РРР и странный господин

 

Душным июльским вечером 1866 года по пыльной петербургской улице шел молодой человек. Одет он был странно: старое, поношенное пальто, серые, в заплатах штаны, сорочка, некогда белая, а теперь принявшая совсем уж неприличный вид... На голове – круглая высокая шляпа, прозванная в народе "немецкой". Даже среди бедняков, населявших эту часть Сенной площади, молодой человек выделялся какой-то особой оборванностью. При этом он что-то бормотал и нервно оглядывался по сторонам, будто не понимая, где находится и что делает.

На улице стояла обычная летняя вонь: удушливо пахло известкой, пылью, битым кирпичом, а еще какой-то кислой, противной дрянью, которой обычно несет из распивочных, расположенных на каждом углу. Молодой человек шел, слегка пошатываясь, но не от вина (судя по всему, он не был пьян), а скорее от долгого недоедания и слабости. Редкие прохожие сторонились его, лишь какой-то пьяный мужик, которого непонятно куда и зачем везли на телеге, вдруг приподнялся и крикнул во все горло: "Эй, ты, немецкий шляпник!" Молодой человек вздрогнул и быстро сдернул с головы изношенный, без полей, весь в дырах цилиндр. Пьяный громко захохотал и повалился на телегу, распевая: "По Подьяческой пошел, свою женушку нашел!"

Молодой человек не замечал, что за ним на некотором расстоянии уже достаточно давно следует очень прилично одетый господин в светлом летнем пальто, легком пиджаке и атласной жилетке. Тонкое белое белье и пестрый батистовый галстук свидетельствовали о хорошем вкусе, а новая круглая шляпа и пара светло-сиреневых женевских перчаток выдавали человека не только со средствами, но и следящего за последними модными тенденциями. В руках солидный господин держал тяжелую красивую трость с круглым набалдашником из слоновой кости.

Молодой человек пересек улицу и оказался во дворе известного доходного дома, где проживал различный мелкий люд – слесари, портные, кухарки, девицы, отставные чиновники... За воротами сразу свернул направо, на черную лестницу и начал подниматься наверх, часто останавливаясь - из-за физической слабости не мог сразу взойти на нужный этаж. Один раз ему пришлось прижаться к стенке, пропуская солдат, выносящих из квартиры тяжелую резную мебель. Наконец молодой человек поднялся на площадку четвертого этажа и остановился перед облезлой дверью. Нерешительно поднял руку и позвонил в колокольчик.

Раздался слабый брякающий звук, будто звонок был сделан не из меди, а их тонкой жести. Молодой человек нервно вздрогнул и позвонил еще раз. Дверь чуть приоткрылась, и из узкой щели на него глянули маленькие, недоверчивые старушечьи глазки.

- Это я, Алена Ивановна, - произнес молодой человек, - Раскольников, бывший студент. Помните, приходил к вам месяц назад?

- Как же, помню, батюшка, - проскрипела старуха, все еще не решаясь открыть дверь.

- Вот, заклад вам новый принес, - продолжил студент.

- С пустяками ходишь, батюшка, - недовольно проворчала старуха, но дверь все-таки отворила.

Раскольников быстро прошмыгнул внутрь.

В это время солидный господин находился на площадке чуть ниже и чутко прислушивался к тому, что делается наверху. Услыхав ответ старухи, он удовлетворенно кивнул и еле слышно пробормотал: "Ну что же, все идет, как надо…" Затем спустился во двор и остановился на противоположной стороне улицы. Не спеша достал из кармана серебряный портсигар, вынул тонкую папироску и закурил. И начал неторопливо прохаживаться у дома, поглядывая время от времени на противоположную подворотню.

Солидный господин как раз успел докурить папиросу, когда на улице показался Раскольников, еще более возбужденный, чем прежде. Бывший студент размахивал руками и непрестанно разговаривал сам с собой. Пройдя несколько шагов, он внезапно остановился у распивочной и, немного подумав, спустился вниз, в темный подвал. Господин удивленно поднял бровь, но следом за ним не пошел, а остался стоять на улице. Только, поскольку солнце нещадно припекало, перешел на другую сторону, под тень старого, ветвистого тополя.

Раскольников долго не показывался из распивочной, а когда, наконец, вышел, то оказался не один, а в компании с каким-то пьяницей. Судя по внешнему виду - отставным, давно опустившимся чиновником, примерно пятидесяти лет от роду, среднего роста, с большой проплешиной на голове и желтым, сильно опухшим лицом. Одет бывший чиновник был в оборванный фрак с одной-единственной, болтающейся на тонкой нитке пуговицей.

Солидный господин бросил на землю недокуренную папиросу и пошел за ними следом. Через двести-триста шагов Раскольников свернул во двор дома немца Козеля и начал подниматься вместе с чиновником по черной лестнице. Солидный господин по заведенной уже привычке решил подождать внизу, куря уже Бог знает какую папироску. Через несколько минут Раскольников выскочил наружу и быстрым шагом пошел к Сенной площади. Господин последовал было за ним, но потом остановился, крикнул извозчика и поехал в прямо противоположную сторону.

 

***

 

Следующая встреча солидного господина и Раскольникова произошла через день, около семи часов пополудни. Бывший студент шел, как всегда, ничего и никого не замечая и глядя только перед собой. Уже наступил вечер, но долгожданная прохлада все еще не наступала, наоборот, казалось, что город буквально плавится от удушливой жары...

Одет Раскольников был по-прежнему - в серое, изношенное пальто, но руки на сей раз держал в карманах, будто поддерживал что-то внутри. Через некоторое время он достиг доходного дома у канавы и вошел на черную лестницу. Солидный господин немедленно последовал за ним.

Раскольников поднялся на четвертый этаж и сильно дернул за шнурок колокольчика, однако ему никто не ответил. Студент немного постоял, а потом позвонил еще раз, но уже более настойчиво. Наконец дверь чуть-чуть приоткрылась, и на него недовольно глянули злые старушечьи глазки. Раскольников сильно дернул дверь на себя, опасаясь, что та закроется, и решительно вошел в комнаты.

- Здравствуйте, Алена Ивановна, - громко и развязно произнес он, - я вам новый заклад принес, как обещал.

Старуха-процентщица побежала за ним следом, оставив входную дверь приоткрытой. Солидный господин, ждавший чуть ниже, усмехнулся и поднялся наверх. Немного постоял у двери, а потом также вошел внутрь. Перед его взором открылась вся квартира. Она состояла всего из двух комнат: гостиной, обставленной старой мебель желтого дерева, и спальни, где стояли кровать и резной комод. На пыльных окнах за кисейными занавесками пышно цвела герань, а на желтых, выцветших обоях висели дешевые картинки, изображавшие немецких барышень с птицами в руках. В центре гостиной находился большой круглый стол, рядом с ним – диван с выгнутой деревянною спинкою, а сбоку – стулья. Все было начищено и блестело, полы лоснились от воска. "Так обычно бывает у злых, старых вдовиц, - подумал солидный господин. – Кажется, я вовремя..."

Процентщица, отворотившись к окну, пыталась развязать шнурки на прямоугольном плоском предмете, протянутом Раскольниковым. "Ишь, навертел, - недовольно бормотала старуха, - не распутаешь. И что-то уж больно легкая вещица-то, не похоже на серебряную папиросочницу". Крепкий узел никак не хотел развязываться... В этот момент Раскольников сделал шаг к окну и что-то достал из-за пазухи. Это оказался топор.

Раскольников высоко поднял его, намереваясь, очевидно, ударить старуху, но вдруг бессильно опустил руку и, пошатнувшись, пробормотал: "Нет, не могу! Видать, не быть мне…" Старуха тут же обернулась, увидела топор в руках Раскольникова и испуганно отступила в сторону. Через секунду раздался бы ее тонкий, пронзительный крик, на который, несомненно, сбежалось бы полдома…

- Ох, ничего студент сделать не может! – недовольно поморщился солидный господин. Он выхватил из ослабевших рук Раскольникова топор и с размаху опустил его на голову старухи. Удар пришелся в самое темя, в центр жиденьких, с проседью волос, жирно смазанных маслом и заплетенных в крысиную косичку. Старуха слабо вскрикнула, вскинула руки вверх, будто пытаясь защититься... Но господин ударил еще раз, и кровь густо хлынула из пробитой головы - будто из опрокинутого стакана. Процентщица тяжело повалилась на пол, белесые глаза ее были вытаращены, а морщинистое лицо исказилось предсмертной гримасой…

- Кто вы? – растерянно пробормотал, Раскольников, оборачиваясь к солидному господину. - Почему вы здесь?

- Не важно, - пробормотал господин, - главное, что дело сделано...

С этими словами он сунул окровавленный топор в руки Раскольникову, а сам устремился в старухину спальню. Там особым ключом отпер старинный комод и начал лихорадочно копаться в ящиках. "Где, где же он?" – непрерывно повторял господин, выворачивая на пол разные старухины вещи. Раскольников рассеянно следил за его действиями, но ничего не предпринимал. Видимо, он был в нервном оцепенении…

… И именно потому не сразу заметил вошедшую в комнату Лизавету, сводную сестру старухи-процентщицы. Это была рослая, неуклюжая девица лет тридцати пяти, бывшая в полном рабстве у Алены Ивановны. Лизавета неслышно вошла в гостиную, увидела распластанное тело на полу и тоненько ойкнула.

Тогда Раскольников резко обернулся и, взмахнув топором, ударил Лизавету по голове. Лезвие прорубило всю верхнюю часть ее лба - почти до темени. Лизавета даже не пыталась защищаться, лишь чуть приподняла левую руку, а губы ее мелко задрожали, как у испуганного маленького ребенка. Затем она замертво повалилась на пол.

На шум из спальни выбежал солидный господин. Он мельком взглянул на убитую Лизавету и зло прошипел: "Дверь заприте!" Раскольников, словно очнувшись, вздрогнул и, не выпуская топора из рук, пошел к входной двери, чтобы накинуть засов. Затем, словно во сне, вернулся обратно. Он точно не понимал, что происходит…

В это время за дверью послышались гулкие, медленные шаг, а затем раздалось нервное бряканье колокольчика.

- Что вы, дрыхнете там? – прогремел решительный бас. – Алена Ивановна, Лизавета! Где вы?

Солидный господин приложил палец к губам – молчите, Раскольников согласно кивнул. Незнакомец позвонил еще раз, подергал за дверную ручку, а потом развернулся и стал тяжело спускаться вниз.

- Ну-с, я закончил, - проговорил солидный господин, убирая что-то в карман пиджака, - теперь ваша очередь. В спальне под кроватью – старухина укладка, там все закладные вещи, ключи – у нее самой...

Господин брезгливо, стараясь не запачкаться, пересек комнату, где уже начала растекаться кровь, и скрылся за дверью. Раскольников кинул окровавленный топор на пол и склонился над старухой, лихорадочно отыскивая в ее карманах ключи от укладки…

 

***

 

Третья и последняя встреча Раскольникова с солидным господином произошла через день в трактире на Владимирском проспекте. Раскольников заглянул туда, чтобы пообедать. От предложенной водки решительно оказался, спросил чай и старых газет. В зале было почти пусто, только за дальним столом гуляла какая-то шумная компания.

Когда половой принес газеты, Раскольников раскрыл их и углубился в чтение. И так увлекся, что не сразу заметил, как к его столу подошел солидный господин.

- Разрешите? – спросил он, указывая рукою на стул.

Раскольников поднял глаза, чуть вздрогнул, но кивнул. Солидный господин опустился на скрипнувшее сиденье, снял с руки светлую перчатку и начал ею обмахиваться – в зале было довольно душно. Подлетевшему половому он заказал рюмку водки и порцию соленой семги, после чего по-приятельски улыбнулся Раскольникову и кивнул на газеты.

- Что, Родион Романович, все про старуху-процентщицу читаете?

- Кто вы? – глухо спросил бывший студент.

- Неважно, - отмахнулся солидный господин, - мое имя вам ничего не скажет. А вот я о вас много знаю. И, как только статейку вашу прочитал, так сразу понял – вот кто мне нужен! Заметьте, не ошибся! Будто чувствовал, что вы к старухе-процентщице с топором пойдете…

- Откуда… знали? – едва слышно произнес Раскольников.

- Я вашу теорию, Родион Романович, про тварей дрожащих и право имеющих очень уважаю, - серьезно ответил странный господин. - Верная она, в жизни все так и есть. И догадывался, что вы пойдете ее проверять… А объект для, так сказать, опыта здесь только один – эта Алена Ивановна, процентщица. Ее услугами все пользуются...

- А вам от ее убийства какая польза? – резко спросил бывший студент. – Не просто же так вы старались, верно?

- Верно, не просто так, – кивнул солидный господин, - польза есть, и очень немалая: я Алене Ивановне много задолжал. По неким жизненным обстоятельствам вынужден был заложить у нее очень ценную вещь - фамильный перстень с бриллиантом. За пять тысяч рублей... А возвратить в срок деньги не сумел, да еще проценты наросли. Старуха же грозила продать перстень Коху, известному перекупщику и спекулянту, тогда бы он пропал для меня навсегда. Вот мне и пришлось… Риск, конечно, был велик, но все, как видите, получилось в лучшем виде: я вернул перстень, а вы проверили свою теорию...

- Не теорию, а себя проверял, - тяжело вздохнул Раскольников. – И оказалось – не быть мне властелином… Как жить после этого?

- Как все, - пожал плечами господин, - как все люди. Это дело, как я узнал, ведет Порфирий Петрович, следователь умный и въедливый. Он, конечно же, поймет, что убийство это непростое, не из-за денег... Но прямых улик против вас не имеется, поэтому, полагаю, вам ничего не грозит. Скорее всего, всё свалят на дурака Миколку, который футляр с золотыми сережками поднял и в трактир пропивать отнес. А что вы оказались не Наполеоном… Так это не беда - люди обыкновенные тоже хорошо живут и бывают даже счастливы. По-своему, конечно. Как говорится, привычка свыше нам дана…

С этими словами странный господин поднялся со стула, кинул пару монет на скатерть и покинул трактир. Раскольников остался сидеть за столом, низко опустив голову. Он о чем-то напряженно размышлял.