– Идем к Вирсавии, – буркнул Стиф Аллен – капитан "Нежданной Радости", не глядя на обзорный экран. Впрочем, разглядывать там было особо не чего. – Штурману рассчитать прыжковую серию, пилоту после третьего прыжка выйти на точку с координатами, 38-16-40.

Последние слова наконец-то выглядели приказом. Мэл ухмыльнулся, благо этой улыбки никто не заметил, и легко коснулся штурвала. Голова Кыси подсунулась под локоть. Тихое мурлыканье призывало успокоиться. Но спокойствия не было. Давно уже не было. С тех пор как пришлось продать "Рыскающую Белку". Тот корабль был своим, а этот… как и три предыдущие…

Да отправляйся все в Черную дыру! Четыре года прошло – пора выкинуть из головы крысебота с зеленым хвостом и все что с ним связано. Не желал Мэл повторения давней истории. Потому держался подальше от полетов на новые планеты – а они посыпались в последние годы, как сыплются камешки из метеоритного потока. И от роботов обслуги. Удавалось с трудом, два раза уходил с кораблей именно по этим причинам. А память не отпускает, свербит, как заноза в… пониже спины.

"Рыскающую Белку" было жалко до слез, но корабль восстановлению не подлежал, техническая экспертиза выявила усталость металла и программный сбой. Перепрошивка и замена силового каркаса ничего бы не дала – только зря потратили бы деньги. Капитан принял решение, и вся команда его поддержала. Кроме Мэла, но его мнение в тот момент не учитывалось. "Нервный срыв в связи с перенапряжением из-за невозможности выполнять работу с должным качеством и завышенных требований к себе" – так было записано в медицинском заключении. Все объяснили потерей роботов обслуги. И комплексом вины, возникшем из-за этого. Но Мэл-то знал, что вина не причем. Дело было в неправильно сработавшей "глушилке".

Голова Кыси ткнулась подмышку, и Мэл понял, что необходимо выкинуть посторонние мысли. Особенно такие. Воспоминания о последнем рейсе "Рыскающей Белки" его психодиагносту не нравились. Мэл никому не рассказывал, что "глушилка" на него почти не подействовала, но от этой кошки не спрячешься. И не закроешься.

Пилот смотрел на подернутую серой дымкой планету и внутренне усмехался. Точка с координатами 38-16-40! Капитан "Рыскающей Белки" его заложил. Больше некому. Он – единственный, кто догадался. Он и, может, врач. Мэл подумал об этом, когда прочитал направление на лечение. Стоило ли гнать из мыслей воспоминания, если вот они – на экране. Во всей красе. Соня медленно смещалась в левый верхний угол, заметно увеличиваясь в размерах. Руки Мэла делали привычную работу, корабль двигался, послушный выверенным движениям пилота. Только вот спокойным пилота назвать было нельзя. Психодиагносты из рубки были удалены. Все. Перед третьим прыжком Кыся уснула, и врач куда-то ее унес. Мэл удивился. Но его удивление возросло в разы, когда за Кысей последовал Лорик штурмана и Белочка командира. И сошло на нет, когда при очередном развороте корабля на экран вползла Соня. Цифры координат пилоту ничего не сказали. В прошлый раз не он сидел в таком же кресле. Координаты знали штурман и командир. Значит все-таки командир…

– Что? Не ожидал? – в голосе Аллена издевка прослеживалась без труда. – Помнишь, где стола ваша "Рыскающая Белка" четыре года назад?

Мэл не смог сдержать кивок. Он не забыл. Как и многое другое, что легко забыли другие.

– Посадишь "Радость" как можно ближе к той точке. Но не на плато. В низину.

Мэл хотел возразить, что в низине почвы могут оказаться болотистыми, но сдержался. Командиру виднее. И ни к чему выказывать излишнюю осведомленность. И так наболтал лишнего. Ловушка была в притворном сочувствии и банальной заботе. Тоже притворной. Это он сейчас понял, что сочувствие и забота были притворными. А два месяца назад, когда врач расспрашивать начал, да еще так задушевно, и мысли не мелькнуло. И психодиагносты тому мешали новую методику вывода из депрессивного состояния испробовать… Всю душу вынул. Гад! Но о Крисе Мэл ему ничего не сказал. И как только удержался. Этот Вэрен не новую, а специальную методику использовал. Типа "Поиска Правды", что к нарушившим закон применяют…

– Мне долго ждать?! – окрик командира вывел из оцепенения, заставляя отбросить воспоминания. Что случилось – то случилось. Напрасно он, получается, не попробовал сеанс с "глушилкой" повторить, как в госпитале предлагали и с психодиагностами отказывался дело иметь. Вот только Кысю к себе и допустил. Глянулась ему эта кошечка, но…

Мысли-воспоминания не отступали, а руки делали привычную работу. Повинуясь этим рукам, корабль снижался.

Темный силуэт мелькнул над плато. Тень пронеслась над горным склоном и замерла у розового озера. Корабль опускался на планету. Настороженно подняла мордочки к небу тройка крысеботов, сидевшая на камнях рядом с темным отверстием пещеры. Замер на скале котороб, разглядывая пустое небо, где медленно расходился инверсионный след, оставленный промчавшимся кораблем.

*****

– Ты укажешь место, где ваши пассажиры производили бурение?

– Нет!

Допрос длился больше десяти часов и с каждым разом это "Нет!" звучало все тише. Силы Мэла уходили. Как и надежда остаться в живых.

Сначала были мягкие убеждения. Увещевания даже – ведь так легко откликнуться на предложение хорошей должности, на круизном лайнере, где оплата пилота нечета заштатному грузовику и в разы больше чем на "искателе удачи". Вроде "Нежданной радости"… или "Рыскающей белки" чей случайный фрахт привел его…

А вот об этом лучше не вспоминать. Не думать! Кто знает этого докторишку. Блокиратор боли он на Мэле уже испробовал. Только Мэл никогда не подозревал, что этот блокиратор – хуже наркоза. Когда действие прекращается, а причина боли осталась. Как та игла под ногтем.

И увещевал так заботливо. Только от Мэла, мол, зависит – в каком виде боль вернется.

– Ну что ты упираешься, – в голосе командира заботливых ноток не было совсем. – Кто тебе эти планетологи? Денег они тебе не платили. Я проверил. Даже счета из госпиталя ты из своей доли за корабль оплачивал.

– Потому, что – гордый, – пояснил врач, – ему предлагали использовать страховку. Надо было только подробно описать, как уходили все роботы.

– Не гордый – глупый, – рассмеялся штурман.

При допросе в медотсеке корабля постоянно присутствовала эта троица. Сначала был еще суперкарго, но быстро ушел, заявив: "Это не для моих слабых нервов".

Мэл тоже ушел бы – его нервы еще слабее. Только кто ему позволит? Остальные трое из экипажа "Нежданной Радости" были, похоже, не в курсе происходящего. Мэлу так хотелось думать. Хотелось надеяться, что остается еще шанс на спасение. Героем он не был. Просто этот Стиф Аллен (называть его командиром Мэл уже не хотел) сразу сказал, что знает, зачем оставлены роботы обслуги и собирается их всех уничтожить. Если бы не это. Врач, когда расспрашивал, об таком даже не заикнулся.

– Точно – глупый, – согласился Аллен. – Я бы его еще понял, если бы среди этих планетологов красотка какая затесалась. Но там одни мужики были.

– А, может, он того. Из этих… разноцветных, – в голосе штурмана звучала неприкрытая гадливость.

– Нет. Я бы знал, – расхохотался командир. – Хотя, насчет девушек, он не очень шустр.

– Нет у него девушки, – пробормотал врач, – я проверял. Он только Кысю к себе подпускает.

– А что? – загорелся идеей штурман. – Если мы эту Кысю… Я сейчас!

Мэл внутренне сжался. В его мыслях возникла серая с белой грудкой ласковая киска. Как она заботливо мурлыкала, сворачиваясь на его груди… Как тыкалась носом под подбородок. А они её… её…

– Отставить! Все психодиагносты на особом учете. Нам потом не отмыться. Пусть спит. Найдем другие способы, – последние слова Аллена прозвучали очень зловеще.

Если предыдущие десять часов называть пыткой, то последующее за словами командира… Через полчаса Мэл понял, что тогда с ним обходились почти ласково. Подумаешь! Пара иголок под ногти на ногах! Или легкие касания массажера включенного в виброрежим… пусть после этого мышцы ныли, как после силовых упражнений или целого дня интенсивной работы на отцовской ферме. А инфракрасный облучатель можно вообще было счесть ласковым весенним солнышком, если бы не оставляемые им пузыри ожогов. Бить Аллен умел…

Мэл трижды терял сознание. Врач обливал его водой, вводил в вену какой-то препарат, и избиение продолжалось. Удары наносились в самые больные места и отдавались в мозгу похоронным колокольным звоном. Мэл уже плохо понимал, о чем его спрашивают. И согласился с тем, что планетологи – это предтечи, а мебиот они должны были спрятать на "Рыскающей Белке" и скрытно переправить в центр Галактики. Туда, где обитали. Он даже согласился показать дорогу. К этому их месту обитания. Лишь в самой глубине сознания зрели мысли о ловушке.

Он не сказал, где планетологи рыли шурфы. Хотя карта этих мест висела в тамбуре перед выходом и за две недели прочно закрепилась в памяти. Не сказал потому, что каждый раз приходя в себя после очередного удара и ожидая следующий, видел изломанное тельце Криса. Руки снова ощущали чуть бившееся механическое сердечко…

Тонкие лапки протягивали мебиот…

*****

"Корабль над поверхностью", – доложил дозорный, и лейтенант внутренне подобрался.

"Наконец-то!" – мысль родилась и увяла как неправильная. Их должны были предупредить заранее. Значит это не тот корабль. Но, может, стоит воспользоваться ситуацией. У них почти все готово. Почти. Кроме подрыва. Взрывчатку должны были доставить перед началом операции. Или… Возможно, выбора у них не будет.

– Капитан! – позвал он. И увидел Святославу, которая быстрыми прыжками летела вверх по склону.

– Это – не санкционированная посадка, – мысли капитана читались с трудом. Слишком много волнения для командира заград-отряда, – надо принять меры.

– Уничтожаем? – лапа котороба (в котором Мэл признал бы своего Джоя), сидящего на дежурстве в подземной ракетной шахте, легла на пусковую кнопку.

– Нет! Там моя сестра! – Крис понял причину волнения – почти паники – капитана.

– Надо доложить на базу, – предложил он.

– Нет. Капитан Кольцова утверждает что ситуация под контролем. Правда…, – Святослава замолчала и как-то странно взглянула на Криса, а потом быстро проговорила, – которобов попытались отключить. Но у нее стоит блок…, и еще, там – Мэл.

Сердце Криса сжалось. Он же сказал этому парню: "Не возвращайся – погибнешь". А он вернулся.

– Делаем так… – Губы кошки изогнулись в улыбке, а спина нервно дернулась.

*****

Наверно, он все же что-то рассказал. Свежий ветер холодил ссадины на лице. Перед глазами по сиреневому небу плыли серые облака. Вездеход, кренясь, двигался, пробираясь между валунов. При каждом наклоне тело скользило по влажному и липкому настилу, голова стукалась о металлические ящики. Аллен или суперкарго позаботились о таре. Есть куда прятать найденный мебиот. Хорошо так позаботились. Килограммов на сто рассчитывают не меньше. Но он им расчеты поломает. Еще надо как-то Криса предупредить…

В горле застрял комок, мешающий дышать. Мэл закашлялся, но сил выплюнуть гадость, вылетевшую из горла, не хватило. Он вытер губы о плечо и скосил глаза. Ярко красный мазок, оставшийся там, ему не понравился. "Гады, – подумал он, – повредили что-то внутри. Надо в госпиталь…" И тут же одернул себя: какой госпиталь? Прожить бы еще часиков пять. Как раз можно успеть. Два часа до пещеры. Про нее он рассказал. Еще Верэну – когда он только пробу снимал. Проверял, что пилот из прошлого помнит. А пещеру он слишком хорошо помнил. Туда ушел Джой. Его первый котороб. Веселый, игривый Джой… он так любил снимать эмоциональные нагрузки, играя хозяйской рукой. И Мэлу это нравилось. И еще он смешно подпрыгивал и кувыркался, играя с собственной тенью. Джой тоже здесь и будет уничтожен. Как и Крис. Если Мэл не сможет выполнить одну задумку. Сможет! Лишь бы сил хватило…

Он потерял сознание. От резкого толчка ящики сдвинулись с места, и угол одного въехал в живот. Тонкая майка – все, что на тот момент прикрывало тело – не защитила. Приводили Мэла в чувство, поливая водой. Долго поливали. Очнулся он от холода уже в пещере. Вся одежда была мокрая, а в внутри горы даже в самое теплое время температура выше десяти градусов не поднималась. И еще Аллен опять его ударил. Правда, на этот раз обошелся постой затрещиной.

– Показывай, что обещал! – гремело в ушах. Голос Верэна резонировал, в мозг впивались сотни маленьких иголок "Показывай! Показывай! Показывай!" Или пиявок… Они вытягивали разум не давая сообразить. Мэл даже не мог понять, куда его притащили. А ему надо попасть в зал, где стоят воздушные подпорки… Там слабый свод. Так сказал руководитель планетологов, когда Мэл помогал ему устанавливать генератор… Если обесточить этот генератор… Только Криса бы предупредить. И Джоя… Они должны быть где-то здесь.

– Большой зал, – выдавил Мэл.

– Идиот! – врач не расположен был шутить. Он наклонился и надавил на одному ему известную точку. Тело Мэла изогнулось дугой от сумасшедшей боли. – Мы прошли уже три больших зала. Который?

Пилот понял, что второго такого приступа ему не выдержать.

– Во втором надо… – он закашлялся, и с трудом договорил, – надо свернуть направо. Подняться по карнизу. Там…

Штурман взвалил его на плечо. Болтаясь, как куль, вниз головой Мэл сдерживал стоны. И копил силы. Это было трудно. Каждое неосторожное движение носильщика причиняло боль. А тот и не пытался быть осторожным. И еще было очень холодно.

– Похоже, пришли, – сказал штурман и дал телу Мэла сползти со своего плеча. Хорошо хоть не сбросил. В зале все еще горели лампы установленные планетологами четыре года назад.

– Они нашли мебиот здесь? – врач склонился над Мэлом, готовясь повторить болевой прием.

– Вроде, действительно, здесь, – проговорил суперкарго, скользя лучом фонарика по темным углам пещеры. – Вон там! – Световое пятно замерло на металлическом круге. – Очень похоже на дверь. Или щит. Как при входе в спецхранилище.

– Похоже, мы в спецхранилище и оказались, – довольный смех командира причинил боль и Мэл вздрогнул, стряхивая оцепенение. Пора действовать.

– Ян, сможешь открыть? – спросил Аллен суперкарго.

– Даже пробовать не буду. Такой сейф без специальных приборов не вскроешь, Я лучше придумал, – Мэл чуть приподнялся, готовясь, и увидел, как суперкарго жестом фокусника извлек из кармана джойстик. – С "Рыскающей Белки". Сейчас, включу "Зов", все зверюшки прибегут и этот сейф нам откроют.

"Не прибегут и не откроют, – подумал Мэл, вспомнив, как безрезультатно давил на кнопки такого же джойстика. – А если прибегут, то только из любопытства".

– Стив, Ян, смотрите, что я нашел! – из дальнего конца пещеры бежал штурман, в руках его, переливаясь оранжевым и лиловым, сверкали мебиоты. Не добежав нескольких шагов он споткнулся о кинувшегося ему под ноги крысебота и упал. Камни раскатились по полу, и вся троица бросилась их собирать. И врач не сильно отстал от других.

Надо пользоваться моментом – решил Мэл и, собравшись с силами, заорал:

– Крис! Джой! Уходите!!! Они вас убьют!

Четверка мучителей отвлеклась от рассыпанного по полу богатства и развернулась к Мэлу.

– А ведь он нам больше не нужен, – проговорил штурман, вытаскивая из кармана складной нож.

– Да! Только мешать будет! – воскликнул суперкарго.

– Может лучше из бластера – меньше следов, – скривился командир.

– Или укольчик… – предложение врача показалось Мэлу самым привлекательным. Но его мнением никто не поинтересовался.

– Нет! Я давно это хотел сделать! Этот гад над нами почти двенадцать часов издевался. Он будет умирать медленно. Умирать и любоваться, как мы достанем мебиот, – на штурмана страшно было смотреть. Глаза его горели, взлохмаченные волосы казались вставшими дыбом, а руки ласково оглаживали нож. Лезвие выскочило с громким щелчком.

– Весь! – заорал штурман и взмахнул ножом. Сталь сверкнула в луче фонаря. Оранжевым и лиловым. Штурман шел к нему, расшвыривая ногами лежащие на дороге мебиоты, а Мэл отползал, отползал, казалось бы, в страхе. Но путь его должен был закончиться у генератора, обеспечивающего работу воздушных подпорок потолка этой пещеры. А штурман шел и орал:

– Весь! А не эти жалкие крохи. Он будет умирать и наблюдать, как мы убиваем его разлюбезных роботов. – С этими словами сияющее лезвие вонзилось в живот Мэлу. И он с облегчением подумал, что у него будет не меньше получаса. Ему хватит. Только бы нож в ране штурман оставил. Будет чем кабель, идущий от блока питания перерезать.

Нож в ране остался. Только штурман его еще крутанул. Боль была адской. Мелу показалось, что он не выдержит и потеряет сознание. Обошлось. И холод куда-то ушел. Только со зрением творилось что-то непонятное. Ему мерещились тени которобов и рободогов (последних на планете быть никак не должно), они окружали людей, теснили к выходу. И еще он слышал голоса:

– Ничего не выходит, – сетовал суперкарго.

– Надо было взрывчатку захватить, – орал штурман.

– Кто бы нас выпустил из космопорта, со взрывчаткой на борту? – ехидно вопрошал Аллен.

– Химией надо, – предлагал врач, – есть средства.

– Ты должен доползти, – шептал Крис.

И Мэл полз.

А потом, собравшись с силами и прикусив губу, чтобы не застонать, вытащил из раны нож и начал пилить кабель. А после, зажав рану рукой, смотрел, как расширяется трещина на потолке, и снова слушал голоса.

Крис и Джой уговаривали его потерпеть. А Аллен с командой спорили: ждать еще крысеботов или вернуться на корабль и поискать там что-нибудь, чем можно вскрыть этот противный сейф.

А затем потолок начал рушится и члены экипажа "Нежиданной Радости" бросились к выходу. Джой помчался за ними. А Крис остался.

Камни падали совсем рядом. Один ударил по голове, а другой упал на живот. И Мел потерял сознание.

– Потерпи чуть-чуть – сейчас боль уйдет. И боль ушла. Мэл приоткрыл глаза, горела одна лампа. Но ее света хватало, чтобы разглядеть сидящего рядом крысебота с зеленым хвостом.

– Я умираю, – слизывая соленую кровь с губ, прошептал Мэл.

– Нет. Есть еще минут десять. Ты можешь успеть стать таким как я, – услышал он в ответ.

– Крысеботом из обслуги?

– Да. Мы это редко кому предлагаем. Подходящих почти нет. Но ты другой.

– А "которобом" не получиться? – попытался рассмеяться Мэл и закашлялся, во рту опять стало солоно.

– Лорик мог бы подойти, но его в эту щель не протолкнуть. Кыся пригнала двух крысеботов с "Нежданной Радости", только они сюда смогут пролезть, – услышал Мэл мысль Криса. – Я могу перенести твое сознание в одну из этих машинок. Выберешь в какую.

– Не надо Лорика, – становиться психодиагностом штурмана Мэлу не хотелось, – хорошо хоть в слизня не превращаете…

В маленьком отверстии, откуда пробивался дневной свет, сверкнули красные глаза-фотоэлементы. Или это пилоту показалось.

– Мы – только крысеботы, которобы и рободоги.

– А вы сами… – попытался спросить он и закашлялся, а потом выдавил, – … люди?

– Не говори – ты теряешь силы и…, – разве в мыслях можно передать стон? – Сколько крови. Не умирай Мэл! Лежи тихо. Просто думай, о чем хочешь спросить.

– Мыслеречь? Да? – подумал Мэл.

– Да.

Оказывается, это так просто. А он-то раньше считал… Он много чего раньше неправильно считал. И просчитывался. Вот и с этим рейсом. А может и со всей своей жизнью. Все что он делал прежде – бессмысленное мельтешение. Единственный стоящий поступок – спасение Криса. Тогда на Званке… И сейчас.

– Ты лучше со мной не возись. Сам выбирайся. На "Нежданной Радости" рядом с входным тамбуром есть… – Мэл задумался, пережидая приступ боли и подбирая правильные слова, – … есть воздуховод. Между ним и стенкой коридора щель – не только крысебот, но и… котороб поместиться. И не один.

– Котороб это хорошо, – засмеялся Крис. И Мэлу совсем расхотелось умирать. Перерезая кабель, ведущий к воздушным подпоркам, был готов к немедленной смерти. Но сейчас…

– Они уже здесь, – маленькие лапки пробежались по животу, огибая зажатую рукой рану, – сорок четвертый и сто двенадцатый.

"Сто двенадцатый к рубке прикреплен и вентиляцию в каютах чистил", – подумал Мэл. Что делал сорок четвертый на корабле, пилот вспомнить не мог.

– Значит – сто двенадцатый. Если хочешь нам помочь, – умирающему показалось, или он уловил в мыслях Криса радость. А потом услышал: – Но если выберешь просто переждать, до замены тела. Не тушуйся – я пойму. Сам, после того, что на Званке случилось, хотел все бросить. Тело новое мне уже подготовили. Если бы ты меня к майору Пронину не принес – так бы и вышло.

"Майор Пронин – это Бой", – внезапно понял Мэл и закашлялся. В горло хлынуло что-то противное кисло-соленое. Он попытался сглотнуть, но не вышло, кисло-соленая волна выплеснулась наружу. А вместе с ней мысль:

– Вы и есть предтечи? Вы можете менять тела… Вы – боги?!

– Нет. Не боги, – мысли Криса смеялись, – просто умеем то, что вы разучились делать. Или не смогли научиться.

– А сколько ждать? Этой замены… Нет! Я не против… подождать. И помочь… Но…

Мэл прервал фразу. Уж больно беспомощной она получалась. И молящей. Впрочем, сил у него уже не осталось. И это действительно была мольба. О жизни.

– По разному. Старшине Смирнову – с которым я на твоем бывшем корабле познакомился – восемнадцать лет подходящего тела подыскать не могут. Или не хотят.

– Переноси, – слизнув с губ сгустки крови, выдохнул Мэл, – умирать не хочется…

*****

– Этот обвал нам все карты спутал! – Аллен саданул кулаком по подлокотнику командирского кресла.

– Пятнадцать камней – совсем не плохой улов, – возразил ему суперкарго, – и, похоже, девять из них с записью.

– А без пилота ты справишься? – ехидно спросил врач, ерзая в своем кресле. – Лет пятнадцать пилотские джойстики в руках не держал.

– Справлюсь, – буркнул командир. – Ты лучше заключение о смерти сочиняй.

– А что тут сочинять, – усмехнулся врач, – парень под обвал попал. Когда сунулся, куда не надо. Видно умом повредился, когда вспомнил о предыдущей экспедиции. Как он всех роботов обслуги в Черную Дыру здесь отправил.

Заметив выражение лица корабельного врача, суперкарго невольно поежился и осторожно спросил:

– Может напрасно мы тело пилота бросили? Если найдет кто…

– Не найдет, – рассмеялся штурман. – Я его промывочной жидкостью залил и камнями присыпал. Месяца через два даже косточки не останется.

– Чего ты туда поперся? – командир дернулся в кресле. – Лишние следы нам ни к чему.

– Хотел проверить, нельзя ли до той дверцы добраться.

– Ну и?! – возгласы врача и суперкарго слились в один. А командир только презрительно вздернул губу. Он, в отличие от штурмана, выскочившего из зала первым, уходил последним и видел, сколько камня рухнуло на ту дверцу. Считай, от зала остался крохотный закуток. С телом пилота в нем.

Кыся, сиротливо лежавшая на пустом кресле пилота, вздрогнула просыпаясь. Тоскливое мяуканье оборвалось, едва начавшись, Белочка прыгнула и властно прижала лапой дернувшийся хвост. Кыся села и начала остервенело мыть спину. Выдернув хвост из под лапы командирского котороба, она прилизала вздыбленную шерстку и, свернувшись клубочком, улеглась на прежнем месте. Никого она не пустит на хозяйское кресло. Будет ждать. Пока он не вернется.

*****

Два котороба и десять крысеботов не входящих в обслугу "Нежданной Радости" пережидали взлет, прицепившись магнитными захватами к трубе воздуховода. Было тесно, пришлось скорчиться, вжимаясь в узкую щель. Место для такой большой компании было неудачным. Впрочем, еще менее удачным был взлет. Корабль трясло, труба вибрировала, норовя сбросить седоков. Крысебот (под номером сто двенадцать), сидел рядом с воздуховодом и презрительно дергал лапой при каждом рывке. А губы другого – с зеленым хвостом – то и дело раздвигала улыбка.

Операция "Мебиот" переходила в следующую фазу.

*****

– Какой-то странный этот крысебот из новой партии – лезет во все дырки,– поговорил стюард круизного лайнера "Прекрасная Галатея" Ральф Амудсен, – крайний будто.

– Наверно безопасники на него дополнительную программу поставили – сам знаешь, кого везем, – Елизар Громов, его друг и сослуживец, мотнул головой в сторону верхней – элитной палубы, – помнишь, как нас проверяли перед полетом.

– Да, тесты эти… я думал, из меня душу вынут, – Ральф оглянулся, проверяя: не идет ли кто по коридору, – выспросили обо всех родственниках и знакомых. Я ведь… забыл, что внучатый племянник моей тетушки сейчас на Альматее живет.

– И в анкете не отметил? Ну, ты даешь! Нашел, о чем забыть. С Альматеей – если наши дипломаты не подсуетятся – вот-вот война начнется, – Елизар в свою очередь оглянулся и, склонившись к уху напарника, прошептал: – Я что слышал… Тот тип, что наверху… Он вроде как способ придумал, как конфликт на "нет" свести, а наши вояки… Им же, знаешь…

– Знаю! Но болтать об этом… не хочу.

– Ну да! Ты же в "черных псах" до ранения служил! Понятно, – задумчивый взгляд, брошенный Елизаром на Ральфа, лучше всяких слов сказал о подозрениях стюарда, и он бросил пробный камень: – А как ты думаешь, сколько заплатят…

– Сколько нужно! – бросил тот и еще раз оглянулся.

– А-а-а… – протянул Елизар. Следующие его слова могли услышать только самые чуткие уши.

Тихо переговариваясь, стюарды (или уже партнеры?) двигалась по коридору. Внешне все выглядело безобидно. Если бы не цепкие взгляды Ральфа, бросаемые им в боковые проходы. И настороженно легкая походка Елизара.

Крысебот, чей номер заканчивался на сто двенадцать, неслышной тенью скользнул следом. В его задании на этот полет было четко указано: не допустить провокации на борту лайнера. Любыми средствами.