Пробуждение было тяжелым.

Комната с голыми обшарпанными стенами, обнажавшими серый бетон в мелких трещинах.

— Слышишь? — спросил я себя.

Я прислушался, и впрямь… за стеной раздавалось странное, все нарастающее жужжание.

— Ччч… не ори. Бежать надо… — ответил я и помчался.

— Стена, твою мать… стенааааа… — я все еще кричал, а стена уже была пройдена насквозь. И вот я несся по золотому пшеничному полю. Над полем нависали влажные розовые облака, плавно качаясь из стороны в сторону, словно баюкали невидимых младенцев.

— Быстрее, быстрее… — шептал ветер. Я уже разогнался до нужной скорости и взмыл над полем. Быстро перебирая ногами, я летел над ним, неустанно гребя руками в воздухе. Наконец, решился оглянуться, чтобы хоть одним глазом посмотреть, от чего вообще убегал. За мною неслось… неслась… стая жутких собак, щелкающих стальными зубами в три ряда. Мама-а-а-а… Я заработал руками и ногами быстрее, развив немыслимую скорость.

— Влево, влево уклоняйся, — закричал я.

Я по инерции отклонился, и тут мимо моего уха со свистом пролетела бутылка. Навстречу бежала толпа оборванных мужиков.

— Посмотри на свои руки! — проорал я, — увидь… свои руки… и нажми… кнопку нажми на животе.

Нащупал маленькую кнопочку на пупке и нажал. Сзади почувствовалось странное жжение и урчание мотора. Я взлетал. Все выше и выше к небу. Внизу, замертво пораженные розочками бутылок, падали собаки, окропляя густой кровью колосья. Капли красного на желтом. Утробно ржали пьяные мужики, втаптывая останки павших собак в землю и размахивая кулаками в воздухе. Но я был уже высоко.

 

***

 

Мимо проплывали синие пухлозадые младенцы, намертво присосавшиеся к видимой груди невидимой матери. Глаза их были закрыты, пальцы жадно выдавливали из почерневших «сосудов» живительный нектар.

Проносились кучевые облака, то раздуваясь, то сжимаясь в тугой комок, словно из них выпустили весь воздух. Внизу виднелись разукрашенные поля и леса, озера и реки. А я взлетал все выше, и не знал как снижаться… Твою мать… кнопку выключить страшно, упаду ведь камнем. А как еще? Ну чего так сразу-то, а? Не успел перенестись, осмотреться, и вот уже приключения. Вот они какие, чужие сны…

— Иди ко мне, — словно хор захрипел позади меня.

Я обернулся и попал в объятия девчонки с семью головами. Она обвила меня тугими, словно жгуты, волосами и облизала. Все семь языков, раздвоенные на кончиках, очертили мои губы, прошлись по спинке носа, заползли в уши и устремились в глаза.

— Высосешь же, дура! — проорал я.

Головы смачно втянули воздух и плюнули мне в рот. Захлебываясь их слюнями я отрывал жгуты от своего тела. Одна пасть раззявилась и принялась втягивать мою голову внутрь.

— Да подавись, — я вытащил из кармана гранату и всунул ей прямо в эту самую оголенную зубастую пасть.

— Беги, — закричал я.

И я побежал. Побежал? Я оглянулся, и вот уже не облака вокруг, а лесная поляна. И я не лечу больше, а бегу двумя ногами по густой зеленой траве. Позади раздался мощный взрыв, и я успел поймать пару жгутов-волос.

— На память, — сказал я, и тут передо мной выросла стена, в которую я благополучно врезался.

Финиш.

 

***

 

Очнулся я в ресторане, сидя за столом, застеленным вычурной бордовой скатертью. Бронзовые обнаженные статуи, тяжелые портьеры на окнах. За столами и под ними предавались любви голые парочки, слепившиеся в тугие комки, вросшие друг в друга, так что невозможно было понять, где заканчивается один и начинается другой любовник. На помосте жутко кричала женщина. Она ползала по полу, держась за упругий, вздувшийся живот. На пол из-под подола капала багровая кровь. Над сценой парили бумажные голуби, выплевывая из клювов лепестки роз прямо на голову странной женщине.

Раздался протяжный скрип отодвигаемого стула, и рядом со мной присела девушка.

— Очнулся? Я Ася!

— Угу… И кто ты такая, Ася?

— Твоя напарница. Из "Лаборатории сна". Ты же в первый раз в чужом сне?

— Первый. Хм… Меня не предупреждали о тебе.

— Верно. Меня после отправили. Все же от такого, как Кузнецов можно любой подлянки ожидать. А правда, что его в четырех убийствах подозревают?

Я промолчал.

— Так и будешь молчать? — надулась девушка.

— Пойду пройдусь, — встал из-за стола и пошел к выходу. Ася молча последовала за мной.

 

***

 

За дверью ласково светило солнце. Легкий свежий ветер трепал кроны зеленых деревьев. Морской воздух навевал на мысли о скором отпуске. Стоп. Море? Сквозь заросли папоротника пробрались к раскинувшемуся бескрайнему морю. Из него, то тут, то там брызгами взвивались светло-желтые фонтаны. Резко выплеснувшись, они со спокойным и тихим шипением лениво опадали обратно, чтобы собравшись с новой силой изрыгнуть застоявшуюся желчь.

Что за птичка эта Ася?! Почему меня никто не предупредил, что будет напарница? На какой леший мне этот довесок в виде симпатичной мордахи и выпуклых вторичных признаков?!

 

Краем глаза заметил, что Ася разделась до белья и осторожно ступила в воду.

— Иди сюда, — позвала она.

Куда? Зачем? Нам не сюда, слышишь… Что за бред? А сам, сам словно сомнамбула потянулся, заскользил и поехал… Наваждение… Разделся и зашел в воду. Поплыл к ней, завороженно рассматривая светящуюся, словно фарфоровую кожу девушки. Голубые глаза влажно блестели на ярком солнце. Длинные светлые волосы намокли на кончиках, и сейчас облепили нежные плечи и грудь. Она ласково играла с волнами пальчиками, рисуя на них невидимые узоры. Я в прострации любовался Асей, получая настоящее эстетическое наслаждение. Сейчас, в ярком солнечном свете, на фоне пенистого голубого моря она была необыкновенно красива. Нет, не красива даже… она была божественна. Казалось, что эта девушка — сама первозданная природа… Она переливалась, иногда просвечивая насквозь так, что я мог видеть волны… Насквозь?! Мотнул головой.

Ведомый невидимой силой, еще ближе подплыл к ней. Руки сами потянулись к такому влекущему и волшебному телу. Внезапная дрожь пробила меня словно разряд тока, вмиг отрезвив поплывшее от желания сознание. Да что со мной?! Я же не на отдыхе, что за хрень? Что вообще происходит?!

— Вылезай — охрипшим голосом грубо скомандовал я.

Она, обиженно надув губы, нехотя, поплыла к берегу.

 

Не успели мы одеться, как небо заволокло тучами, и первые капли упали на землю. Яркая молния ударила в то место, где мы только что стояли. Ударив, срикошетила и понеслась за мной.

— Беги, — закричала Ася.

И я побежал. Кнопка. Где эта чертова кнопка? Я в панике ощупывал пупок, но никакой кнопки там больше не было. Внезапно меня подхватили под мышки и понесли. Ноги оторвались от земли, и я полетел. Взглянул наверх. Ася, держа меня на руках, словно ребенка, взлетала все выше и выше. И вот уже мы неслись над морем. Вода вспучивалась, пытаясь дотянуться до нас волнистыми щупальцами. Молния настигала и вот-вот должна была испепелить в труху. Ася все быстрее работала крыльями. Крыльями? Кхм… И вот уже лес, а не море расстилался далеко внизу, темнея почти черными верхушками.

— Планируй, — закричала она и разжала руки.

Аааа…Я плавно спикировал на одно из деревьев. Ася приземлилась на соседнюю верхушку. Молния осталась где-то позади.

Ободранные и грязные мы встретились уже внизу. В лесу шелестела листвой тишина. Я привалился спиной к теплому, будто живому стволу, впитывая в себя энергию многолетнего дерева. Неслышно подошла Ася, присела рядом. Тяжело вздохнула, перебирая пальчиками в воздухе, будто играя на невидимых струнах.

— Что ты хочешь найти в его сне? — спросила она.

— Я не собираюсь отвечать на твои вопросы.

— А хочешь я сама тебе расскажу?

— Слушай, спасибо тебе за все и бла-бла-бла… Но у меня нет охоты верить тебе. Я не знаю, кто ты такая, Ася… Я не знаю, зачем ты здесь и какая от тебя польза. Но зато я точно знаю, что не собираюсь ничего с тобой обсуждать. Хочешь таскаться за мной – таскайся. Но молча, уяснила?

— Хм… Тогда я все-таки расскажу. Может ты перестанешь сомневаться и мы будем действовать сообща…

В висках застучало и снова ощутил то странное состояние, что случилось в море. Не хотел слушать, но слушал, впечатывая каждое ее слово в мозг, словно штамп.

— Ты хочешь найти доказательства вины Кузнецова? Но ты не знаешь где искать, верно? Ты почему-то уверен, что именно он убил двух студенток из вуза, где он, примерный семьянин, любящий муж и отец, преподает и жену? Да? Но ты не видишь мотивации, причин… А без причин, какое может быть следствие, верно же?

Я, сам себе не подчиняясь, кивнул.

— А что если это не он? А? Ты хоть подумал об этом? Что если ты лазишь в голове несчастного невиновного, как думаешь, приятно ему это?

— Я… Да я жоп… чувствую, что он это. Мне накануне своего исчезновения его жена звонила, что-то важное хотела… Да он… Есть у него причины-травмы, сколько хочешь. Мамаша у него запойная была. Парня голодом морила неделями, собак натравливала, избивала плетью. Сама на трассе стояла, может и его под кого подкладывала. Отняли потом, в приемник поместили. Что ты скажешь на это, синдромщица отличницы?! — я уже кричал, не в силах сдерживать эмоции и боли в висках, разрывающие голову на кусочки.

Ася вдруг вскочила, лицо ее исказилось злобой и она отвернулась. Сквозь плотные кроны деревьев едва просвечивало солнце, и сейчас оно играло и переливалось на ее светлых, пушистых волосах. Стройный силуэт девичьего тела в слегка уловимом свечении казался ненастоящим, будто сотканным из тысячи солнечных зайчиков. Наконец, девушка повернулась ко мне и в ее глазах я увидел тоску. Бездну, полную боли и страхов.

— У меня тоже мать…

— Но ты же не пошла убивать…

Ася вновь отвернулась.

 

***

 

Я шел своей дорогой, девушка плелась за мной, молча и иногда обиженно посапывая. Лес вдруг расступился, и мы оказались на краю глубокого оврага. Широкий ров, а внизу… очень глубоко внизу искривленными уродливыми эмбрионами застыли, перемешавшись, переплетясь друг с другом, дети. Не дети еще даже — будто не рожденные плоды. Скрюченные ножки, большие головы и закрытые глаза. Ася в ужасе закрыла рот ладошкой и отвернулась.

— Уйдем? — тихо спросила она.

Я пожал плечами и попробовал взлететь. Мне очень, очень нужно туда, за овраг. Что-то неведомое манит и влечет, словно магнит. Пытался быстро, как тогда, перебирать ногами, разгребая руками воздух, но ничего не выходило. Вспомнил, как это происходило раньше. Там вроде реальная угроза была, само собой все происходило, а тут нам ничего не угрожает. Мы можем вернуться назад, в лес. Мы можем пойти вдоль оврага. Но мне почему-то нужно было именно туда, на другую сторону.

Я недолго подумал, посмотрел на Асю, ободряюще ей улыбнулся и… прыгнул в ров. Бредовее идеи невозможно и представить. Но ведь это всего лишь сон! Что-то должно произойти, я не должен упасть!

 

Дурак! А-а-а-а… Зачем? Мам-а-а… Чьи-то сильные руки, как и в прошлый раз, подхватили меня, и перенесли через обрыв. Сквозь шум я услышал мат и облегченно улыбнулся.

— Идиот! Придурок! Урод! Ненавижу!!! — Ася в оцепенении смотрела на меня, губы ее дрожали.

— Ну, прости, — я кинулся ее утешать, — мне надо было, извини меня, слышишь?

Я утешал ее, а у самого все тряслось внутри. Ведь я прыгал, понимая, что могу погибнуть как последний идиот и сорвать всю операцию. Где мои чувства страха и самосохранения?!! Где голова? Логика где? Черт! Что за идиотизм?! Но ведь сработало. Правда лишь благодаря этой девочке. Я обнял Асю за мелко трясущиеся плечи и прижал к себе. Сейчас я, наконец, перестал ею тяготиться. Не то, чтобы я стал ей полностью доверять, но, честно говоря, сложно посылать человека, дважды спасшего тебе жизнь. Да и еще она была чертовски, восхитительно красива.

Я смотрел на нее и у меня вновь заломило виски.

— Прости меня, ну?! — она посмотрела на меня и коснулась губами моих.

Мята… немножко меда… щепотка корицы… мягко и сладко…

Макс, очнись, идиот ты контуженый! Резко отстранился, почти грубо оттолкнул ее и быстро направился вперед. Подальше от такого напарничка. Мать ее…

 

***

 

А может все зря? Может они ошиблись? Что, если этот эксперимент не столько над Кузнецовым, сколько над самой проверкой возможностей снохождения? Одно дело бродить по снам законопослушных граждан с их согласия, другое — блокировать Эго преступника. И я тот самый первопроходец, что взял на себя все трудности и опасности? Почему я так слепо повелся на все заверения в безопасности эксперимента… Идиот!

"Лаборатория сна" давно занимается опытами по снохождениям, но вот сотрудничать с полицией решилась впервые. Ни плана, ни стратегии, придурки… Уверили в безопасности, что с того-то?! Если я погибну, по шапке им, конечно, настучат, только мне то от этого легче уже не станет. Интересно, а как это, погибнуть в чужом сне? Я, наверное, просто не проснусь… А дело наверняка замнут. Зафиксируют инсульт и все, прощай Макс, поминай как звали.

Как всегда, уроды начальники, положились на авось. Авось тут. В смятении, и полностью дезориентированный. Приехали…На хрена я сюда поперся? Что они там думают? Какого результата ждут от меня? Проверяют — сдохну, ли нет?!

Да, я очень хотел найти доказательства вины Кузнецова, но не путем же своей гибели. Глупая затея, слепая бездоказательная вера шарлатанам из лаборатории. Еще не факт, что ему снятся его преступления. Может, он никогда не вспоминает об этом, и подсознание вообще не считает это важным. Я не психолог, но всё— таки думаю, что если преступник не киллер с двадцатилетним стажем, или закоренелый зек с атрофированными мозгами, вряд ли он хладнокровно забудет свои тяжкие грехи. Не может такого быть. Не бывает. Если он маньяк, то еще и специально воспоминания будить станет, чтобы вновь ощутить остроту момента.

 

— О чем задумался? — Ася присела рядом.

— Думаю, что нас водят за нос.

Она молча ждала продолжения. А, черт с тобой… Что скрывать-то, когда все знаешь и видишь сама…

— Смотри, если "я" Кузнецова взаперти, то может ли он вообще видеть сны? Допустим, может. Картинку видит, а участвовать не имеет возможности. А управлять? По идее, тоже нет. Но что если он тоже водит нас за нос? Вдруг он каким-то образом сумел это сделать?

— Ты думаешь, эти женщины… они там?

— Возможно… Почему я оказался именно там, в том доме, когда появился здесь? Может вся загадка там? И он специально увел меня оттуда? В тот раз я даже осмотреться не успел. Дом, его окрестности — все промелькнуло, словно и не было.

Ася молчала, внимательно слушая.

Может ли его подсознание, без непосредственного "я" работать автономно? Уберегая хозяина от опасности? Загадки, загадки… одни загадки без ответов. Ладно, выбора все равно нет.

— Нам надо возвращаться!

Ася на секунду испуганно вздрогнула, но кивнула. Возвращаться решили так же, как пришли сюда. Легко сказать — трудно сделать. Вроде вот была здесь дорога, а сейчас нет. Получается, мы не можем идти тем же путем. Твою мать… Ладно, пойдем, куда глаза глядят.

 

***

 

Идти пришлось недолго. Лес внезапно расступился, явив взору горы. Два высоченных холма с острыми, задорно глядящими вверх шпилями. Из шпилей в небо резко и резво били молочные струи. Меня внезапно накрыла отупляющая усталость. Я не знал, да и не хотел понимать, как взобраться на эти молочные горы. Лезть? Вряд ли это возможно, учитывая, что они абсолютно отвесны.

— Уходим?

— Да почему? Ведь ты зачем-то шел сюда. Может здесь кроется разгадка тайны? Ты что, Макс, так легко сдашься? Он намеренно пугает тебя. Обмани его! Я помогу.

— Но как? Нам туда уж точно не взобраться.

— А ты попробуй. Прыгай, прыгай, прыгааай! Прыгай! — кричала девушка.

 

И я прыгал. Раз, другой, третий. Раз. Другой. Третий. Раз. Другой… Невидимые воздушные руки подхватили меня и понесли. Внизу, танцуя с разметавшимися волосами, хохотала Ася.

— Прыгай, Макс! Прыгай своло-оччь…Ты почти у цели!

 

Ловушка. Это ловушка, — мелькнула запоздалая мысль. Я пытался выбраться из цепкого воздуха, но тщетно.

 

— Я держу тебя, — мгновение, и Ася несет меня над горами.

— Что ты делаешь?! Отпусти! — я пытаюсь перекричать шум ветра и ее звонкий смех. И вот уже не Ася, а незнакомая черноволосая женщина треплет меня, словно куклу в воздухе. Она заматывает вокруг моей шеи толстую скользкую веревку, просвечивающую кровеносными сосудами и тянет… тянет…

– Тварь! Ублюдок! Ненавижу! Лучше бы ты не родился…

Она достает ножницы и перерезает веревку.

А-а-а-а…

 

***

 

Я открыл глаза. Попробовал шевельнуться, руки и ноги связаны. Где я? Пещера. Темно, лишь яркое свечение, будто сгусток энергии освещает чернеющую пустоту.

— Очнулся?

— Кузнецов? Ты?

— А ты умный, Макс. Только дурак.

— Что тебе надо? Как ты здесь? Тебя же заблокировали на время сна?

— Верно. Но пришел спаситель, — хрипло засмеялся сгусток Кузнецова. — Знаешь, что подсознание работает само по себе? Даже если твое "я" спит или, как я, заблокировано. Вначале мое подсознание пыталось тебя убить, чувствуя опасность. Но ты оказался сильным. У тебя было свое "я". А потом… потом оно решило привести тебя ко мне, к моему сознанию, чтобы наши "я" встретились.

— Ася? — Ася ли? Все, что ты видел здесь — мое подсознание, моя боль… и Ася в том числе. Она вела тебя ко мне, чтобы ты высвободил меня отсюда. Кстати, если ты помнишь, однажды она даже пыталась тебя спасти. Выкинула шутку.

— В лесу?

— Да. Когда предлагала тебе переждать.

— Как я… почему я связан? Почему ты именно здесь?

— Ну это же мой сон. А насчет того, почему мое "я" оказалось именно тут — все просто и сложно одновременно. Точка отсчета. С чего начинается наше "я"?

— Ты родился здесь?

— Если можно так сказать. Все мы отсюда вышли.

— А тот дом?

— Ты о месте, где оказался вначале? Да, ты был прав. Старый заброшенный дом. Трупы в подполе. Ты мог бы найти, но не теперь.

— А что теперь?

— А теперь…

Он замолчал и вдруг я почувствовал едва ощутимую вибрацию. Воздух зашевелился и задрожал. Он окутывал меня, затрудняя дыхание. Вдох… все силы ушли на один только вдох. Светящийся шар подплывал все ближе, слепя глаза. Голова… моя голова… затрещала, сжимаемая невидимым обручем, взорвалась и разлетелась тысячью осколков. Воспаленным сознанием я едва различал приближающуюся ко мне фигуру.

Та самая женщина с черными волосами. Вот она раскинула руки, лицо ее искривилось злобой и ненавистью. Волосы превратились в жгуты и потянулись к моему лицу.

Мама… Мамочка. Я тебя люблю. Прочь! Не надо… Прочь! Больно…

Мама, не бросай меня. Не на-а-адо…

Жгуты острыми бритвами хлестали мою плоть, брызгающую кровью на ее лицо.

Аа-а-а… Мама, ма-а-а-ама… Мне больно… больно…

 

Я открыл глаза. Чужая боль стучала набатом в раскалывающейся голове. Никогда бы не подумал, что мне будет жаль… жаль этого человека. Мать. Сволочь. Кулаки сами сжались натянутыми нервами. Но я вернулся. Живой. С этой своей-чужой болью, будто навсегда поселившейся в моей душе.

— Макс, ну что?!

— Все… все получилось! — промычал я.

— Все нормально. Получилось! — ответил мой голос.

Что?! Я посмотрел на соседнее кресло и… там лежал я. Мое тело. А где я?

— Что он там мычит? — надо мной склонился Пудов, мой подчиненный.

Я! Я тут, Пудов! Я Толмачев, придурок, я! — кричал я.

Но вместо крика слышалось лишь мычание.

 

— С ума что ли сошел? — мое тело склонилось надо мной и подмигнуло.

Твою мать! Выпустите меня. Я здесь, здесь… ну, пожалуйста, ну ребята-а-а… Я тут, тут я! Я!!!

— Я нашел то место. Место, где они закопаны, — мое тело, тело Максима Толмачева указывало на меня, — эксперимент прошел удачно!

 

Выпустите меняяяя… Мама. Мамочка…