Утро, в тумане, росе и низко стелющемся дыму множества костров огласилось истошным воплем. Джелли Соном даже не понял спросонья, кто кричит – мужчина или женщина.

- Украаааалиииииии!

Рыдания и снова:

- Ограааааабилиииии!

Сопровождавшие караван конники из добровольной гвардии выскочили из палаток в исподнем. Кинулись перво-наперво к коновязи. У половины гвардейцев поверх нижних рубашек красовались пояса с оружием. Другие держали в руках винтовки.

Возле кибитки Олларда валялись разбросанные вещи. Джелли растолкал зевак, высунулся между гвардейцами и увидел многосемейного, лежащего лицом вниз посреди тряпья и роющего пальцами землю. Ноги Олларда, в не зашнурованных ботинках, елозили по скользкой, мокрой траве.

- Укралииии, - уже глухо и жалобно выл он.

- Что украли? Деньги? Оружие? Инструменты? Семена? – спрашивал командир гвардейцев, опустившись возле плачущего мужчины на одно колено.

Джелли заранее сочувствовал – остаться без необходимых вещей было ужасно. Но ответ заставил ахнуть весь караван – добрых две сотни людей.

- Колышки! Все до единого! Тридцать две штуки!

Кощунство. Колышки, меченые Имперским Банком, с клеймом Республики, надо было предъявить комиссии. Их надлежало беречь пуще всех остальных ценностей. Никто из едущих к новым землям не посягнул бы на такое. Олларду завидовали – такое-то богатство, четыре надела! – но понимали, что многосемейным на старых землях уже не выжить. Вымирали десятками.

К костру и кибитке подошёл островитянин - с извилистой татуировкой через лоб и чёрно-белой нарисованной стрелкой на носу. Если б не эти украшения да множество бус и браслетов, крипси бы выглядел человеком – одет в старую, заношенную имперскую форму, исправные жёлтые сапоги, на голове – серая шляпа с широкими полями. При виде крипси все смолкли и уставились на него. Туземец пригнулся к траве, понюхал какое-то тряпьё и обвёл взглядом толпу.

- Это не свои, - сказал очевидное.

Но ему не поверили.

- Это он! – заорала какая-то баба. – Обыщите его!

Островитянин метнулся под ноги переселенцам, проскользнул ужом в задние ряды, создав там сумятицу, сбил кого-то с ног. Пока опомнились, пока поднялись на ноги и открыли стрельбу – островитянин уже вскочил на своего пони, схватил второго под уздцы и пустился наутёк. Его лошади стояли осёдланные и нагруженные, а у остальных – нет. В погоню бросились лишь трое гвардейцев, чьи лошади стояли под сёдлами с ночного дозора. Их кони были быстрее, но на склонах долины скорость не имела большого значения: важнее оказалась устойчивость и маневренность. Пони, привычные к спуску, мерно скакали вниз. Один из гвардейских коней заартачился, второй упал, сломав ногу. Только один всадник продолжил погоню. Люди замерли, вытянув шеи, и лишь Оллард катался по земле и рыдал.

 

***

Кибитки переселенцев ехали через степь навстречу восходу.

Гонку объявили ещё шесть месяцев назад. Тогда же стали записывать претендентов – в первую очередь бывших служак, ветеранов. Во вторую – пострадавших от разливов прошлого лета. И лишь в третью – многосемейных. Родители Джелли записались несколько раз. Их многосемья была очень многочисленной – кому-нибудь да повезёт. Главное, зацепиться, говорили они. А там везунчик выпишет родных из перенаселённой столицы.

Повезло Джелли. Он вовсе не желал этого, ему, честно говоря, было плевать. Джелли Соном хотел переехать в Триречье, в Гральхию, где намеревался податься в лесорубы. У него были все задатки – и широкие плечи, и руки-ноги крепкие, словно корни деревьев. А что нрав мирный – так ведь все Сономы испокон веков были спокойны да благожелательны.

Но многосемья есть многосемья, и все мамки-бабки устроили на Джелли такую атаку, что он сдался. Всё равно бы, наверное проиграл – другое дело, что обошёлся малой кровью. Теперь вот придётся дойти до конца – иначе оставят навеки в клане, даже из дома выпускать будут только по большим праздникам. Сидеть с бабами рукодельничать придётся, гобелены ткать или вязать циновки. Хуже нет такой работы – особенно тому, кто хотел леса рубить да по миру колесить.

Он в сердцах даже фургон не забрал – только лошадь, два любимых топора, котелок и одеяло. Позже раскошелился на мула – иначе приходилось тащиться за караваном пешком, ведя груженную провиантом конягу в поводу. Караван передвигался медленно, но следовать за ним таким образом всё равно оказалось непросто – Джелли сильно отставал.

Первые дни он скучал. В многосемье всегда была компания – братьев и сестёр много, особенно из дальних перекрестий. С неперекрёстными родственницами можно было пофлиртовать, некоторые позволяли и гораздо больше. А здесь в основном ехали группами, таких, как Джелли, одиночек в путь отправилось немного. При распределении мест на многосемьи в караване осталось совсем мало. Зато такие, как он, везли больше колышков – имели право на два, а то и три надела. У Олларда вон даже имелось кольев на целых четыре – неслыханное богатство… пока не украли.

Самым отверженным и одиноким казался островитянин – то ли болго, то ли крипси. "Один крот – они все нелюди!" - ворчали переселенцы. У островитянина были два толстоногих, некрасиво сложенных пони. Он тоже путешествовал без повозки. Крипси не нравился никому. Однажды вечером, на привале, Соном увидел, как вооружённые дробовиками и револьверами переселенцы отгоняли туземца от костров, когда тот просил соли.

Даже одиночество и тоска не смогли заставить Джелли протянуть грязному туземцу жестянку с солью, когда крипси подошёл к его костру. Но и прогонять островитянина ему стало жалко. Джелли, скрепя сердце, пошёл на компромисс – открыл коробку, зачерпнул горсточку и пересыпал в смуглую руку островитянину. Как тот обрадовался! Худое лицо так и засветилось от счастья. Джелли кивнул и отвернулся к котелку. Ему почему-то стало неприятно.

Интересно, почему островитянину дали право на участок? Неужели жил на подтопленных землях? Или… он одет в поношенную форму имперского солдата… не может быть! Этот грязный туземец – ветеран?

 

Долина под названием Фанвелли была сплошь заросшей травами обширной низменностью в пойме двух рек Триречья. За рекой Праматерью начинались полудикие, влажные, тёплые земли Гральхии, вернее, её юго-западной провинцией, Адумона. Джелли с завистью смотрел в ту сторону – какие там леса, какие горы! Но невольная цель, становившаяся всё ближе, внезапно начала манить его тоже. Земли Фанвелли так недалеко от Гральхии. Перевезти сюда часть многосемьи – человек, наверное, двадцать точно поедет. А самому потихоньку отправиться туда, пользуясь довольством и хорошим расположением тёток…

Оллард угрюмо ехал со всеми. Он ни с кем не разговаривал, не улыбался и почти ничего не ел всю оставшуюся дорогу. Гвардейцы обещали ему встречу с рычем здешних земель – надо только доехать до конторы, она рядом со станцией дилижансов. Будущий городок, строящийся вокруг деревянной церковки, пока состоял из четырёх бараков, конторы и станции – и жило тут до приезда переселенцев всего-то двадцать два человека. Олларду посулили место в конторе и один надел, как пострадавшему. Это было немногим больше, чем ничего, а ведь все знали, что у него многосемья, где он является одним из шестерых отцов. Джелли и ещё одному одиночке, Кроули, Оллард как-то сказал, что в его клане насчитывается больше шестидесяти душ, так что и четыре надела им вовсе не много!

Поражённые тем, что колышки можно украсть, переселенцы едва не помешались, пока ждали начала гонки. На колышках пониже клейма вырезали свои имена и какие-то дополнительные метки.

Кибитки и палатки поставили позади бараков, а столоваться пошли к кухне, устроенной под навесом – костры зазря жечь запрещал хозяйственный рыч. Сдали часть продуктов в общий котёл и получили прекрасный, по мнению Джелли, обед. До вечера люди отдыхали, ночь провели спокойно, а наутро поднялись в самом радостном настроении. Несмотря на сильный дождь, собрались у кухни, перекусили вчерашними лепёшками, выслушали объявление о завтрашней гонке. А потом сели на мулов и лошадей и отправились смотреть землю.

Рыч, на чалой лошади, возглавлял процессию, добровольная гвардия окружала переселенцев, следя, чтобы никто не отстал и не попытался тайком вбить колышки прямо сейчас.

Джелли повезло – он ехал прямо за рычем Джейкобсом. Рядом оказался Оллард с ярко-жёлтой повязкой на голове – чтоб все видели, что он отныне помогает рычу.  Джейкобс взял его в команду неслучайно - Оллард в своей нынешней угрюмо-суровой ипостаси являл собой помощника строгого и придирчивого. Таких жёлтых повязок Джелли насчитал ещё пять – команда рыча, всё крепкие угрюмые мужчины средних лет. Сам здешний страж порядка, покачивающийся в седле, Джелли не понравился –  жилист, мрачен и, кажется, не вполне трезв. Поперёк седла он держал винтовку системы Кислера, а на поясе – два револьвера и огромный охотничий нож. У самого Джелли имелся старый револьвер, ещё с прошлой войны, и нож –он побаивался, что если дело дойдёт до драки, ему быстро придёт крышка. Именно из этих соображений он старался держаться рядом с рычем и его командой.

Поднялись на взгорок – дождь, наконец, прекратился, нехотя выглянуло солнце.

Долина отсюда казалась необозримой, а наделы – совсем небольшими. Но у переселенцев разгорелись глаза, когда они начали осознавать, что скоро часть долины будет принадлежать лично им. В толпе назревали споры – едва кто-то видел особо приятный глазу кусочек земли, как на него сразу находилось несколько претендентов.

- Что будет с участками, которые окажутся без хозяев, дар Джейкобс? – спросил Джелли у рыча. Тот ухмыльнулся в густые висячие усы. Пахнуло перегаром.

Оллард, странное дело, тоже ухмыльнулся – словно уже узнал что-то такое, для избранных.

- Если кого-то убьют? Либо если кто-то потерялся в пути? – Джелли вспомнил о беглеце-криспи. Его-то колышки остались при нём – независимо от того, обворовал он Олларда или же нет. – Если кто-то окажется в переделке… в общем, не заявит права на свой надел? Что будет с этой землёй?

Но рыч молчал.

Впрочем, Джелли узнал ответ на свой вопрос довольно скоро.

 

Гонка начиналась в семь утра пятнадцатого дня шестого месяца – но люди поднялись гораздо раньше. Когда Джелли поднялся, едва рассвело – а под кухонным навесом уже разожгли огонь в печи и поставили четыре больших котла на плиту.

Похлёбка получилась жидковатой – крупу не успели разварить как следует к завтраку. Вместо солонины в неё заложили поджаренный на сале лук, заправленный солидным количеством муки, и поэтому жидкость подёрнулась противной плёнкой, а в плошках плавали комки, не успевшие разойтись в сковородах.

Но вкус похлёбки оказался восхитительным. Джелли подумал, что этот вкус он запомнит на всю жизнь. Коней готовили с вечера – утром их, сытых и отдохнувших, оседлали и подвели к стартовой черте, пропаханной поперёк дороги и засыпанной мелом. Ехало двести человек – но кое-кто вёз семью, так что на старт вышло сто двадцать всадников. Соном заметил среди них наездниц в дамских сёдлах. У каждого имелось оружие – в основном револьверы, - а также колышки и молотки.

- Сдайте оружие, - увидев экипировку всадников, рыч нахмурился и вместе с помощниками обыскал всех до единого. – После гонки вернём всё до последней пули и зубочистки! – заявил он.

Джелли увидел, как задумчиво люди взвешивают в руке молотки. Разумеется, запретить переселенцам забивать колья молотком никто не отважится.

К семи часам все переселенцы высыпали к месту старта. Семейных пришли поддерживать их домочадцы.

- Повторяю условия гонки, - зычный голос рыча разнёсся над долиной. - Скачете к участку, который хотите занять и ставите там первый колышек. С этого момента участок считается вашим. Никто не может оспорить на него ваше право. Мы за вами присмотрим, так что без глупостей. Потом вбиваете остальные колья – восемь на каждый надел... Если на участке видите хоть один колышек – скачете себе мимо, участки подготовлены под количество участников! Вопрос лишь в том, чтобы занять те, что вам по нраву. Все меня слышали?

Переселенцы нестройно подтвердили – да, слышали.

Рыч поднял ружьё и выстрелил. Всадники пришпорили коней. Несколько особо ретивых, сразу пустившихся с места в карьер, свалились наземь – кони запнулись о распаханную полосу. Остальным повезло больше – они пришпоривали животных, гоня их к приглянувшимся участкам.

У одного надела уже схватились двое. Их схватка была очень краткой – тяжёлые молотки оказались неплохим подспорьем. Кто-то чуть дальше сшиб лошадью какого-то незадачливого всадника. Джелли решил не участвовать в безумии. У него было шестнадцать кольев. Земля везде хороша, делянок хватит на всех. Лучше уж остаться живым и невредимым, чем погибнуть в схватке за то, что другие сочли "лучшими" наделами.

…Вспомнился некстати виденный вчера участок со склоном, ведущим к ручью, и ещё один – с раскидистым дубом посередине. Да ещё, пока ехал, заметил краем глаза – очень красивый надел, с тремя берёзками. Но какой-то удалец успел раньше. Джелли решил не сожалеть и посильнее пришпорил лошадь. Там, впереди, где простиралась долина Фанвелли, он видел накануне ещё много красивых мест.

Незаметно для себя Джелли остался совсем один. Все спутники разбрелись кто куда. Впереди паренёк заметил одинокую фигуру – конный, зачем-то на месте стоит. Ждёт? Или выбирает? Джелли доехал до всадника и с удивлением узнал островитянина. Он смотрел настороженно, и, в отличие от Сонома, держал в руках дробовик. Ну конечно, ведь он не стартовал со всеми, а потихоньку пришёл на участок сам по себе.

- Не стреляй, крипси! – крикнул Джелли. – Похоже, мы соседи?!

- Я терпонк, - терпеливо ответил островитянин, опуская оружие. – Я не сосед здесь, я потомок тех, что жил до нас.

Он обвёл рукой просторы Фанвелли.

- Это были земли жизни. Потом стали землями перемен. Сейчас это земли надежды.

- Тебя убьют, если увидят здесь, - сказал Джелли и спешился. Два надела, находившиеся рядышком, смотрели на реку. Трава, сочная и густая, шла под лёгким ветром волнами.

- У меня есть право на один участок, - терпонк показал на противоположный прекрасным участкам надел. Недалеко – всего лишь через тропу. Один вбитый колышек – неоспоримое право на землю.

- А остальные колья куда денешь? – поинтересовался Джелли.

- Я не брал, - сказал островитянин. – Это люди рыча Джейкобса.

- Ктоооо? – Джелли спрыгнул на землю. Надо было застолбить приглянувшиеся два участка. Молоток едва не выскользнул из руки паренька, когда терпонк протянул ему сжатый кулак.

Разжал. На ладони лежал грязный лоскуток – длиной не больше указательного пальца.

- Я нашёл это возле костра Олларда, - пояснил островитянин. – Только тогда я не видел, что за повязки они носят. Я взял это случайно, но сегодня увидел помощников рыча. Осталось только выяснить, как вор собирается занять участки.

Джелли вбил колышек и двинулся дальше.

- Тебя как зовут, крипси? – спросил он. – То есть извини, терпонк. Один остров…

- Мы не друзья с крипси, - ответил островитянин. – Звать меня Куонка. А ты – Джельсомино Соном. Да?

У него был туземный выговор. Очень мягкий, приятный.

Джелли кивнул.

- Ну, да. В общем, ты, Куонка, как я думаю, неплохой малый. Я тебе скажу: застолби-ка свой участок поближе ко мне. Если что, я скажу, что это моё – никто не считал моих колышков. Не бойся, я не обману тебя.

На этот раз Джелли не ощущал неловкости, как в случае с солью.

 

Джелли Соном проснулся очень рано. Едва рассвело. Он оседлал лошадь, взвалил на мула кое-какую поклажу и отправился к рычу за выпиской на землю. В земельной конторе никто не отозвался на стук – что было, пожалуй, немного странно. Наверное, караульный уснул вместе с остальными. Не зная, стоит ли ждать, Джелли потоптался у двери, потом обошел контору, заглядывая во все окна. Увы – никаких признаков чье-то бодрствования. Тем временем городок просыпался – в бараках и палатках, в кибитках и под навесами зашевелилось, запотягивалось, захныкало, застонало. Решив наведаться к рычу позже – земля-то всё равно его! – Джелли дёрнул мула и коня и побрёл по тропе к своим наделам.

Выйдя за пределы городка, он залез в седло и поехал неспешной тряской рысью. Довольно скоро Соном увидел незанятый никем надел – не приглянулся, видно, никому, из-за высохшего дерева и низкой, какой-то чахлой травы. А подальше и ещё два бесхозных – достаточно неплохих, только вода видно, что далековато. Конечно, можно вырыть колодец – но это лишний труд.

Дальше все наделы попадались отмеченные колышками, насколько хватало взгляда. Разумеется, по боковым тропам Джелли не ездил. Наверное, были и другие участки, на которые никто не позарился. Его интересовало – сколько осталось бесхозными и кому они достанутся. Он и узнал – через день, когда вернулся в городок за выпиской.

 

Джельсомино Соном стукнул в дверь конторы и, когда она легко отворилась, застыл на пороге. Стол рыча стоял как раз так, чтобы непременно видеть входящего – и, скорее всего, чтобы всадить нежеланному гостю пулю в лоб. На месте управляющего сидел Оллард. Помощники рыча в жёлтых повязках поверх шляп стояли или сидели на стульях – их уже насчитывалось не меньше десятка. Джелли узнал нескольких – добровольцы-гвардейцы. На груди Олла сверкала начищенная круглая бляха с гербом Республики – тремя звёздами. Сам многосемейник выглядел очень самодовольно. Пожалуй, ещё одна перемена. От рыдающего ограбленного, жалкого – через угрюмого, подавленного, разбитого – и до вот такого типа, больше похожего на разбойника, чем на управляющего.

Соном заприметил одного из помощников – его жёлтая повязка была уж очень потрёпанная, может даже, слегка порванная. Или Джелли стал слишком подозрителен после беседы с Куонкой? Обвинить негодяя прямо сейчас? Но помощник заметил, что Соном поглядывает на него, и вышел.

- Здоровья тебе, Оллард Камм. Похоже, что власть поменялась? – полушутливо спросил Джелли.

- Здоровья тебе, Соном. Ты за билетом?

- Я за выпиской на мою землю, дар Камм, - Джелли отвесил полупоклон, коснувшись рукой полей своей шляпы. – Нельзя ли мне, простому многосемейному трудяге из клана Сономов, получить её?

Интересно, о чём толкует Оллард. Что за билет?

- Возьми, - Оллард расписался на гербовой бумаге и протянул её Джелли. – Завтра новая гонка. На этот раз всё серьёзно. Разыгрывается десять участков.

- А сколько билетов? – помимо воли Джелли заинтересовался.

- Пятьдесят, - небрежно сказал Оллард. – На этот раз не всем хватит. Забавно, правда?

- И ты будешь? – осторожно спросил Джелли.

- И я, - усмехнулся Оллард. – Отчего нет?

- Разве… разве рыч Джейкобс не выделил тебе землю, что ты такое устроил? – отступив к выходу на два шага, спросил Джелли.

- А как же. Целый один участок пожаловал. Самый, я бы так сказал, невкусный. Остальные, сказал, надо честно распределить между теми, кто кашеварил да бараки сколачивал, да дороги строил, да ещё что-то там. В общем, крепко я с рычем повздорил. Крепко.

- Но вы бы могли…

- Да, Соном, мы бы могли, пристрелив эту честную пьянь, просто разделить землю поровну между нами – помощниками. Но тогда нам плевали бы под ноги и целились в спину. А так всё будет по справедливости, а мы хоть повеселимся. Ну, так ты платишь за то, чтобы тянуть билет? Всего десять кругляшей.

Кругляш – мелкая монетка. Джелли подошёл к столу и положил их перед Оллардом.

- Лишний участок мне не повредит, - сказал он.

У него ёкало в груди и подрагивали руки. Разум шептал (голосом пожилой тётки из многосемьи): "Дурень ты, дурень! Не лезь в эти дела, отправляйся на свои участки и жди свою семью!"

Но при мысли о том, что у него будет не два, а три надела, Джелли едва не подпрыгивал на месте. Целых три! А многосемья ждёт лишь два. Он сможет отделиться и жить в одиночку, а может отдать третий надел тёткам как выкуп за свой уход из семьи. Да! Вот что он сделает!

Возрадовавшись, Джелли отправился к кухне и нарубил там целую поленницу дров – просто так, чтобы дать чувствам волю. Дрова звенели под лезвием топора, как деревянные колокольчики. Этот звон заглушал сомнения, вызванные самодовольным видом Олла.

 

Условия гонок участникам объявили прямо возле старого барабана, нанизанного на ось и заполненного билетами.

Разыгрывается десять земельных наделов. Бегут девяносто человек. Участвовать могут все – включая добровольную гвардию, помощников шерифа и чернорабочих. Оружие дозволяется. Участки помечены синими флажками (новый рыч Оллард показал узкий треугольный флаг на длинной, около полутора ростов, палке). Вытянувший билет берёт красный флажок и пешком бежит занимать участок.

- Всё просто, как видите, - провозгласил Оллард. – Сотый билет принадлежит мне. Я взял его за организацию розыгрыша.

Джелли внезапно стало очень страшно. Барабан крутился, взбудораженные азартом люди подходили и доставали бумажки – кому-то доставалась пустая, а кому-то – с номером. Помощники, рыча следили, чтобы два раза никто не тянул.

Соном всё медлил, но кто-то из знакомых подтолкнул его, и помимо воли парень запустил руку в отверстие барабана. Он захватил две бумажки сразу, зажмурился, быстро помолился: "О, ты, толкающий Колесо, и ты, Великая Ступица, и ты, Космическая Ось, сделайте правильный выбор за меня!"

Затем ощупью избавился от одной бумажки и вытянул вторую.

- Ну? Разворачивай! – оказывается, Оллард стоял совсем рядом.

- Сорок семь, - мёртвым голосом сказал Джелли. – Номер сорок семь.

Поздним вечером Джелли сидел под навесом кухни. Все его пожитки остались на новом участке, приваленные дёрном и закиданные ветками. В кухне уже убрали со столов, и там стояла лишь одинокая свеча. Перед Джелли лежал его револьвер, начищенный и смазанный. Соном гонял между ладонями патрон, глядя, как он перекатывается по светлым доскам. Терпонк Куонка вышел из темноты и сел на скамейку напротив, уставившись на Джелли через стол.

- Ты можешь просто не участвовать, - сказал он. – Кто заставляет?

Джелли пожал плечами.

- Земля, - ответил он. – У нас много людей в семье. Всем надо где-то жить. Мы отселимся от основных, у нас будет новая многосемья. А если будет ещё один участок – я отселюсь и буду сам по себе.

- Хочешь, я подарю тебе свою землю? – терпонк поймал патрон и подкинул в воздух. Поймал, сжал кулак, а когда разжал – там было пусто. – Просто так.

- Я не смогу взять её у тебя. Нет, Куонка, я побегу.

- Это глупо.

Джелли снова пожал плечами. Глупо. Но он уже решил, что побежит.

- Я буду рядом, - сказал Куонка. – Если что, я прикрою тебя. Вдвоем мы отобьемся точно.

- Хорошо. Тогда я отдам часть этой земли тебе.

- Не надо, - терпонк покачал головой. – Мне достаточно одного надела.

- Тогда зачем?

- Несколько горстей земли за горсть соли, - пояснил Куонка, - это совсем немного.

Он положил на стол патрон и ушёл обратно в темноту.

Джелли долго сидел на скамейке, глядя перед собой, потом расстелил одеяло, позаимствованное у повара, и уснул.

 

Перед рассветом он неожиданно проснулся, словно его кто-то толкнул под рёбра.

Под кухонный навес прокрался какой-то человек. Очень тихо и осторожно он подошёл к месту, где только что лежал Джелли – а теперь осталось только одеяло. Сам Соном едва успел перекатиться под скамейку. Человека он видел очень смутно, но с такого расстояния выстрелить – не задача.

Человек склонился к одеялу и потыкал его ножом. Джелли вытащил револьвер и выжидал. Не найдя его, ночной гость сел на скамью, под которой спрятался Соном, и парню оставалось лишь перекатиться, схватив гостя за ноги и скинув его наземь. Тут же уселся сверху и приставил к подбородку человека пистолет.

- Доброго утра и светлых дней, - сказал Джелли негромко. – Почему ты изрезал моё одеяло?

Он уже сообразил, кто пожаловал к нему и зачем. Тот помощник рыча, доставшийся Олларду в наследство от Джейкобса. Человек, который, вероятно, украл у Олла колышки. Смешно. Следовало бы сказать о подозрениях Олларду, но слишком уж неприятно тот себя вёл.

Помощник несколько раз рыпнулся, но крепко сбитый Джелли удержал его.

- Что ты хотел сделать с украденными кольями? – поинтересовался он. – Разве рыч не стал бы подозревать, что ты нечист на руку?

Вор молчал.

- Ну что, расскажем нынче дару Олларду, кто на самом деле украл колышки?

С тихим, сдавленным звуком ночной гость изо всех сил рванулся, да так, что сбросил с себя Джелли. И кинулся к коновязи за кухней. Соном собрался было пальнуть в него, но пожалел лошадей. Пока вставал да пока бежал следом – вор перерезал верёвку и вскочил на неосёдланного коня. Топот и лошадиное ржание – вот и всё, что услышал на прощание Джелли.

Вор ускакал на восток – туда, где уже светлел край неба.

 

Настало очень солнечное и очень тёплое утро. Повар разбудил ночующих в городке ударами ложки в дно большого котла. Джелли получил кусок хлеба с варёным мясом и побежал к месту старта. Здесь уже собралось немало народу.

На старте в этот раз никто не запнулся и не подрался. Странное дело, но винтовки за плечом и револьверы на поясе заставили людей как-то поджаться, сосредоточиться и разбежаться друг от друга как можно быстрее. Джелли ожидал обратного – перестрелку прямо у черты. Однако нет, ничего подобного. Соном кинулся бежать вместе со всеми. Потом перешёл на быстрый шаг. Но, когда миновал занятые наделы и свернул с тропы, держа путь к ближайшему синему флажку, вспомнил об осторожности и стал передвигаться пригнувшись и прячась среди высоких трав. Флажок, казавшийся сначала довольно близким, всё никак не отыскивался. Дважды Джелли вздрагивал оттого, что кто-то шуршал в траве и топал – эти угрожающие звуки могли означать лишь близость кого-то из соперников.

Из-под ног так и прыскали мелкие коричневые и зелёные ящерки, отскакивали крошечные серые кузнечики, разлетались, трепеща радужными крылышками, синие стрекозки. Пахло цветущими луговыми травами и раздавленной под ногами ягодой – сейчас бы сесть да насобирать их в горсть, ещё слегка недозрелую, но душистую! Но Джелли продвигался вперёд, лишь иногда разгибаясь в полный рост и оглядываясь. Синий флажок становился всё ближе.

В один из таких моментов щёлкнули выстрелы – сразу четыре. С Сонома снесло пулей шляпу, и он, схватив её, пригнулся ещё ниже. Несколько шагов – и он нашарил сучок, на который надел шляпу. Выставил повыше – так и есть, выстрелы прозвучали уже ближе. Кто-то надвигался на Джелли, а ведь он уже был близок к цели. Едва переводя дыхание и обтирая пот с лица и шеи, парень расстегнул кобуру и положил одну руку на тёплую рукоять револьвера. Стало как-то спокойнее.

Откуда взялся Куонка и как он сумел подобраться так близко, Джелли даже не понял. Туземец показал ему знаками, чтобы ложился, и сам опустился на живот, ужом елозя по траве. Запах раздавленной дикой клубники усилился. Он уже не казался приятным. Ползли быстро, сноровисто. Иногда замирали, чтобы отдышаться, отдохнуть. На запах пота слетались, гундя, комары.

Спустя долгое, мучительно долгое время Куонка повернул к Джелли разгорячённое лицо, блеснул тёмными глазами.

- Передумаешь? – спросил он.

- Нет, - ответил Джелли. – Столько уже прошли!

Куонка снял с головы Сонома шляпу.

- Эй!

- Моя пока цела, а твоя уже как решето! – терпонк показал Джелли несколько дырок от дроби.

Насадив шляпу на хворостину, Куонка приподнял её над травой. Выстрелов не было.

- Медленно и аккуратно выгляни и сразу ложись, - сказал он Соному.

Джелли послушался. Он увидел флажок – совсем близко. И нескольких человек, стоящих почти идеальным кругом и целящихся друг в друга. Им, кажется, было не до ползающих в траве туземца и многосемейного.

Джелли приник к земле и сообщил:

- Пять или шесть человек. Один из гвардейцев. Револьверы у всех.

- Что они делают? – спросил Куонка, но Джелли не успел ответить – стрелки открыли огонь. Выстрелы щёлкали наперебой, и до лежащих в траве доносились крики и проклятия стрелявших.

Длилось это недолго. Когда всё стихло, Джелли осторожно пополз вперёд, вслушиваясь в безмолвие. Ни вздоха, ни стона не было слышно, когда он останавливался передохнуть. Куонка ждал, пока Джелли доползёт до флажка. На вытоптанной траве участка Соном насчитал пять трупов. Перебитый флагшток из длинной жердины валялся рядом с одним из стрелков. Джелли с трудом проглотил слюну, показавшуюся ему кислой: у этого человека пуля страшно разворотила лицо.

Куонка, почти без шума и шороха добравшийся до места перестрелки, сел у обломка флагштока и принялся втыкать в землю рядом с ним палку с красным флажком Джельсомино. Джелли поднял синий флаг, кое-как установил его рядом. Ему всё казалось, что убитые сейчас поднимутся и продолжат стрельбу. Он чувствовал, что его глаза словно выкатываются из орбит, и никак не удавалось моргнуть. Любое слабое движение – шевелил ли ветер волосы трупов или кузнечик вдруг вскакивал на грудь кого-нибудь из убитых – заставляло Джелли вздрагивать и хвататься за револьвер.