Странно, как роковые тайны в конце концов настигают нас. От них не спастись…

 

 

Я ненавижу этот город, я так от него устал. Эти грязные серые стены, этот грязный снег. Люди, одетые в темное, все куда-то идут. А я иду не в ту сторону, куда бы я ни шел. Они толкают меня, у них злые лица, они говорят злые слова.

Я возвращаюсь в комнату, в которой живу теперь. Но это не дом. Я хотел бы вернуться домой, но не знаю как.

Где ты, Ариадна? Зачем ты оставила меня здесь, в этом унылом бетонном лабиринте? Забери меня отсюда, мне кажется, я здесь схожу с ума.

В последнее время я часто вижу одни и те же сны. Страшные, багрово-черные. Сны про смерть. Черный человек с головой быка, в руках у него большой нож. И повсюду кровь, много крови.

Мне снится, что я рисую – всю ночь напролет, при свете полной Луны. Человека с головой быка, его кровавые жертвы.

Просыпаюсь утром, с больной головой, пальцы испачканы черным и красным. Уголь и сангина.

А пол комнаты весь устелен бумажными листами.

Наверное, я схожу с ума…

 

 

– Что-то случилось, Тесей?

– Ничего особенного, Ариадна. Ничего особенного.

– Тогда зачем вы звоните? Уже поздно.

– Вы сами сказали, что я могу звонить в любое время.

– Я такого не говорила. А вы, по-моему, пьяны.

– И вовсе я не пьян! Ну, может, совсем чуть-чуть. Имею полное право после службы.

– Так что же все-таки случилось?

– Всего лишь еще одно зверское убийство. Как я сказал, ничего особенного.

– Астерий?

– А что Астерий? Все снова точно так, как на его чертовых рисунках, если вы это хотели знать.

– С ним все в порядке?

– А вы ему сами позвоните.

– Не могу, это собьет его настрой.

– Знаете, доктор, ваш подопечный пугает меня до жути. Меня сам Минотавр так не пугает, как этот ваш лунатик.

– Он не лунатик. Он творческий человек, художник.

– Я не понимаю, откуда он знает то, что ему знать не положено? Тут что-то нечисто…

– Я же говорю, он – художник. Он – эмпат. Он все чувствует гораздо острее и воспринимает мир иначе, не так, как вы или я.

– Нет, он как-то со всем этим связан, я уверен. Как еще он может знать про убийства раньше полиции? Я еще докопаюсь до сути.

– Лучше ищите Минотавра, а Астерия оставьте в покое. Его здесь даже не было, когда все началось.

– Этого я точно не знаю: был он тут, не было его…

– Но сейчас-то вы за ним круглые сутки следите, не так ли?

– Да.

– И что?

– По-моему, он просто клинический шизофреник. От его рисунков у меня мороз по коже.

– Вот как. А я думала, что это моя работа – диагнозы ставить, а ваша – маньяков ловить.

– Ну да, ну да. Только забрали бы вы своего художника отсюда по-хорошему. Пока он не натворил ничего. Или пока с ним самим чего-нибудь не случилось. Тем более, что он и сам к вам постоянно просится.

– Это не мне решать, вы же знаете. И не вам.

– Минос!

– Да. Минос решил, что ваши поиски Минотавра чересчур затянулись. Он решил, что вам не помешают нетривиальные методы, раз уж традиционные не приносят должного результата.

– Ему-то что за дело?

– Миносу до всего есть дело. Он властвует этим городом.

– Нет, тут что-то нечисто. Я еще могу понять, когда к поимке маньяка подключают психиатра. А вот когда привлекают отъявленного психа – нет, этого я не понимаю.

– У Миноса наверняка есть свои резоны.

– Я обязательно выясню, какие.

– Удачи в расследовании, Тесей.

 

 

Мне снова снилось, что я рисую человека с головой быка, его острый нож, окровавленные внутренности, разложенные в определенном порядке, знаки на стенах... Мне снилось, будто я стал понимать, зачем он творит эти жуткие вещи. Снилось, что я понял его замысел.

Я проснулся оттого, что кто-то неумолимо тряс меня за плечо. Снова болела голова; в комнате было полно незнакомых людей. Они бесцеремонно расхаживали вокруг, поднимали с пола мои рисунки, рассматривали их, фотографировали. Распоряжался всем высокий человек с острым хищным лицом. Это он стоял надо мной, и старался меня разбудить. Голос его был неприятно резок.

– Место установили?

– Пока нет, работаем.

– Живее! Часики тикают.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

– Проснулся наконец. Место, назови мне место.

Я не мог взять в толк, что ему от меня нужно.

– Что?

Он раздраженно схватил с пола рисунок: человек с головой быка, держащий в одной руке окровавленный нож, в другой – человеческое сердце.

– Где это? Говори! Мне нужно знать, срочно!

Господи, как же болит голова!

– Я не знаю.

Он мне не поверил, требовательно ткнул пальцем в быкоголового.

– Кто он?

Какой же отвратительный у него голос, словно гвоздь царапает стекло.

– Я не знаю.

Он отшвыривает рисунок, зло скрежещет:

– Как мне хочется расколоть тебе башку и посмотреть – что там, внутри.

– Хорошо.

Я поднимаюсь на ноги. Меня шатает, но злой тип не пытается меня поддержать. Я делаю шаг, другой…

– Эй, ты куда?..

Все эти чужие люди в моей комнате как будто замерли в нелепых позах, а я шагаю быстрее и быстрее, почти бегу, коридор слишком короткий, заканчивается стеной, в которую я с размаху врезаюсь головой…

 

 

Я надеялся, на этом все кончится.

Стало только хуже.

 

 

Прихожу в себя ночью, в больничной палате. Опять болит голова, но по-другому. Перед глазами все кружится, я чувствую тошноту.

Кто-то сидит рядом, держит меня за руку. Я знаю эту узкую сильную ладонь, эти тонкие пальцы.

– Ариадна.

Она склоняется надо мной.

– Ты очнулся. Слава богу!

– Зачем ты оставила меня? – спрашиваю я. – Что я сделал?

– Ты не виноват, – отвечает она. – Мне пришлось.

– Почему?

– Это сложно объяснить. Неужели ты из-за этого…

– Нет. Полицейский сказал, что хочет посмотреть, что у меня в голове.

– Тесей! – говорит она с негодованием. – Мерзавец!

Я чувствую странную вибрацию, мне кажется, содрогается все здание. Человек с головой быка приближается, это его тяжелые шаги.

– Слышишь?

Ариадна как будто не понимает, о чем я.

– Что?

Неужели она не слышит?

– Он идет.

– Кто?

Шаги все ближе, они уже в коридоре за дверью.

– Он.

Дверь распахивается. На пороге стоит человек огромного роста, на нем зеленый халат хирурга, лицо скрыто под маской быка. В левой руке он держит большой сверкающий нож.

– Тесей, он здесь! – кричит Ариадна в телефон. – Минотавр здесь!

Гигант в маске быка делает шаг в палату, он едва вписывается в дверной проем. Лезвие ножа ослепительно сверкает.

Откуда сзади, из коридора, доносится скрежещущий крик:

– Стоять! Бросай нож!

Человек в маске быка словно не слышит, он делает еще один неторопливый шаг. Он направляется прямо ко мне.

Грохочут выстрелы – один, другой, третий. Гигант в маске вздрагивает, но не останавливается.

– Нет! – шепчу я. – Не надо!

Тесей стреляет снова.

Гигант замирает в двух шагах от моей кровати.

– Принес… тебе… – говорит он глухим голосом. Нож падает из его руки, и вслед за тем сам гигант рушится ничком. Я смотрю на него, вижу налитый кровью глаз в прорези маски. Пытаюсь дотянуться, чтобы стащить маску, посмотреть ему в лицо, но лишь касаюсь жестких рыжих волос на макушке.

Слезы текут у меня по щекам, стены палаты качаются, силуэт Тесея с пистолетом, силуэт Ариадны с телефоном – все причудливо перекошено, искажено.

Я глажу мертвого гиганта по голове.

Минотавр…

Брат мой…