highlander - Катюша

Порыв ветра разметал ночной туман. Зашумел в верхушках дубов, всколыхнул буки и грабы. Стремительно промчался сквозь лес, а потом улетел на восток — туда, где над зубцами гор всходило солнце.

Пара внимательных жёлтых глаз следила за тем, как уходит мгла, и подлесок наполняется утренней суетой. С вершины кривого, убитого молнией ясеня слышно было гудение пчёл, щебет мелких птиц и шорох полёвок в кустах. Жёлтый взгляд следовал за звуком, выискивал мельчайшее движение на земле, проникал сквозь частокол деревьев: на опушку, и дальше, через луг — туда, где в траве притаился кто-то вкусный и живой…

Мощный взмах крыльев — и желтоглазый покинул ветку. Он вознёсся над лесом, а затем стал плавно снижаться, не спуская глаз с перепела, пригревшегося под утренними лучами. Всё ближе, всё быстрей — бесшумно скользя в воздушном потоке, чуть подрагивая концами крыльев…

Вдруг что-то отвлекло, заставило сменить курс — хищник сбросил скорость, нырнул вниз и засел в кроне старого каштана. Неподалёку виднелась новая цель — маленькая птица, бестолково суетившаяся на ветке. Она подпрыгивала, била крыльями, а потом опускалась на прежнее место.

Владелец жёлтых глаз за свою короткую жизнь ещё не встречал такого — с минуту он разглядывал лёгкую добычу, а потом сорвался с места, сложил крылья и бесшумно спикировал вниз. В последний миг выставил вперёд мощные лапы с когтями, готовясь пронзить сердце жертвы вместе с лёгкими, и… птица исчезла! Что-то ударило его, смяло крылья — он вдруг заметил тонкую прочную сеть… Юных хищник рванулся назад, но в этот момент сеть обрушилась сверху, прижав ястреба к земле…

"Готов!" — разнеслось над лугом.

* * *

Темнота. Ночь. Ветер за окном. Всполохи далёкой грозы.

В помещении двое. Один притих в углу, второй замер на старом скрипучем стуле. Чуть покачивает седой головой и продолжает неторопливый рассказ…

— В то лето много ястребов ловили. Птичку сорокапута покажешь из балагана, они и летят. Молодые, глупые — кидаются на всё… Тут главное вовремя приманку убрать и опору выбить, чтобы сеть упала.

Мужчина замолчал, вспоминая, как вытаскивал из ловушки пойманных ястребов — поверженных, но не сдавшихся, способных одним движением изорвать прочные рукавицы и в кровь располосовать руки… Его дед забирал этих птиц "на воспитание", чтобы после ходить с ними на перепела.

— Впрочем, на перепелиную охоту я так и не попал. Не до птиц стало… Но об этом ещё расскажу — ночь длинная впереди.

Молчаливый собеседник в углу едва заметно шевельнулся, и рассказчик поднял глаза, всматриваясь в темноту. Потом опустил голову и тихо продолжил:

— Мне тогда семнадцать было, примерно как тебе сейчас. Осенью собирался в Москву в институт… В общем, последнее лето дома.

Мужчина закрыл глаза, будто прислушиваясь к раскатам грома, а потом откинулся на спинку стула и замер, погрузившись в то далёкое обжигающее лето.

* * *

Девчонок первым заметил Самвел. Он пригладил волосы, мокрые после купания, и цокнул языком:

— Ух ты! Смотри, какие!

Алексей поднял голову и увидел, как по пляжу идут две девушки примерно его лет: коротко стриженая брюнетка и вторая — русоволосая… он зачем-то отвёл глаза.

— Отдыхающие. Недавно приехали, — объявил Самвел. — Лёха, вот эта, которая блондинка, кажется у твоих соседей комнату снимает.

— И откуда всё знаешь? — пробормотал Алексей.

— Э, слышишь, город маленький — какие тут секреты…

Девчонки остановились возле буны, метрах в двадцати от парней. Брюнетка достала из сумки импортный кассетник, и над пляжем понеслось: "Белые розы, белые розы…"

— Пойдём, познакомлю тебя, — Самвел хитро подмигнул, — а то поедешь в Россию учиться — не будешь знать, как к девушке подойти…

— Иди знакомься сам, — буркнул Алексей.

Он отвернулся от старшего приятеля и принялся кидать в море круглые камни-голыши, наблюдая за тем, как образуются круги на воде, как они сливаются друг с другом, а после всё это пропадает в пене набежавшей волны.

— Слышишь, а своей жене что потом скажу? Город ведь маленький, а она молодая, ревнивая! — возмутился Самвел, — Не хочешь, как хочешь! Лови своих ястребов…

Он вскочил на ноги, с разбегу влетел в море и начал барахтаться на мелководье, громко ухая и окатывая Алексея брызгами воды.

В этот ранний час на пляже было пусто. Вдали за буной маячило несколько загорелых тел, кусты олеандра шевелились от лёгкого бриза, далеко в море пара рыбачьих лодок томно покачивалась на волнах.

Алексей закрыл глаза и мысленно перенёсся в деревню к деду — туда, где прибрежные холмы плавно переходят в предгорья, и где ястреба кружат в бездонном южном небе, подставляя крылья ветру, дующему со снеговых вершин…

— Парень, у тебя закурить не найдётся?

Он шевельнулся, отгоняя сон, и поднял голову. Темноволосая девушка, облачённая в купальник, стояла рядом и невинно улыбалась.

— Сигарета есть? — повторила она.

— Я… не курю, — промямлил Алексей.

Он вскочил на ноги и огляделся — Самвела нигде не было видно.

Всё так же лениво перекатывались волны, цикады пели в кустах, чайки задумчиво кружили нам морем.

— Твой приятель давно ушёл, — девчонка хитро прищурилась. — А ты сам приезжий, да? В санатории живёшь?

— Нигде не живу… родился тут, — пробурчал парень.

Он крутил головой по сторонам, пытаясь скрыть смущение; потом сделал вид, что внимательно рассматривает старую облупившуюся надпись на бетонной стене — там было что-то про перестройку и гласность на трёх языках: русском, республиканском и языке местной автономии…

— Агааа. Так ты отсюда… — со странной интонацией протянула незнакомка. — Не очень-то ты на местного похож!

Она скептически осмотрела Алексея, а потом продолжила:

— Слушай, как вы тут вообще развлекаетесь? Ну ладно летом — пляж, дискотека в санатории… а зимой? Тоска же!

Он промолчал.

— Лааадно, — брюнетка разочарованно махнула рукой. — Скучный ты какой-то. Пойду к подруге. Кстати, меня Наташа зовут, а её… о! мальчики подъехали!

Алексей повернул голову и увидел, что к буне приближаются несколько парней. Наташа поспешила к ним навстречу, неловко ступая босыми ногами по горячей гальке. Парни громко смеялись и размахивали руками. Алексей отвернулся.

Солнце поднялось уже высоко, и от камней шёл жар — хотелось оторваться от поверхности, воспарить на тёплых потоках воздуха, улететь прочь… Он натянул рубашку со штанами и неторопливо двинулся с пляжа. Проходя мимо компании, скользнул взглядом по парням: пять человек примерно его возраста, судя по лицам — местные. Они оживлённо жестикулировали и рассказывали что-то забавное — Наташа смеялась, прикрыв ладонью ярко накрашенные губы. Из рук в руки переходил гранёный стакан с жидкостью золотисто-коричневого цвета. Вдали на набережной виднелась чёрная "Волга" — видимо, на ней и приехали незнакомцы…

Внезапно Алексей встретился глазами с другой девушкой. Парень невольно замедлил шаг… блондинка смотрела прямо на него, и во взгляде читался… страх? Она стояла немного в стороне от компании и теребила пальцами холщовую сумку с надписью "Москва-80". Чуть ниже на сумке был изображён отчаянно улыбавшийся олимпийский мишка…

— Эй, пацан, подойди сюда!

Алексей вздрогнул.

— Сюда иди, слышишь? Тебе говорю! — один из приятелей Наташи — старший во всей компании — смотрел на Алексея и странно ухмылялся. Его глаза лихорадочно сияли нездоровым блеском.

Парни засмеялись, и Наташа присоединилась к общему веселью. Алексей не двинулся с места.

— Э, по-русски же сказал, васся! Не понимаешь, да?

Незнакомец сделал шаг вперёд, всё ещё продолжая кривить губы в подобии улыбки. Один из его приятелей что-то негромко проговорил, и до Алексея долетело:

— Руслан, это местный… на класс младше меня учился…

— Ты местный? — Руслан перестал ухмыляться и подошёл ближе. — А чего такой невежливый? Блатуешь, да? Надо отвечать старшим!

— Я… отвечаю, — выдавил из себя Алексей.

Компания снова загоготала.

— Ладно, Русик, оставь пацана, — кто-то из парней протянул Алексею стакан с остатками коньяка. — Хочешь? На, пей! За прекрасных дам…

— Не пью, — пробормотал Алексей.

— Маленький ещё, да? Здесь живёшь и пить не умеешь? Ладно, иди давай, — Руслан отвернулся, внезапно потеряв интерес.

Алексей двинулся прочь…

— Лёша, подожди! — донёсся девичий голос.

Парень замер на месте. Блондинка подбежала к нему и заговорила быстро-быстро:

— Ты же обещал папе, что домой к обеду вернёмся, да? Папа же сейчас сюда приедет… с друзьями! У него много друзей… Лучше пойдём сами, а то он злой… мой папа!

Последние слова девчонка почти прокричала, обернувшись в сторону компании. Потом робко улыбнулась и заглянула Алексею в глаза:

— Проводи меня!

"Пожалуйста!" — читалось в её взгляде.

Было в этом взгляде что-то такое, отчего Алексей, не задумываясь, крепко сжал протянутую ладошку и, не оборачиваясь, зашагал с пляжа…

— Э, куда девочку повёл?!

Он ускорил шаги.

Послышались ругательства и шуршание гальки под ногами парней.

Алексей с незнакомкой выскочили на набережную, миновали запертый ларёк "Союзпечати" и почти бегом двинулись по дороге, ведущей в центр города.

Позади раздался топот. Алексей обернулся и увидел, как Руслан, пробегая мимо "Волги", достал что-то из салона — в лучах солнца блеснуло лезвие кинжала.

Донеслись крики:

— Что творишь, Русик? С ума сошёл?!

Алексей завертел головой, пытаясь высмотреть хоть кого-то посреди пустынной, облитой солнечным светом улицы, но взгляд натыкался лишь на пальмы и кипарисы, густо утыканные вдоль обочины — ни одного человека не было видно в этот полуденный час.

Он крепче сжал девичью ладонь и перешёл на бег… Внезапно девушка споткнулась и полетела на землю. Алексей протащил её пару метров по пыли, потом разжал пальцы и обернулся к преследователям. Руслан приближался — его глаза пылали яростью из под густых чёрных бровей…

* * *

Долгий раскат грома и следом ещё один. Стены дома содрогнулись, задрожала рама в окне. Мужчина прервал рассказ и запустил руку в большой нагрудный карман. Извлёк походную флягу — зелёную, в матерчатом чехле — поднёс ко рту и жадно припал к горлышку. По комнате разнёсся запах дешёвого виски.

— Я даже не удивился, откуда она моё имя знает. Не до того было… Наташа — та, которая тёмненькая — с парнями накануне познакомилась. Обещали покатать её на машине — в общем, обычная история. Вторая девчонка случайно там оказалась. Ну и я тоже… случайно…

* * *

— Лёша!

Отчаянный крик и пронзительный скрип тормозов — "Жигули" шестой модели выскочили на обочину, едва не задев Алексея, передняя дверь распахнулась:

— Садись, студент! — Самвел попытался изобразить улыбку.

Алексей подхватил девушку, почти насильно затолкал её в салон, следом ввалился сам. "Шестёрка" дёрнулась, набирая скорость. В нос ударил острый запах жжёной резины.

Машина свернула в проулок, проехала через поросший сурепкой пустырь и выскочила на прибрежное шоссе. Самвел переключил передачу и облегчённо откинулся на сиденье. Потом приосанился, поправил причёску и обернулся:

— Красавица, тебя как зовут?

— Катя, — выдохнула та.

Она забилась в угол и, казалось, едва сдерживает рыдания. Волосы растрепались, на исцарапанных коленках проступили капли крови.

— Откуда Лёху знаешь? — хмыкнул Самвел.

— Я… у его соседей комнату снимаю, — всхлипнула Катя. — Видела через забор…

Она затравленно обернулась, высматривая преследователей.

На шоссе было пусто: далеко-далеко пылил самосвал, коршун парил в вышине, полуденные облака бесшумно скользили по небу в сторону гор.

— С этим Русланом зачем связались, а? — Самвел посерьёзнел, нахмурился, вспоминая о чём-то, — я с ним в параллельных классах учился… он сын секретаря райкома, морфинист — в школу вообще не ходил, даже директор его боялся!

— Я… просто хотела позагорать, — пробормотала девушка. — Мы с Наташей в поезде познакомились. Она не предупреждала про… про этих…

— Ясно, — подытожил Самвел. — Сейчас в одно место заедем, потом вас домой отвезу… Вы же типа соседи!

Он усмехнулся, достал из бардачка кассету и щёлкнул кнопкой.

"Советские ракеты всех буржуев в пыль сотрут!" — захрипело из динамиков.

Алексей украдкой взглянул на Катю. Она, казалось, успокоилась и теперь безучастно смотрела в окно на пыльные кусты самшита, стройной шеренгой выстроившиеся вдоль дороги. Вскоре кусты закончились, и потянулась колючая проволока, кое-где накрытая маскировочной сетью. За проволокой виднелась взлётно-посадочная полоса, вдали сверкнул серебристый корпус самолёта.

Машина подъехала к зелёным воротам с выцветшими красными звёздами.

— Дяде Тенгизу кое-какие вещи привёз из дома. У них там внеплановые учения, — Самвел подмигнул Кате, достал из багажника сумку и двинулся к КПП. — Короче, я быстро…

Алексей вышел из машины и огляделся.

В траве пели кузнечики. Шевелились ветки тополей, росших по ту сторону забора. Медленно вращалась антенна радара, установленного поверх приземистого бетонного куба.

— Его дядя там работает?

Катя неслышно подошла сзади, и теперь с интересом разглядывала военный самолёт, возле которого суетились фигурки людей.

— Типа того, — буркнул парень.

Он скосил глаза на девичьи коленки — кровь уже остановилась, и царапины, похоже, не причиняли беспокойства.

Алексей отвёл взгляд и стал следить за тягачом, неторопливо ехавшим по взлётной полосе. Тягач вскоре исчез за ангаром, а затем послышался нарастающий гул. Самолёт дрогнул, покатился вперёд и пропал из виду, скрывшись за тёмно-зелёными рядами самшита. Вдруг далеко-далеко над синеющей полосой моря промелькнула серебристая искра — истребитель набирал высоту, стремительно уходя вверх, за облака… "Ухххх" — громыхнуло в небе. Самолёт пробил звуковой барьер и теперь бесшумной точкой скользил по небосводу.

— Здоровооо! — прошептала Катя.

Она стояла рядом, почти касаясь Алексея плечом. И от этого её присутствия, а может, от огромного пронзительного неба вокруг, у парня закружилась голова — показалось на миг, что это он серебристой искрой скользит в облаках, ловя воздушные потоки и взбираясь всё выше, всё быстрей…

— Лёша, смотри! — испуганный возглас вернул на землю.

Он оглянулся и увидел, как по шоссе несётся знакомая чёрная "Волга"…

— Бежим! — прошептала Катя.

Он не шелохнулся, лишь вжал голову в плечи и снова, как тогда на пляже, обхватил пальцами тёплую девичью ладонь…

"Волга", не сбавляя скорости, пролетела мимо КПП. Алексей не сводил глаз с машины до тех пор, пока та не скрылась за деревьями. Он выдохнул и вдруг почувствовал боль — Катя изо всех сил сжала ладонь и впилась ногтями в его руку… в следующий миг девушка ойкнула и разжала пальцы.

— Я смотрю, вы уже совсем подружились! — Самвел закинул в багажник какие-то тряпки и хлопнул Алексея по спине. — Садитесь, поехали домой.

На обратном пути молчали. Самвел с любопытством косился на Алексея, Катя глядела в окно. Инверсионный след истребителя тихо таял в вышине.

В доме было пусто. Мать — на работе, дед — в деревне. Звать в гости было некого — немногочисленные друзья разъехались кто-куда.

Алексей прошёлся из угла в угол, потом достал с полки продолговатую коробку из глянцевого картона. Сверху на коробке был нарисован советский истребитель времён Второй мировой, ниже гордо красовалось: "Сделано в ГДР". Эту модель для сборки ему подарили несколько лет назад. Парень много раз порывался склеить самолёт, но снова и снова откладывал удовольствие… Может, теперь самое время? Ведь он скоро уедет из дома, и вернётся лишь следующим летом — на каникулах…

Алексей в который раз представил, как вскрывает вкусно пахнущий целлофан, достаёт пластмассовые детали и кисточкой наносит клей… Он улыбнулся и положил коробку обратно на полку. Как-нибудь потом.

Взгляд скользнул по книжному шкафу. Читанные-перечитанные томики Брэдбери и Азимова, свежий номер "Шахматы в СССР" — всё не то! Парень толкнул дверь и вышел из дома.

Во дворе было пыльно и жарко. Он подошёл к забору и заглянул к соседям. Никого. Массивный двухэтажный дом хмуро взирал на Алексея зарешеченными оконными проёмами.

"Увидимся!" — так сказала Катя на прощание. С тех пор прошёл уже целый час… Может, стоит позвать её? Или всё же дождаться, пока выйдет сама?.. Алексей вздохнул, распахнул калитку и вышел со двора.

Улица тянулась по частному сектору, петляла между одно-двухэтажными домами, облитыми послеполуденным солнцем. Голуби грелись на заборе, лаяли собаки вдали. У кого-то громко работал телевизор — диктор зачитывал сообщение на местном языке.

Парень бесцельно дошёл до угла и свернул на соседнюю улицу. Интересно, когда Катя выйдет гулять? Вдруг прямо сейчас, а его нет дома?.. Он развернулся и торопливо зашагал обратно.

Мимо проехала машина. Диктор перестал говорить, и из телевизора донеслись звуки лезгинки.

Алексей представил, как Катя выходит ему навстречу — в невесомом сарафане, с распущенными русыми волосами. После они идут по улице, и девушка улыбается, а в её голубых глазах отражаются подсвеченные солнцем вечерние облака…

Парень свернул за угол и столкнулся лицом к лицу с Русланом.

Небо вдруг сдвинулось с места, закрутилось, притянуло к себе — он ощутил тугой поток воздуха, обдувающий крылья… его подбросило вверх и тут же швырнуло вниз — воздушная яма потянула к земле, крылья сложились за спиной, увлекая в штопор… удар! — и неожиданно мягкая поверхность, которую он ощутил затылком…

* * *

Скрип ставни — и следом звук, похожий на чей-то стон… Шальной порыв ветра проник в помещение, загудел изо всех щелей, окатил запахом осени и дождя.

Мужчина поёжился, поднял воротник лётного комбинезона. Потом провёл рукой по седым волосам, встал со стула и, заметно хромая, подошёл к окну — под ногами хрустнуло битое стекло.

Он долго всматривался в ночь, выискивая глазами иллюзорные пятна света на небе и меж тёмных притихших домов — но света не было: город будто оцепенел в глухом параличе сна. Тучи, окутавшие небосвод, надёжно запрятали звёзды, и лишь сполохи грозы за горизонтом время от времени оживляли мертвенно-серый пейзаж.

* * *

Алексей застонал, а потом открыл глаза. Над ним маячило хмурое лицо деда.

— Очнулся, — констатировал тот.

— Ммм, — промычал парень, потом поднёс ладонь к лицу и ощупал распухшие губы.

— Не трогай — скорее заживёт… — проворчал дед.

Он зашуршал охапкой каких-то растений и протянул влажную тряпицу:

— На вот, приложи. Должно помочь.

Алексей привстал с топчана и осмотрелся. Он находился в дедовском доме — сквозь распахнутое окно доносился запах навоза и скошенной травы.

— Как я… сюда… — прошамкал парень.

— Самвел привёз, — сердито ответил дед. — Говорит, лучше тебе пока в деревне побыть. Оно и понятно — всю жизнь играл в самолётики, да книжки читал. За себя постоять не умеешь!

Старик с досадой толкнул дверь и вышел из комнаты.

— Надо бы тебя в больницу, — донеслось с кухни, — но там ни лекарств, ни врачей нормальных. Развели бардак в стране…

Алексей поднялся на ноги — голова почти не кружилась — и выглянул в окно… Вечерело. В закатном свете сияли далёкие вершины гор. В небе перекликались щурки, с косогора за персиковым садом тянуло дымом от костра.

"Катя!" — пронеслось в голове. Он торопливо отыскал сандалии, натянул на ноги — в ушах снова зашумело…

— Куда собрался?! — послышался голос деда. — У тебя может сотрясение, а ты на ночь глядя…

Алексей снял обувь и покорно опустился на топчан. Завтра. Он вернётся в город завтра. Найдёт Катю и скажет ей всё… Всё то, что чувствует и о чём мечтает. А потом…

На этом мысль обрывалась. Алексей закрыл глаза и снова представил девушку — она смотрела грустно и укоризненно качала головой…

— Опять в облаках витаешь? — голос деда оборвал видение. — Сколько ты ястребов из-за этого упустил, а? Перед соседями стыдно.

Старик поставил на стол дымящуюся тарелку с мамалыгой, положил рядом шмат сулугуни.

— На вот, поешь. Потом приходи в сарай — будем кормить кое-кого ещё…

В сарае было темно. Чадила керосиновая лампа, шуршали мыши под потолком. Алексей постоял в дверях, привыкая к полумраку, а затем сделал пару шагов… Что-то зашевелилось, забило крыльями — из темноты на парня уставился немигающий жёлтый глаз.

— Ну, ну, хороший мальчик, — ласково бормотал дед.

Он переставил лампу, и Алексей разглядел крупного ястреба, угрюмо примостившегося в углу.

— Вчера с Астамуром ходили на поле, поймали одного. Молодой, голодный и очень злой, — старик обернулся к Алексею, — на вот, держи…

Он протягивал какой-то свёрток. Парень взял его в руки и вздрогнул — внутри свёртка что-то шевелилось.

— А ты разверни, разверни, — вкрадчиво проговорил дед.

Алексей осторожно отогнул ткань и увидел перья.

— Это перепёлка, — шептал старик. — А теперь — покорми ястреба!

Птица была тёплой и живой. Она лежала в ладони очень тихо, и лишь сердце быстро-быстро стучало где-то внутри.

Алексей сделал шаг вперёд — ястреб не спускал с него настороженного взгляда. Парень сел на корточки и переложил перепёлку из одной руки в другую. Потом тихонько погладил её пальцем и непонимающе глянул на деда.

Тот мотнул головой:

— Корми.

Алексей робко протянул руку в направлении ястреба, потом отдёрнул и разжал пальцы. Перепёлка не шевелилась и лишь смотрела немигающими бусинками глаз.

— Корми, давай! — взревел дед. — Мы в войну так не церемонились — ни с птицами, ни с фрицами. А ты сопляк…

Старик осёкся, потом продолжил тихим голосом:

— Ты ведь уже стрелял по птицам из ружья. Тут то же самое, только вблизи… Пойми, это закон жизни. Или перепёлка сдохнет, или ястреб. Выбирай.

У Алексея закружилась голова — сильно-сильно, будто шторм изнутри. Он умоляюще глянул на деда — тот взирал спокойно и непреклонно из-под седых кустистых бровей. Вместе с тем взгляд старика странным образом успокаивал, будто говоря: "Всё правильно, всё хорошо. Таков порядок вещей…"

Парень зажмурился, потом раскрыл глаза, встал на ноги и снова протянул руку с перепёлкой. Ястреб отшатнулся, подскочил на своём импровизированном насесте и натянул верёвку, привязанную к лапе.

— Возьми… возьми её… — шептал Алексей.

Его ноги задрожали, и он отступил от ястреба.

— Твою ж мать! — заорал дед.

Он выхватил из рук внука птицу и плавным движением поднёс её к ястребиному насесту.

— Смотри как надо!

Неуловимым движением хищник схватил перепела. Сжал когтями и ударил клювом — раз, другой… брызнула кровь. Мгновение, и в лапах ястреба трепыхалась живая ещё птица, а тот продолжал отрывать куски мяса, погружая клюв в пульсирующую густо-красную мякоть, заглатывая вместе с перьями и покачивая мощными крыльями, распростёртыми над жертвой.

У Алексея подогнулись ноги, он ощутил нарастающий шум ветра в ушах, кто-то будо пролетел мимо, а затем — он расправил крылья и схватил… почти схватил что-то светлое… светлые волосы… и чьё-то знакомое лицо…

— Старый хрен! Совсем сдурел? Ребёнку и так плохо, ему бы в постели лежать, а ты живодёрство устроил!

— Ты дура! Испортила мужика и даже не понимаешь…

— Нет, это ты самодур! Мужа моего бывшего всю дорогу изводил — дескать, интеллигент задрипанный… Теперь за внука взялся?!

Алексей приподнял голову с подушки. Из соседней комнаты доносились голоса — мать отчитывала деда, тот вяло огрызался, а кто-то третий тихо пытался успокоить обоих. "Самвел, — догадался Алексей, — это он привёз мать".

Парень сполз с топчана и босиком вышел на улицу. В ночном небе сияла луна. Вдалеке выла собака, ветер шелестел листьями дубов.

Скрипнула дверь, и кто-то подошёл сзади.

— Здорово, студент, — Самвел привычно хлопнул Алексея по спине.

— Привет. Как там, в городе?

— В городе хорошо, а здесь лучше, — отшутился Самвел. — Маму твою привёз. Сильно волновалась…

— Слушай, отвези меня в город, а? — Алексей обернулся к приятелю, — мне очень надо!

— Не могу, — отвёл глаза Самвел. — Обещал приглядывать за тобой. Здорово тебя отделали — страшно было смотреть, пока сюда вёз. И потом… Катя всё равно утром уезжает — билет на поезд взяла. Я с ней говорил…

* * *

Громыхнуло совсем близко. Седой мужчина отошёл от окна и с минуту вглядывался в тёмный угол — туда, где сидел его молчаливый собеседник.

Из угла не доносилось ни звука, и тогда рассказчик проговорил тихим голосом:

— Дед у меня в плену побывал — ещё в ту войну… Потом за плен отсидел. Впрочем, поговаривали, что и не за плен вовсе. Чего только люди не расскажут…

Мужчина встряхнул флягу — виски больше не было. Он нахмурился и продолжил рассказ…

— Мать с Самвелом остались у деда до утра. А я… я должен был там пробыть до отъезда в Москву — по крайней мере, так планировала мать. Вот только… той же ночью я сбежал.

* * *

Луна склонилась к горизонту, и от придорожных кустов протянулись длинные тени. Они шевелились в унисон с порывами ветра, тихо вздрагивали под крики ночных птиц.

Сразу за кустами сплошной стеной высился лес. Грунтовая дорога извивалась по косогору, тянулась вдаль — к побережью, до которого ещё идти и идти…

Алексей тряхнул головой, отгоняя сонливость, и ускорил шаги. Нужно было спешить — Катин поезд отходил на рассвете.

Из леса донёсся крик совы — громкий и протяжный. Алексей вспомнил, как ходил с дедом на ночную охоту. Тогда тоже кричали совы, но он шёл не один, и в руках было ружьё…

Ещё крик — совсем близко! Алексей резко обернулся. Ему вдруг показалось, что кто-то крадётся следом, пытаясь ступать шаг-в-шаг. Парень сдержал дыхание и прислушался — вокруг стояла тишина. Потом что-то прошелестело в кронах деревьев, чёрная тень мелькнула над головой — он вздрогнул, сердце подпрыгнуло, кровь зашумела в ушах… В следующий миг ему стало стыдно. Он чертыхнулся вслед пролетевшей сове и двинулся вперёд.

Дорога делала широкий изгиб, плавно сбрасывая высоту. Алексей остановился, прикидывая расстояние. Потом свернул с дороги и пошёл наперерез, через кукурузное поле.

Высокие стебли накрыли с головой. Он раздвигал их руками и скользил между сухими листьями, чуть колышущимися на ветру — снова и снова, монотонно переставляя ноги… В какой-то момент стало казаться, будто он парит в восходящих потоках воздуха — то быстрей, то чуть медленней. Парень прикрыл глаза и отдался течению, наощупь определяя путь. Шелест стеблей слился с шумом в голове — и вот уже он летит, чуть подрагивая концами крыльев; где-то там внизу виден дом, а во дворе, запрокинул голову и всматриваясь в небо, ждёт его…

Катя! Алексей вздрогнул и… проснулся. Вокруг всё так же колыхались заросли кукурузы. Он полулежал на двух согнутых стеблях — предрассветный холод забрался под рубашку, ноги были влажными от росы…

Парень отпихнул стебли и метнулся вниз по склону. Через минуту выскочил на грунтовку и, не останавливаясь, побежал дальше.

Вскоре деревья поредели — вдали темнело море. Луна покраснела и почти ушла за горизонт — бледная дорожка света робко подрагивала на водной глади.

Грунтовка вывела к прибрежному шоссе. Алексей остановился, хватая ртом воздух, потом огляделся по сторонам. На востоке над горными хребтами разгоралась заря. До города оставался ещё десяток километров. Он никак не успевал к поезду…

Алексей опёрся о придорожный знак, тихо сполз на землю и остался сидеть, проклиная себя за внезапный сон на кукурузном поле, наблюдая за лунным диском и отсчитывая минуты до мгновения, когда тот навсегда погрузится в бездну…

Вдруг вдали мелькнул свет фар. Огни стремительно приближались, высвечивая придорожные растения и столбы, причудливыми изваяниями проступавшие из мрака. Алексей потухшим взглядом следил за машиной, потом вскочил на ноги, бросился к дороге и отчаянно замахал руками… Взвизгнули тормоза, и у обочины остановился старый "Москвич".

— Садись, чувак, подвезу…

В машине было накурено. Алексей закашлялся, высунул голову в окно — ветер разметал волосы, выдул лишнюю влагу из глаз.

— Автостопом путешествуешь? — усмехнулся водитель — молодой человек с длинными, завязанными в конский хвост волосами. — Говорят, на западе в кап-странах так принято…

Он ткнул пальцем в магнитолу, и из динамиков полилась негромкая музыка — мужской голос пел про пачку сигарет в кармане и про то, что не всё ещё потеряно…

— Куришь? — водитель протягивал зажжённую сигарету.

Алексей не курил, однако было что-то бесконечно правильное в этой ночи, в шуме кукурузных стеблей и в свете фар, обнажавших ночную явь. А ещё — в приближающихся городских огнях, в далёком гудке локомотива и звёздах, догоравших в вышине…

Алексей взял протянутую сигарету и глубоко затянулся, выпустив струю дыма в синеющее рассветное небо.

С первыми лучами солнца они въехали в город.

"Следи за собой, будь осторожен! Следи за собой…" — доносилось из динамиков.

Автомобиль неторопливо проследовал вдоль сонных улиц и вкатился на привокзальную площадь.

— Ну, бывай! — кивнул незнакомец, — береги себя. И других. Жизнь такая штука… вылетит — не поймаешь.

"Москвич" сделал круг по площади, выскочил на шоссе и растворился в утренней дымке.

Алексей вошёл в здание вокзала и выглянул на пустой перрон, потом вернулся на площадь. Он успел. Вот только поезда не было. Несколько человек с чемоданами переминались на перроне, кто-то растерянно заглядывал в запертое окошко кассы, кто-то мерил шагами площадь.

Взгляд упал на будку телефона-автомата… Позвонить соседям и спросить про Катю? Алексей наморщил лоб, припоминая номер; выгреб мелочь из кармана. Потом он заметил, что у телефона отсутствует трубка, а вместо неё сбоку торчит пучок цветных проводов.

Парень сел на скамейку и пригладил растрёпанные волосы. Время, до этого нёсшееся галопом, теперь застыло холодным неживым монолитом…

Вернуться домой, или ждать тут? Алексей вскочил со скамьи и прошёлся по улице — сто шагов туда, столько же обратно. Замер посреди привокзальной площади, озираясь по сторонам, проклиная неизвестность и тишину вокруг. Он до боли сжал кулаки и пнул с досады какой-то камень, а потом… вдалеке что-то громыхнуло — раз, другой — будто салют на Новый год. Затем послышалась автоматная очередь. И ещё одна. Над центром города поднималось облако дыма…

* * *

Вспышка молнии и глухой протяжный удар! Мужчина покосился на оконную раму с выбитым стеклом, поморщился и приложил руку к плечу.

— Повязку бы сменить… — пробормотал он. — А впрочем… не важно…

Он скрипнул стулом и затих, собираясь с мыслями. На плече поверх материи цвета хаки расплывалось тёмное пятно.

* * *

По улице бежали люди. Кто-то кричал, где-то плакал ребёнок, вдали безостановочно гудел автомобильный клаксон. Выстрелы прекратились, над городом зависло серое облако гари.

Алексей рванул с площади, выскочил на центральную улицу и заметил милицейскую машину — молодые парни в форме стояли на обочине и растерянно озирались по сторонам.

— Идут, идут! — прокричал кто-то из толпы.

Мимо пронеслось несколько автомобилей — из окон тускло блестели автоматные стволы.

— Что случилось? — хрипло поинтересовался Алексей у одного из милиционеров.

Тот возбуждённо выругался на местном языке.

— Говорят — не то напали на нас, не то просто беспорядки, — пояснил второй парень. — Никто точно не знает, но наши местные вооружаются — вскрыли военный склад. На народном сходе так решили…

Он замолчал, будто израсходовав весь запас красноречия.

Алексей развернулся, сделал пару шагов… кто-то влетел в него — пухлый пожилой человек… парень отшатнулся и внезапно узнал директора школы. Тот сжимал в руках двустволку и пытался перевести дух. Затем его глаза уставились на Алексея, веки сжались в две узкие щёлки:

— Враги идут! — прохрипел директор. — Говорят, уже близко!

Он сглотнул и засаленным рукавом отёр лоб. Потом сжал плечо Алексея и зашептал доверительно:

— Ты же наш, местный… беги к военкомату — тебе выдадут автомат!

Алексей отстранился, пробормотал что-то утвердительное и скорым шагом двинулся к дому. Через несколько минут он уже сворачивал на свою улицу.

Здесь было тихо — шум и крики остались позади. Шелестели листья на деревьях, тёплый утренний ветер обдувал лицо. Алексей провёл рукой по губам — припухлость спала, и боль почти совсем прошла. Он отпер калитку, проскользнул через двор и вошёл в дом. Включил телевизор и дождался, пока кинескоп высветит картинку…

На московском канале шёл спектакль. Алексей щёлкнул переключателем — республиканская телестанция безмолвствовала, по экрану ползли помехи. Он выбрал местный канал — там на фоне настроечной таблицы звучала торжественная патриотическая музыка.

Алексей выключил телевизор и вдруг вспомнил, что собирался звонить соседям. Он снял телефонную трубку и несколько раз повернул диск. Из динамика послышались длинные гудки. Он принялся считать: …четыре, пять, шесть… На десятом в трубке щёлкнуло, и он услышал какой-то шорох, а потом связь прервалась.

Парень выглянул в окно и заметил, как шевельнулась занавеска в окне соседнего дома. Может, показалось? Он прислушался — за забором стояла мёртвая тишина. Алексей вышел на улицу и толкнул калитку соседей. Заперто. Выходит, Катя всё же уехала. Он не успел…

В центре города вновь загрохотала канонада. Алексей развернулся, собираясь уходить, и вдруг услышал сдавленный девичий крик. Парень замер, потом метнулся к калитке, забарабанил кулаками по металлу…

— Чего шумишь?

Алексей отпрянул от калитки — из за забора на него смотрел Руслан.

— Мало тебе было в прошлый раз? — Руслан криво улыбался, его тёмные глаза горели безумным блеском. — Ладно, я сегодня добрый!

Он откинул щеколду и распахнул калитку.

— Заходи, гостем будешь. Обычай такой!

Алексей, словно в трансе, проследовал внутрь соседского двора. Там, в патио, под навесом, находилось несколько человек — большинство из них он уже видел на пляже. Некоторые курили — Алексей понял по запаху, что это не табак…

Сосед — субтильный мужчина лет сорока — робко стоял в углу. Он развёл руками и виновато улыбнулся Алексею, будто показывая, что не может ничего поделать…

— Налейте гостю! — нарочито торжественным голосом потребовал Руслан.

Кто-то поднёс рог с вином, и Алексей автоматически взял его в руки.

— Пей! — потребовал Руслан.

Алексей пригубил — по телу разлилось тепло.

— Говорят, какие-то шайтаны угрожат нам всем! — закричал Руслан, — но мы разберёмся с ними… завтра! А сегодня у нас праздник — наслаждайтесь!

Он нетрезво пошатнулся, толкнул Алексея под навес, и парень вдруг заметил Наташу. Брюнетка полулежала, откинувшись на спинку дивана. Её глаза были открыты, однако смотрели в пустоту. Один из приятелей Руслана небрежно обнимал девушку за плечи.

— Я сегодня невесту ворую, — объявил Руслан, обращаясь к Алексею. — Обычай такой!

Алексей во все глаза смотрел на девушку — её тёмные волосы растрепались, короткая юбка выглядела мятой, блузка странно перекосилась…

— Не эту невесту, — Руслан презрительно покосился на Наташу, — другую…

Брюнетка вдруг ожила, соблазнительно выгнулась на диване, и окинула Алексея липким взглядом чуть прищуренных помутневших глаз. Потом она захохотала и повернулась к обнимавшему её парню. Перекинула ногу через его колени, прижалась к мужской груди и задвигалась вперёд-назад…

Судорога скрутила живот. Алексей согнулся пополам, его стошнило на серый бетонный пол. Под хохот парней он метнулся к калитке и дальше на улицу — туда, где свет солнца, невинные голоса птиц и тихий успокаивающий шёпот ветра в вышине.

* * *

Налетел шквал, окропил стены холодным осенним дождём. Зашелестела-забилась книга на столе, звякнула посуда на кухне — что-то с глухим стуком упало и покатилось по полу…

— Не прилетят, — бесцветным голосом произнёс седой мужчина. — В такую погоду за мной не прилетят…

Кровь пропитала рукав форменного комбинезона. Густые тёмные капли падали на пол, смешивались с осколками битого стекла, тускло поблёскивали в свете молний.

* * *

Ящик с инструментами — молоток — узкий длинный сейф.

Алексей поднял руку. Опустил. И ещё раз.

Он методично наносил удары — снова и снова, до тех пор, пока замок не полетел на пол. Дверца сейфа лязгнула и распахнулась, повеяло прохладой вперемешку с запахом металла.

Парень сунул руку внутрь.

Бекасин… ещё один… — не то! Он судорожно шарил внутри сейфа, натыкаясь то на мелкую дробь, то на пустые латунные гильзы. Наконец извлёк на свет тяжёлый бумажный пакет. "Картечь", — было выведено аккуратной рукой деда.

Алексей бережно положил пакет на пол, потом достал из металлического пенала дедовскую двустволку — одну из двух, которую старик зачем-то хранил в городе… Переломил ствол, вставил патроны с картечью и аккуратно взвёл оба курка. На негнущихся ногах вышел из дома.

— Ты опять… — Руслан вальяжно распахнул калитку, потом отшатнулся, заметив ружьё.

— Отпусти её, — прохрипел Алексей.

Он смотрел в глаза Руслану, стараясь не замечать шевелящихся оголённых тел на диване, не обращая внимания на соседа, метнувшегося прочь со двора.

— Э, слышишь… — фальшиво протянул Руслан.

Он пошатнулся и опёрся рукой о стену дома.

— Пацан, ты чего? — выкрикнул кто-то из парней. — Наташа… она же сама…

— Отпусти, — шипел Алексей. — Катю отпусти! Я знаю, она тут.

Кто-то бросился в дом, а потом Алексей увидел, как распахнулась дверь, и в проёме показалась Катина фигура…

— Ааааа! — вдруг закричал Руслан.

Он выхватил из-за пояса пистолет и направил его на Алексея.

Наступила тишина.

Затихли тела на диване, кто-то замер у калитки, и лишь ветер продолжал ласково перебирать светлые девичьи волосы, словно обещая, что всё будет хорошо…

Алексей слегка надавил пальцем на спусковой крючок — металл дрогнул и подался вглубь. Руслан стоял в паре метров — его лицо побелело, рука мелко дрожала, но дуло пистолета уверенно смотрело в грудь Алексею.

Вдруг что-то пронеслось в воздухе. Звук, или, скорее, предчувствие звука. Мерная пульсация, далёкое эхо… топот? Топот ног. И слова. Множество голосов…

"…про степнооого сииизого орла…"

Алексей слегка расслабил указательный палец.

"…про тооого, котооорого любииила…"

Он немного опустил ствол.

Звук постепенно приближался — метался меж заборов, проникал во дворы…

"…пусть он вспооомнит дееевушку простууую…"

Алексей скосил глаза. И увидел…

По улице с песней маршировал взвод солдат. Их было очень мало — всего пара десятков человек на целый город, замерший в ожидании неведомых врагов… Но этого хватило. Распахивались калитки, женщины и дети выглядывали наружу — на некоторых лицах проступали улыбки…

"…пууусть услыыышит, как она поёт…"

Алексей одновременно с Русланом опустил ствол. Катя бросилась через двор, прижалась к груди, подняла заплаканные глаза…

— Я собиралась уехать, — шептала она, — не успела… они пришли… было так страшно!

Алексей провёл ладонью по Катиным волосам, потом поднял глаза — Руслан пошатываясь шёл к калитке. Кто-то из приятелей поддержал его, остальные бесшумно покинули двор…

— Ещё встретимся! — внезапно выкрикнул Руслан.

Он обернулся к Алексею и уставился тяжёлым немигающим взглядом…

— Я ещё встречусь с тобой! Ты слышишь, сопляк?

Что-то замельтешило перед глазами. Звуки слились в протяжный гул… шум ветра… и голос… слова деда… "ястреб или перепёлка… ты или он… таков порядок вещей… сопляк!"

Последнее слово ударило наотмашь, гулко заметалось в мозгу, всколыхнуло тьму со дна.

Алексей будто со стороны смотрел на то, как он отталкивает Катю и снова поднимает ствол. Хладнокровно прицеливается в спину уже побеждённого врага, кладёт палец на спусковой крючок и с наслаждением давит. Что-то красное разлетается перед глазами, а затем время ускоряется. Перед внутренним взором проносятся годы; события и лица людей: лётное училище — война — фронт…

Он пикирует на своём штурмовике над вражеским укреплением.

Пуск ракеты — попадание — ответный залп с земли — вспышка — катапульта — тёмное осеннее небо вокруг, и купол парашюта над головой.

Прихрамывая, он бежит по затихшим улицам чужого брошенного города.

Тёмный дом — лестница наверх — два силуэта в дверях: девушка, парень.

Он выхватывает пистолет и давит… давит… давит на спуск…

— Много лет прошло с того июля, — устало проговорил мужчина с седыми волосами. — В тот же день Самвел вывез меня из города. Беспорядки прекратились, хватило марширующего взвода солдат. А вот Катю я больше не видел… Где только не побывал с тех пор — даже во французском Иностранном легионе…

Мужчина отнял руку от кровоточащего плеча и долго разглядывал липкую ладонь. Потом достал фонарик и направил луч света в лицо своему собеседнику — парню лет шестнадцати. Глаза парня были закрыты, волосы залиты кровью.

— Я знаю, ты жив, — медленно проговорил Алексей, — моя пуля тебя едва задела. А вот девчонку…

Он помолчал, потом тихо продолжил:

— Когда мой самолёт сбили, меня осколком ранило. И нога… Я всего лишь укрытие искал. И подругу твою… мне показалось, тут брошенный дом! Она случайно попала под пулю… это рефлекс, понимаешь?!

Алексей резко встал, извлёк из кармана армейский нож и приблизился к парню.

— Это была твоя подруга или сестра — не знаю. И… не прошу прощения — бесполезно. Если и можно было что-то изменить, то лишь тем летом — прежде, чем я первый раз спустил курок…

Алексей быстрым движением разрезал верёвки, которыми были связаны руки парня. Потом достал свой пистолет, положил на стол и отошёл к окну.

— Там остался один патрон, — бросил он через плечо.

Юноша шевельнулся, его глаза сверкнули из под полуприкрытых век, руки дёрнулись к оружию…

Седой мужчина усмехнулся.

— Решай, парень, — проговорил он. — Решай… А с меня хватит этих войн.

Он поднял голову, протянул руку и легонько тронул пластмассовый самолётик, подвешенный под потолком. Самолёт качнулся, и Алексей сделал шаг вперёд. Сквозь завывания ветра он различал звуки песни родом из юности — про Катюшу, которая ждёт. Тугой поток воздуха обдувал его крылья, готовясь оторвать от земли и унести прочь — в далёкое обжигающее лето.