"

Мишкин задергался что есть мочи и заорал благим матом. Тварюга содрогнулась и выплюнула прямо в открытый рот путешественника бурый ком. За всю свою двадцатилетнюю жизнь Димка не испытывал ничего подобного. Было очень страшно и больно: попавшее в рот месиво обожгло язык и небо. Почти все Мишкин сразу выплюнул, но часть дряни осталась внутри. Затем испуг неожиданно отступил, в голове на мгновение прояснилось, а вслед за этим землянина захлестнул поток чужеродных мыслеформ.

– Чипытра милосердная, что ж теперь делать-то? – слова раздались прямо в мозгу Димы. Все звуки были отчетливыми, но какими-то странными. Парень слышал одновременно и чужую речь, и перевод. Каждый из звуков был приправлен гаммой эмоций – смесью страха, отчаяния и искреннего переживания за его, Мишкина, судьбу. Прислушавшись к ощущениям, человек осознал, что голос принадлежит "бегемоту".

– Телепатия? – удивился путешественник. – "Что? Кто это сказал?" – услышал он в своей голове.

– Опусти меня! – произнес Дмитрий.

Тварь замерла, но хватку не ослабила. Парень мысленно повторил команду, сосредоточившись на своем желании. Лапы "бегемота" безвольно разжались, и человек спикировал на ковер сочной зелени с двухметровой высоты. Трава смягчила приземление, и Мишкин вскочил на ноги.

"Кто ты?" – существо дрожало, как осиновый лист.

– Я прилетел со звезд и не причиню тебе зла.

 

***

Детеныш оказался совсем не маленьким и вовсе не кирданом. Че-ло-век – так он окрестил себя. Мы долго играли с ним в вопросы и ответы. Ди-ма вызывает у меня священный трепет своей мудростью. Этот че-ло-век знает почти все, о чем я могу спросить. Удивительно! Может быть, он посланец богов? Он смеется и говорит, что нет.

Когда я что-то думаю, он меня понимает. А я понимаю, когда он говорит. Мы решили, что так получается из-за остатков хышта в моем хоботе, которые попали к нему в рот. Надо же! А Кирдане просто используют хышт для удовольствия – они от него испытывают восторг, как говорят старейшины.

Я рассказал Диме о сондаках, о деревне, о кирданах и о добыче хышта. А он про свои звездные путешествия. Тысячи вопросов я был готов задать гостю нашего мира, и получил бы тысячи ответов, если бы солнце не приблизилось к краю небосвода.

– Пойдем в нашу деревню! – предложил я, и мой гость не отказался.

 

***

Вернувшись на корабль, я собрал то немногое, что уцелело во время посадки и могло пригодиться для выживания. Дорога к селению сондаков была занята осмыслением свалившегося на меня счастья.

Казалось, когда я спустил отцовские деньги в казино на Бетельгейзе, жизнь кончилась. Оставалось только арендовать катер, заложив для этого старинные часы, и бежать в какое-нибудь захолустье, чтобы переждать там родительский гнев. Я быстро подобрал подходящую планету подальше от центра галактики и осуществил свой план. Все шло гладко, пока двигатель челнока не начал барахлить на полпути. Проклятая жестянка! Но катастрофа окончилась сказочным везением. На этой безымянной планете есть воздух и вода, и можно спокойно дождаться спасателей. Пищевые таблетки помогут продержаться хоть месяц. Но самое главное: здесь есть хышт!

Этот минерал сделает меня богачом. Главное, вернуться домой и правильно распорядиться информацией. В том, что я смог телепатически общаться с инопланетянином благодаря хышту, сомнений не было. Эффект от микродозы выветрился к вечеру. Нужно срочно достать еще и изучить его действие тщательнее.

Мой провожатый Чванк оказался довольно забавной зверушкой. С виду чудовище, но внутри сама доброта и нежность. Если все сондаки такие наивные и добрые, не удивительно, что их так легко поработили. Было бы интересно поболтать с кирданами на расстоянии выстрела плазмомета. Хотя, заряды надо поберечь.

 

***

Деревня сондаков носила название Хлюп-хлюп и состояла из сотни землянок накрытых сверху сухими пальмовыми листьями и соломой. Жилища были хаотично разбросаны по большой долине. Буйная тропическая растительность возле них подверглась корчеванию. Инструментов аборигены, похоже, не знали, полагаясь на силу своих хоботов и передних лап. Растения были либо выкопаны, либо вырваны с корнем. Передвигались сондаки в основном на четырех ногах, иногда вставая на заднюю пару конечностей. В озерце посреди деревни плескалось несколько особей. Похоже, они ловили рыбу. Мишкин поразился тому, как ловко эти существа плавают, помогая себе большими плавниками, расположенными на задней части спины. Идеально приспособленные для жизни существа. Разве что летать им было не дано.

Любопытные жители обступили пришельца, оттеснив от него протестующего Чванка. Их юркие хоботы обследовали каждый сантиметр тела звездного гостя. У Димы это вызвало приступ хохота: щекотно было даже сквозь семнадцать слоев ткани скафандра, да и сама ситуация выглядела комично. Хотя шлем он на всякий случай надел. Человек отметил, что среди сородичей его гида встречаются и куда более жуткие на вид особи. Впрочем, агрессии никто не проявлял, и он немного расслабился. Один сондак потянулся было к бластеру на поясе Дмитрия, за что получил по щупальцу кулаком.

"Бегемот" отпрянул и обиженно затряс ушибленным хоботом. Остальные лишь зафыркали, мол, не лезь, куда не просят.

Чванк сбегал домой и вернулся с крупинкой хышта, однажды по рассеянности утаенной от надсмотрщиков. Минерал перекочевал в рот Мишкина. Уже знакомое жжение быстро распространилось на весь пищевод, опалило внутренности и разорвалось тысячей игл в мозгу.

– Уф! – Дима смог выдохнуть лишь спустя минуту. Ощущения были куда сильнее, чем в первый раз. Парень ожидал, что услышит мысли целого стада "бегемотов". Вместо этого он словно стал каждым из присутствующих аборигенов. Их тела слушались малейшего каприза землянина. Мишкин мог бы отправить любого сондака прыгнуть с обрыва, если бы пожелал, и никто бы не сопротивлялся его воле. Кажется, поняли это и медлительные сородичи Чванка.

Они утробно заворчали, как побитые собачонки, и бросились врассыпную. Человек решил их не останавливать. Рядом с Дмитрием остался лишь сам юный сборщик, недоуменно взирающий на бегство стада, и один дряхлый сондак. Дима обратился к его сознанию, но не смог прочитать мысли старца.

Тряся хоботом, старик принялся что-то выговаривать Чванку. Последний упал на передние колени и, заламывая руки, залепетал:

– Прости меня, Хирк. Я виноват! Но ты же не выгонишь нас на съедение обитателям ночи?

Мысли Чванка по-прежнему без усилия достигали разума Мишкина. Хирк погрузился в раздумья, затем выдал длинную тираду. Чванк закивал и подумал специально для Димы:

– Ночевать будем у меня.

 

***

– Я знаю, ты хороший! – мысленно воскликнул сондак, когда мы втиснулись в его землянку и устроились на ночлег на искусно сплетенных соломенных циновках. – Они просто не понимают и боятся.

В пересчете на человеческие годы, Чванку было бы от силы лет двенадцать-тринадцать: юный "бегемот" едва вступил в период полового созревания. Слова мальчугана тронули мое сердце. Но такой ли я положительный, каким он меня считает? Вряд ли. Я мот, кутила, повеса и растратчик. Разве я похож на героя? Уже созрел в уме расчет, сколько миллионов можно выручить за сведения о месторождении уникального вещества. Долги верну, с отцом помирюсь... При этом только сейчас вдруг подумалось, что добывающая компания вряд ли будет учитывать интересы аборигенов. Вероятно, их просто сгонят с насиженных мест или даже уничтожат, чтобы не путались под ногами. Надо еще раз хорошенько все обмозговать.

– Давай-ка спать, – ответил я. – Завтра будет трудный день.

Чванк быстро захрапел. Мне же не спалось. Я продолжал ощущать сондаков. Чувствовал, как одни ворочаются во сне, другие спариваются или просто неподвижно лежат и со страхом думают о чужаке, способном управлять их телами.

 

***

На рассвете раздался истошный рёв, разбудивший всю деревню.

– Кирдан!.. – крик неподалеку оборвался омерзительным бульканьем. Дмитрий почувствовал всю боль и отчаяние жертвы: ей перерезали горло. Парня замутило.

Чванк вскочил с подстилки и рванул наружу. Дима, шатаясь, последовал за ним.

Листья на нескольких землянках пылали. Около сотни существ, похожих на земных горилл, только куда крупнее, сновали по деревне. Они были вооружены длинными зазубренными ножами. Стоило неосторожному сондаку высунуть хобот из своего дома наружу, как цепкая волосатая лапа хватала несчастного и целиком вытаскивала на поверхность. Жутковатые с виду "бегемоты" вырывались и в панике бежали от своих мучителей, хотя превосходили последних и количеством, и размерами. Повезло в основном тем, кто успел бежать до появления карательного отряда возле своего жилища. Но вырваться удавалось далеко не всем.

Самых матерых сондаков убивали, если им не удавалось сбежать, остальных отпускали. А таких молодых, как Чванк, сгоняли к озеру в центре деревни.

Командовал операцией свирепый гориллоид, одетый в подобие земных средневековых доспехов. Остальным, похоже, хватало и набедренных повязок.

– Это Багаз! – передал мысль Чванк. – Кирдане злятся, что в этом году сбор урожая сорвали.

Багаз отдавал отрывистые гортанные команды, и Дима неожиданно понял, что не нуждается в переводе.

– Бежать некуда! Они вокруг нас! – сообщил сондак, и Мишкин ощутил животный ужас, сковывающий волю юного аборигена.

– Не бойся, малыш, – ободряюще похлопал его по плечу Дмитрий, кладя руку на бластер. Оружие всегда придавало ему уверенности в себе.

 

***

Кирдане отнюдь не были живодерами и садистами. Их нападение на деревню имело вполне конкретную цель: вернуть к повиновению отбившихся от рук сондаков. Этим нерадивым бездельникам только дай волю, они и будут весь день пастись на лугу, а не заниматься полезным трудом на благо более развитых существ.

Подобные набеги совершались и раньше. Сондаки постарше о них помнили, а молодняку нужно успеть привить покорность до определенного возраста, иначе потом работать не заставишь. А так парочке перережешь горло – остальные будут тише воды, ниже травы.

В этом году к тому же и повод нашелся. Подумаешь, огонь с неба упал. Это не причина бросать работу, даже если надсмотрщики отлучились по делам. Хышта и так собрано недостаточно, а тут целый день потерян.

– Загоняй их, ребята! – в который раз подбадривающе рыкнул Багаз. Ох, и влетело же ему от начальства за оставление места службы. Но уж слишком страшным был тот небесный огонь. Теперь нужно обязательно выслужиться и согнать рабов обратно к болоту.

Гориллоид на секунду замечтался. Вот перевыполнит он план по сбору хышта, получит повышение и разрешение на потомство, женится на Каринде… От приятных грез его отвлек сдавленный стон одного из подчиненных.

– В чем дело? – старший надсмотрщик резко обернулся на звук и застыл. Прямо на него мчался с десяток сондаков. Рабы размахивали хоботами и явно были настроены на драку.

– Не может быть! – удивлению Багаза не было предела. Рабы, конечно, могли иногда увиливать от работы, но всегда позорно бежали от карателей. Оказание сопротивления – это немыслимо!

Его заместитель храбро бросился к взбесившимся скотам и щелкнул кнутом. Раньше это срабатывало. Но сейчас разъяренные животные попросту втоптали беднягу в грязь.

– Отступаем! – хрипло крикнул Багаз, хватаясь за голову, и первым бросился бежать.

Но не тут-то было. Сондаки, до этого робкие и пассивные, проявили неожиданную прыть и организованность. Они нападали группами и с остервенением рвали кирдан на части своими мощными хоботами. Воины пытались сопротивляться, но тщетно. Стадо озверевших тварей быстро расправилось с большей частью кирдан и согнало остальных к центру деревни. Багазу повезло оказаться среди выживших.

Десять воинов стали в каре и приготовились продать своих жизни подороже. Однако нападать почему-то никто не спешил. Затем кольцо разомкнулось, пропуская к кирданам совсем юного сондака. Надсмотрщик узнал в нем одного из самых усердных сборщиков. На спине юноши восседало необычное создание с серебристой кожей.

Багаз принял бы его за детеныша своего вида, если бы не полное отсутствие волос на теле. Отвратительно лысое существо заговорило. Прежде кирданам не доводилось слышать столь кошмарных звуков, которые странным образом были им понятны. Но смысл сказанного затмил своей омерзительностью все на свете.

– Вы оставите этих существ в покое. Вы живы, чтобы передать своим правителям: не будет пощады тому, кто тронет хотя бы одного сондака. Теперь идите и никогда не возвращайтесь.

Старшего надсмотрщика внезапно осенило: вот причина дерзости рабов. Сидит в пяти шагах от него и ухмыляется! Не раздумывая, Багаз прыгнул, целясь ножом в голову чужака. Сондаки слишком медлительные, чтобы помешать. "Теперь меня точно повысят", – торжествуя, успел подумать каратель до того, как пучок горячей плазмы прекратил его бренное существование.

 

***

Небо было затянуто низко висящими серыми тучами. В воздухе висела мелкая неприятная морось. Но никто от нее не прятался в землянки, как случилось бы еще день назад. Жители деревни пребывали в странном возбуждении. Они даже будто утратили обычную неторопливость. Сондаки сбивались в группки и оживленно обсуждали произошедшее. Трупы кирдан неожиданно пришлись "бегемотам" по вкусу, и довольно быстро от побоища не осталось и следа. Восемь тел погибших сондаков были торжественно зарыты в землю.

На Дмитрия "бегемоты" все еще посматривали настороженно, но уже не боялись. Мишкин чувствовал это. А еще он ощущал, как в некоторых из них просыпается первобытная ярость.

– Не нравится мне это, – подумал Чванк. – Мы никогда не были такими.

Дима склонен был согласиться. Ему тоже не душе был тот дикий зверь, которого он пробудил в доселе безобидных существах. Ящик Пандоры, как известно, легко открывался… Но что еще оставалось делать?

– Кирдане вернутся, – продолжил "бегемотик". – Только их будет не столько, а гораздо больше.

– А есть другие деревни сондаков? – спросил Мишкин.

– Я слышал, что есть, – еще не понимая значимость своего сообщения, ответил Чванк.

– Значит, ударим первыми, – постановил человек.

 

***

Дмитрию с некоторых пор даже начало нравиться управление целыми полчищами инопланетян. При помощи Чванка Мишкин собрал в одно большое стадо самых крупных самцов пяти окрестных сел, потратив на это две земных недели. В одном из них пришлось разобраться с коллегами Багаза. В оставшихся кирдане сбежали задолго до прибытия страшного чужака.

Сондаки в общем-то не возражали против смены руководства. Некоторые даже радовались, что появилась возможность пообщаться с сородичами и вместе погонять ненавистных гориллоидов. "Бегемотам" нравилось, что ими управляют таким образом, что можно не думать о завтрашнем дне. Эта задача целиком была возложена на Диму.

– Ты заметил, что тебе с каждым разом нужно все больше хышта, – встревоженно спросил его в один из дней Чванк. Юный сборщик теперь служил Мишкину одновременно и скаковой лошадью, и советником, и нянькой, и переводчиком.

– Боишься, что я все запасы съем? – улыбнулся Дима и ободряюще похлопал "скакуна" по плечу.

Однако мысль о зависимости маленьким коварным червячком с тех пор постоянно грызла землянина, отвлекая от насущных проблем.

"Во что я вообще ввязался?" – думал он. – "А если помощь опоздает, а я тут помру от этой дряни?"

Подобные думы Мишкин старался гнать прочь, решая более важные вопросы. Посланные на разведку сондаки донесли, что из города кирдан по направлению к Хлюп-хлюпу вышел большой отряд солдат – все в железе и с большими острыми палками.

– В рыцарей, значит, поиграть решили? Ну-ну.

 

***

Засада оправдала себя на все сто. Плохо знакомые с местностью гориллоиды спустились в узкий проход между холмов и были атакованы со всех сторон. Шансов у "рыцарского" отряда не было никаких. Не помогли и длинные копья, которыми кирдане надеялись сдержать натиск сондаков.

"Бегемоты" обрушились на своих врагов подобно лавине, сметая все на пути. Затем, когда Дмитрий ослабил над ними контроль, сондаки устроили кровавое пиршество. Мишкина отчаянно рвало от ощущения струек крови, стекающих из пастей победителей. Их вымазанные в красное хоботы-щупальца вызывали еще большее отвращение. Но пять сотен "бегемотов" нужно было чем-то кормить, поэтому Дима им не мешал. Фуража на всех не хватало. Он лишь позаботился о том, чтобы Чванк не видел мрачного зрелища, и ушел вместе с ним подальше.

– Ты уэрен, что мы усе делаем прауилно? – спросил своим слегка гнусавым голосом сондак, немного коверкая слова. Дмитрий начал учить его русскому на случай, если хышт закончится в самый неподходящий момент. "Бегемотик" схватывал на лету и за несколько дней наловчился сносно изъясняться на языке Пушкина. Хотя порой без мысленного перевода было не обойтись.

– Такова цена свободы, друг мой, – горестно отозвался землянин.

– Может, не нужно было ничего менять? Кирдане только раз у год нас обижали.

– А теперь вообще не будут! – воскликнул Мишкин, стараясь звучать убедительно. Хотя сам несколько сомневался в сказанном.

– Я уолнуюсь не об этом, – прогнусавил Чванк. – Мой народ сильно меняется.

 

***

Ночь прошла тревожно. Дима ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть. Заканчивалась третья неделя пребывания землянина на чужой планете. Периодически Мишкин проверял на руке браслет с маячком, подающим сигнал бедствия. Устройство работало исправно, но гнетущее чувство… Что если не спасут? Не успеют?

Организм уже не мог обходиться без хышта. Как только контроль над сондаками ослабевал, все мышцы Дмитрия разом начинали сокращаться, причиняя невыносимые страдания. Парень оседал на землю и скулил от бессилия, пока верный Чванк не приносил очередную порцию проклятого минерала и осторожно не вкладывал ее в рот Димы. Тогда боль понемногу отступала.

Корзины для сбора урожая пали жертвами войны с кирданами, а собственных сондаки делать не умели. Поэтому весь собранный хышт, который не успели отдать гориллоидам, сложили в шлем от скафандра. Получилось немного. Время сбора хышта прошло, а значит, в болоте можно ничего не искать. Мишкин прикинул, что при текущем увеличении дозы наркотика запасов хватит еще на пару дней. Что будет потом, он боялся представить.

Дима точно знал, что спасительное вещество должно быть в городе кирдан. Если захватить город, можно продержаться еще какое-то время. Придется вести стадо к победе, пока не стало поздно. Хотя, воевать в чистом поле – это одно, а атаковать укрепленное поселение – совсем другое. Наверняка штурм приведет к большим потерям. Жалко "бегемотов", конечно, но разве есть варианты? Бросить все, вернуться к разбитому кораблю и принимать хышта не больше, чем нужно для снятия боли? А что станет со стадом? Кирдане вряд ли простят восставших сондаков.

– Р-р-р, – досадливо заскрежетал зубами Мишкин, пытаясь заглушить угрызения совести. Юный сондак проснулся и ласково погладил Диму по голове хоботом. Подействовало успокаивающе, и землянин уснул, отложив решение на утро.

 

***

На рассвете человек обратился с речью к войску. Чванк переводил.

– Друзья мои! Враги наши сильны, но вчерашний бой показал, что мы сильнее. Пришло время показать кирданам, что теперь вы сами себе хозяева и не будете больше терпеть унижения.

Толпа одобрительно загудела. Дмитрий облизнул пересохшие губы и продолжил:

– Мы пойдем в город кирдан и изгоним их оттуда раз и навсегда! Вы готовы драться?

– Да! – пятьсот глоток заревели в унисон так, что с деревьев неподалеку осыпалась листва. – Веди нас!

– А будете сражаться, если со мной что-то случится?

– Будем!

На сей раз ответ был не столь единодушным. Активных сондаков оказалось меньше трети. Остальные смущенно переминались с ноги на ногу, делая вид, что вопрос их не касался. Впрочем, Мишкина устраивало и это количество.

Не теряя времени, землянин построил свою рать в колонну по двое и дал сигнал к отправлению.

Спустя двое суток Дмитрий увидел "бастионы" Хрыска. Город был как на ладони с той точки, где расположилась маленькая армия. Дима ожидал увидеть высокие каменные стены с бойницами и рвом по периметру. На деле поселение оказалось жалким. Пара тысяч деревянных лачуг соседствовали с одним более крупным зданием – вероятно, "дворцом" великого кирдана. Никаких укреплений не было и в помине.

– Да, не это не Рио-де-Жанейро… – хмыкнул парень.

Приближение полчищ сондаков не осталось незамеченным. В Хрыске началась паника. Издалека было видно, как самки кирдан спешно хватали немногочисленных детенышей и запирались в своих жилищах. Несколько десятков самцов столпилось у выхода из города. Вооружение защитников составляли палки, колья и ножи.

– Как-то слабоуато, – шепнул Диме Чванк. Человек рассеянно кивнул, пытаясь найти подвох.

Сондаки оживились, видя явный перевес на своей стороне. Некоторые даже попытались броситься в бой сходу, но Мишкин усилием воли вернул их в строй. От толпы кирдан отделился матерый седой гориллоид и медленно пошел по направлению к Дмитрию с поднятыми вверх передними лапами. На его лысеющей голове красовалось некое подобие золотого венца.

– Сам Великий! – заохали сондаки. Некоторые даже испуганно попятились.

Гориллоид остановился в тридцати шагах от Димы, опустился на все четыре конечности и согнул шею в поклоне. Чванк с человеком на спине сделал несколько шагов вперед. Кирдан встал и заговорил.

 

***

Я склонился перед чужаком, сумевшим вдохнуть искру действия в ленивых скотов, некогда бывших нашими братьями. Любопытство терзало мой разум: более всего на свете я желал узнать, как ему это удалось. Но мне удалось побороть себя. В конце концов, моя цель заключалась не в этом.

– Славься, всесильный! – приветствовал я его. – Дозволь рассказать тебе кое-что, а потом решай нашу судьбу, – и чужак удостоил меня ответом на понятном мне языке.

Тогда поведал я о днях давно минувших, когда кирдане вместе с сондаками были едины телом и духом. Как возжелали наши предки силы и власти большей, чем дано было им от рождения. Как начали они искать способ возвеличиться, и нашли хышт. Вкусившие его, стали разумом подобны богам. И открылись им тайны мироздания. И задумали они поменять саму природу свою, ибо мало им показалось иметь лишь один божественный разум. И научились они изменять тела кирдан, совмещая их с телами тварей неразумных, дабы обрести силу и ловкость невиданную. И совершили они страшное прегрешение, создав сондаков.

В моем горле пересохло, и слезы потекли по щекам, когда я рассказывал об этом. Ибо сотворили они столь идеальных существ, что сама природа могла позавидовать. Сонадаки умели плавать, как рыбы, бегать, как звери лесные, а с зоркостью их глаз не сравнилось бы даже зрение обитателей неба. Они не ведали хворей и недугов… Но в безупречной оболочке скрывался изъян: не было больше нужды пользоваться некогда совершенным разумом. К чему умение разводить огонь, если толстая шкура спасет от любых хищников и холода? Зачем нужны знания ремесел, если пищу легко добыть без всяких инструментов?

***

Великий кирдан говорил долго. Дмитрий чувствовал, как гнев нарастал в сондаках по мере рассказа гориллоида: одни просто не понимали, зачем вожак позволяет врагу говорить, а другие слушали, но отказывались верить. Лишь Чванк жадно внимал.

– С течением времени их потомки отупели и обленились настолько, что впали в животное состояние, в котором пребывают и поныне. Они ленивы, трусливы и ни о чем не думают кроме еды, спаривания и игрищ.

– Вы недалеко ушли, – оборвал его Мишкин. – Достаточно взглянуть на место, где вы живете.

– О да, – согласно закивал головой кирдан. – И тому есть причина. Все беды из-за хышта. Все остальные тоже хотели стать совершенными существами, но секрет превращения был утрачен с последним кудесником, изменившим свое тело. Тогда началась война за хышт, и длилась она долго. Дольше, чем живет любой из нас.

Великий вздохнул и потер лапой лоб.

– Когда дым сражений рассеялся, нас осталось слишком мало. Уж не знаю, каким оружием пользовались наши предки, но те, кто выжил, стали нуждаться в хыште для продолжения рода. Злая насмешка судьбы: ума он теперь не прибавляет. Наши женщины не способны выносить потомство, если не будут вкушать это проклятое порождение болот. Хватает только, чтобы поддерживать население на прежнем уровне.

– Так почему вы сами не добываете его? – не выдержал Чванк.

Парух воззрился на сондака так, будто с ним заговорила мебель. Но все же ответил, осторожно подбирая слова:

– Болота для нас смертельно ядовиты – это тоже последствия войны. Думаете, мои надсмотрщики никогда близко к берегу не подходили просто так?

– А просто попросить нельзя? – возмущенно фыркнул сондак. – Мы бы не отказали. Зачем нужно было бить нас?

Великий кирдан оскалил желтые зубы в широченной улыбке.

– Если и есть какая-то сила, способная заставить нынешнего сондака работать, то это кнут в умелых руках. Хотя, глядя на ваше нашествие, я начинаю думать, что еще не все потеряно.

– Хватит об этом, – перебил его Дмитрий.

– И то верно, – еще раз склонился в поклоне Великий. – Мы кирдане смиренно просим пощадить наш народ. Город перед вами – это все, что осталось. Только женщины, дети и горстка мужей. Остальных, как я понимаю, уже нет в живых.

– Сколько хышта у вас есть? – нервно сглатывая слюну, выдавил из себя Мишкин.

Парух ответил, недоумевая, зачем это знать чужаку:

– Осталась только несколько крупинок. Мы сразу раздаем его женщинам детородного возраста.

– Врёшь! – не контролируя себя, взревел Дима. Стоящие впереди сондаки встали на дыбы и рассерженно затрубили.

Великий кирдан отшатнулся, но взял себя в руки и не побежал. Гориллоид посмотрел прямо в глаза землянину и с достоинством произнес:

– Если хотите, обыщите город. Только пощадите нас.

– Мне нужен этот хышт! – заревел Дима. – Осмотрите все! Каждую щель! Кирдан не жалеть! Переведи им! Они должны понимать, что делают!

Чванк неожиданно обернул хобот вокруг тела друга и снял его со своей спины.

– Я не буду это переуодить.

– Что? – не веря своим ушам, переспросил Мишкин.

– Они не могут защититься! – недовольно пробубнил сондак. – Так было с нами, когда напал Багаз. Мы не такие, как они, и не будем бить беззащитных!

Дмитрий попытался вырваться, но Чванк держал крепко.

– Я думал, ты мне друг! – прошептал землянин и мысленно послал сондаков в атаку перед тем, как потерять сознание от боли. Организм отчаянно требовал новой дозы.

 

***

Стадо, и без того готовое ринуться в бой, словно сорвалось с цепи, как только поступила команда. Все очевидно: вот враг, которого нужно уничтожить, а вот город врага. Вперед! К победе! Бей! Ломай! Круши! Ярость настолько захватила сознание сондаков, что никто даже не понял, что теперь ими управляет не чужак, а собственная злоба.

Но на пути табуна возникло неожиданное препятствие: юный Чванк, который был в два раза меньше любого из несущихся на него "бегемотов", смело бросился им наперерез. За его спиной осталось лежать тело человека. Великий кирдан тоже не двинулся с места, с интересом наблюдая за происходящим.

– Стоять! – крикнул он и затрубил, что есть сил, привлекая к себе внимание.

Казалось, еще мгновение, и юноша падет первой жертвой бессмысленного кровопролития, затоптанный соплеменниками в дорожную пыль. Но произошло почти невероятное, и передние ряды затормозили.

 

***

Где-то высоко весело щебетали птички. Дима лежал в неудобной позе. Сводящая с ума мука отступила, оставив только почти парализующую слабость. Человек застонал. Лба тут же коснулось что-то мягкое и прохладное. Мишкин открыл глаза и увидел склонившегося над ним Чванка.

– Я…

– Тише, маленький. Скоро станет легче. Я уже дал тебе немного хышта.

– Где ты… его взял? – говорить было тяжело.

– Нырял, – улыбнулся зубастой пастью сондак. – Глубоко у болоте его еще много.

– Ты мог погибнуть.

– У первый раз что ли? – философски переспросил Чванк, и землянин заметил на его голове венец Паруха.

– А что случилось?

– Ох, и долгими же были перегоуоры… – начал свой рассказ вождь объединенного народа.

 

***

Спасатели прибыли на следующий день и, отогнав не слишком дружелюбных представителей местной фауны от беспечно спящего путешественника, погрузили его на борт. При взлете командиру корабля Виктору Фомину показалось, что какое-то местное чудище машет им вслед передними конечностями.

– Померещиться же такое, – поморщился бывалый космолетчик, и сделал в бортовом журнале отметку, что планета пригодна для жизни. Найти кого-то живым он не рассчитывал, а тут такая удача.

Когда спасенный очнулся, то не выказал особой радости. Даже наоборот, кричал, что не попрощался и едва не набросился на Виктора с кулаками. Бедолага нес какой-то бред про друга, силу духа и доброту. Фомин честно пытался понять, о чем речь, но вскоре махнул рукой и сдал его в медотсек.

– Парнишка целый месяц выживал на чужой планете. Наелся всякой дряни с голодухи. Тут любой тронется. Ничего, оклемается. Промоем желудок, поставим пару капельниц. И не таких на ноги ставили! – заверил его врач.

– Ну, будем надеяться, – задумчиво потер волевой подбородок командир.

Тем временем лежащий на больничной койке Дима думал о странной иронии судьбы, подарившей ему настоящего друга так далеко от дома.

– Я обязательно вернусь, – поклялся себе Мишкин, – и докажу.

Что именно нужно доказать, парень не знал и сам. Но он верил, что обязательно сможет, несмотря на предстоящий серьезный разговор с отцом и, возможно, с полицией.

На второй день полета пациенту стало хуже, а доктор ничем не мог ему помочь.

– Ума не приложу, что с ним! – жаловался медик командиру. – Все анализы в норме, полное сканирование организма показывает отсутствие ивазивных веществ. Ни вирусов, ни бактерий, а он слабеет на глазах.

Дмитрий же упорно отказывался рассказывать о том, что произошло с ним на планете.

– Ты сказал, что я маленький, – думал парень. – А ведь на самом деле маленький и уже не вырасту до твоего уровня, дружище. Надеюсь, у вас все получится.

Спустя сутки сердце пациента остановилось. Реанимация результатов не дала, и врач зафиксировал смерть.

В этот же момент на одной далекой планете тысячи сондаков, не понимая, что происходит, в едином порыве задрали головы к мерцающим в ночном небе звездам, подняли хоботы и затрубили. А из трех пар глаз одного из них потекли слезы.