"АНТИХРИСТ" – красные буквы на чёрном фоне. Ниже: "Единственный сеанс. Самый скандальный фильм года".

"Почему бы не пойти? В такой подходящий день", – думает Алиса.

Алиса покупает билет, проходит в зал, где вместо рядов с креслами вразнобой стоят деревянные стульчики с мягкими матерчатыми сиденьями. На спинках номерки. Алиса находит свой стул и садится. Свет гаснет.

Под волшебную, сказочную, чудесную музыку семейная пара в ванной комнате занимается любовью. Алиса смотрит, не отрываясь. Её ладонь непроизвольно скользит по внутренней стороне бедра, медленно поднимаясь вверх. Пальцы натыкаются на сумочку. Алиса запускает в сумочку руку и перебирает там разнообразные предметы. Телефон, ключи, пудреница. Наконец, пальцы нащупывают небольшой пластмассовый цилиндр, поглаживают его, крутят. Затем она сжимает цилиндр в кулаке. На несколько секунд её внимание отвлекается от фильма. Когда же она вновь глядит на экран, то видит маленького мальчика, который стоит в проёме окна. Запрокинув голову, он подставляет лицо красиво падающим с тёмного неба хлопьям снега. Мгновение, и ребёнок, кувыркаясь как тряпичная кукла, летит вниз. Замедленная съемка, повтор, ещё повтор, божественная музыка.

Глухой, сдавленный крик-вой раздаётся откуда-то справа: опрокинув стул, натыкаясь на зрителей, к выходу из зала бежит женщина. Алиса смотрит ей вслед и сильнее сжимает цилиндрик.

Когда фильм заканчивается, Алиса остается одна в пустом зале. Её никто не просит освободить место. Она достаёт телефон, открывает последние вызовы. Вызывает абонента под именем "Мой". Вслушивается в долгие гудки, затем слушает мужской голос, который что-то втолковывает ей, терпеливо объясняет, гудит рассудительно, взывая к её разуму и пониманию.

Алиса почти не вычленяет конкретных слов, только одна фраза заставляет её вздрогнуть: "Если бы ты могла… если бы мы могли завести детей, то всё было бы по-другому".

– Да, я всё поняла, извини, – быстро говорит Алиса и нажимает отбой.

Когда она выходит из кинотеатра, на улице уже сгущаются сумерки. Над городом плывет нежная, печальная мелодия. Алиса не знает слов песни, только название.

– Тирс ин хевен, – напевает она.

Она переходит на другую сторону улицы и присоединяется к небольшой группе людей, что окружили уличного музыканта. Перед ним усилитель и колонка. Алисе что-то кажется странным в облике гитариста, в том, как он ставит аккорды. На миг ей мерещится, что музыкант вовсе не человек. Потом понимает: лицо обезображено следами ожогов. На руках: и на правой, и на левой – не хватает пальцев. Как он вообще может играть? Но парень играет. Не как Бог, но как человек. И от его простой и человеческой музыки хочется плакать. Алиса плачет. А гитарист улыбается, и страшные ожоги не превращают его в урода.

Алиса тоже улыбается парню – сквозь слезы.

 

Потом придёт полиция и прекратит несанкционированный концерт. Препирательства с блюстителями порядка выльются в небольшой скандал, и Алису едва не заберут в отделение.

Они с музыкантом уйдут вдвоём, Алиса просто ухватится за ручку тележки, в которой парень перевозит аппаратуру. А дальше, в маленьком ночном кафе, он будет пить зелёный чай, а она коньяк. Она опять будет плакать и рассказывать, давясь слезами, про мужа, который был её первой любовью, и про аборт, сделанный ещё в начале замужества. Алиса почувствует, что этому музыканту, только ему, можно рассказать всё. Или почти всё. А он будет печально улыбаться безгубым ртом и, прищурив небольшие, всё понимающие глаза, глядеть на неё.

___

 

Во время разбирательств с полицией сумочка Алисы раскрылась и часть содержимого рассыпалась по тротуару. Она почти всё собрала, но пластмассовая трубочка с завинчивающейся крышкой так и осталась валяться на брусчатке. Лишь бы какой-нибудь любопытный малыш её не подобрал.