Литературный конкурс-семинар Креатив
Рассказы Креатива

Тай - (Семинар) Потерянная игрушка

Тай - (Семинар) Потерянная игрушка

 
Потерянная игрушка (семинар)
 
– Ты дебилоид! – сказал внутренний голос.
– Ну… Э…
Я попытался сынтересничать, но пока соображал, чего бы такого умного придумать в ответ, тот успел отключиться и в переговоры вступать заартачился насмерть. "Вот придурок, и в кого он такой?"
Денек выдался, что надо: сильный ветрюганище с такими порывами, которые легко могли сбить с ног взрослого мужика; на дорогах веселая наледь и не менее веселый мусор, вертящийся в воздухе, как на карусели, над хмурыми прохожими, которые безуспешно закрывали низко опущенные лица капюшонами.
Унылый серый городишко во всей своей невзрачной красе.
– Явись, Коммнуа-Ди-Хуа! – возопил я, доцарапывая на льду замысловатые знаки специально принесенным из дома маленьким ломиком.
Свист ветра и матюгание мужичка, обходящего меня на скользкой наледи тротуара, были мне единственным ответом.
– Явись, Коммнуа-Ди-Хуа!! – с надеждой, но как-то утрачивая всю новообретенную веру, закричал я, сидя на карачках и кверху задом, и быстро покосился на свинцовые небеса, не думающие извергать из себя ничего более пары снежинок или капель дождя.
Милиционер-полицейский прошел мимо, ветер хлестал его в широкую бандитскую морду, я задумчиво и аккуратно колупал под ногами лед, находясь в не очень удобном для подобных действий положении и дожидаясь, пока он минует занятую мной площадку и даст возможность для третьей попытки.
– Явись, Коммнуа-Ди-Хуа!!! – слабо взмолился я в третий раз и даже перекрестился, надеясь, что хоть это должно помочь.
Из-за излишнего энтузиазма неловко плюхнулся задом на лед.
Люди, не обращая внимания на ветер, стали проявлять ко мне признаки особого расположения: назад, преодолевая силу ветра, перся напролом, как Рембо, возвращающийся полицейский; группа скучающей молодежи с надеждой на веселое времяпровождение косилась в спину. Работу по вызыванию духа пришлось прекратить досрочно.
Сорвал с лица маску индейского шамана, подобрал с наледи книгу с картинками и иероглифами, впихнул все в школьный рюкзак, включая, конечно, и злосчастный невпихуемый в такие размеры ломик.
Возвращался домой я полностью сломленным, угнетенным невзгодами и разрушенными надеждами человеком.
– Все, маманя, – твердо, но печально возвестил я с порога. – С завтрашнего дня начинаю искать работу.
С кухни раздался грохот и звон разбитой посуды. Вероятно, родительница обрадовалась таковому моему решению: не понимала, не могла понять всей горечи, всей полноты постигшей меня утраты.
– Ну что ж… – сказал я самому себе, и не думающему отвечать. – Пора, наконец, становиться взрослым человеком.
Тем же вечером собрал – предаваясь детским воспоминаниям и припоминая все былые, но канувшие в Лету грандиозные радужные надежды – диски с аниме, играми, книги с фантастикой в мешок, завязал, пустил скупую мужскую слезу и понес выбрасывать нажитый за жизнь скарб.
 
* * *
 
Неделю провалялся в постели в крайне жутком депрессняке. О, зачем только было появляться на свет, если все в нем так обрыдло и лишилось для меня света?!
Плевки в потолок не помогали – уворачиваться мое ослабленное тело не желало ни в какую.
Трогал лоб, не температура ли?
И вот, в тот момент, когда я буквально умирал на холодных накрахмаленных простынях от тщеты всего сущего, в моем помраченном сознании явилось оно. Что-то черное, поблескивающее в свете полной луны проползло по потолку и скрылось из поля зрения.
"Все!.. – обреченно, но даже как-то весело понял я. – Вот и глючить уже начинает… Это бред. У меня, безо всякого сомнения, началась тропическая лихорадка. От тропических фруктов. Это тоже безо всякого сомнения".
Я очень долго не смотрел аниме, не читал фантастику, не играл в компьютерные игры, не слушал захватывающие истории в новостях – такая блеклая постылая жизнь не могла не сказаться на моем слабом сознании и здоровье в худшую сторону. О взрослении на время пришлось позабыть.
– Прощайте, маменька… – слабым голоском начал репетировать свою предсмертную записку и задумался, не поздно ли было бы принять христианство. Или, на крайний случай, буддизм. Другие религии меня привлекали как-то мало.
Но тут, в тот момент, когда я мысленно уже прощался со всеми земными благами и привязанностями, перед моим бледным – окинутым светом иного мира – лицом появилась тень. Черная тварь ткнулась носом в мой нос.
– А-а-а... – горестно завопил я, раскрывая глаза во всю их необъятную ширь. Оказывается, не все еще успел отринуть мозг, и грядущие страдания заставили его быть стойким перед лицом неминуемой опасности. – Мать твою, убью! – выставил вперед кулаки.
– А-а-а, – вторила мне тварюга, разевая рот, испещренный двумя рядами острых маленьких зубов. Слюна, сочащаяся с клыков, закапала на мои пижамные штаны. – Мамочка, – пропыхтела тварюга хриплым мужским басом.
В этот момент силы и напускная безумная храбрость окончательно покинули меня; на негнущихся ногах, втянув голову в плечи, сполз с постели и, пятясь, по-черепашьи покинул комнату.
Приют себе нашел в туалете.
И все то время, пока черная зловещая тварь бесновалась в квартире, пока визжали сестры, старшая и младшенькая, пока затихал последний предсмертный крик матери, я истово и страшно молился.
Потом наступила зловещая тишина, лишь шорох и ветер, гуляющий в комнатах, раздавались с той стороны двери. Тягучая струйка красно-оранжевой крови подобралась к моим согбенным в поклоне Боженьке коленкам. Забрался с ногами на крышку унитаза.
– Пиздец тебе пришел, – холодно молвил внутренний голос, дистанцируясь и, как всегда, забавляясь над моим бедственным состоянием. – Как в аниме. Тебе должно быть здорово весело сейчас, а?
Я неуверенно заглянул внутрь.
– Не весело, – заикаясь, опровергнул утверждение самого себя.
И заплакал.
 
* * *
 
В своем убежище просидел до позднего утра следующего дня. Вылез. Не то чтобы мне так уж хотелось оттуда выползать. Просто оставаться там дольше не мог, чересчур сильно перепугался: смелости оставаться там больше не осталось. Быстро добежать до входной двери – и вон отсюда.
Таков был мой первоначальный план.
Никого в коридоре не оказалось. Тишина. На носочках сделал несколько шагов, прислушался. Сверкающий чистотой линолеум. Отсутствие ветра и хлопающей форточки. Сухое тепло.
С кухни до моего носа дотянулись вкусные ароматы. Что-то зашкворчало на плите. Мама, вероятно, уже встала и жарила яичницу с беконом.
– Это надо же было меня так приглючить! – чертыхнулся я, стукнул кулаком по глупой башке и сполз по стеночке.
Желудок отчаянно забурчал. Спину заломило.
– Ой-ей-ей… – захныкал я. – Так и с ума сойти не долго. Так меня и в психушечку определят, даже со всякой материнской ко мне любовью.
Протопал на кухню, несчастно опустив голову и свесив руки, сел на табурет и, вцепившись в горячую чашку кофе, отчаянно забормотал:
– Мне нездоровится чего-то. Мне бы таблетку какую. От головы. Или еще от чего-нибудь… Только в психушку не надо. Я займусь самолечением. У меня и книжка есть. Хорошая.
– Господи, что за дебил?! – словно в первый раз ужаснулся внутренний голос. Он хотел сказать еще пару умных слов, но не нашелся, заткнулся и в прострации ушел на чердак разума изучать эпизоды моего детского прошлого. В поисках допущенных серьезных недостатков в воспитании, разумеется.
– Кушай, кушай, малыш, – елейным голоском пробурчал за моей спиной незнакомый голос.
Я послушно принялся за еду, запивая застревающие в горле комки слишком горячим кофе. Яичница на вкус казалась не хуже поджаренного угля, присыпанного песочком. Бекон – лишь порозовел на сковороде и не пережевывался.
Оборачиваться назад не хотелось.
– Только не убивайте меня, пожалуйста! – заревел в голос я, потому что еда на тарелке все-таки кончалась, а что делать дальше, не знал. – Юродивый я! Совсем придурочный…
Некто за спиной молчал.
Меня мгновенно до самых пяток прошиб холодный липкий пот. То, что личность я со странностями, но безобидный, – так думал каждый второй со мной знакомый. Но вот как в этом убедить того некто, который находился за моей спиной? Перспектива смерти бренной оболочки не самым лучшим из возможных способов смертоубийства всполохом замаячила перед моим внутренним взором. Заставив закоченеть до самой макушки.
Отчаянно захлюпал носом и сквасил физиономию. Хотелось завопить: "Я больше так не буду!" – но сильно сомневался, что это хоть как-то поможет.
Забегал глазками из стороны в сторону. Зажмурился.
– Я никому не скажу, что вы здесь были. И убили мою маму… И сестер тоже.
– Да ну?! – изумился некто. Его рука с необычно острыми ногтями наконец убралась с моей шеи. – Сиротинушка, ты бы обернулся, что ли?
 
* * *
 
– А-а-а... – горестно завопил я.
– А-а-а, – вторила мне тварюга на тон ниже, передразнивая. – Опять, что ли?
Черное лоснящееся страшилище, зевая открытой зубастой пастью и откровенно забавляясь, смотрело мне в глаза. Оно стояло, широко расставив ноги. Уперев мускулистые руки в массивные бока. Цветастый передник топорщился впереди нелепыми складками. Сзади из-за спины выглядывали кожистые, сложенные сейчас крылья.
– Мам?.. – неуверенно предположил я, узнавая фартучек.
– Папаня! – мигнуло двумя огромными зыркалами чудище. – Нажрался, распиздяй? Ну вот, теперь, значит, поговорим. Ты какого хрена демонов вызывал? И какого хрена у тебя это вообще получилось, а?
В голосе демона прозвучало удивление.
То, что покамест чудище страшное – а может, мама, просто в голове у меня все перемешалось, и соображал сейчас крайне медленно – никого есть не собирается, вселяло нехилую такую надежду. Я даже немного расслабился. Обнаглел и попросил фруктов.
Киви, впихнутое прямо в глотку, целиком, вновь навело на мысли, что меня не слабо так глючит.
– Э… нет, приятель, так у нас дело не пойдет, – чудовище понимающе хмыкнуло, поймало меня за шкварник и, как котенка, протащило за собой, скинуло возле шкафа в липкую кирпично-красную подсыхающую лужу.
Откуда-то в когтистых лапах демона появилась бутылка водки, из которой он незамедлительно отхлебнул.
– Там твоя семья, а я уж – извини, не при делах.
Чудовище громогласно заржало.
В шкафу, за скрипучей дверцей, на крючьях висели тела. Мама. Две мои сестрицы. С их тел вниз падали темные капли. Лица походили на безобразные маски. Восковой цвет кожи обозначал безвременную кончину. Расцвеченные красным одежды вселяли ужас.
– Беги! – внес в кои-то веки адекватную идею внутренний голос.
– Куда? – поинтересовался я, раскачиваясь на ослабевших ногах, как маятник.
– Э… Парень, ты случаем не больной? – осоловело блеснув глазами, осведомился загадочный и страшный гость.
Звонок в дверь на некоторое время избавил меня от крайне щекотливого вопроса. Поставив кучу новых. Но башка варить категорически отказывалась. Понукаемый двигаться вперед, распахнул дверь. Когтистая лапища на моем плече добавила пару новых дырок в моих искалеченных плечах.
– Сережа, а мать дома?..
Нос Марьи Павловны, нашей соседки снизу, подозрительно выдвинулся сначала в одну, потом в другую сторону. На мой всклокоченный вид и окрашенный бурыми пятнами наряд она даже не обратила внимания. – Нет? Ну, тогда скажешь, что я заходила, вот соль вернуть. Чем у вас тут пахнет? А вчера чего праздновали?
Вопросы сыпались градом. Я слабо и невразумительно отвечал, раздумывая, не толкнуть ли дородную Марью Павловну в необъятные расползшиеся груди и не бежать ли сейчас куда глаза глядят?
Но она, плавно махнув кормой, вскоре уплыла сама, не найдя во мне внятного собеседника, а передо мной во всей ясности вдруг возникла новая, более страшная, чем даже появление в квартире чудовища, проблема. Такая страшная, что я даже вспотел. Потом похолодел.
А сердце так и заходило ходуном...
 
* * *
 
– Как ты его вызвал?
– Кого?
– Тебе лучше знать.
– А не пошел бы ты на хрен?! – завопил я. Ко мне вернулось прежнее депрессивное состояние, а с ним и гнев за собственное беспомощное положение. – Ты убил мою семью! Их чертовы трупы висят там, в шкафу! – простер руку с указующим перстом в сторону. – Накормил какой-то херней. И смеешь еще задавать мне какие-то свои дебильные вопросы?! Отцепись. Просто отцепись!!! И вообще, вали из моего дома!
Блестящая лысая черепушка демона казалась смазанной маслом, глаза тоже поблескивали. Страшно и весьма голодно поблескивали.
В руках демона появилась знакомая толстая тетрадка в фиолетовой обложке. Слишком мне знакомая. Очень знакомая. Он медленно раскрыл ее и будто бы приготовился читать. Царапнул когтем по строчке.
Я зажмурился и невнятно залепетал:
– Ну… э… хорошо. Я все скажу, правда. Ну вызывал кого-то там... Подумаешь… Будто и нельзя? Там и имя было какое-то дурацкое...
– Какое?
– Не помню! – разозлился я. Не мог признаться, что все выдумал сам.
И тут этот черный дегенерат, этот убийца и вообще та еще тварь принялась читать мне нотации. Это со мной не проканывало еще со времен детского сада и школы. Хотя я всегда положительно оценивал бессмысленные старания психологов, их желание помочь моей заблудшей натуре. Но чтоб чернокожая тварь? Такого со мной еще не случалось. Но вообще казалось положительным знаком. Тем более, что тетрадка снова уплыла из поля зрения, что вернуло мне утраченное меланхоличное спокойствие.
Я развесил уши. Я слушал в умилении, пропуская все слова мимо ушей. Я просто не мог слышать. Я думал…
Робкая, слабенькая надежда затеплилась в моей полной страхов и безнадеги черепушке.
 
* * *
 
Когда демон убрался восвояси, оставив меня наедине с моими проблемами и скелетами в шкафу, моя несчастная, брошенная, убитая горем одиночества тень человека вскарабкалась в кресло с ногами и продолжила думать.
– Уф-ф-ф…
Гениальная по своей простоте мысль все никак не хотела вырисовываться в более четкие свои формы, но, наконец, мне удалось привести ее в более-менее приемлемое содержание.
Внезапные позывы желудка на некоторое время выбили из реальности.
А затем я занялся приготовлениями.
Покупки не отняли много времени, хотя и приобреталось все наугад, в совершенно разных местах. Так что городок я оббегал три раза, как минимум.
Пиктограммы только и помнил что наизусть. Красивые такие, с интересными линиями, со своим внутренним легко угадываемым порядком.
Черное чудовище, более похожее на обыкновенного парня с соседнего двора, только малость долбанутого на свою лысую башку, поинтересовалось у меня книгами и, узнав, что они все выкинуты в ближайший мусорный контейнер, быстро ретировалось.
Оставив мое дрожащее тело в целости и сохранности.
И даже в здравом уме.
Книга с иероглифами все равно не казалась мне нужной, читать непонятную тарабарщину на непонятном языке не мог при всем своем желании. А вот разложить тела по кругу, прорезать знаки на линолеуме кухонным ножом – это оказалось в моих силах.
О, верой в собственные силы проникся до самых пяток и волос на макушке. Я уверовал! Еще как уверовал!!! Кто б на моем месте пошел в полицию или оставил все как есть?! Не знал места, в которое мог бы сбежать от навалившихся на мои плечи непосильным грузом затруднений. А доверять или рассказывать правду полиции-милиции было бы верхом безумия с моей стороны.
 
* * *
 
Демон нашел меня в шкафу. Зыркалами своими страшными глянул, вздохнул эдак по-человечески и задал нормальный такой вопрос:
"На хрена?"
Я пожал плечами.
Я обернулся за плечо, в поисках того, кто в состоянии был бы ответить на такой вопрос.
Я сделал вид, что меня здесь нет и никогда не существовало во всем обозримом пространстве. То, что все это никак не помогло, заставило серьезно, проникновенно так, с тайной надеждой на понимание, заглянуть ему в глаза снизу вверх и невразумительно пробормотать:
– Ну а что?.. Я чего? Я ничего!..
Родственнички после минутной радости воскрешения начали беспокоить меня странным поведением, голодными застывшими зрачками и тем, что они делали на кухне, после ночных отлучек.
Странные супчики на завтрак, обед и ужин…
Все новые ужасные подробности происшествий на улице в газете и по телевизору.
Дьявол! Да я их боялся!!! Даже свою младшую сестренку Дианку: она вообще вела себя весьма непредсказуемо, а припоминая наши непростые отношения раньше – жить моей бедной двуногой сущности оставалось весьма недолго.
– Книга где?
– В мусорке. Правда, Боженькой клянусь, – запинаясь, забожился. – Я обычно не вру. Честно. Только мне почему-то никто не верит…
– Идем.
В общем, я уныло и бессмысленно в течение целого часа перелопачивал весь мусорный контейнер в поисках той идиотской книженции с картинками. Объяснить, что отходы здесь совсем иные, нежели были в тот день, оказалось выше моих сил. Потом демон долго звонил кому-то по своему демонскому телефону с черепами на корпусе. По извиняющимся ноткам в голосе, видно, отчитывался перед начальником.
Наконец, повернулся ко мне и возопил голосом недоделанного динозавра, но почему-то очень похожим на мой:
– Да что же мне с тобой делать-то?
Я не знал, что. Потому с голодным энтузиазмом вонзил зубы в найденную и почти целую шоколадку. Мать после некоторого преображения денег на карманные расходы мне давать перестала. Кормить тоже, не считая кроваво-красную жижу в тарелке. Жизнь моя стала хреновой после этого, и это еще мягко сказано.
Повеситься мешало только новообретенное православие.
 
* * *
 
 
– Зачем, о, зачем я читал книги? Какая только тварь научила меня понимать их?! – одни эти горькие мысли сверлили черепушку злобными, бешеными червяками.
– Заткнись, – коротко посоветовал демон, даже не обернувшись на скулящий довесок. Он уже несколько минут тащил меня за шиворот по ступенькам, как на привязи. Из чего я понял, что разговаривал только что вслух.
– Ага, дебил, согласен на сто процентов, – вклинился в разговор внутренний голос. Он меня категорически не переваривал. О чем я начал догадываться почти с самого его появления в моей башке. – Подохни, сука! – вдруг противно заверещал он. – Сгинь! Я из-за тебя с ума сойду, – взвыл мне прямо в ухо.
По ступенькам за нами поднимался маньяк с бензопилой и черно-белой улыбающейся маской.
Спокойно так, не торопясь.
"Эй, – хотелось мне крикнуть. – Обернись! Пожалуйста!!!"
Из моего горла между тем не вырвалось ни звука. Сипло дыша, чувствуя, как сердце бьется о стенки, выпучившись до безразмерных размеров, мог только едва-едва переступать ступеньки и истово, беззвучно молиться.
"Боженька, ведь ты же можешь? Спаси меня, пожалуйста. Я никогда не буду делать ничего плохого…"
Зажмурившись, вцепился в руку демона.
Коротким обмороком тело спасло меня от нарастающего, всепоглощающего в своей волне безумия.
– На Кировском, недалеко от универмага.
– Ага. Буду.
Демон и… сосед, Геннадий Викторович, учитель математики, вполне нормальный, спокойный человек весьма солидного возраста, договорились об аниме-фесте, обменялись телефонами и разошлись.
Оказалось, что они давно знакомы.
Я же остался валяться на грязных ступеньках и хлопать глазами.
На лбу вспухала объемная такая шишка размером с мой кулак.
– А, пошли куда-нибудь и мы… – брякнул внутренний голос примиряюще.
Нет, а что? Я бы, без всякого сомнения, воспользовался приглашением, если бы меня снова не поволокли, не потащили, не заперли обратно в шкафу.
– Что за… хренотень?
– По-моему, нам стоит договориться и как-то самостоятельно выкарабкиваться изо всей этой ситуации, – серьезно, с убеждением молвил внутренний голос из темноты.
В кои-то веки я был с ним полностью согласен, забывшись, протянул руку:
– Друзья?
 
* * *
 
Из дома мы выбрались где-то в первом часу ночи, когда родственнички уже пропали из квартиры и наступила полная тишина. Дверца шкафа – не столь уж весомое препятствие, чтобы проникнуть внутрь или наружу. Безопасным это убежище назвал бы только полный идиот.
– Их по-любому убьют, – пробормотал внутренний голос. – Когда-нибудь, но скоро…
"Плевать!" – подумал я, похрустывая суставами и разминая затекшие члены; собственная жизнь мне казалась дороже, но ничего ему не сказал. Может, мой внутренний голос их по-настоящему любит, в любом обличии. Не так, как я…
Стыд заставил меня вывернуть глаза на стенку.
Я вспоминал, как мама готовила всякие разные супчики, выпекала чего-то там, звала кушать, и слезы навернулись на мои глаза, сползая по скуластому от голодных дней лицу.
– Эм…
Достал из почтового ящика конверт.
– Нас в военкомат вызывают, – удивленно присвистнул и огляделся по сторонам, слезы еще не просохли на глазах, как и не утихло тупое отчаяние. – Не Россия, а дурдом какой-то, сирых и убогих тоже… – слабо захныкал вновь. – Нам теперь и от них прятаться тоже? Да?
– Разумеется, а еще от этого…
– Кого?
– Змея Горыныча!
– А, ты про этого, конечно, да… – засюсюкал в ответ. Внутренний голос меня уже стал откровенно доставать, но признаться ему в этом я, естественно, не мог.
Повестку разорвал на мелкие клочки прямо там же, на лестничном пролете. Сорвал с шеи шарф, обмотал кулак и разбил окно в ослепительном порыве безумствования.
Стекла лениво посыпались вниз.
Дядя Егор, сосед с пятого этажа, с неудовольствием покачал головой – втуне; вероятно, он надеялся увидеть от меня проявления более нормального поведения, но так и не достиг в этом деле вершин.
Пожал плечами, бросился вниз, перепрыгивая через несколько ступенек за раз.
– Коммнуа-Ди-Хуа вызываем или тяпаем в Японию? Там должно быть круто…
Внутренний голос вновь уплыл, оставив меня в полном одиночестве, возможно, прорываться сквозь завал болтающихся в моей голове коротких мыслей ему было несколько сложновато.
А потом я целое утро вызывал демона. В Японию добираться всяко сложнее было бы…
Внутренний голос сказал бы, что я ничему не учусь, но пока его присутствие оставалось сокрытым.
– Гав, гав, – глухо рыкнула псина за спиной.
Обернулся. Отступил на два шага назад. Рухнул, больно ударившись задом на обледенелую землю, и постарался уползти обратно, хотя бы домой, к таким знакомым и безобидным хорошим зомби. Чудовищных размеров собака в один прыжок оказалась рядом. В ее пустых глазницах извивались червяки, с острых клыков огромной пасти капала слюна. Собакенция вся состояла из костей и некой плотной, студенистой субстанции, образующейся из комка за изогнутыми пустыми реберными дугами.
Рядом ни души, ни одного русскоязычного паршивенького полицейского, радеющего за спасение страны и ее недееспособных граждан.
"Интересно, возможно ли перегрызть горло такой костлявой собакенции?" – появилась идиотская, но весьма практичная мысль.
Впрочем, в следующую секунду две когтистые лапы тяжело и больно придавили меня к земле.
 
* * *
 
– Серега! – разносилось по бескрайнему полю.
Ветер носился по пустому пространству, как единственное сохранившееся в мире неуемное Божество.
– Се-ре-га!!!
"Я мертв", – размышлял. Тяжесть в желудке заволакивала разум тягучей бархатной пеленой. Мерное, сухое и жаркое тепло согревало тело практически со всех сторон. Только этот вопль отвлекал. Ужасно раздражал. Я моргнул, проваливаясь в трясину сна.
– Се-ре-га!
Рекс – мой маленький щенок, которого я подобрал с улицы и несколько дней выхаживал, пряча от матери и неумело заботясь. Он выздоровел тогда. Тем летом мне исполнилось семь. Потом, уже в сентябре, сердобольная до своего единственного сыночка маманя выбросила щенка на улицу, сказала, что он просто сбежал. Ведь мне нужно было хорошо учиться, поступать в институт и так далее, домашняя животинка не вписывалась в план.
Позже в план не вписался я.
– Рекс, – я погладил костлявую спину с жаркими пластами желеобразного тела. – Как хорошо, что ты вернулся.
Это он накормил меня.
Достал откуда-то еду, согрел.
– Тю, – презрительно засюсюкал внутренний голос. – Только не расплачься сейчас. Лысый здесь.
– А?
Меня все сильнее клонило в сон. От ветра спасал Рекс. "А может, ну его на фиг?" В кармане куртки завибрировал телефон. Незнакомый номер. Отключил и заворочался в снегу. Если мне чего и хотелось, так только спать.
Внутренний голос пытался еще о чем-то предупредить, но начал трепыхаться слишком поздно.
Несколько раз очухивался в разных местах. Ел. Дремал. На большее меня не хватало.
Рядом словно бы разрывались бомбы, сыпался бетон, штукатурка, в другой раз цельные скальные породы, частенько раздавались крики, визг, плач, канонада выстрелов. Все это, впрочем, не мешало моей осунувшейся за месяц голодовки личности набираться сил. Со временем стал вставать в приемлемо адекватном состоянии и различать окружающий мир. Внутренний голос не просыпался уже долгое время.
"Серега, ты нас выдаешь, – надпись на стене была стопудово Лысого. – Давай встретимся, договоримся". Рядом с надписью ухмылялась его весьма живописно обрисованная рожа.
Я согласился, с тем условием, что он посмотрит Рекса. Тот неважно выглядел в последнее время.
Оставил отпечаток грязной ладони на стене, под посланием и своим сообщением. Но кто знает?
Лобастая морда ткнулась мне в колени. Положил руку на голову пса, погладил кости мертвого скелета.
– Ничего, приятель, прорвемся!
– Ага, – очнулся вдруг внутренний голос, а может, мне это только показалось. – Не нравится мне все это…
– А что делать? – уныло буркнул я, поскреб скудную поросль на подбородке и сплюнул. – Нам так и так полный кирдык. По-любому.
Развалины какого-то дома под ногами, полуразрушенный городишко на горизонте. Наступающая весна обещала быть веселенькой, если бы только мне удалось выторговать для нас какую-нибудь более-менее стоящую выгоду. Что казалось маловероятным. Отношения с людьми у меня катастрофически не складывались.
Думаю, демонов это касалось тоже.
 
* * *
 
Город в свете неяркого весеннего дня выглядел умиротворяюще призаброшенным и забытым. Словно бы войнушка давно закончилась, бойцы аккуратно собрали раненых и убитых и убрались домой. Снег засыпал разрушенные руины и придал им чудесный сказочный вид.
А сверху падали вполне так зимние снежинки.
– Красота, – невольно пробормотал я и почесал обросший грязный затылок под шапкой. – Даже как-то малость необычно. То есть мы сейчас можем побродить по городу в поисках припасов. Эдакая цивилизация "Некст" после Армагеддона. Цепочка наших следов на девственно-белом снегу как последняя надежда на жизнь…
– Заткнись, – вяло прореагировал внутренний голос, оборвав поток моих нервных слов.
Я вздохнул, в который раз остро осознав, что понимает меня только Рекс. Даже внутренняя сущность во мне не воспринимала меня же всерьез и вряд ли лестно оценивала уровень моего интеллекта. Временами я тоже, конечно, но не настолько уж открыто.
Расстегнул карман куртки и вытащил шоколадку, потом выкинул ее.
Заколебался я жрать сладости.
А консервы открыть не мог, для этого нужно было искать что-нибудь существенное.
На площади, впрочем, оказались не в одиночестве, пара зомби с распадающимися – вероятно, от бомбежки – частями тела показалась было вблизи, но Рекс быстро отогнал их. Печальными скособоченными фигурами они уплыли за горизонт.
"Клево, когда у тебя есть собака! – решил я, вонзая зубы в принесенную подачку. – Молодчина, Рекс".
С его глазниц упали несколько тугих червячков или гусениц, мохнатых и мягких, они начали забираться на мою штанину. Сгонять их не стал. Поймал одну и принялся разглядывать.
Зачем-то они были нужны Рексу.
– А вот зачем и кому нужен я? – не удержался от разговора с самим собой, но "этот" привычно молчал. Он появлялся только для того, чтобы сказать, какой же я придурок и как его это нереально бесит.
Связываться с другими не решался. Себе подобные могли и пришибить ненароком, узнав, кто был виновником их несчастий. Табличка с надписью "Виновен!" чудилась над моей головой постоянно. Еще боялся случайно проболтаться сам, очень боялся…
 
* * *
 
Демон жарил мясо на вертеле, эдакое фрикасе из свежайшего детского мясца.
Массивное тело с перекатывающимися под угольно-черной кожей мускулами вызывало животный ужас, но чуть меньший, чем одиночество, терзающая неопределенность или же общение с себе подобными.
Шагнул вперед. К огню.
– Будешь?
Я сглотнул непрошеный комок в горле, отрицательно покачал головой, типа, все хорошо, не голоден и недавно плотно так отобедал. Хотя запах был, конечно, обалденный. Но, блин, они все сговорились, что ли?
По крайней мере, убивать меня сразу "мой старый знакомый" явно не собирался, что возбуждало во мне офигенский оптимизм.
Я даже чуть не прослезился от избытка нахлынувших чувств, но мужественно сдержался.
Сглотнул снова и прохрипел:
– Ты поговорить хотел. О чем?
– Не скучаешь по своей семейке?
– А должен?
Демон отхватил кусок мяса, зажмурившись, сожрал, как кот, натощак выкушавший рыбку, и как-то испытующе глянул в мою сторону. Потом облизал жирные пальцы.
– Зов крови и все такое? Чувство вины?
– За что это? – изумился я. – Перед кем это?
Руины города в вечернем свете казались особенно красивыми. Во всполохах пламени. Еще один русский городок медленно и мирно стирался с карты страны. Я даже взгрустнул чего-то.
Внутренний голос вяло забарахтался где-то внутри, эти вопросы, похоже, вот его волновали, но сформулировать свою мысль внятно он не смог. Свернулся где-то в дрожащий, пульсирующий комок.
– Да так… Мой… – демон облизал пальцы и потянулся за новой порцией, – скажем так, босс, начальник, или как там у вас... Бог, короче… Требует тебя к себе. В смысле поискать такого и… то есть, интересный экземпляр, это еще надо умудриться. У тебя, вроде, неплохо так получается делать разные глупости, которые нормальному э… человеку сложно. Так что?
– То есть работа? – уточнил я, вдохновившись. Поскреб обросший подбородок и вообще почувствовал себя на какую-то долю секунды настоящим мужиком. Тем более что я был выше демона почти на целую голову.
– Ну что-то типа того, ага, – демон как-то слишком быстро отвернул черную, лоснящуюся морду и принялся за оставленную еду. – Если не согласишься, вот это, – в качестве последнего, убойного аргумента он вытащил из-за пазухи фиолетовую тетрадку, перелистнул несколько страниц жирными пальцами, – появится в газетах. Интернете. И даже на радио и телевидении – вместе с твоей фотографией, разумеется… Прекрасная вещь, если хочешь знать мое мнение, – он подмигнул.
Я посмотрел на тетрадку и понял, что покраснел.
– Гм…
Демон внезапно подорвался, вырос передо мной каменной стеной, выпростал лапу и потрепал своей когтистой пятерней по голове. Мягко так. Ласково. Оцарапав чуть более половины черепа.
– Соглашайся, у тебя выбора нет.
Не знаю, может, конечно, он мне жестоко врал, с него это сталось бы, только вот аргументы у него оказались железобетонными, противопоставить что-либо тетрадке-дневнику, исчезнувшему за пазухой демона, казалось слишком неправдоподобным.
Поэтому я согласился.
Детские травмы, знаете ли, это тебе не хухры-мухры…
Пес-зомби сейчас выглядел неважно, прикорнув у моих ног. Грудная клетка слабо поднималась и опускалась. Оставалось надеяться, что демон хоть как-то ему поможет.
– Аниме, фантастика, фильмы к рабочему контракту прилагаются? – сколько можно увереннее поинтересовался я.
Это было нагло с моей стороны, но почему бы и не попытаться, раз уж я завяз по самое не хочу?
В этот момент послышались чьи-то шаги, хрустнула ветка, в свете костерка появилась тетка, эдакая розовощекая деваха тридцати лет в темно-лиловом каком-то детском коротеньком платьице, в тяжелых сапогах на толстых ляжках и с огромным пистолетом в пухлой, бледной руке в контрасте.
– Ты не забыл, папочка, что эту игрушку ты обещал мне? Давно обещал, – неожиданно писклявым девчачьим голоском разрушила она идиллию спокойного вечера.
Тут я подумал, что даже знаю эту "девочку"…
Демон как-то с преувеличенным вниманием глянул на дневник, пожал плечами и, не глядя в мою сторону, испарился тенью в сгущающихся сумерках.
На прощание даже ничего не сказал.
И тут я понял, что детский кошмар энного количества лет давности возвращается. Похищение. Толстая собачья цепь: всплыли в памяти, как будто это случилось только вчера.
Куколка еще. "Давай, мальчик, поиграем!"
– Ну ты и … – вынырнул на мгновенье внутренний голос, в кои-то веки не нашел подходящего слова и пропал уже навсегда.
И в глазах моих потемнело.
И наступила кромешная тьма.
 
Конец.
 
 
 
 
 
 
 

Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Рассказы Креатива
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования