"Бистро"

 

Я нахожусь в дешевом троещинском бистро. К несчастью, сегодня зимнее солнце "продырявило" тяжелые снежные облака, и теперь мне приходится стыдливо прикрываться ладошкой. Напротив сидит Вероника. Она молча глядит круглыми, пустыми глазами, чем раздражает меня даже больше, чем солнечный луч. Одно из двух: либо ее волосы от природы напитаны салом, либо она просто ленится мыть голову. Ника громко втягивает десертную жидкость из трубочки. Она пытается повысить собственную значимость, рассказывая о том, на что идут мужчины ради того, чтобы заполучить номер ее телефона. Я-то прекрасно понимаю, что цена этим легендам грош. Если к ней и подходят знакомиться, то в большинстве своем – это унылые самцы невнятной породы, обладающие множеством дефектов...

Справа от нас сидят две женщины. Одна из них время от времени как-то подозрительно поглядывает на правую сторону моей физиономии, ту, что "красуется" на солнце. Я не хотел садиться у окна, но эта мерзопакостная девчонка любит участки с видом на улицу, откуда можно созерцать пешеходную кутерьму. Я подымаюсь и бреду к кассовой зоне с намерением заказать стандартный латте.

- Не задерживайся там… – писклявым голосом бросает мне вдогонку Вероника.

Стоя в очереди, я наслаждаюсь кротостью оранжевого света. При таком освещении моя кожа приобретает вполне адекватный и даже слегка гламурный вид. Через мгновение я попадаю в прикассовую зону. Здесь установлены кислотно-яркие, назойливые лампы. Начинаются любопытные "гляделки". Если малолеток в зеленой куртке бросает мимолетный взгляд и разворачивается, то этот плотный мужик в темном свитере, который находится слева от меня, продолжает упорно пялиться, выискивая ответы на какие-то вопросы. "Оскверненный" чужеродными глазищами, я бреду к своему столику. Женщины наконец-то убрались. Ника как-то переменилась в лице. На ее щеках выступил румянец…

- Что-то случилось? – спрашиваю я, глядя на подозрительно улыбающуюся Веронику.

- Да нет… - скомкано проговаривает моя подружка. Ее лицо озарено какой-то тайной.

- Ну, я же вижу. Ты озвучь...

- Ну, просто…. Мне женщина, сидящая рядом начала рассказывать о вредоносном влиянии тональных средств на кожу…

Вероника – существо предсказуемое. Моя обостренная интуиция рефлекторно считывает мимику. Эта тетка глазела неспроста.

- Ну и что?! К чему это она…

- Ну, просто она косметолог.… И говорит, что при кожных высыпаниях не следует пользоваться тональными средствами… Они закупоривают поры и вызывают дополнительное раздражение.… Говорит, подскажите своему молодому человеку…

Мой тон заметен при дневном свете. Я подозревал, но не желал признаться себе в этом. Благо слышать это от Вероники, на мнение которой мне по большому счету наплевать. Грусть и отчаяние в моих глазах провоцирует другое. Подобным образом я выгляжу везде. И в колледже, и в драматическом кружке… Мои знакомые из чувства деликатности никогда в это не углубляются. Уже третий "тон", который я сменил за последнее время. Он так же далек от идеала. Слишком велика пропасть между натуральным цветотипом и краской. Вероятно, под воздействием температурных перепадов крем пожелтел. Мое бугристое лицо в очередной раз "пало в грязь"…

- Да все нормально… - заботливо-бережным голосом отвечает Вероника…

- Бред! Ей-то что.… Пускай проводит свои консультации в другом месте. Неужели настолько заметно...?

- Да нет.… Ну, может чуть-чуть… Оттенок немножко… - несмело и как-то вяло отвечает подружка.

Меня обуревает злоба. Хочется быстрее завершить этот эпизод. Поскорее избавиться от Вероники и записаться к косметологу. "Клюква" дерет прилично, однако ее фотопроцедуры все же обеспечивают какой-никакой эффект. Одно лишь угнетает, мне предстоит длинная дорога, предвещающая порцию взглядов вопросительного характера. Ведь когда ты знаешь, что "тон" лежит отвратно, читай – день потерян.

"Женя"

 

На лекции я угнездился меж двух светил. Слева от меня наша староста Юля – образцовая отличница, передовая активистка, в стилистическом плане – живое воплощение мечты Хилфигира. Многие ребята с нашего потока ломали об нее зубешки. Ее шелковая темно-синяя кофточка благоухает великолепным парфюмом. Аромат заглушает монотонные речи профессора и заставляет концентрироваться на роскошных, мягких локонах старосты, к которым мне хочется прикоснуться губами. Она ощущает мой взгляд. Но в ее чертах отсутствует напряжение или неудовольствие. Своими нежными пальчиками Юля заводит складку волос за ушко, озаренное блестящей сережкой. Я сам мечтал сделать пирсинг. Только на фоне моей порченой кожи это выглядело бы трижды нелепо. Я с досадой глотаю слюну и плавно перевожу свой взор от Юлии к Евгении. Вновь убеждаюсь, что этот белокурый ангел – воплощение моей давнишней мечты. Помимо ее бархатной, кристально чистой кожи, благоухающей свежестью спелых плодов, ее кудрей, достойных передовой эллинской богини, в ней циркулирует некий мистицизм. Ее глаза – это врата, ведущие к неведомым глубинам. Мягкие щечки неподвижны. Пухлые губки слегка напряжены. Не от того ли, что я прерывисто подглядываю на нее. Уличив момент, я наклоняюсь к ней и шепчу какую-то нелепость. Женя слегка подалась в сторону. Нервно улыбнувшись, она ответила боковым взором, не подымая головы. От нее повеяло холодом в этот момент. Я ощутил его каждой клеточкой тела. В свою очередь, я рефлекторно отклонился затылком к Юлии. Замечал, что при разговоре Женя как-то неуверенно глядит мне в лицо. Как будто ее что-то смущает. Может красавица просто брезгает. Эти реакции меня пугают. Я старался избегать оконного света. А на улице при разговоре с ней держался либо прямо, либо с левой стороны, где кожные дефекты не столь велики. Но сегодня, как назло, я был повернут к ней правой, бугристой частью, что приводило меня в ужас. Разумеется, своей неуверенности я старался не выказывать, но Женя по части интуиции мне не уступает. Люди подобного состава ощущают друг друга. Замечают малейшие проявления. Вероятно, она уже раскусила причину моей нервозности. А что если красавица презирает "бугристое чудовище"? Ведь красота моих глаз, тонкость черт теряются на фоне чешуйчатой, нелепо вымазанной "тоном" кожи…

 

"В театре"

Субботний день я начинаю с чашки зеленого чая и журнала "Officiel". Я провожу рукой по глянцевой картинке с изображением голландской модели Вестмана. Этот парень обладает умопомрачительной внешностью. Его кукольные черты возбуждают во мне зависть, а вид гладкой, загорелой кожи повергает в отчаяние. Я вновь глотаю слюну и пускаюсь в раздумья...

Сегодня я выступаю в любительском театре на Контрактовой площади. После полугодичных репетиций наша бравая молодая труппа готовится давать "Иванова". Мне выпала роль сердобольного доктора Львова. Но это беспокоит гораздо меньше, чем то, что мне придется предстать перед однокурсниками в макияже при свете дня. Доселе репетиции проводились в тени кулис. Уходили с театра мы поздно. При вечернем освещении разглядеть кожные дефекты не так-то просто. Но сегодня мне предстояло явиться в макияже в утреннем свете, перед генеральной репетицией, у подножия театра. И после выступления пройти милю под открытым небом к ближайшему ресторану в окружении всей труппы...

Я нанес двойной слой тонального крема. Сегодня меня здоровски "обложило". Недостатки особо заметны в центре лица и возле скул. На лбу ситуация не столь плачевная, но я ретуширую и его во избежание резкого контраста. Шею я заделываю пудрой максимально соответствующей цвету крема. При тусклом освещении в вагоне метро я чувствую себя богом. Здесь "тон" практически незаметен. Куда хуже мое положение при пересадке на другую линию. Здесь ходят поезда с едкими, назойливыми лампами. При таком освещении изъяны особенно видны. Я захожу последним и поворачиваюсь спиной к пассажирам.

Когда я подошел к театру, мои ребята уже вовсю шумели. Все ожидали ключника. Андрей – высокий темноволосый парень примерно моего роста с пирсингом в левом ухе что-то активно доказывал Наталье – самой красивой девушке в нашем немногочисленном коллективе. Ребята славные. Мы всегда легко ладили, быстро находили общие темы и вволю забавничали. Но сегодня дружеский "привет" увенчался некоторым замешательством. На их лицах читалось непонимание, и даже удивление. Я стоял против солнца. Видимо контраст был слишком ощутимым. Неровности на лице, испещренном мелкими "пакостями", были вдвойне заметны. В тот день они глядели на меня как-то иначе. С долей вычурной иронии. Наташа почему-то завела тему про макияж перед выступлением. Ребята ненавязчиво ее поддержали. Я хранил настороженную молчаливость.

- Блин, может накраситься перед выступлением? – спросил Андрей.

- Давай-давай… Мы тебя заретушируем… - ответила Люба – маленькая рыжая девчушка.

- А ты уже, я смотрю, "наштукатурился"? – с мягкой и беспечной улыбкой спрашивает меня Наташа.

Ответить: "Да нет, блядь, у меня от природы лицо такое" - я, разумеется, не мог. Пришлось идти "на таран". Юлить в данном случае было нецелесообразно.

- Да есть малехо… - с долей разоблачения молвил я. Нужно было перехватить инициативу. Вопросительные взгляды товарищей убивали.

- Давайте все накрасимся! – убедительно "разбавив" момент, я ожидал неприкрытой иронии, переходящей в сарказм. Но ребята отреагировали весьма сдержанно и даже слегка отрешенно, как бы, все понимая, и, при том, не желая нечаянно задеть и без того "задетого" кожными проблемами товарища. Благо в скором времени мы вошли внутрь. Переживание по поводу выступления затмило любые другие мысли. Тревоги на время рассеялись. Переход в кабачок после спектакля был уже не столь драматичным. Все были веселы и воздушны. Накатив двойной глинтвейн, я растворился в невесомости, упиваясь ощущением дикой радости. Радости от того, что этих людей (по существу – свидетелей моего уродства) я более после выпуска не увижу.

 

"Новогодний сюрприз"

 

С Ростиком мы дружим уже давно. Его бестактность, с помощью которой он мог "толкать" совершенно отвратительные речи - являлась недостатком из категории "свыкнуться-понять-простить". Он был практически единственным человеком, который видел меня без макияжа. Но именно сегодня, перед встречей в канун Нового года, мне захотелось локально подмазать воспаленные участки. Сам Ростислав обладал "железобетонной" кожурой. Я ни разу не видел, чтобы на его плотной, упругой коже хоть бы раз что-то да выскочило. Разумеется, мне хотелось продемонстрировать, что и в "нашем доме" не все так плачевно. Тем более, правильностью черт, общей комплекцией я ни в чем ему не уступал...

Мы решили ехать на ярмарку за елкой. Ростик с самого утра был немного подшофе. В таком состоянии он способен нести вздорности еще больших масштабов. Погода была светло-серой. При таких условиях "тон" заметен наиболее. Ростислав принялся доставать меня еще до посадки в автобус…

- А чего это ты сегодня такой помятый? Весь в пятнах… - этою фразой Ростик уничтожил остатки моего позитивного настроя. Я понял, что локальные замазки обратились болотными пятнами. Что кратеры и впадины визуально увеличиваются в размерах при такой бледной подсветке…

- Какие пятна…? – молвил я с неприкрытым отчаянием.

- Ну, пятна. Везде. По всему лицу. Какие-то зеленые.… Фу, кошмар… - здесь он скривился. – Ты что, намазался чем-то?

- Да. Тональник.

- Фу. Зачем? Выглядит ужасно. Такой страшный, пятнистый…

Говорил он достаточно громко. На остановке кругом были люди. Но, по всей видимости, им было наплевать.

- Нормально. Освежает… - ответил я с иллюзорной безмятежностью.

- Да что ж там нормального-то?! – злорадствуя, продолжал Ростислав, прожигая меня своими ястребиными очищами.

- По крайней мере лучше чем без него…

Мое положение пред этим самоуверенным, расположенным к алкогольным откровениям товарищем было изначально проигрышным. Мой "пятнистый" облик убивал любые защитные контраргументы еще в зародыше. В автобусе Ростик продолжал "пилить" меня этим вопросом.

- Благодари судьбу, что она даровала тебе хорошую кожу… - сказал я, с трудом сдерживая обиду. Все попытки сменить тему были тщетны.

- А то! Это ведь только ты у нас гниешь…

Ростислав разразился "фирменной" улыбкой. Нервы мои были на пределе. Я достиг точки кипения, после которой грядут неминуемые катаклизмы. Я хотел уничтожить Ростислава. Скрежетом зубов и воинственным напряжением всевозможных членов сопровождался этот момент. Но в ситуации шестой категории возгорания меня "окатило" чаном холодной воды. По большему счету, Ростислав – примат. Дурновоспитанный, великовозрастный невежда. Он не способен контролировать собственную речь. Он с трудом пишет и читает. Однако ж есть в этой личности один единственный аспект, достойный уважения. Он искренен, как в своих суждениях, так и в осуждениях. Он говорит, что видит. Ростислав не станет выдумывать пробелы, которых нет. Он цепляется за очевидное, - за то, что видимо всякому невооруженным глазом. В хмельном состоянии, Ростик, словно малый ребенок – прямой и однобокий.

Осознав это, я погрузился еще в большее уныние. Пока товарищ выбирал себе сосну, я тайком глядел в крохотное зеркальце, вмонтированное в пудру. Если бы я делал это неприкрыто, то предоставил бы Ростиславу лишний повод для злорадства. Всю последующую дорогу он смотрел на меня с улыбкою гиены. Я чувствовал себя абсолютно разбитым, изнеможенным. Когда мы расстались, я не подал ему руки и даже не поднял глаз. Я поклялся, что этот человек навсегда останется в черном списке моей жизни. Придя домой, я традиционно подскочил к квадратному зеркалу, стоящему на подоконнике моей комнаты. Открыл окно и высунулся на максимально допустимое расстояние, чтобы воссоздать атмосферу уличного освещения. Мое заштукатуренное лицо действительно выглядело бугристым. Я избрал слишком насыщенный тон. Вернувшись в исходную позицию, на протяжении нескольких минут я тупо глядел в зеркало. Готовился двинуть по нему, чтоб хоть как-то утихомирить нахлынувшую горечь. Праздник увенчался очередной истерикой. Я страдал. Дико страдал.

 

"Миллуол"

 

Сегодня в колледже я думал о том, что в моей жизни все происходит не вовремя. В детстве я занимался плаванием, но выдающихся успехов достичь не мог из-за проблем с дыханием, в виду чрезвычайной хрупкости. Теперь я подтянул физику, но к плаванию охладел. Ранее я хотел заниматься журналистикой, писать заметки. Но не имел достаточного опыта, широты кругозора. Теперь я более подкован, но времени на журналистику не остается. Вот и с Женей также. На данном этапе я не в состоянии удовлетворить ее запросы по части внешности, из-за отвратной кожи. Но придет время и, верю, "утенок" превратиться в "лебедя". Однако это уже будет совершенно другая история. Женя выйдет замуж. А я…где буду я в этот момент?

Сегодня Женя была особенно холодна. Она сухо отреагировала на мое предложение погулять после лекции. Даже не попрощалась. Она заплела косичку. Прелестное создание. Ну разве можно быть настолько очаровательной? Сегодня я пялился на ее гладкую шею, будто вампир. Возможно ли, чтобы человеческая кожа была настолько совершенной. Мне кажется, я ей противен. На мосту она как-то странно поглядывала на меня. Словно проговаривая: "Да. Разные на свете болячки бывают. Нужно учиться адекватно воспринимать человеческие проявления, какими тошнотворными они бы не были…"

По пути домой я все время глядел в зеркало-пудру. То справа, то слева. Под губой образовался какой-то гнойник. Я пытался подобрать ракурс. Стекло было усыпано песчинками пудры. Мне хотелось бросить его в реку. Но я вовремя остепенился. Провел ватным тампоном по лицу, дабы укрепить макияж на коже, стянутой морозным ветром. Моя жирная чешуя зимой становится совершенно обезвоженной. Я использовал увлажняющий крем после снятия макияжа, но и это не помогало. Высыпания продолжались…

Вечером друзья позвали меня в ночной клуб "Миллуол". Идти не хотелось. Мысль о том, что мне снова придется накладывать три слоя косметики, отбивала всяческое желание веселиться. Но ближе к ночи, я посчитал, что это лучше, чем разлагаться с мыслями о Жене. Для похода в клуб я использовал зеленый маскирующий карандаш. Этот цвет нейтрализирует красные пятна. Поверх него я наложил светлый "тон" для максимальной естественности. Слегка припудрив это дело, я отправился на квартиру к товарищу, откуда мы и собирались ехать в ночной клуб. Увидав меня, дружок поинтересовался – не болен ли я часом. Я ответил, что чувствую себя превосходно. Товарищ констатировал "атипичную бледность" моего лица. Я сказал, что немного утомился после трудового дня.

Когда мы приехали в клуб, я первым делом бросился к туалетному зеркалу. Причины бледности были установлены – я перебрал со светлым "тоном". Особенно под глазами. Нужно было разбавить слоновую кость золотисто-бежевым оттенком. Или воспользоваться темной пудрой. Но было слишком поздно. Вип-холл искрился оттенками красного. В темной рубашке и белых брюках я походил на мумию. Благо, мы заказали бутылку шампанского, содержимое которой, медленно распространяясь по организму, делало меня менее чувствительным.

Прямо накануне медленного танца меня шлепнула по заднице некая девчушка. Я давно заметил, что она как-то странно поглядывает из-за угла, жаждет визуального контакта.

- Можно пригласить вас на танец, граф Станислав? – я был ошарашен. Удивлен. От чего граф? И почему Станислав?

- Это не белый танец. Но я принимаю ваше предложение… – я решил, что в условиях туманной комнатушки, среди мерцающих глобусов, где каждый второй отдыхающий "в сливе", такие вот "графские" обращения вполне естественны.

- Да.… Этот танец не такой белый, как ты… - дерзко хихикнула темноволосая, носастая девушка. На протяжении всего танца она держала меня за задницу. Видимо, она приглянулась ей больше, чем мое лицо. Даже в алкогольном забвении я ощущал, как сердце мое сжимается. Депрессия пожирает меня изнутри…

- Вы похожи на графа Дракулу, молодой человек…

- Правда?! Почему? – я хотел слышать все. Хотел, чтобы кто-то еще раз озвучил причину моей ущербности. Ту причину, по которой я, словно тот вампир, избегаю дневного света. Избегаю близкого контакта. Озвучь ту причину, по которой Женя никогда не будет с таким, как я.… Озвучь ее, носастая.… Озвучь!

- Не знаю… Просто ты весь белый. Как будто мертвый…

- Правда. Я давно уж не жилец….

- Но.… Лично я считаю, что бледная кожа – это сексуально… - прокричав эту фразу, она еще крепче ухватила меня за ягодицы.

Когда танец был завершен, я, совершенно расстроенный, обессиленный ежедневною борьбой с кожными дефектами, скоропостижно покинул клуб, не попрощавшись с друзьями. Их я более видеть не хотел. Я не хотел видеть никого. Даже таксиста, который, верно, отказался бы меня подбросить до дома, приняв за маньяка, вампира-извращенца.

Я добирался домой пешком. Не смывая макияжа, абсолютно разбитый, бросился в постель и заснул глубоким сном…

 

"Крах"

 

В тот понедельник я поругался с Женей. Я попросил ее подняться со мной на третий этаж. Она долго мялась, после чего все-таки решилась последовать за мной. Потупив взор, я дрожащим голосом признался ей, что она мне не безразлична. Женя восприняла эту новость более чем спокойно. Будто уже давно обо всем догадывалась. И, вероятно, имела "домашнюю заготовку" на случай такого вот диалога.

- Просто иногда люди друг другу не нравятся.… Бывает и такое…" - молвила тихим голосом красавица, приукрасив фразу нотой сострадания.

Долго я стоял в коридоре, обдумывая причины собственного поражения. Долго я проклинал судьбу, природу, господа бога, родителей, которые "одарили" меня несуразными генами.… Но все это уже не имело никакого значения. Я бродил по улицам города до позднего вечера. Расхристанный, с замерзшими губами, окаменелыми веками. В зеркало я не глядел. Я избавился от пудры сразу после разговора с Женей - девушкой, с которой я надеялся разделить одиночество, всю боль моего "заштукатуренного" существования. Но она "бортонула" меня точно так же, как и эта лживая пудра, обещающая сгладить недостатки. Стоя на мосту, в потемках, я глядел на замерзшую реку. Мне аккомпанировал тяжелый зимний ветер. Он был единственным, кто слышал мои отчаянные монологи.

В кармане пальто я обнаружил тюбик тонального крема. Я надавил что есть силы, и густая смесь брызнула мне на руку. Я думал, что лучше: швырнуть его в это мрачную, ледяную бездну или "швырнуться" в нее самому. Ведь мы, по сути, две половинки единого целого, не способны существовать по отдельности. Голова кружилась. Давление усиливалось. Быть может, это единственная возможность покинуть пределы этой бугристой, испещренной кратерами и прочими уродствами эпидермы…

Нет. Я в который раз поклянусь исправить положение. Я отыщу добротного косметолога. Я раздобуду необходимые средства. И…сумею достичь гармонии. И глядя на мое лицо, окружающие более не станут тыкать пальцами. Они будут восхищаться, глотать слюни от зависти. И Женя поймет, что я…именно тот парень. Она увидит перемены. Она непременно поймет.… Ведь Женя такая замечательная. Она непременно оценит. Она все поймет.