Литературный конкурс-семинар Креатив
Рассказы Креатива

Злой Кирзач - Лютая заступа

Злой Кирзач - Лютая заступа

 
Прежде чем войти под сень леса, Злата поставила корзинку наземь и поклонилась деревьям.
– Не стращай нас, сестра Морена, охрани, дедушка Лесовик!
Бабушка кланяться не стала, посмотрела на внучку равнодушно, но Злата успела заметить легкую улыбку на ее лице. Знать, гордится внучкой, довольна, что та заучила лесной наговор. Но виду не подает: похвала, мол, только портит детей.
Злата еще раз поклонилась. Молодые деревца качнули им ветками, мол, ни пуха, и солнце затрепетало на макушках мощных елей, что, как стражи, охраняли опушку. Лес древний, старше никого нет. Бабуля говорила, что на ветвях клена рос Орс-отщепенец, а в кустах бузины играла в детстве Морена-заступница. Не обязательно, конечно, в этой самой роще, в этом лесу. Просто лес – он на весь мир един. Так говорила бабушка, так считала и Злата.
Едва оказавшись в лесу, бабуля сразу сделалась хмурой и подозрительной. Лес – место опасное. Тут всякое случается. И мертвяк-окаян может выползти, и Тварь с дождем запросто появится. Лес кормит, но и погубить может. Но раз Злата не одна, можно не бояться – кто решится напасть на ведунью средь бела дня? А бабушка ведуньей была знатной, с ней не забалуешь. Так что Злата все внимание отдала грибам и травам. Травы – это, конечно, больше по бабушкиной части. У нее и серп специальный, наговоренный. Ведь без серпа поди попробуй разрыв-траву скоси или листопадник! Тут можно и проклятие схлопотать и руки-ноги покалечить. Так что Злата сама грибы собирает, но и по сторонам глазами косит, авось приметит какую ценную травку? Ну а грибы-то увальни те еще. Подберезовики, подосиновики: один – сам в руки чуть не сунется, другой – так и норовит спрятаться. Да только от Златы не уйдешь, не зря ее бабушка по полям-подлескам гоняла, глаз наметанный. Злата, значит, грибочки срезает серпом – не заговоренным, обычным – а бабушка идет сзади, да покряхтывает. А лес шумит, стуком веток, шепотом листьев, пеньем птичек. По-доброму шумит, беды не обещает.
Вдруг тихий шорох.
Не такой, каких в лесу не счесть, а такой, от которого в дрожь бросает. Будто кто, прячась, на ветку наступил и затаился. Пугаться вроде и нет причины: мало ли зверь какой шныряет. Но бабушка тут же сунула руку в туесок, и наружу вынырнул заговоренный серп. А Злата испугалась по-настоящему: ни разу не видела, чтобы бабушка на оружие уповала, всегда только словом, взглядом, но чтобы серпом...
Кусты пронзительно затрещали, когда крупный, вдвое больше обычного, волк рванулся из засады и ухватил бабушку за руку. За треском Злата не услышала, как хрустнула бабушкина рука, когда на ней сомкнулись челюсти. А кости обязательно должны были затрещать, потому что кисть тут же обвисла в пасти, будто и не связана с рукой боле. Злата, оцепенев, будто со стороны наблюдала за испуганной девчонкой, застывшей истуканом, за бабушкой, которая под весом волка оседала на землю, и за волком, что, откуда ни возьмись, напал на ведунью, которую любой зверь за семь верст обходит.
Но бабуля и вправду была хорошей ведуньей. Крик боли быстро перешел в шепот-наговор. Левая рука ведуньи нырнула в карман, а оттуда полной горстью сухой травы – прямо на волка.
Раздался беззвучный гром, от неожиданности Злата зажмурила глаза – на миг, а когда открыла, бабушка стояла на коленях, баюкая разодранную руку, а волк валялся в нескольких саженях поодаль.
Во, дела! Девочка перевела дух. Ей не нужно было объяснять, как так вышло. Одолень-трава в их краях была редкостью, но бабушка рассказывала... Кто бы мог подумать, что у нее самой найдется такое чудо в запасе?! Злата слыхала, что иной ведун мог одолень-травой медведя наизнанку вывернуть, но до сего момента девочка думала, что это россказни.
Оцепенение спало, и Злата кинулась к бабушке, обняла, помогая подняться.
– Бабуля, родненькая, я сейчас, сейчас!
Затрещал подол – платье хоть и любимое, да не жалко, лишь бы сгодилось кровь остановить. Бабуля что-то шептала, глядя сквозь Злату мутными от боли глазами.
– Бабуля, не волнуйся, я перевяжу...
Перевязки у Златы получались хорошо. Недавно она даже научилась зашивать раны – и простой нитью, и заговоренной. Конечно, выходило не так ладно, не как у бабушки, но все равно, было чем гордиться. Кровь быстро пропитала тряпку, но это ничего. До деревни хватит. Бабушка продолжала что-то шептать, но, видимо, боль и наговор отняли слишком много сил.
– Ничего, ничего, бабушка. Все хорошо, – убеждала ее Злата.
Плечиком уперлась бабушке в грудь, поддерживая, и они пошли. Не уберег Лесовик, плохо видать просила. Лес то и дело шатался из стороны в сторону, бабушка еле-еле передвигала ноги, Злате приходилось семенить, чтобы подстоиться под ее шаркающую походку. Затем та начала вообще заваливаться на бок, их повело, едва не слетели с тропинки в кусты березника. Злата уперлась, охнула, но выдержала.
И снова этот шепот.
– Бабуль, не бойся, я выдержу, – тяжело дыша проговорила Злата. – И ты выдержишь.
Бабушка продолжала шептать. И Злата наконец расслышала:
– Беги.
– Что, бабуль? Бежать?
– Беги! – повысила голос ведунья. – Беги, Златочка.
– П.. Почему?
Тропинка снова опасно вильнула. Ноги Златы ныли от напряжения. Она никогда не думала, что сухонькая старушка может быть такой тяжелой.
Шепот, снова шепот.
– Я не смогла... он тебя убьет...
– Ты ж его одолень-травой, бабуль...
И тут Злата сообразила. В той истории медведя вывернуло наизнанку. А этого волка только отбросило, и он... Только отбросило! Даже крови не было! Злата ощутила, как сердце пропустило удар, а от страха закололо кончики пальцев. Значит, крупный волк напал на ведунью, не подействовала одолень-трава... Да и укусил он именно руку с серпом. Волки на такое не сподобны.
А волкод – куда как сподобен.
Кровожадная тварь, колдун-оборотень без души и совести. Злата только слышала про них, и всегда только самое плохое. И, коли так, значит, и одолень-трава его не возьмет. Сейчас он придет в себя, поднимется, легко догонит их, и никто не спасет ни ведунью, ни ее внучку. Но, может быть, они успеют выйти из леса? А там и до деревни недалеко. Днем волкод к людям не сунется. Лишь бы он подольше не вставал!
Бабушка почти висела на Злате, и девочка никак не могла обернуться. Обмякшее тело давило на шею, не позволяя вертеть головой. Нужно было идти вперед, как можно быстрее. Но выходило медленно. Слишком медленно. Злата обхватила бабушку чуть-чуть поудобнее. Сердце колотилось как бешеное, если бы они передвигали ноги хотя бы в половину так же шустро, уже были бы в деревне!
– Давай, бабуль, мы успеем!
Но они не успели. Вдруг бабушка оступилась, и они кубарем скатились с тропинки в кусты. Злата охнула, колкие ветки оцарапали ей лицо, а потом она неловко завалилась на спину. Сначала она просто лежала, дыша распахнутым ртом, а затем расплакалась. Натужное бегство, рана бабушки, страх – все это будто разом ударило Злату по сердцу, и сердце не выдержало, заходясь плачем. Сквозь пелену слез небо показалось потрескавшимся, хотя это просто черные ветви засохшего дерева. Рядом застонала бабушка, и Злата опомнилась. Вот дуреха, разлеглась и ноет, а бабушку кто спасет?
– Бабуль, ты как? – Злата помогла старухе встать и второй раз взвалила ее на себя.
Ничего, стиснув зубы, подумала девочка, понадобится, и в третий раз смогу.
Злата сделала шаг и застыла.
Лес будто сменил личину. Где тропинка, в какой стороне деревня? Чужие деревья как вороны кружили перед Златой, взгляд блуждал и не мог зацепиться ни за что знакомое. Наверное, впервые в жизни Злата потерялась в лесу. Что делать, как так?! Сердце заколотилось еще быстрее, взгляд снова увлажнился и запрыгал от одного дерева к другому, пытаясь отыскать нужную сторону. Не может она в своем родном лесу блуждать. Не может! Неужто дядька Лесовик волкоду помогает?! Стоило об этом подумать, и наваждение сгинуло – нужно было только слегка успокоиться. Тропинка тут же нашлась, Злата с бабушкой кое-как выползли на нее.
– Внучка, брось меня, беги...
Вот упрямая! Лучше бы приберегла силы для ходьбы! Ничего, теперь-то все будет хорошо. Надо только идти аккуратнее...
– От пас-скуды! – послышался сзади чей-то сиплый голос. – Далеко собрались?
Волки говорят человеческим голосом только в сказках. Злата стиснула зубы и продолжила идти. Один шаг, два, три. Почему-то Злате казалось, что с ней не может произойти ничего плохого, пока они идут. Главное, двигаться вперед.
– Стоять, я сказал! – рявкнули сзади, и бабушка будто дернулась вперед. Ноги за движением не поспели, и девочка снова упала на землю.
Над ними стоял, ухмыляясь, босой грязный мужик в дырявой стеганой рубахе и латаных штанах. Длинные волосы странного грязно-серого цвета, не мытые очень давно, борода в колтунах, а на щеке – свежий иссиня-черный синяк, стекающий на шею. Это, видать, от одолень-травы.
– Куда ж вы убегаете, девицы? – просипел мужик и закашлялся – бабушкин удар зацепил горло.
Злата приподнялась, уставившись на волкода, а в том что это именно волкод, она не сомневалась: от мужика несло мокрой псиной.
– Ну? Чего молчим? – оскалился мужик. – Эй, бабка, ты как?
И он пнул бабушку, та отозвалась стоном. Ее повязка слетела, открыв рваную рану, из которой засочилась на землю кровь. Волкод облизнулся.
– Да, хороша старуха, кремень! – покачал он головой. – Не сдохла до сих пор. Бабушка твоя?
Против воли Злата кивнула.
– А вроде не похожа, – хмыкнул волкод, схватил Злату за плечо и легко вздернул ее на ноги.
– Будет на земле сидеть, – сказал он с притворной заботой. – Заболеешь.
Злата не ответила, только вся сжалась. Волкод придирчиво оглядел ее:
– А ты красивая. Хорошей женой стала бы.
Ужас волной прокатился в душе девочки. Все как в сказке: страшный волк берет в жены царевну. Жить с ним, рожать ему детей, есть... то, что он принесет.
– Жаль, маленькая, – добавил волкод. – Не хочу с дитем возиться.
Значит, все-таки, убьет.
Вдруг колдун охнул, дернулся всем телом, но устоял. А затем оскалился и повернулся к бабушке. Схватил за руку, без труда разжал сухую ладонь.
– Ну, тварь старая, никак не уймешься?!
Рука бабушки упала на траву – видимо, последние силы ушли на этот бесполезный заговор.
– Не взять меня одолень-травой, пыталась же.
Волкод склонился над бабушкой взял ее за горло:
– Как же с вами, ведуньями, сложно, а?
У Златы мелькнула подлая мыслишка дать деру в сторону деревни. Мелькнула и уходить не пожелала, поселилась где-то на задворках. А бабушкин взгляд вдруг уперся прямо в нее, и девочка прочитала по губам: "Беги". Злата вздрогнула. Если она убежит сейчас... сможет ли потом убедить себя, что поступила так только потому, что бабушка попросила ее об этом?
Злата сделала маленький шажок назад. Затем еще один.
– От это правильно, – одобрил, не поворачиваясь, волкод. – Беги. Пока я бабку разделаю, далече умчишь.
Злата застыла. Волкод встал, потянулся, хрустнув суставами, и оскалился.
– Ну? Чего стоишь? Решила бросить бабку – бросай.
– Беги, внуч...
– Да заткнись уже, карга, – почти добродушно буркнул волкод и ударил бабушку в живот ногой.
От удара та охнула и застыла в странной позе, словно попыталась свернуться калачиком, но не хватило сил. Злата снова попятилась.
– Ну? Давай, мчи уже отсюда, сказал ить.
Глаза его странно блеснули, и Злата поняла: он просто играет с ней, побежишь – спасенья не будет. Лишь измучаешься, загоняет чертов оборотень, а все одно в итоге загрызет. Девочка стиснула челюсти и упрямо взглянула на колдуна. Нет уж. Не будет ему потехи. Пусть так убивает, коль охота. Волкод почувствовал перемену в ее настроении. Улыбка пропала, губы хищно изогнулись. Переступив через бабушку, он не спеша подошел к Злате, слегка наклонился, уставился на нее в упор.
– Что же не бежишь? Почему не кричишь? Умереть хочешь?
– Умирать не хочу, – прошептала Злата. – Но и бежать не стану. И кричать.
Волкод снова заулыбался, поднял руку, коснулся щеки девочки. Провел по ней ногтем, и Злата почувствовала, как вниз побежала капелька крови.
– Закричишь, – с удовольствием заключил волкод.
Ноздри его раздулись, и девочка поняла, что теперь точно конец. Сказки про колдунов и героев, может, и не всегда заканчивались хорошо, но каждая чему-то учила. По крайней мере, так говорили Злате. Чему может научить их с бабушкой смерть, девочка не понимала. Она пошире распахнула глаза, чтобы в царстве Прави не возродиться слепой, и приготовилась к смерти. Насколько это возможно.
 
И тут на поляну вылетело что-то огромное, серое. Волкод не успел спохватиться, как лихая тень с утробным рычанием впечаталась ему в спину. От удара колдун покатился по траве, а вместе с ним Злата. Жизнь со звоном вылетела из тела, но в следующий миг воздух ворвался обратно в легкие, и она закашлялась. Волкод вскочил, зарычал... Нет, закричал! От ужаса? От боли? И кинулся прочь, на ходу перекидываясь волком. Брызнула из холки длинная шерсть, позвоночник изломился, руки – уже почти лапы – искривились, колени согнулись в другую сторону... Но он не успел.
Все тот же серый вихрь ударил в бок, и тело, в котором трудно было узнать, как человека, так и волка, завалилось, заливая все вокруг кровью. Только тут Злата успела разглядеть клыки в оскаленной кабаньей морде и яркие бусинки, вплетенные в шерсть. Ловчий кабан, поняла Злата. Такие только у княжей дружины бывают! Один вздох тишины, за ним – опять дикий крик. И в этом крике слился голос зверя с человеческим. Не успевший обернуться колдун корчился, бился подбитой синицей. Клочковатая шерсть, перемазанная кровью, проступала сквозь кожу то тут, то там. Одна нога волчья, другая – человечья, но серая, сморщенная, она напоминала скорее конечность больного ребенка, а не взрослого мужчины. Голова сплющилась, челюсти выехали вперед, но так и не стали мордой. Страшное и жалкое существо в муках каталось по земле. Рваная рана в боку пучилась чем-то сизым. Злату не вырвало лишь потому, что тело не нашло в себе сил содрогнуться. Ей случалось видеть кишки, когда в деревне забивали скот, но это... существо вызывало уже не только страх, но и отвращение. Как нечто такое, чего не должно быть вообще. Волкод судорожно дергался, его то ли руки, то ли лапы загребали воздух, а над ним, напрягшись, стоял матерый секач. Бусины – голубые, красные, – поблескивали на седых боках, но это отнюдь не заставляло зверя выглядеть менее опасным. Он навис над колдуном, как гончая над подстреленным зайцем. И добычей в агонии бился колдун у его копыт.
Желтый с красными прожилками глаз волкода внезапно уставился прямо на Злату. Жуткую морду исказило лютой злобой, девочку накрыл ужас. Не вставая, она поползла к ближайшему укрытию – широкому дуплу у самой земли. Дуб не возражал, и Злата забилась так глубоко, как сумела. Сердце бухало в грудь, порождая странное эхо, словно этих самых сердец у Златы не одно, ни два, а целая дюжина. Теперь она могла расслышать этот стук - волкод уже почти не кричал, скорее, громко стонал.
– Умница, Молот! – прозвучал радостный голос, и на поляне появилось трое всадников. Злата запоздало сообразила, что эхо ее сердца было перестуком копыт. Из укрытия видно было плохо, но девочка разглядела, как они подъехали к волкоду. Все трое – рослые, статные, в доспешных кожаных стеганках. Двое с топорами, а один еще и с луком за спиной. Лица – суровые, похожие друг на друга, только один косматый, как кабан, да черноволосый, другой – белобрысый, а третий – и вовсе не пойми какой, обычный.
– Твой клятый кабан его почти убил! – сказал космач. – Никакого весель...эй! Это не мертвяк! Это...
– Это волкод! – заметил третий. – Удачно поохотились! Когда бы мы еще волкода заловили?
Злата никак не могла поверить! Три богатыря спасли ее от колдуна! Самое время вылезти, да поблагодарить от всего сердца, но мелкий противный страх наперекор радости прошептал: "Постой, посиди тихо". И девочка затаилась, почти не дыша.
– Хрень какая-то, а не волкод, – буркнул косматый, приглядевшись. – Его князю не отвезешь. Успей он в волка перекинуться, был бы знатным подарком, что шкура, что голова. А так... - Косматый сплюнул.
– Да ладно тебе, Збыш, – сказал светловолосый красивый парень с тем самым радостным голосом. – Зато лес от пакости избавили. Уже добре.
– Что ж, – протянул косматый, будто не услышав товарища. – Раз толку с тебя немного...
Он спешился, вытащил нож.
– Збыш? – окликнул его белобрысый.
– Оставь его, – посоветовал третий. – Пусть отведет душу. Тебе что, колдуна жалко?
– Ага, – отстраненно сказал косматый, – пусть отведу...
Он склонился к волкоду:
– Ну что, волчок. Больно тебе?
А затем припечатал сапогом его руку. Спокойно, будто целясь. А может, и правда, целился. Следом – вторую.
Крики боли заметались среди деревьев. Белобрысый, скривившись, отвернулся, третий – смотрел равнодушно.
– Да не кричи ты так! – возмутился косматый. – Будто тебя режут!
Дружинник присел на корточки, пригладил шерсть на голове колдуна. И принялся отрезать вытянутое посеревшее ухо.
– Ну? – приговаривал косматый. – Будешь еще на людей нападать? А? Не слышу?
Не слышать! Злата зажала руками уши. Теперь вместо криков девочка слышала странный шелест, как всегда бывает, если слишком плотно прижать ладони к ушам. Только глаза не смогла зажмурить. И смотрела. Волкод беззвучно лишился второго уха. Затем языка – тут дружинник перевернул его на живот, не иначе опасался, что жертва захлебнется кровью раньше времени. Слезы хлынули из глаз девочки, ей пришлось отнять руку от уха, чтобы смахнуть их. Не стоило этого делать!
– Дай-ка топор, – сказал расплывчатый косматый.
– Долго ты еще с ним возиться будешь?
– Пока у него лапы целые, да кишки на месте!
Тут Злате наконец удалось закрыть глаза, и она погрузилась в шипящую тишину. Хотя что за тишина, если она шипит?
 
Кажется, прошла целая вечность. Руки очень устали, а голова болела - видно, уж слишком сильно Злата давила на уши. Проморгавшись, она уперлась взглядом в кровавое месиво, что осталось от волкода. Затем увидала белобрысого и косматого, который держал в руках что-то... тошнота вновь подступила к горлу. В руках дружинника была наполовину шкура, наполовину кожа. Был ли волкод жив, невольно подумала Злата, когда с него сдирали... это?
-...теперь доволен, живодер? – сердито проговорил белобрысый. – Может, поедем уже? И так чуть не день потеряли... зараза!
– Что тут такого-то? – возмутился косматый. – Подумаешь, вшивый волкод! Да ты видал, что он с бабкой сотворил, а? Думаешь, она у него первая?
– Да не думаю я, – с досадой отозвался белобрысый. – Не про то речь. Как перед князем оправдываться станем? Мол, искали мертвяков подле города, да на десяток верст в лес заблудились? День дорогу обратно искали?
– Не ной раньше времени! – рыкнул косматый. – Откуда князю знать? Никто нас не видел, никто не расскажет. А увидит... ничего страшного. Мало ли человек этот волкод задрал, прежде чем мы его на ремни порезали?
Можно ли бояться сильнее, после всего, что Злата сегодня пережила? Можно. Злата боялась. Боялась своих спасителей, боялась вылезать, пошевелиться и даже лишний раз вздохнуть. Седой, как старик, кабан вдруг повернул страшную морду к ее дубу. Она хорошо рассмотрела его маленькие, отливающие красным глаза. Кабан громко и яростно всхрапнул.
– Погодите, – насторожился белобрысый. – Молот чего-то волнуется.
Он подбежал к кабану, ухватил за щетину на холке. Кабан напрягся и уставился прямо на Злату.
– Ну, чего ты, Молот, а? Куда собрался? А нам потом лови тебя по лесам...
– Сиди смирно, скотина! – прикрикнул косматый. – Не елозь мне!..
– Да что он тебе, собака, что ли? – спокойно ответил третий. – Не приучен он сидеть смирно.
Пожалуй, этот третий всадник, обычный, не злой и не добрый, пугал Злату больше всех. Он проследил взгляд кабана и теперь тоже всматривался в темное дупло.
– А то я кабанов охотничьих не видал! – завелся косматый.
– Значит, не видал! – огрызнулся в ответ белобрысый, и добавил уже помягче: – Может, его волкод зацепил?
– Да куда ему, – хмыкнул косматый. – Только старух убивать да драпать был горазд. И то неумеха. Старуху не добил, от нас не убег...
– Слышь, парни, – нахмурился белобрысый, – кажись, Молот еще кого-то чует.
– Волкод? – вскинулся косматый.
– Да не... – ответил третий и двинулся к дубу. – Вроде нет.
Одним движением сдернул с плеча лук, стрела мигом оказалась на тетиве.
– А ну вылазь, кто б ты ни был! – рявкнул дружинник.
Затекшие ноги не слушались Злату. Она с трудом выбралась из дупла, чтобы растянуться прямо под ногами у бойцов. Земля больно царапнула девочку, но она даже не вскрикнула. Волкод говорил, что ему нравятся крики, вдруг и этим троим тоже?
– Во дела! – удивился косматый. – Да это девка!
– Ты все видела? – спросил третий.
Злата сначала кивнула, затем замотала головой. Она не знала, какой ответ больше понравится дружинникам, и от страха дала сразу оба.
– Припадошная что ли?
– Ты хоть шкуру за спину спрячь! – буркнул белобрысый. – На нее глядючи, кто угодно припадошным станет!
– Что ты видела? – снова спросил третий.
Злата с удивлением поняла, что даже способна что-то сказать.
– Волкод... а потом его кабан... а потом вы дяденька его... – и окружающее снова расплылось.
– Ну-ну, не плачь, девочка, – ласково сказал белобрысый, – мы тебя в обиду не да...
– Ты здесь одна была? – перебил третий.
– Нет, – сказала Злата, и тут ее как ударило: бабушка!
– Я тут с бабушкой! – затараторила она. – Вы ее не видели? Ее волкод ранил, она...
– Не ранил ее волкод, – буркнул косматый, – а убил, паскуда этакая.
Белобрысый зло глянул на него, а затем снова перевел взгляд на девочку:
– Так это твоя бабушка... была?
Шея Златы одеревенела. Ни кивнуть, ни отвернуться.
– Эх, жаль, – протянул косматый. – Не уберегли старушку. Даром, что ведунья.
– Но как же?.. – прошептала Злата.
Она ведь была жива, когда Злату вместе с волкодом сшиб кабан. Была жива!
– А что не так? – удивленно спросил третий. – Разве не волкод? Кто, как не он?
Слова вертелись у девочки на языке, да только тот онемел и не желал двигаться.
– Чего язык проглотила, мелкая? – прищурясь, уставился на нее косматый. – Благодарить будешь?
Белобрысый кинул на него мрачный взгляд и сказал:
– Ты, девочка, извини. Не уберегли мы твою бабушку. Не поспели вовремя...
– Брось извиняться, мы ей жизнь спасли, – отмахнулся косматый. – А бабка... ну, бывает. Или ты так не думаешь? А, мелкая?
Белобрысый схватил косматого за рукав и оттащил в сторону. Зачем? Яростную перепалку было прекрасно слышно и оттуда.
"Расскажет!"
"Никто не узнает!"
"Пришибить!"
"Ведунья ведь! Хватятся!"
"Кому она нужна?!"
"С нее тоже шкуру снять собрался?"
Третий, казалось, глазел по сторонам. Но Злата чувствовала, что, дернись она, попробуй убежать, ее тут же догонит стрела дружинника. И он даже не задумается. Из его серых глаз смотрело безразличие. Такая вот... равнодушная смерть во плоти.
Белобрысый и косматый вернулись, волком глядя друг на друга.
– В общем, девочка... – сказал белобрысый. – Мы тебя отпустим, если ты никому ничего не скажешь, поняла?
Злата не поняла. Она переводила взгляд с одного дружинника на другого, и никак не могла понять, почему умерла бабушка.
– Девочка, твоей бабушке уже было не помочь, – терпеливо объяснил белобрысый, будто угадав, о чем она думает. – Но нам не нужны пересуды. Понимаешь?
– Да хватит с ней сюсюкать, Еромир! – взьярился косматый. – Пристукнуть, и дело с концом!
– Заткнись, Збыш! – гаркнул белобрысый. – Неча дружину позорить! Пусть идет себе!
Косматый схватился за топор, но белобрысый крикнул:
– Молот!
И косматый застыл. Кабан смотрел на него, и взгляд этот, по всему видно, не понравился дружиннику. Третий неожиданно встал перед Златой, заслонив собой товарищей.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Злата, – прошептала девочка.
– Хорошо, – кивнул дружинник. – Я запомню.
Обещание прозвучало жутковато.
– Так вот, Злата, – сказал он. – Иди домой. Быстро. Беги. Сразу в деревню. Будут спрашивать, скажешь, разошлись с бабушкой, потерялась, а где бабушка – знать не знаешь. Поняла?
Злата кивнула. И еще раз. И еще.
– Хорошо, что поняла. Значит, жить хочешь, – одобрил третий. – А теперь иди. И не оборачивайся. Поняла?
Девочке показалось, что перед ней стоит волкод: "Ну? Давай, мчи уже отсюда, сказал ить."
Глаза дружинника странно блеснули, и Злате стало страшнее, чем тогда с колдуном. Она медленно повернулась и пошла к деревне.
– Ты ее отпускаешь? – грохнул возмущенный голос косматого.
– Умолкни, Збыш, – спокойно ответил третий. – Так надо.
– Что зна!... – начал было косматый, но осекся. – А... ну, хорошо.
Окончание фразы прозвучало почти весело. А белобрысый смолчал.
На деревянных ногах Злата шла по тропинке. Где-то позади осталась лежать бабушка, но Злата не могла вернуться к ней. Потом, может быть… обязательно вернется! Но пока она шла, стараясь не сорваться на бег, и пыталась заставить себя забыть о том, что пришла в лес не одна.

Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Рассказы Креатива
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования