Безразличие.

Безразличие убивает. Сонная муха на стекле волнует этих судей больше, чем живой человек, стоящий перед ними! Зачем ты смотришь на меня, жирная свинья, с тоской и презрением? В твоих маленьких глазках витает кусок жареного мяса и потная кружка темного пива. Нет тебе никакого дела до бедного Бьюика, который сейчас получит смертную казнь! А ты, «Мистер большой нос», о чем думаешь? Твое носище втягивает и втягивает воздух вокруг, словно ты чувствуешь витающий здесь смрад. Или ты, старая полковая лошадь? Неужели ты думаешь, что твой муж ждет тебя домой? Его интересуют только футбол по кабельному каналу телевизора или соседка с маслянистыми глазами и огромным бюстом, в розовом потертом халате. Угадал?

Ну, не томи меня, адвокат, скажи, что не все так плохо!

Судьи беспристрастны, и совершенно спокойны. Они вершат правосудие, им дела нет до твоих возгласов. Им вообще нет ни до кого дела. Безразличие действительно убивает. 

- Мистер Бьюик, пожалуйста, встаньте, - говорит «Мистер большой нос»,  – суд принял решение, и никто, и ничто не сможет его отменить. За вождение автомобиля в нетрезвом состоянии, за нарушения правил дорожного движения, приведших к летальному исходу матери-одиночки и ее двух сыновей, вы приговариваетесь к …

- Стойте! – Двери суда эффектно открылись, и к судейскому столу направился черный, худощавый сморчок с какой-то бумагой в руке. Я рад ему безмерно, ведь он несет в своей руке надежду пожить хотя бы еще пару лишних минут. Присяжные заседатели нервно ерзают на жёстких стульях: кто-то вздыхает, кто-то просто ойкает. Они тоже устали и хотят домой к своему телевизору и к пиву. Им тоже все равно, все свои эмоции они уже пережили: злились, когда выступала защита, дружно кивали, и поддакивали, когда выступало обвинение.

- У меня есть решение, которое, возможно, заинтересует вас больше чем электрический стул. Он услужливо стал на цыпочки перед судейской трибуной, и что-то зашептал наклонившимся к нему «Лошади» и «Свинье» на ухо.

Сначала они насторожено слушали, а потом дружно закивали в ответ.

До меня доносились только отдельные фразы: «инвестиции», «государственный бюджет», «это одобрено на самом верху».

Смотри-смотри! Им уже стало действительно интересно, и глаза их горят по-другому! Мне кажется, или «Свинья» действительно даже хрюкнула от удовольствия?

Неужели, им показали что-то новое, такое, что заставило их передумать убивать?

«Лошадь» заржала, а «Нос» задышал так, что запотели окна напротив.

- Суд откладывает исполнение приговора на две недели, в связи с запросом авторского бюро виртуальных исследований на использование испытуемого с целью перевоспитания, - говорит «Свинья». Его шея трясётся, и блестит от возбуждения.

Я ничего не понимаю, и хлопаю ресницами. Присяжные ничего не понимают, и ерзают на стульях все сильнее. Они опаздывают к телевизорам, на пятничное шоу. Даже «Нос» ничего не понимает, и пыхтит, как паровоз. Сморчок с победной улыбкой на лице идет ко мне, помахивая все той же таинственной бумагой.

У меня перед глазами темнеет, и я падаю в обморок. Последнее, что я вижу, это сбитые мною братья-близнецы. Им около одиннадцати – гадкий возраст – они скачут, и танцуют над моим ослабленным телом. Их ноги неестественно выгнуты – все-таки я их переехал машиной - и этого уже никому не исправить.

***

Неужели, одной смерти было бы мало?

Я сижу абсолютно голый в довольно странном саду. Мой живот вскрыт, но боли или отвращения я не ощущаю. Из живота тянутся мои кишки: они опоясывают ближайшую крепкую ветку, а от нее тянуться к дереву напротив. И если из моего тела еще выходит настоящая плоть, то далее, между деревьями, крутится уже красноватая, крепкая лиана с молодыми побегами. Медленно я превращаюсь в растение, но сморчка это нисколько не беспокоит. Здесь, в виртуальном аду, он выше ростом и намного крупнее. Он качается на лианах, как на гамаке, небрежно свесив мускулистые ноги вниз. Его обнаженный торс смазан маслом, а вздутые мышцы блестят, и переливаются на солнце.  На его голове лавровый венок, в реале – это антенна виртуального построения реальности. И если мне еще не изменяет память, то мы все так же сидим в небольшой комнате с белым кафелем: я на стуле, а мой мучитель – на мягкой кушетке.

Он уже достаточно покопался в моей голове, перебрав все мои большие и не очень грешки.

- Полная скука! Как так можно себя не любить? – сказал мой мучитель, и принялся за меня с новой силой.

Десятки раз я вынужден был давить эту несчастную маму с детьми. Он заставлял проделывать это снова и снова, меняя только ракурсы обзора и детали столкновения. Мы давили ее на огромном грузовике и школьном автобусе с визжащими детьми, гоночной машине и даже на велосипеде. Он раскачивал мой мозг виртуальными наркотиками и алкоголем, доставая на свет мою злость и нетерпение. Я подчинялся.

После небольшого перерыва все начиналось снова и снова. Опять авария, опять неудачное торможение и смерть несчастной мамаши. Вместе мы смотрели на ее глаза, ее мимику, слушали ее стоны и проклятия. Скрип шин, визг тормозов, хруст костей и предсмертные стоны прокручивались им раз за разом. Мы летали с птицами, и ползали с червяками, ища новые виды и новую боль. Сморчка интересовала каждая деталь, он словно возомнил себя Хичкоком, и пытался найти идеальную картинку воссозданного триллера.

Мы вместе разобрали мои сексуальные пристрастия, и нашли их серыми и непривлекательными. Мы поковырялись в моих детских переживаниях, и обнаружили, что в восемь лет у меня регулярно забирали обеды одиннадцатилетние школьники, а в десять – меня чуть не сбила машина, и я стал бояться переходить через дорогу один. Мы оба пришли к выводу, что из-за этих событий я стал нелюдим, и во мне с годами стала накапливаться злоба к внешнему миру, не находя естественного выхода наружу.

Я стал говорить «мы», потому что уже не различал, где заканчиваются мои мысли и начинаются его. Мое мнение по этому поводу никто не спрашивал, а моему мучителю на эти маленькие недочеты было совсем наплевать. Так продолжалось день за днем, счет времени был давно мною утерян. Я уже и не помню, когда последний раз мы выныривали из виртуалки. Сон стал мерзкой явью, и совсем не думал меняться.

- Пора с тобой заканчивать, - сказал как-то мой мучитель, легко спрыгнув со своего любимого гамака.

Я был опять цел, раны не было и в помине, но в животе что-то ныло, и противно стонало. Правду говорят - во что ты веришь… ну, вы в курсе.

Он взял меня за руку, и на миг задумался. Мы оказались все на том же месте, где я сбил эту несчастную семью. Так странно, но после всех его бесконечных повторов и экспериментов, я абсолютно потерял желание чувствовать, и откликаться на происходящее. Пережив это состояние беспричинной злобы несколько сот раз я, почему то абсолютно расслабился и, стал смотреть на все с позиции стороннего наблюдателя. Мой же мучитель наоборот все больше заводился, не находя себе места, его глаза кипели жгучей злобой.

Он потянул за мою руку, и повел прямо навстречу мчащейся из-за поворота машине. Это была моя машина, а за рулем сидели и хихикали уже разлагающиеся братья-близнецы, сбитые мною, казалось, еще в прошлой жизни. Их глаза странно блестели, а кожа была серая с синими пятнами. Мой мучитель захрипел, как бык в стойле, и пошел вперед прямо по дороге. До столкновения оставалось несколько мгновений, в этот раз машина должна была сбить нас обоих. Я совсем не волновался, видимо потому что похоронил себя окончательно еще во время суда. Я остановился на мгновение, и подумал, что это все мне совсем не нужно. Моя рука стала растягиваться, ее тянул вперед, словно канат, мой мучитель. Ему-то эта игра была необходима, ведь он хотел почувствовать все, что чувствовали жертвы перед смертью. А для меня это перестало быть интересным. Я же из этого состояния уже вырос.

Мне подумалось, что будет правильным, если мы умрем еще раз, тогда мой мучитель все-таки станет довольным. Но и роль наблюдателя со стороны все еще забавляла меня, и я попросил изменить правила игры.

Вы знаете, не так уж важно на ком надет лавровый венок. Важно, как мы относимся к происходящему вокруг. Ведь, когда мы переживаем, и волнуемся, все у нас идет не так. Наверное, потому что мы это себе заказываем сами. Я лишь попросил покоя и созерцания. И виртуалка пошла мне на встречу. Мое тело разделилось. Мучитель тащил второго меня к точке столкновения, а я-первый спокойно перешел через дорогу и сел на лавочку в сквере. Ведь, так приятно посидеть в тени деревьев в жаркий, солнечный день, даже если ты и убил трех, ни в чем не повинных, людей.

Снова послышался глухой удар тел об машину.

Мне кажется, моему мучителю нужно побыть еще немного в этом запредельном состоянии. Посмотреть на себя со стороны, увидеть, как ломаются кости и ощутить еще раз запах сгоревшей резины. А может, ему нужно почувствовать тот неуловимый момент, когда его виртуальная душа покинет его виртуальное тело, и улетит в пресловутый виртуальный рай? Возможно, правильнее дать ему возможность предстать перед виртуальным божьим судом, и совершить полет к вратам своей следующей, виртуальной жизни. Я-первый только раздумывал над такой вероятностью, а другой я (наверное, я-нулевой) уже открывал двери совсем другого суда.

Виртуалка согласилась со мной, засмеявшись тоненькими мальчишескими голосами. Она явно получала удовольствие от происходящего.

Все дальнейшее было уже не таким интересным. Хотелось побыстрее с этим закончить и вернуться к моим запотевшим стеклам.

***

Сегодня «Свинья» была более благосклонна, чем обычно. Она смачно отрыгнула, сообщая всем, что обед был удивительно хорош. «Нос» был немного мрачен, но не так уж и сердит, а у «Лошади» настроение было ни то ни сё.

- Уважаемые судьи, - сморчок поправил черный галстук, сбил с плеча невидимую пылинку, - я хочу сообщить вам приятную новость. Наш виртуальный метод реализации страхов приносит свои плоды.

- Неужели, есть позитивные результаты? – взбрыкнула «Лошадь».

- Несомненно, есть, - голос сморчка был  убедительным и спокойным. – Я смог добраться до самого дна комплексов подсудимого и разобраться в кодах его агрессии.

- Нам нужны факты, - сказал «Нос» и «Свинья» поддержала его заявление.

- Извольте, - сморчок кликнул по пульту, и проектор показал немногочисленным зрителям финальные издевательства надо мной. – Обратите внимание на графики справа, это показатели сердцебиения, воли и сочувствия.  Видите, как в последней фазе они пошли вверх. Он переживает! Он волнуется за этих несчастных, и винит во всем только себя!

По-моему, сморчок специально перетасовал показатели, но говорил он так убедительно, что ему хотелось верить. Забыл вам сказать, что в современных залах суда все – от судьи до прокурора, от адвоката до подсудимого - постоянно подключены к детектору лжи. Результаты тестов выводятся в режиме онлайн на общие экраны просмотра. Как это прекрасно, когда все наблюдают за всеми! Ах, эти старые, надежные машины. Эталоны нашего демократического общества! Они дают нам уверенность, что правосудие обязательно восторжествует. Виват, правосудию! Хвала честным судьям! Правду говорят - во что ты так веришь, то обычно и сбывается.

Судьи смотрели на графики, и верили им. Присяжные смотрели на результаты тестов детектора, и им хотелось плакать. Как это важно, не просто вынести приговор, а помочь человеку ухватится за тростинку помощи и увидеть, что есть надежда на исправление для каждого!

Машина не врет. Суд всегда честен. Даже убийца может получить шанс быть оправданным!

- Исходя из полученных новых данных и учитывая авторитет нашего независимого эксперта (сморчок краснеет, невинно хлопая ресницами, и я краснею вместе с ним), суд приговаривает мистера Бьюика к десяти годам исправительных работ в авторском бюро виртуальных исследований! Решение окончательное и обжалованию не подлежит!

Стук молотка, хлопанье в ладоши. И, боже мой, слезы радости на глазах у многих присутствующих! Как я люблю такие моменты, мне кажется, ради них и стоит жить.

Это настоящая победа правосудия. «Свинья» хрюкает, «Нос» вздыхает, «Лошадь» грустит. Все зрители по-настоящему счастливы.

***

Я выключил эту запись, и решил пройтись по коридору. Здесь всегда приятный полумрак, от стеклянных стен веет легкой прохладой. В последнее время, я воспринимаю лабораторию не иначе, как своим настоящим домом. Я остановился у края левой стены, и протер запотевшее стекло в камере сморчка. Его тело висело на специальной вешалке, к его рукам тянулись жадные сосуды. Наверное, ему было хорошо в своем, виртуальном сне. Где была его душа и, о чем думал его воспаленный мозг, мне было неведомо. У виртуалки всегда были свои игрушки, а у меня появились свои.

Сморчок неожиданно дернулся, и улыбнулся во сне. Я улыбнулся ему в ответ. Спи спокойно, мой враг, не волнуйся, мой друг. Броди своими виртуальными лабиринтами, ищи свое призрачное «я». Пусть твой путь будет долог! Украдкой посмотрев по сторонам, я встал на воображаемую ступеньку и пошел, посвистывая по воздуху к выходу. Мой рабочий день подошел к концу. С самого утра привезли «Лошадь» и я с радостью повозился с ее настройками большую часть дня. Работа стоила того. Теперь, она по-настоящему довольна жизнью. Ее муж всегда слушает ее, и им хорошо вдвоем. Возле выхода из здания я аккуратно опустился на землю. Зачем шокировать охрану и посторонних? Полетаю вдоволь уже дома. Ведь я теперь умею очень многое.

Общаться с мозгом виртуалки я научился напрямую, без всякой дополнительной аппаратуры. Хотя на мои достижения ей откровенно наплевать. Ее интересуют только выдающиеся личности или настоящие мерзавцы. Именно они с такой гордостью таскают на себе лавровые венки.

А ей я, наверное, просто безразличен.

Это и к лучшему, ведь смерти я уже давно не боюсь.

Жизнь некоторых из нас бывает и пострашнее.