В коридорах Пале-Кардиналь было тихо.

Не шуршали по углам столь любимые кардиналом, и столь же не любимые крысами, кошки. Не бегала прислуга, уволенная за ненадобностью, а главное в целях экономии почти на треть. Не звучал смех приближённых, в целях той же экономии отправленных восвояси. Никто не любовался живописным садом и картинной галерей, осиротел без представлений театр. Пале-Кардиналь давно уже утратил былую роскошь и великолепие, впрочем, как и имя, став называться Пале-Рояль.

Миновали годы с тех пор, как покойный кардинал Ришельё станцевал сарабанду перед королевой Анной, и теперь её прекрасные глаза, тонкие руки и аккуратную грудь видел совсем другой кардинал — Джулио Мазарини.

 

***

Закончив чиркать пером по бумаге, министр встал, и направился к тайной двери, ведущей прямиком к покоям вдовствующей королевы. Полумрак скрывал лёгкие морщинки на всё ещё прекрасном лице, но не мог скрыть, искривленный недовольством, аккуратный ротик королевы.

– Вы не любите меня, монсеньор! Кто я для вас? Всего лишь марионетка в ловких руках!

– Ах, душа моя! Если бы вы только знали, как больно раните мое несчастное, истерзанное сердце столь несправедливыми обвинениями в мой адрес, вы должно быть никогда бы больше не смели произнести их вслух!

Мазарини схватил холодную руку королевы и порывисто приложил ее к своей вздымающейся груди.

– Чувствуете?! Вы чувствуете, как любовь во мне пылает жаром адского пламени, сжигая меня изнутри до тла?

– Красивые слова ничего не значат! - Анна демонстративно отняла руку от груди кардинала и отвернулась к окну. – Неужели вы всерьез полагаете, будто я не замечаю, что ваше ко мне отношение изменилось?

– А вы будто не сравниваете меня с Бекингемом!?

– Так вот в чем дело, монсеньор? Ревность? Банальная ревность! - Анна развернулась к кардиналу и звонким голосом, больше подходящим юной прелестнице, нежели сорокалетней королеве, рассмеялась.

– Вам, как служителю церкви, надлежало бы знать, что ревность — грех!

– Каюсь, грешен, моя королева! Но невозможно быть безгрешным с такой женщиной, как вы. Признайтесь, однако - вы же не станете отрицать того, что сравниваете меня с ним? Прошу заметить, моя госпожа, если все же с Бекингема снять штаны, а с меня сутану, разница будет не так уж и велика!

– Ах вы, негодник! - Королева обвила руками шею хитрого итальянца и горячий поцелуй прекратил спор двух влюбленных.

 

А ровно в это же время, в соседних покоях, лежа в плохо отапливаемой спальне на дырявых от времени простынях, страдал бессонницей истинный наследник престола - король Людовик XIV. Будущий великий политик, тиран и чужеложец - всё лучшее и худшее в нации.

Юный король мучился вопросом, почему он, тот, который должен почивать на шёлковом белье и столоваться с приборами из золота, вынужден носить одно и то же платье и спать на белье с дырками?! Луи тщетно искал причину этого безумия, и, в силу своего возраста, не сознавал еще, что причиной этого плачевного положения являлось не что иное, как страшный грех — жадность. Жадность кардинала, хитрого итальянца и вороватого министра финансов в одном лице, распределявшего пенсии и продающего патенты. Несмотря на то, что Мазарини вводил всё новые налоги, денег в королевской казне не то что не прибавлялось, а напротив, становилось все меньше и меньше.

Но всего этого будущий Король-Солнце, Людовик XIV пока не знал. Каждую ночь он засыпал лишь под утро, мечтая о том времени, когда ему не придется, как какому-то дворовому мальчишке, носить истрепанные платья и столь скудно питаться. Он точно знал, что наступит его время, когда каждый день в стенах Пале-Рояля будут звучать музыка и смех, а на стол будут подаваться лучшие яства из всей Франции. Время правления Людовика XIV.

 

 

***

Заутреня прошла как никогда плохо. Новый священник Собора Парижской Богоматери оказался на редкость занудным, и к тому же, чтобы его услышать, нужно было хорошенько напрячь слух, или находиться рядом с ним.

Наконец, когда все закончилось, скрипнула дверь исповедальни, и в проеме появилась молодая дама. Голубые глаза и ямочка на красивом, остром подбородке делали ее похожей на ангела. Это была никто иная, как Анна-Женевьева де Бурбон-Конде, герцогиня де Лонгвиль.

...In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.

- Простите меня, святой отец, ибо я согрешила… - Анна потупила взор, хотя глаза священника не могли ее видеть.

- Все мы грешны перед Всевышним! Открой мне сердце, дитя.

Герцогиня нерешительно начала, но чем дальше, тем больше увлекалась перечислением собственных грехов: пара каплунов и жирное молоко в постный день; любование молоденьким офицером - адъютантом её брата; богохульные ругательства, осквернившие уста; алкание новых украшений и, наконец, самое ужасное - постыдная связь с молоденьким пажем ее мужа.

Несчастный духовник герцогини краснел все больше, крестился и тихо читал молитвы.

После того, как епитимья прочитать дважды "Credo" и Аvе" была выполнена, герцогиня удалилась к себе и наскоро перекусила кусочком хлеба со сливками и голубиной грудкой, луком с маслом и засахаренными сливами и половинкой бутылки едва разбавленного прованского вина, коря себя за совершаемый грех.

 

В дверь постучали, и в покои герцогини вошел Франсуа VI де Ларошфуко.

 

– Любовь моя, ликуйте же! Еще немного и народ будет готов прогнать этого выскочку обратно в его дикую страну. Нам осталось потерпеть совсем немного и во Франции вновь воцарится мир и порядок.

– О, Франсуа, я благодарю Господа за тот день, когда он свел нас с вами! - Анна бросилась в объятия Франсуа и страстно обняла его за шею, пряча усмешку на красивых губах.

 

Анна часто недоумевала, как мог он, тот, кого называли величайшим умом Франции быть таким наивным?! Впрочем, ее плану это было на руку и она в сотый раз благодарила Господа за путь, которым Всевышний ее ведет. Не слишком-то и важно, чего хочет этот герцог, главное, к чему это приведет ее. А нужно было герцогине ни много, ни мало — французский трон.

 

***

У Парижа много лиц.

Усатый жандарм с запахом перегара и кислой капусты, и выбритый церковник с молитвенником под мышкой; статный господин в начищенных до скрипа сапогах, и грязный попрошайка с протянутой рукой; прекрасная кокетка в модном платье, и измученная рыночная торговка; палач - угрюмый Жан, и убогий Николя, с улыбкой в пол-лица. Все это Париж.

У толпы есть лицо. Это лицо пекаря, кузнеца, каменщика или плотника. Это лицо высшего общества и нищих с самого дна. Толпа — странная и страшная сила, управляемая умелой рукой кукловода.

 

У Парижа много лиц, и в одну из ночей толпа из этих лиц окружила ночной Пале-Рояль. Как только коварный коадьютор, не без помощи герцогини де Лонгвиль, разнёс слух о возможном бегстве королевской семьи и кардинала вместе с казной из города, на улицы Парижа высыпал народ.

Буржуа хотели лишь одного - видеть своего короля! Надежду Франции на величие! Надежду французов на возвращение славных времён его деда — Генриха IV.

Народ не боялся полицейских и судейских, равно как и не боялся мушкетёров, утратив страх перед самим страхом! Бедность и голод сделали свое дело, вынудив людей на крайние меры. Депутация горожан шла по анфиладе комнат, разглядывая интерьеры дворца ещё того, великого кардинала, к своему королю. Французам не нужен был итальянский министр на троне, им не нужна была влюбленная в министра королева-регентша. Они жаждали законного наследника престола — Луи XIV.

Гордая королева встретила своих подданных с высоко поднятой головой, приказав быть тихими и кроткими, и раскрыла дверь в королевскую опочивальню. В этом спящем ребёнке ещё нельзя было увидеть будущего правителя — сластолюбца, деспота, музыканта, знатного танцора и истинного католика. И только фамильный нос Бурбонов говорил сам за себя... Это семейное наследие указывало место спящего юноши. Местом этим, безусловно, являлся трон!

 

***

Той же ночью карета, под охраной мушкетеров, тряслась по мощёным улицам столицы, подпрыгивая на выступающих камнях, а затем и по извилистым дорогам Франции.

Кардинал, королева, Луи и Филипп — младший брат короля, а также несколько слуг, спешно бежали из Парижа в Сен-Жермен, где их ждали герцог Конде, армия и уже подзабытое чувство безопасности. Ехать предстояло далеко.

 

***

А в это время герцогиня де Лонгвилль мирно спала в своей спальне и видела чудный сон.

 

В нем герцогиня восседала на троне. Возле нее двое нагих юношей разминали уставшие пальчики ее белоснежных ножек.

Голый лакей в длинных перчатках два раза хлопнул в ладоши и прокричал зычным голосом:

– Обед для королевы!

Двери тронного зала отворились и в помещение десятки носильщиков внесли большие блюда, на которых сидели обнаженные юноши. Внезапно блюда перевернулись и все юноши посыпались на пол, словно горох. Они с громким стуком ударялись о пол, и не обращая внимания на боль, ползли к трону. Герцогиня с замиранием сердца наблюдала странную картину, в нетерпении ожидая продолжения, как вдруг услышала, как за окнами, внизу, подле стен Лувра, толпа приветствует новую королеву Франции. Герцогиня ликовала.

Проснулась де Лонгвиль от стука в дверь. В комнату быстрым шагом вошел герцог де Ларошфуко.

– Любовь моя, победа! Королева с министром и королем бежали из Парижа. Все, что нам осталось — вынудить их вернуть мальчика, и власть над всей Францией будет в наших руках.

Де Лонгвиль, сонно щурясь от солнечного света, победно улыбалась, и в этот момент была особенно соблазнительна. Герцог бросился в ее объятия, одурманенный силой и красотой обольстительницы, не ведая о настоящих чувствах герцогини.

 

***

Переживания, бессонница и усталость взяли верх над путешественниками, и в карете все погрузились в сон.

Сон все расставляет по своим местам. И каждому выдает по его заслугам. Все страхи и треволнения, тайные мысли и желания, опасения и даже раскаяние он приумножает в разы, даря либо успокоение измученной душе, либо, что бывает гораздо чаще, кошмарные видения и беспокойства.

 

В карете ехали четверо. Филиппу в силу возраста дорога не казалась чем-то обременительным, скорее наоборот, он воспринимал происходящее, как приключение. А потому сон его был безмятежным и мирным.

 

Сон министра был недолгим, но ярким. Снились ему сундуки с мазаринами и крупными алмазами, где золотые монетки водили вокруг него хороводы.

На огромном золотом блюде с серебряными цветами приготовилась к прыжку сорокалетняя, но всё ещё прекрасная, королева Анна. Тело ее изогнулось, пальцы, с кроваво-красными ногтями, больше походившими на когти, впились в края блюда. Анна шипела и, словно яд, выплевывала странные слова:

– Снимай сутану, негодник! Где ты прячешь Бекингема? Снимай штаны, Мазарини. Я знаю, там у тебя только пистоли и ливры! - на этих словах королева изогнула шею и гортанно засмеялась.

Мазарини было интересно увидеть, что же будет дальше, но тут карета резко подскочила на особо выпуклом ухабе и кардинал удивленно открыл глаза.

 

Сон Анны Австрийской, королевы — регентшы Франции, был наполнен страстью и любовными переживаниями.

Анне снился Лувр. Посреди тронной залы, верхом на сундуке сидел Мазаринии костяшками пальцев постукивал по его бокам. Внезапно крышка сундука открылась и из него вылезла Анна.

– О, Анна! Свет моих очей! - воскликнул Мазарини.

Но вдруг крышка сундука вновь открылась и из него вылез давно погребенный Джордж Вильерс — герцог Бекингем. Рот кардинала открылся, а в глазах заплескались ужас и смятение. В глазах англичанина кипела ярость и ревность. Он в одно движение вцепился в шею Мазарини костлявыми пальцами и громко вскричал: "Goddamned!"

Кардинал совсем не хотел умирать и в ответ вцепился в горло "покойного". Холёные руки герцога гармонировали с руками министра. Пара из герцога и кардинала так и стояла бы, но сундук выплюнул из своего нутра два орудия.

Мазарини достался воловий рог, его сопернику - крышка от котла. В итальянце немедленно проснулась горячая кровь древних римлян, и он ринулся в бой, нанося рубящие удары, которые на импровизированный щит принимал потомок бриттов и скоттов!

Схватке не было видно конца и края, и тогда сундук выплюнул инструменты, вмиг заигравшие сами собой.

Соперники сошлись "в бою" в танце. Герцог был хорош в сарабанде! Резкие, отточенные движения, наголову превосходили неуклюжие "па" служителя церкви. Покойный выгодно выделялся молодецкой худобой и ладной фигурой, что ещё больше подчёркивало его внутреннее благородство. Но и кардинал был не прост. Под звуки гавота он изображал, на что способен итальянец, не первый год живущий во Франции!

Музыка звучала всё громче и громче. По лицам танцоров ручьями стекал пот, дыхание сбивалось, в горле першило.

Неизвестно чем бы закончилась эта схватка, когда каждый уже был готов просить пощады и уступить, как вдруг все резко смолкло, оглушая тишиной, и сундук начал засасывать в себя всё. Первыми в его нутро устремились инструменты, за ними оружие. Вытянувшись в трубочку и изогнувшись под немыслимым углом удивленно вползал в сундук Бекингем, а за ним и сам Мазарини. К своему счастью он так и не узнал, каково это — быть засосанным куда-либо, потому что немного поразмышляв, королева в последний момент, когда на поверхности оставалась только голова министра, дернула его за оба уха и вытащила из сундука. Крышка последнего с грохотом захлопнулась и Анна открыла глаза.

 

Сон Людовика XIV, будущего короля Франции был самым счастливым из всех возможных снов.

 

Снился Луи прекрасный, цветущий сад, где он, в праздничной и красивой одежде сидел на скамейке и смотрел на солнце. Оно светило так ярко, что заставляло короля жмуриться и улыбаться, и все же он не мог на него не смотреть.

Рядом с ним, окутанный дымкой призрачного света, сидел его отец, давно почивший Людовик XIII.

– Как тебе живется, сын мой?

– Прекрасней не придумаешь, отец!

– Ты честно выполняешь свой долг перед Францией, сын мой?

– Честнее невозможно, отец!

– Я горд, что ты возродил Францию и вернул ей былые мощь и великолепие! Так знай, сын мой, что властвовать ты будешь долго, единолично управляя страной. И имя тебе будет Людовик XIV, Король-Солнце!

Внезапно Луи подпрыгнул, и проснулся.

Он по-прежнему ехал в карете, а на него во все глаза смотрели мать и кардинал Мазарини.

И если бы Луи увидел себя со стороны, то верно удивился бы. Золотое свечение окутало мальчика с головы и до ног - то солнце освещало долгий путь будущего Великого короля. Короля Франции Людовика XIV.

 

 

 

От автора: