Раскаленный воздух с надсадным хрипом врывался в обожженные легкие, я сделал еще несколько шагов и ничком упал на мощеную дорогу: «Все, не могу больше!» Фляжка с остатками воды больно уперлась в живот, но сил сменить положение просто не было.

— Уфф, кажется, оторвался, — я бессильно опустил голову на брусчатку и закрыл глаза, но это не помогло. Передо мной все еще стоял образ: выпученные глаза напарника и раскрытый в беззвучном крике рот, в который втискивалось белесое, толщиной в руку щупальце.

Я осторожно приподнял голову и посмотрел через плечо. Пусто. Как будто и не было ничего, слизнул каплю пота с верхней губы и сплюнул. Влага испарилась практически мгновенно.

Тихо. Даже ветра нет.

Наверное, я мог бы помочь, но убежал. А когда обернулся, на дороге вместо пышущего здоровьем двухметрового парня, лежал обтянутый пергаментной кожей скелет в одежде. Я жив и цена моей жизни, жизнь другого человека. И мне совсем не стыдно! Это дико? Возможно! Но я рад, что там остался не мой труп. Я жив! Жив! Надолго ли?!

Тело налилось свинцовой тяжестью, безразличное оцепенение охватило меня. В конце концов, чем я лучше? И если суждено умереть, пусть это будет сейчас. Я сел спиной к темной полоске на западе, и попытался снять с пояса фляжку, но дрожащие пальцы соскальзывали с защелки: «Дьявол, не хватало еще разлить последнюю воду».

Наконец она поддалась, я поднес фляжку ко рту и сделал маленький глоток. Затем, прищурившись, с ненавистью бросил взгляд на медленно опускающийся, пышущий жаром диск, и неторопливо рассосал теплую, но такую вкусную воду. Скоро солнце исчезнет с горизонта, и пустыня подарит мне несколько коротких часов прохлады.

Дышать стало чуть легче, и только теперь я заметил дикую красоту этого мира. Под ярко–голубым небом насколько хватало глаз, раскинулись песчаные волны, застывшие в последней попытке спрятать обугленные стволы гигантских деревьев. Оранжевый диск светила запутался в их корявых черных ветках, и казалось, бессильно застыл на линии горизонта.

Саднящее горло оторвало меня от созерцания пейзажа. Пить хотелось нестерпимо, но я позволил себе еще только один маленький глоток. Смочил потрескавшиеся губы и с сожалением закрыл фляжку. Пора двигаться дальше, если повезет, к полуночи доберусь до источника.

Порыв ветра принес запах гари. Я втянул в себя горячий воздух и с надеждой вгляделся вдаль. Серая лента дороги пролегла строго на восток. Она рассекла рощу угольно-черных корявых деревьев на две неравные части и исчезла в ее глубине. Источник должен быть там, за этой рощей!

— Пробежал холодок по спине или просто почудилось мне, *— прошептал я, вытирая пот, стекающий струйками по лицу. Через рощу идти совсем не хотелось, но и обойти ее не было никакой возможности. Один шаг в сторону с брусчатки, и в лучшем случае, меня равнодушно поглотят пески. Несмотря на знойный воздух, я поежился, мне совсем не улыбалось быть заживо выпитым или захлебнуться мельчайшим песком. Я представил, как песок забивается в легкие, проникает в нос и уши, и машинально подвинулся ближе к середине дороги.

Знойная тишина нарушалась только сухим шелестом бесчисленных песчинок. Но вдруг показалось, шелестящий звук стал на тон ниже, совсем немного, чуть-чуть. Будто невидимый пустынный демон развлекался, пересыпая песок из руки в руку. В животе образовался неприятный холодок, а вот сейчас стоять на месте — верная смерть. Надо идти. А еще лучше бежать! Без резких движений, постепенно набирая скорость.

Время остановилось.

Я бросил короткий взгляд в сторону шелестящего звука и с надеждой оглянулся — назад пути не было. Темная полоса уже затянула треть небосклона, и ветвистые молнии рвали ее на части. Какая ирония судьбы, со скоростью локомотива меня догоняли желанная вода и более чем вероятная смерть.

Шелестящий звук скачком приблизился, и фонтан песка взметнулся всего лишь в паре метров от края дороги, казавшейся сейчас невероятно узкой. На первый взгляд в этом звуке не было никакой угрозы, но я уже хорошо знал, чем для меня это может закончиться. Удары сердца гулко отдавались в груди.

Я затаил дыхание и осторожно сделал маленький шаг вперед. Затем еще один. И еще! И, не выдержав, изо всех сил помчался в сторону рощи. Краем глаза я увидел, как рядом с дорогой водоворотом закружился песок, и в небо взметнулись белесые щупальца. Одним движением я сорвал с пояса флягу, сбил колпачок и резко бросил вверх. Сверкая в последнем луче солнца всеми цветами радуги, капли воды высоко разлетелись над головой. Щупальца мгновенно метнулись к ним, жадно впитывая подношение, а я получил еще несколько секунд жизни!

***

Боль.

Боль накатывала волна за волной. Мир сузился до ощущения боли. Непрерывные судороги корежили мое тело, пока новая острая боль не пронзила предплечье, и сознание начало возвращаться. Я судорожно вздохнул пахнущий дезинфектом воздух и открыл глаза. Надо мной склонился парень с выгоревшими добела длинными волосами и узким загорелым лицом. В руке он держал шприц.

— Где я? — мысли все еще путались, а тело болело так, будто меня выжали в центрифуге.

— С возвращеньицем, Глеб, — парень похлопал меня по плечу, и я узнал его.

— Макс, — прохрипел я едва слышно.

— Что? — Макс наклонился ниже.

— Воды, — слова с трудом выходили из обожженной гортани. Во время сеанса тело всегда остается здесь, на ложементе, но после возвращения на нем часто появлялись синяки, ожоги и даже более серьезные повреждения. Оставалось загадкой появление фантомных болей и стигматов, досаждали они не меньше настоящих ран, но к счастью исчезали в течение часа.

— Минуточку, — Макс исчез из поля зрения и появился через пару секунд, — есть минералка. Будешь?

— Давай. Кто еще вернулся? — не дожидаясь ответа, я сорвал колпачок и жадно припал к горлышку бутылки, наслаждаясь холодными пузырьками.

— В этот раз только ты, Артура жаль, конечно, — Макс равнодушно зевнул, — но мир с такими тварями, это настоящий Клондайк!

— Он должен был успеть! — С громким стуком я поставил пустую бутылку на тумбочку. — И в конце концов, ты мог меня одного послать!

— Клиенты хотели групповое погружение, — Макс пожал плечами, — кто платит, тот и заказывает музыку, а двоих клиентов ты бы один не потянул.

 Я до крови прикусил нижнюю губу. Артур оставался последним из первого набора, когда я появился в команде. С тех пор Макс уже несколько раз обновлял состав и из старичков оставались только мы.

Клиент остановился посмотреть на симпатичный полупрозрачный венчик. Извиваясь языками пламени, он медленно вытягивался из песка совсем рядом с дорогой. Клиент как завороженный смотрел на него, пока тот не достиг высоты в половину человеческого роста и только тогда я почувствовал неладное. Венчик уже не казался безобидным маленьким языком пламени: он вдруг свернулся в шарик и тут же выбросил пучок клейких нитей ему в лицо, а слева и справа из песка уже взметнулись вверх щупальца толщиной в руку…

— Этот мир один из самых опасных. — Макс прервал мои воспоминания и потер руки. — И я рад, что хотя бы ты вернулся.

— Черт бы побрал твоих клиентов! Я не успел помочь, все произошло очень быстро.

— Глеб, ты забыл правило номер один?! — Макс внимательно посмотрел на меня, — никогда не отождествляй себя с персонажем другого мира. Ты ничего не мог сделать, не казни себя. Отдыхай, — он похлопал меня по плечу.

Я не питал особых иллюзий по поводу отношения ко мне. Макс жесткий практичный бизнесмен, и в его поступках всегда есть логика. Во всяком случае, так мне казалось до тех пор, пока Артур не рассказал историю про него.

Макс работал ассистентом в этой же лаборатории и одним из первых начал бродить  по чужим мирам. Тогда еще не было проторенных тропинок и во время сеанса операторы погружались в чужие миры наугад. В одно из таких погружений Макс попал в тело средневекового палача. Артур говорил, что Макс потом почти месяц ходил сам не свой, но никогда не рассказывал о своем погружении. И самое странное: он до сих пор погружается один. Без страховки! М-да. Однако, нельзя упустить момент, пожалуй, выпить сегодня не помешает.

— Макс, — голос уже вернулся ко мне, и я постарался придать ему максимальную твердость, — я бы с удовольствием выпил пару бокалов виски.

— Вообще-то виски пьют стаканами, — Макс холодно улыбнулся тонкими как нить губами.

— А я хочу в бокале! Могу я хотя бы сегодня выпить так, как хочу?! — После известия о смерти Артура, мне до жути хотелось поругаться. Но Макс не повелся.

— О`кей, да хоть из тарелки лакай, — Ирэн тебе принесет, но имей ввиду, завтра ты должен быть в норме, — и, насвистывая застольную песню из Травиаты, он вышел из комнаты.

 Я задумчиво посмотрел ему вслед: «Что прячется в этой душе?» Мне иногда виделся огонек безумия в его холодных глазах, в нервном изгибе тонких губ, однако Макс всегда вел себя безупречно. Слишком безупречно.

Но, наконец–то я остался один. Сколько было погружений в чужие миры? Десятки? Сотни? Я сбился со счета после третьего десятка, но помнил все, и красивые миры и далеко не всегда приятные. После прошлого погружения я долго приходил в себя, Макс даже дал дополнительный выходной.

Мне до сих пор снится тот водный мир под двумя солнцами. Сумасшедшей красоты закаты и восходы. И сумасшедший капитан пиратского корвета, в тело которого я попал во время сеанса. После этого погружения гнусные миазмы его черной души казалось навсегда отравили мою память. Я понимал, что пытал и убивал персонаж, но воспоминания остались мне. Правило номер один мне тогда очень помогло! Но я все еще вздрагиваю ночами, вспоминая жуткие вопли его жертв — моих жертв. Я брал на абордаж корабли, вспарывал животы и отрубал головы. Часто убивал просто так, без какой-либо цели, до тех пор, пока не был пойман и повешен. До сих пор помню, как ломались его — мои шейные позвонки, когда капитана вздернули на рее. Я усмехнулся: был заслуженно повешен, ну и поделом скотине.

Каждый раз, когда персонаж умирал во время сеанса, Макс потирал руки и довольно похрустывал пальцами. Клиенты за такие переживания платили по тройной ставке. А в этот раз им особенно понравилось, ну еще бы, те еще ощущения, когда тебя заживо выпивают! К тому же Максу осталась мнемозапись, и он очень неплохо заработает на повторных прокатах.

Мысли неспешно текли, я наслаждался прохладной тишиной в предвкушении свободного вечера и незаметно задремал.

… назойливый визгливый звук бил по ушам. Я лежал в легком скафандре на полу отсека управления и смотрел на изъеденный оспинами диск Марса, занимающий половину панорамного экрана орбитальной станции. Красноватые блики аварийного освещения пробегали по треснувшему лицевому щитку, и только одна мысль стучала в голове: «Не успел, не успел!»

Дьявол! Снова это видение. Я открыл глаза и несколько секунд бессмысленно таращился на идеально белые потолки и стены. Сердце в груди неистово стучало. В голове перемешались образы последних погружений. Пустыня с жуткими тварями, пиратский корвет с повешенным капитаном, авария на орбитальной станции. Что из этих образов реальность? Кто я? Из какого мира?! К черту всё! Весь мой мир сейчас — лаборатория Макса. И еще Ирэн. Все остальное нереально. Нереально! Послышался звук легких шагов. Я вытер крупные капли пота со лба, а вот, кстати, и она с моим виски.

Ирэн вошла как всегда стремительно. Ворвалась в палату как свежий ветер в жаркий полдень. И как всегда, напомнила мне бывшую жену: «И все же, что-то у них есть общее, едва уловимое, в глазах, манере поведения». Судя по хорошему настроению, Ирэн еще не знала, что Артур не вернулся, но расстраивать ее я не стал.

— Ты сегодня обворожительна! — я довольно сощурил глаза и улыбнулся худенькой девушке в легком розовом облаке необычайно воздушного платья, сквозь которое соблазнительно просвечивало тело.

— Твой виски, любимец богов! — она шутливо сделала книксен и смешно вздернула носик.

Словно в насмешку отец назвал меня Глеб, что в переводе с древнескандинавского означает любимец богов, и боги показали свою любовь! Я искоса бросил короткий взгляд на правую культю, что осталась от руки, и левой взял бокал. На свои ноги я смотреть не стал. Нет их и смотреть на пустое место нечего. Обрубок с головой и одной рукой, вот и все, что от меня осталось.

Ирэн легко коснулась пальцами моей щеки:

 — С возвращением, Глеб. Извини, я буквально на пару секунд. Макс привез новых операторов, нужно всех разместить, объяснить, что к чему. Зайду позже, расскажешь, как прошло погружение.

Розовое облачко испарилось так же внезапно, как и появилось, оставив после себя улыбку и легкий аромат жасмина. И я снова остался наедине со своими мыслями и виски.

Я родился нормальным, но старался забыть тот день, когда все изменилось. Лучше бы мне отрезало голову! Меньше было бы проблем. Но у судьбы свое чувство юмора. За долю секунды я лишился обеих ног и правой руки по локоть.

Тяжелее всего, оказалось, сделать так, чтобы меня бросила жена. Она, конечно же, готова была положить свою жизнь на алтарь служения обрубку, но я этого не мог допустить. Я вел себя как последняя скотина, закатывал истерики, пил до потери сознания и добился того, что она ушла. Пусть так! Я слишком ее любил. А она еще сможет полюбить хорошего парня и создать новую семью. И у меня получилось! Во время одного из скандалов, жена не выдержала.

 — Ну и черт с тобой, — прокричала она в слезах, хлопнула дверью и больше я ее никогда не видел.

Я сделал все, чтобы забыть свою жизнь. Даже образ жены потихоньку стерся из моей памяти, осталось только легкое ощущение грусти. Я стал человеком без прошлого, а потом отказался от протезов. Никто не мог понять, почему? Но это моя кара и я сам себе судья! Родители осваивали новую колонию на Марсе и хотели меня забрать, но я снова отказался. Так что, вскоре оказался в интернате для инвалидов, там меня и нашел Макс. Я недолго раздумывал над его предложением.

Альтернатива небольшая: или попрошайничать в переходах и коротать пьяные вечера с такими же калеками, или получить возможность почувствовать себя вновь полным сил и здоровья, с руками и ногами. Пусть временно, пусть только под наркотиками, пусть я не помнил себя в этот момент. Но оставалась память! Я помнил все свои погружения. Все миры, в которых побывал! Там я снова жил, любил и умирал.

Опутанный проводами и датчиками, вживленными прямо в мозг, накачанный «под завяз» препаратами, я погружался в другой мир. Подключенный параллельно со мной клиент переживал все то, что во время сеанса происходило со мной. Макс рассказывал, что в первое время, когда изобрели мнемограф, оператора подключали к аппарату напрямую, но слишком высокая смертность завела испытания в тупик. Нужен был демпфер, предохранитель. И на эту роль подходил только человек, мозг животного не годился. Но кто даст лицензию на убийство?

В итоге мнемограф запретили, направление официально объявили опасным для человека, но по факту исследовательские лаборатории просто перешли под крышу спецслужб. И мы, никому не нужные калеки вдруг оказались нужны и государству, и богатым любителям экзотических приключений. И никого уже не волновал высокий уровень смертности.

Я не знаю, где эти миры. В параллельных вселенных или может быть в моей голове, или еще черт знает где, но очередь к Максу была на год вперед. Даже крайне популярная виртуальная реальность ни в какое сравнение не шла с мнемографом. Здесь клиент погружался в другую, реальную жизнь! Особой популярностью всегда пользовались миры с большим количеством секса и насилия, а еще лучше и с тем, и с другим одновременно. Во второй половине двадцать первого века люди не сильно изменились по сравнению с первобытными временами, а точнее — совсем не изменились.

Двенадцатилетний Балантайнс приятно щекотал небо и услаждал своим ароматом. Всегда, когда Макс доволен, я получал этот шикарный напиток. В другие дни он тоже не жадничал, но в стакане обычно плескалась водка. Как только допью, надо попросить Ирэн принести еще немного. В последнее время у нас появились свои маленькие секреты, и я этим иногда пользовался.

Я сделал еще глоток и задумался. Какая-то мысль неотступно меня преследовала. Что-то было на заднем плане. Причем это стало появляться все чаще и чаще. Чье-то внимание сопровождало меня в последних погружениях. Я чувствовал присутствие еще кого-то, но понимал это только после сеанса. Во время погружения я не помнил себя. Я мог быть кем угодно, но только не собой.

Надо сбежать! Остаться в любом из этих миров, только сначала надо научиться осознавать себя там. Я берег эту мысль, прятал ее под слоем мусора других, ничего не значащих мыслей. Маленькое зерно этой глупой идеи я посеял примерно полгода назад и с тех пор лелеял ее и холил, по крупицам, осторожно собирая информацию. Если Макс узнает, что я задумал, несмотря на хорошее отношение, он просто выбросит меня на помойку. И все же, какой бы ни была моя никчемная личность, она есть! И даже такой обрубок как я цепляется за жизнь не меньше, чем любая другая человеческая особь. Смерть Артура была сигналом. Следующий я!

Завтра. Завтра я сделаю то, о чем стараюсь не думать! Виски кончилось неожиданно быстро. Я нажал на кнопку видеосвязи. Ирэн отозвалась сразу, я молча кивнул в сторону пустого бокала и попросил еще… воды.

Она улыбнулась:

— Подожди пару минут.

О кей. Я подожду. Я научился ждать.

Через пару минут вошла Ирэн с бокалом и присела на краешек кровати:

— Глеб, больше не проси. Тебе нельзя много пить, завтра очень важный клиент. Большая шишка.

— Ерунда. Не в первый раз.

Я успел сделать только один крупный глоток, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвался разъяренный Макс. Ничего не осталось от его благодушного настроения. Огонек безумия горел в его водянистых, почти бесцветных глазах. Он быстро пересек комнату, выбил у меня из рук бокал и ударил Ирэн по лицу.

— Тварь, ты что делаешь? Я же разрешил, только один бокал. Завтра у нас клиент из министерства! — Он коротко размахнулся и ударил ее еще раз.

Я смотрел на Ирэн, смотрел, как кровь течет из ее носа. Смотрел, как Макс ударил ее еще раз и ничего не мог сделать. Я трус! И именно поэтому сейчас здесь. Ведь если бы я не испугался тогда, моя жизнь сейчас была бы совсем другой. Сейчас или никогда! А как же завтра? Завтра я хотел сбежать из этого мира. Из этой пародии на тело. Я знаю, что у меня получится. Я знаю, кто наблюдал за мной во время последних сеансов! Звучит дико, но я сам наблюдал за собой! Очень сложно сохранить частицу своего сознания в момент перехода. Сложно остаться осознанным в чужом мире, но еще сложнее сделать это так, чтобы никто не заметил. И сегодня у меня получилось! Но если я сейчас вступлюсь за Ирэн, то, скорее всего никакого завтра у меня уже не будет. А если нет? Как жить потом? Снова жить трусом?!

— Прекрати, — мой голос прозвучал тихо, но Макс услышал.

Он недоверчиво посмотрел на меня:

— Ты?! Ты что-то сказал? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты кем себя возомнил, обрубок! О, да у Вас, наверное, любовь?! Чувства!? — он заржал, хлопнув себя ладонями по ляжкам, — обрубок и его прислуга. С ума сойти! Разве ты еще что-то помнишь о любви? Сейчас я тебе напомню. Смотри, как она может доставить удовольствие.

Одной рукой он схватил Ирэн за волосы, другой сорвал с нее платье.

Я не верил своим глазам. Куда исчез умный ироничный интеллигент? Грудь сдавило тяжелым обручем:

— Макс, ублюдок, я убью тебя!

— Ты? Меня? — он усмехнулся, — может ты супермен? Супермен-обрубок. А в прочем, это идея, закончим все здесь и сейчас, — он брезгливо отбросил Ирэн. — Принеси еще одну гарнитуру. Быстро!

Я смотрел, как Ирэн встала, придерживаясь за стенку, подняла порванное платье и вышла за дверь. Я смотрел и не мог понять почему?! Почему Макс так взъярился? Неужели из-за такой ерунды, как бокал виски?

— Удивлен? — Тон Макса неожиданно стал холоден и спокоен, — думаешь, я не знаю, что завтра ты собрался сбежать? Ты сегодня прокололся, Глеб. Тебе удалось осознаться? Ведь так?! Ты же не мог забыть основное правило!

Я крепко сжал зубы, отпираться было бессмысленно.

— Ты не знаешь еще одного, любимчик богов, — Макс хищно оскалился, — все погружения очень даже управляемы.

— Так значит, Артур?

— Да. И все другие тоже. Рано или поздно идея сбежать приходит всем, и тогда мы прощаемся. Один раз и навсегда. - Макс растянул губы, изображая улыбку. — Завтра я выпил бы стаканчик виски в твою светлую память, но ты умрешь сегодня.

Макс не видел, как за его спиной тихо открылась дверь и вошла Ирэн, но среагировал сразу. Он быстро повернулся к девушке и протянул руку:

— Давай сюда!

Но Ирэн швырнула гарнитуру ему в ноги и вышла, громко хлопнув дверью.

— Ладно, сучка, тобой я займусь позже, — Макс надел на себя гарнитуру, лег на место клиента и подмигнул мне, — до встречи, друг мой.

Я мог скатиться с ложемента и попробовать задушить его одной рукой или перегрызть зубами его горло. Я мог бы! Но все произошло очень быстро. Как только мнемограф включался, тело автоматически обездвиживалось. Легкий укол и знакомо закружилась голова, началось погружение, сейчас я попаду в новый и, похоже, последний для меня мир.

Сознание. Главное в момент перехода сохранить сознание, если бы я верил в Бога, наверное, сейчас воззвал бы к нему. Но вся моя вера кончилась вместе с моей прошлой жизнью, осталась там, на орбите Марса вместе с ногами и частью руки.

Я привычно сосредоточился и потянулся вниманием к яркому желтому кольцу. Оно стремительно надвинулось, и тьма на мгновенье окружила меня. А затем я оказался в новом мире. Вернее, в старом мире, в том мире, где потерял веру. Я смотрел на аварийный отсек и не верил своим глазам. Как он это сделал? Я ожидал что угодно, снова водный мир, песчаные черви, но только не космическая станция на орбите Марса. Я растерялся и почувствовал, что теряю контроль, сознание начало плыть.

***

Металлический голос непрерывно бубнил, прерывая визг сирены:

— Внимание! Немедленно покиньте отсек! Внимание! До взрыва осталось десять секунд, девять, восемь…

Реактор сейчас взорвется! Но я стоял в ступоре и не мог решиться.

После первого взрыва вся электросеть станции обесточилась и оставался только один вариант: вырубить реактор в ручном режиме. Коснуться этого чертова сенсора в блоке управления. Вот только находился он на корпусе реактора.

Страшно! Даже если я успею отключить систему и выбежать обратно, слишком большая доза радиации наверняка убьет меня, медленно, но верно.

— Трус! — я рванулся вперед и в этот момент лепестки переборки сомкнулись, я не успел на доли секунды.

Реактор взорвался. Там, за стеной погибли все, а я стал героем.

Видеокамеры зафиксировали, как я прыгнул в аварийный отсек и в тоже время переборка начала закрываться. С той стороны ее закрыли в ручном режиме. Настоящий герой был там! Никто не знал, что я струсил и потерял несколько секунд. Никто кроме меня не знал, что мог успеть. И в этот раз —  успею!

Я сильно оттолкнулся и прыгнул в отсек головой вперед, — если снова не успею, то об этом уже не узнаю. Но я успел! Как учили, сгруппировался еще в полете и, кувырком прокатившись по полу, встал на ноги возле реактора. Воздух в отсеке дрожал и мерцал, до предела наполненный энергий. Я протянул руку к сенсору, но удар в спину отбросил меня в сторону. От следующего удара тяжелой бронированной перчаткой блок управления разлетелся на куски.

Он стоял ко мне спиной в громоздком скафандре противорадиационной защиты высшей категории. Мелькнула мысль: «В таком скафандре можно без проблем находиться и внутри реактора».

Человек повернулся ко мне, лицевой щиток стал прозрачным, и я узнал его. Почти узнал. Я знал человека в скафандре, но не помнил кто он.

— Привет Глеб, — широко улыбаясь, как лучшему другу, он сделал шаг вперед и ударил меня ногой.

Хорошо, что на станции пониженная гравитация, но это меня не сильно спасло. От удара я впечатался в стену так, что перехватило дух. Лицевой щиток гермошлема покрылся сеткой трещин. Легкий скафандр следующего удара не выдержит.

Боль прояснила сознание, и я узнал его:

— Макс!? Зачем ты это делаешь?

— Дружище, я мог бы сказать бизнес, но мне это просто нравится. Мне нравится убивать, понимаешь? И весь прикол в том, что потом ничего невозможно доказать, — он ударил меня еще раз и засмеялся.

Мягкий скафандр не смог выдержать удар такой силы, я почувствовал, как нижние ребра сломались и воткнулись в легкое. Лицевой щиток разлетелся, и мелкие кусочки кварцевого стекла больно впились в лицо. Кровь заливала глаза, но это было уже не важно. Максимум минута в отравленной радиацией и ядовитым газом отсеке и все будет кончено.

— Сейчас ты сдохнешь, а потом сдохнет и эта продажная девка. Я дал тебе второй шанс. Я подарил тебе миры! А ты предал меня! Вы все предали меня!

— Красиво врешь, гад, — прохрипел я. — Ты использовал нас, а потом убивал. Ты специально выбирал самые опасные миры! Кровь всей группы на твоих руках.

— Да. Ты прав! Клиентам нравится переживать сильные эмоции, а какая эмоция может быть сильнее смерти? — Макс безмятежно улыбнулся, — бизнес, ничего личного! Но не ты! Ты — отдельный случай. Ты уникален! У тебя удивительный инстинкт самосохранения! Ты живым выбирался из таких ситуаций, где погибали все! А теперь и ты решил от меня сбежать! А знаешь, я передумал. Я тебя не убью. Ты же очень любишь жизнь! Правда, Глеб?! И поэтому, я подарю тебе маленький кусочек жизни. Ты будешь жить до тех пор, пока будет работать мнемограф. Это будет твой личный ад. Я закольцевал управляющий контур, и твое сознание останется здесь. Ты будешь умирать и возрождаться. Цикл за циклом, раз за разом будешь проживать эту ситуацию. Ты будешь видеть, как из-за твоей трусости гибнут люди, будешь умирать и, умирая знать, что через мгновенье снова возродишься и снова умрешь.

— Макс, ты сумасшедший! Это невозможно, я умру здесь, и сознание вернется в тело. Но даже если ты прав, то и ты останешься здесь.

— Э, неет, — он покачал пальцем, — ты не все знаешь, дружище, — думаешь, что это ты каждый раз погружаешься в новый мир? И клиент проживает все твои эмоции? Все немного не так! На самом деле вы погружаетесь вместе. Ты проживаешь все его эмоции и, если вдруг во время сеанса наступает смерть персонажа, весь эмоциональный перегруз сбрасывается на тебя, чтобы выжил клиент. Ты всего лишь предохранитель! Ты сгораешь, чтобы не перегорела лампочка. Но у тебя удивительная жажда жизни. Ты самый долговечный предохранитель, изо всех, кого я знал. И еще один нюанс. Есть ма-аленькая кнопочка, от которой зависит кто в этом сеансе клиент, а кто предохранитель. А сейчас ты и клиент, и предохранитель.

— Будь ты проклят, Макс, — я успел осознать весь кошмар дальнейшего существования, прежде чем мое сознание померкло.

***

— Глеб! Глеб, очнись. — я открыл глаза.

Надо мной склонилась Ирэн. С окровавленным лицом, с опухшими глазами и все же, она была самым прекрасным человеком на свете.

Ирэн трясла меня за плечи:

— Глеб! Глеб!

— Не кричи. Воды, — прошептал я, пытаясь собрать мысли в кучу и вдруг вспомнил, все что говорил Макс, — так значит, он врал! Я вернулся! Но что-то было не так. Мир вокруг воспринимался немного не так, как-то по-другому!

Я повернул голову вправо, чтобы посмотреть на Макса, но увидел только стену. Это было странно. Ложемент Макса стоял с правой стороны, поэтому стена должна быть слева! Я осторожно повернул голову влево и увидел тело. На ложементе слева от меня лежал человек с уставшим спокойным лицом. Обрубок с одной рукой и культей вместо второй. Это странно и дико смотреть на себя со стороны.

Ирэн стояла рядом и напряженно за мной наблюдала. И вновь что-то показалось до боли знакомым в ее широко раскрытых глазах, в манере говорить, округляя слова:

— Вот, возьми. Минералка, как ты любишь.

 Я поднял свою правую руку, руку Макса, и взял бутылку воды:

— Ненавижу блондинов, но как, ты это сделала?

 Ирэн улыбнулась:

— На пульте управления есть маленькая кнопочка, от которой зависит, кто клиент, а кто — предохранитель! И про нее знал не только Макс.

Я смотрел на Ирэн, будто увидел ее в первый раз. В памяти что-то шевельнулось, что-то давно забытое. Из прежней жизни:

— Покажи, что за окном.

Ирэн коснулась сенсора, и стена стала прозрачной.

За окном полыхнул огнями город.

Ночной город, под бледным светом двух ущербных лун.

Я не помню, из какого мира пришел!

Но этот мир теперь мой!

* Стихи Олеси Дудник

И.Горанд

06.09.2016