Ему снился сон. Армада космических баз, автоматических автономных орудий и кибер-дронов прочёсывала окраины звёздной системы, двигаясь вокруг точки выхода из гиперпространства в бархатной черноте космоса с молчаливой, величавой грацией тигра, вышедшего на охоту. А над всем этим смертоносным сонмом огненосного железа ангелом смерти, с серебристыми крыльями кабелей, воткнутых в нейроразъёмы и пластиковым ликом забрала скафандра возвышается Он: тогда ещё лейтенант флота Империи Человечества, лейтенант Эйвион. И далеко-далеко по чёрному своду небес, разбросаны белые точки звёзд-цветов, как живые… Что они хотели сказать, он так и не понял. Над ухом раздался сигнал побудки. Лейтенант, красавец и любимец девушек ушёл в прошлое. Вместе с трибуналом. Остался наёмник по прозвищу Бешеный Пёс на службе Картеля.
Система вентиляции на станции работала так себе. Точнее, воздух она гнала хорошо, но на фильтрации Картель сэкономил. В итоге происходящее по всей рабочей кубатуре станции постоянно отражалось в каждом уголке жилой зоны. Ароматы кухни, запахи машин и людей раздражали – Бешеный Пёс за годы службы во флоте привык к стерильному корабельному воздуху. Не добавляли настроения и придирки начальника. Ладно бы человека – вольфара! Стоило ли столько лет воевать с мохнатиками, чтобы служить потом под началом волкоподобного нелюдя? Впрочем тому, кто не нашёл себя в мирной жизни и не смог остаться во флоте, выбирать не приходится. Быстро затолкав в себя завтрак, он торопливо зашагал к своему сегменту центрального поста управления огнём.
Коконы Бешеный Пёс презирал, как и обычные контактные интерфейсы. Потому-то и пичкал своё тело железом, особенно сейчас, когда над душой не стояли строгие уставы и флотские медики. Пост управления дронами дальней обороны и внешним поясом автоматических крепостей – его рабочее место – представляло собой цельный симбионт. Персональный заказ стоил бешеных денег и возил его Пёс за собой от нанимателя к нанимателю. Зато и орудия вместе с дронами чувствовал как продолжения своей руки. Бешеный Пёс частенько хвастался, что сможет даже уничтожить крейсер под командой  Мастера искажений. Проверить, так оно или нет, ещё ни разу Пёс не сподобился, но девицы из постельной обслуги во время отпуска на планете слушали разинув рот. Да и платил такому ценному специалисту Картель вдвое больше, чем обычному оператору. Стоило симбионту почуять хозяина, как он зашевелился, обволакивая, присасываясь сначала к голой коже, затем пополз всё выше и выше. Желеобразная масса густо облепило тело, соединяясь с разъёмами вживлённых интерфейсов и превращая внешние сегменты в броню. Эдакий нерушимый сталагмит, выросший в полу операторской.
– Пёс управление принял.
– Харон управление сдал.
Бешеный Пёс тысячами глаз-сенсоров оглядел темноту окружающего космоса, напоминающую абсолютную черноту, переходящую в полное отсутствие цвета. Скучно. За два года из чужаков в систему только один раз попала какая-то транспортная калоша: ошибка в навигационном компьютере. Ей аккуратно прострелили двигатели, но развлечься с экипажем не дали. Забрали на планету. Картель не только производил наркотики, но и заботился об обновлении ассортимента. Потому подопытные требовались всегда.
Минуты и часы тянулись тягучим равномерным потоком. Когда система тревожно пискнула: через устье гипер-канала в систему прошло небольшое судно, не подавшее опознавательного сигнала, Бешеный Пёс обрадовался. Неужели? Второй раз он обязательно поиграет. Судя по показаниям датчиков – крошечный межсистемный курьер почтовой службы. Экипаж ещё только разворачивался, осматриваясь и пытаясь сообразить, куда его занесло, а самая близкая робокрепость уже открыла огонь. Точечный удар, который сжёг эмиттеры парусов гиперпространства. Теперь судно не сможет уйти. Можно пострелять, «случайно» промахиваясь, заставить почтовик побегать, смешно уворачиваться, пока ремонтные систему будут пытаться восстановить паруса.
– Так, так мои хорошие… Какого?!
Следом за почтовиком в обычный континуум вывалился десяток эсминцев. И тут же подорвал себя, сметая волной излучения и плазмы всё вокруг точки выхода.
Имперский флот не собирался жертвовать экипажами. Особенно теперь, когда война с вольфарами уже лет пятнадцать как закончилась. Да и захватить надо было не стратегически важную планету, любой ценой и раньше, чем подойдут вражеские резервы – а зачистить базу «выродков». Отбросов обеих цивилизаций, объединился для грабежа и незаконного промысла. Поэтому таран наступающего флота состоял из роботизированных судов, переделанных из устаревших кораблей первых лет войны. Сейчас корабли-автоматы выныривали в обычное пространство с приказом отстреливать любую цель в радиусе досягаемости орудий.
База оказалось на редкость хорошо укреплена. Лишь вторая роботизированная волна, состоящая из тяжёлых кораблей, наконец-то смогла разорвать ближнюю оборону точки выхода их гипер-канала. Последний линкор вторжения, облепленный абордажными дронами, послал в гиперпространство свой прощальный рапорт и самоликвидировался, превратив себя и своих пожирателей в атомные осколки. Зато теперь атакующие соединения имперцев могли сделать больше одного залпа перед тем, как выйти из боя с серьёзными повреждениями.
 Радары слепли в хаосе излучений, пыли, обломков кораблей и обрывков материи. Потому, когда за пеленой обломков погибших крейсеров и линкоров из канала разом появилась сотня торпедоносцев, густо покрытых чешуёй мономолекулярных бронеплит и усеянных жерлами торпедных установок, командующий обороной особо волноваться не стал. Эти продержатся не сильно дольше. В облаке они хоть и невидимы, но и слепы. А стоит его покинуть, системы целеуказания крепостей успеют первыми захватить врага в прицел. Брать же базу, невзирая на потери, имперский адмирал не будет: сейчас не война, и такие приказы на пользу карьере не пойдут.
Командующий обороной ошибся. Дав согласованный залп ещё из облака, торпедоносцы стали расходиться в разные стороны, растягивая по сфере заградительный огонь, снижая эффективность обороны ближних крепостей. На бортах каждого из торпедоносцев пылал щит с жёлтым стилизованным солнцем, за которым прятались перекрещённые стрела и меч. Это означало, что второй атакующей волной в бой вступил Легион. В составе которого минимум один Ворон разрушения.
Старший Ворон второй дивизии Легиона, Мастер искажений Мистивир выбрался из защитного кокона, как только на дисплее загорелся сигнал о выходе из гиперпространства, а в наушниках прозвучал голос штурмана:
– Точка ноль. Видимость ноль. Готовность один.
В отличие от большинства своих коллег-Воронов, предпочитавших вести бой с флагмана и не вылезая из защищённых и экранированных капсул, Мистивир старался лично присутствовать на капитанском мостике одной из атакующих групп. Сейчас же вообще выбрал наступавшие первыми торпедоносцы.
Ворона все обязаны были узнавать издалека, даже скафандры у них угольно-чёрного цвета.  Потому операторы на мостике невольно вздрогнули и тут же уткнулись в мониторы. Один из парней, судя по кольцам на пальцах поклонник веры в Четырёх богов, даже зашептал молитву, прося оградить его от прикосновения Бога смерти. Мистивир на это мысленно чертыхнулся, хотя внешне его лицо и оставалось бесстрастным. Вроде и привык за столько лет – всё равно раздражало. И больше всего раздражало то, что сейчас без шлема он и в самом деле был похож на Последнего всадника, как его рисуют на иконах храмов Четырёх: высокий, смуглокожий, черноволосый –  живая голова на статуе ожившего обсидиана. Только за одно это дизайнеров из Адмиралтейства хотелось придушить.
Лишь капитан-легат Денес поприветствовал Ворона лёгким поклоном и улыбкой – зубы на фоне шоколадной кожи показались белоснежными. Причём сделал это искренне, а не отдавая дань вежливости. Мистивир также искренне ответил вежливым кивком. Не так уж много людей в Легионе и в Империи, которые не страшатся Воронов разрушения.
Торпедоносцы были хороши, как правило, в обороне: мощное бронирование корпуса, серьёзная многоступенчатая система радиоэлектронной борьбы, тяжёлое ракетное вооружение, не требующее сложного маневрирования и выхода на цель – всё это позволяло им надолго задержать врага в точке выхода. Но из-за низкой скорости и никудышней абордажной защиты первыми они обычно не атаковали. Вот только бой пока шёл на пятачке вокруг единственной точки выхода из гипер-канала, где стремительность не особо и нужна. Зато на дальних рубежах точка окружена бастионными космическими станциями с дальнобойными орудиями. Подступы к ним преграждали заградительные цитадели, оснащённые лучевыми и ракетными системами, а также ангарами наступательных дронов. А затем, несколькими сферами шли минные поля. На оказавшийся поблизости корабль тут же устремлялась стая самонаводящихся мин, разнося его на атомы. Благодаря роботизированным кораблям первой и второй волны от ближней минной сферы ничего не осталось, но уже следующий слой был в неприкосновенности.
– Отход по заданному курсу. Полное ускорение, – скомандовал капитан. – Время до следующего залпа?
– Восемнадцать секунд, – прозвучал доклад одного из офицеров.
Мистивир к этому моменту тоже занял своё место, положил обе ладони на интерфейс-панель. Непосредственно с места боя и соединившись с усилителем искажений, он без труда мог прочувствовать возможные варианты будущего на ближайшие минуты. В локальную сеть корабельной группы тут же поступила объёмная картинка распределения вероятностей в сфере одной астроединицы вокруг точки выхода. Зелёным были подсвечены наиболее оптимальные каналы отступления обратно в облако. Денес немедленно скорректировал маршруты каждого звена.
Разбившись на звенья, торпедоносцы начали атаку. Каждое звено в своём секторе пространства действовало само за себя. Их задача сейчас сбить противника с толку, сковать боем, пока в облако за кормой незамеченным прорывается ударный кулак Легиона. Иначе крепости начнут расстреливать входившие в обычное пространство линкоры: пусть облако не позволяет наводиться точно – при таком количестве дальнобойных орудий можно бить и по площадям, накрывая огненным шквалом весь сектор, где будет замечен хотя бы отсвет корабля. Отсюда как можно больше случайностей в поведении атакующих торпедоносцев и как можно больше стрельбы. Заставить стратегические компьютеры и операторов Картеля сосредоточиться на сиюминутных, но угрожающих безопасности целях. Заставить глубинные системы наведения ослепнуть от близких разрывов торпед и помехопостановщиков.
Денес выбрал на карте ближайшую цитадель в своём секторе и обозначил её как основную цель, а соседней присвоил номер два.
– Противоминный залп разом цель один. Курс цель два, – отдал он приказ.
Ещё три торпедоносца звена медленно разворачивались, готовясь следовать за флагманом. Остальные корабли выбрали себе другие цели и начали набирать ускорение. Торпеды, которые сейчас веером рассыпал флагман, вместо боевой части содержали в себе тысячи небольших самонаводящихся детонаторов. Этого было вполне достаточно, чтобы расчистить линию огня от мин и приняться за цитадель.
– Цель-два выпустила дроны, – прозвучал доклад из радарной.
– Разворот цель-один, полный вперёд. Залп по дронам по готовности, – тут же отреагировал Денес.
Хитрость удалась. Боевой компьютер второй цитадели решил, что звено будет прорываться к нему, и выпустил навстречу штурмовых дронов, против которых неповоротливый торпедоносец чрезвычайно уязвим. Но слишком рано. Не успев сильно разогнаться, флагман резко сменил курс по направлению к первой цели и уничтожил рой дронов на подходе торпедами с ионизирующей плазмой: плотное облако пока не рассеивалось, генерировало внутри себя электромагнитные импульсы, в которых гибла любая электронная начинка.
– Не сбавлять ход! Максимум на лобовые щиты! Анти-мины по второй цели! Постам огонь самостоятельно по готовности! – приказал Денес.
Мистивир поморщился. Флагман жертвует собой, собирая на лобовые щиты весь огонь первой цитадели и одновременно торпедами расчищая путь ко второй. Это даст возможность ведомым уничтожить обе станции, не получив серьёзных повреждений. Простая арифметика войны: три боеспособных торпедоносца лучше, чем четыре потрёпанных. Нет, корабль Мастер искажений потом уведёт хоть в самый последний миг. Но сколько из экипажа погибнет до этого момента?
Флагман дрожал от попаданий, когда лазеры и даже несколько торпед прорвались сквозь щиты и зенитный огонь. Продержался минуту. Сенсоры торпедоносца уже могли различить обугленную броню и разбитые излучатели вражеской цитадели. Торпеды нанесли ей сокрушительный урон, полностью уничтожив ангарный модуль и часть ракетных установок верхней половины корпуса. Ещё один залп – и крепость развалится на части. Тогда флагман сможет поддержать атаку на цель два.
В следующий миг Мистивир перехватил управление на себя, резко затормозил ведомых, а свой корабль бросил в один из просчитанных безопасных маршрутов. Одновременно перекинул щиты назад. Дальнобойные орудия внешнего кольца бастионов выдали синхронный залп по цели номер один. Командующий обороной уже не рассчитывал её отстоять и стрелял по собственной станции, надеясь заодно уничтожить увлёкшихся легионеров. Но торпедоносец лишь тряхнуло взрывной волной, несильно. Щиты хоть и выгорели после этого полностью вместе с генераторами, но погасили основной поток излучения. Остальные торпедоносцы звена, пользуясь тем, что радиоактивное облако ненадолго закрыло их от зенитных батарей второй цитадели, а Мастер искажений по-прежнему передаёт в локальную сеть звена расположение каждого предмета в ближней сфере, выдали полновесный залп. Соседние крепости всё же попытались достать подбитый торпедоносец, но Ворон знал своё дело. Выбранная им дорога либо находилась в мёртвых секторах обстрела, либо уцелевшие зенитные системы успевали подбить торпеды ещё на подходе.
Мистивир устало откинулся на спинку кресла. Для него игра со смертью на сегодня закончена. Сейчас флагман отступит к точке выхода, и до самого конца остаётся лишь следить за ещё сражавшимися торпедоносцами. Виски слегка ломило – первый признак переутомления от работы с усилителем. Но на остаток сражения Мистивира ещё хватит: если пилоты не будут успевать реагировать, он должен вот так же выводить корабли из боя по безопасному пути. А чувствуя за спиной помощь Мастера искажений, торпедоносцы рискнут держаться до последнего, а не отходить после первого же серьёзного повреждения. И значит, Легион успеет нарастить огневой кулак линкоров для удара по крепостям.
Сражение в космосе длилось больше пяти часов. Оборона второго гипер-канала ещё пыталась сопротивляться, пусть даже не рассчитывалась на атаку с тыла, но это уже была агония. Зачистив орбиту и получив абсолютное господство в космосе, Легион с ювелирной точностью подавил все зенитные системы и сжёг прямо в ангарах все корабли, способные уйти в гиперпространство. Всё, что оставалось членам Картеля – продать жизни как можно дороже, ибо смертный приговор без права обжалования каждому был вынесен ещё до начала штурма. Отсидеться тоже не выйдет: планету и каждый камушек в системе просветят и перетряхнут  так, что не укроется даже таракан.
Была бы его воля, в этот раз Мистивир остался бы на орбите... Оценивая оборонительные возможности системы, разведка ошиблась на порядок. Будь на месте Легиона обычные подразделения Космогвардии, их бы стёрли в порошок. В простую некомпетентность Службы безопасности верилось с трудом. А вот в астрономические суммы взяток – легко. Но тогда планета скрывает нечто большее, чем просто завод по производству наркотиков, даже самых дорогих. Поэтому сканирование системы на предмет тайников вели вдвое тщательнее, чем обычно. На планету ещё только начал высаживаться десант, а на столы генерала и Старшего Ворона уже легли предварительные доклады. В системе нашли нечто похожее на хроно-аномалию, одну из оставшихся после Древних оставшихся от Шангри. Потому-то и защищались всего лишь мафиози так отчаянно, потому-то и укреплена система оказалась слишком хорошо. Похоже занимались запрещёнными темпоральными исследованиями… Тогда без Мастера искажений внизу не обойтись. А лучше, если Старший Ворон проверит всё самолично.
Челнок плавно нырнул в атмосферу. После удара колес о плиты космодрома остановился почти – пилот был мастером своего дела, а взлётную полосу не бомбили. Мистивир сразу решил дожидаться сопровождающего не в салоне, а снаружи. По инструкции снимать шлем во время десанта на планету запрещалось, но сегодня Ворон на инструкцию наплевал. Яды и обычные пули Мастеру искажений всё равно не страшны, как и одиночные бойцы противника. Зато воздух пах гарью, и аромат был прекрасен: воздух хоть чем-то пах. На взгляд Мистивира это сейчас и было единственным положительным моментом. На кораблях и станциях атмосфера отфильтрована до полной стерильности, смешана в идеальных пропорциях, и после нескольких лет службы и постоянного вдыхания этой смеси любой запах несёт блаженство. Особенно если вспомнить, что до конца срока службы увольнительную за пределы станции приписки Ворон получал только за личной росписью командующего дивизией. А с начальством Мистивир с первого дня понимания не находил.
Под ногами звонко похрустывала смесь песка, запёкшегося шлака и пепла непонятного происхождения. Окружающий пейзаж полностью соответствовал запаху и этим тоже несказанно радовал глаз. Похожие на застывшие причудливые наплывы вулканической лавы, развороченные до полной неузнаваемости и неопределимости изначальной конструкции, здания курились серыми и чёрными дымками. Вокруг разного цвета лужицы застывшего металла, в которых с трудом, но угадывались остатки орудийных турелей. На фоне царящего разгрома пепельно-серые бронескафандры космодесанта выглядели нереально, словно призраки на кладбище. И это Мистивира тоже радовало: если камуфляж отключён, серьёзной опасности больше не существовало.
Стоило отойти от челнока на пару десятков метров, как Ворона встретил назначенный командиром десанта сопровождающий. Интерфейс скафандра тут же прошептал в ухо: «Юсеф Бахарев, чин младшего центуриона, заместитель центуриона восьмой центурии первого батальона». Рядом со штурмовиком Ворон на миг почувствовал себя хлипким подростком. Скафандр-доспех хоть и оборудован усилителями мускулатуры, солдат обязан сохранять боеспособность даже с отключившейся системой. Поэтому ниже два десять в десант не брали, да и росту комплекция соответствовала.
Легионер отдал честь.
– Сопротивление на поверхности и подземных уровнях подавлено. Желаете начать осмотр?
– Да. Немедленно. Хоть что-то похожее на лабораторию уже нашли?
– Пока нет.
 Легионер развернулся и широким шагом двинулся вперёд. Мистивир ощутил, как вокруг Бахарева побежала волна равнодушного холода. Противника нет, базы тоже скоро не станет. Операция закончена. Мистивир наоборот, шёл через останки цитадели «выродков» с искренним удовольствием разглядывая по дороге всё. Ведь для Мастеров искажений эмоции – это основа, энергия, из которой они творят вокруг себя изменения мира. Вот грязно-серое, словно закопчённое небо со свинцовыми облаками. Ревущий ветер, старается прорвать выставленный защитный полог и добраться до незащищённой шлемом головы. Вот группа зданий не оплавленных, а просто разбитых. Видимо, какие-то технические, а не оборонительные строения. В какой-то момент под ноги попался омерзительно-склизкий труп боевого киборга-биоробота, напоминавшего одновременно скорпиона и тысяченожку. С выгоревшей местами до кости бронёй-чешуёй он выглядел жалко. Центурион не дал себе труда перешагнуть тело, и один из сегментов, попав под ногу, с лёгким влажным хлопком лопнул под ботинком. Серовато-синяя масса на несколько мгновений испачкала щитки брони, но быстро стекла, не оставляя следа. Мистивир хмыкнул: звук показался ему забавным, ощущения стоило запомнить, чтобы потом использовать для работы. Впрочем, хоть и интересно, но не настолько, чтобы с детской радостью прыгать по остальным сегментам. Да и подчинённые не поймут, и так про Воронов ходит полно идиотских слухов.
До входа на основные подземные уровни базы оставалось совсем немного. Обогнуть остов очередной разбитой башни ПВО, перейти вброд небольшой искусственный канал. И там, за остатками последнего огневого рубежа присоединиться к штурмовой группе, которая ещё раз, теперь уже сантиметр за сантиметром, будет обследовать подземный лабиринт в поисках потайных мест.
В этот момент ожила связь.
– Докладывает патруль Б-двенадцать. Обнаружили ещё одно здание. Вероятно вход в изолированный бункер. На входе какая-то дрянь. Чёрная, похожа на кляксу. Двое без сознания.
– Туда, – скомандовал Мистивир по общему каналу. – Штурмовую группу и все, кто близко – немедленно туда.
Что там нашли, он сообразил сразу. Поэтому не стал огибать перегородивший кратчайший путь остаток длинного, не меньше километра здания. По команде Ворона легионер вскинул до этого висевшее в походном положении плазморужьё. В руках бойца пятидесятикилограммовая махина казалась почти игрушечной. Оружие бесшумно плюнуло прозрачным шариком магнитной ловушки, наполненной серебристой тускло мерцающей субстанцией. Снаряд торопливо ударил в стену, мгновение спустя полыхнуло, и в здании появилась сквозная дыра метров двадцать шириной.
Переходя лужу ещё не застывшего камня, Мистивир поморщился. Шлем он надевать так и не стал, полог защитил лицо от жара, но не до конца. Проникший под защиту воздух не настолько раскалился, чтобы обжечь, но приятного всё равно было мало. Почти сразу легионеры вышли к нужной точке. Зданием это, как и всё остальное вокруг, можно было назвать с большой натяжкой. Торчало две стены, в ближней из которых сохранился дверной проём, откуда сейчас бесформенной кляксой выползало абсолютно-чёрное нечто. Один из бойцов валялся рядом безжизненной грудой. Сканеры забило помехами, но и без них Мистивир знал – человек мёртв. Остальной патруль лежал далеко в стороне. Туда же отступал последний оставшийся в сознании штурмовик, таща на себе товарища. Мистивир успел восхититься его мужеством: дрянь из развалин генерировала дикий ужас, солдат сейчас сходил с ума от страха. Но продолжал ползти и волочь за собой раненого. А до этого, судя по всему, вытащил остальных.
Чёрное нечто просто так добычу упускать не собиралась. Вдогонку храбрецу шустро поползло чёрное щупальце. Но центурион уже начал отсекающий огонь.
– Плазмой его. И любым энергетическим! – крикнул Мистивир.
Сам тоже начал выстраивать щит между солдатом и преследователем. Выплёскивая из крови все эмоции, все ощущения, которые почерпнул на разрушенной базе и во время прорыва к планете. От удара щупальца по невидимой стене Мистивир застонал и задрожал, почувствовав себя атлантом, который держит небо. Но устоял. И в то же мгновение подоспела штурмовая группа. Получив ещё на подходе от Ворона пакет с информацией, они залили черноту плазмой и жёстким излучением. Чуждая Вселенной субстанция впитывала энергию как губка, зато в округе ничего не менялось, хотя совокупной огневой мощи подоспевших бойцов хватило бы залить площадку радиусом в полкилометра сплавленным до стекла камнем. Наконец чёрное нечто не выдержало и схлопнулось. Солдаты сразу прекратили стрельбу, с вопросом посмотрев на Ворона.
– Энтропия. Концентрированная энтропия, – хрипло ответил Мистивир и опёрся на плечо центуриона Бахарева, чтобы не упасть. Растянуть ментальную защиту и на раненых, и на атакующих солдат оказалось неожиданно трудно. – Эта гадость стремиться поглотить любую энергию и разрушить любые упорядоченные структуры. Особенно разумные.
Про себя же добавил, что теперь сомнений нет: на планете в самом деле активно работали с оставшимся от Древних Шангри хроноклазмом.
Под землю полезли только после того как эвакуировали раненых, а роботы старательно обследовали верхний уровень лаборатории. Пусть Мистивир и был уверен, что опасности там нет: основной энтропийный сгусток всосал в себя те, что помельче, а любую электронику и киборгов охраны по пути деструктурировал. Но рисковать шкурой, нарушеая инструкций, ни Ворон, ни штурмовики не собирались. Мистивир и остальных бойцов стандартной брони облачились в скафандры класса «Гранит», Пусть тяжёлые и неповоротливые, зато способные выдержать попадание нескольких зарядов плазмы в упор. Бравировать неуязвимостью, как многие его молодые коллеги, Ворон тоже не собирался: наглухо заизолировал скафандр, активировал защиту и спрятался в центре группы, прикрытый штурмовиками со всех сторон.
 Три верхних уровня бункера встретили мешаниной из обломков и бесформенных наплывов шлака. Зато дальше, стоило пройти через ворота, которые ещё недавно закрывал здоровенный бронированный люк, лаборатория казалась почти нетронутой. К общему удивлению, лифт функционировал, и это экономило время. Первым в шахту нырнули два похожих на краба боевых автомата. Едва они доложили «безопасно», начали спуск штурмовики и Ворон.
Гравитационная установка сработала идеально, плавно подхватив людей одного за другим. Подошвы ботинок лязгнули о покрытие пола, но тихо. Коридор сквозь шлем казался серым. Кроме лифта никакое другое оборудование или аварийное освещение, не работало, а покрытие стен полностью поглощало электромагнитные волны. Поэтому картинку на забрале рисовал компьютер по данным сонара. А ещё во внешних динамиках стояла абсолютная тишина. Создавалось неприятное ощущение, что окружающая темнота скрадывает и пожирает звуки. Автоматы побежали дальше, Мистивир, проверив окружающее пространство своими способностями, тоже ничего опасного не нашёл. Сразу выкрутил на полную мощность фонарь, вмонтированный в плечо доспеха. Следом также поступили остальные. Холодные белые лучи озарили коридор тошнотворного мятно-зелёного цвета с большим чёрным пятном на полу. Рядом с пятном валялись трудно идентифицируемые останки в лабораторном халате.
– Кто-то из персонала, – пояснил для остальных Мистивир. – Попал под энтропийный удар. Думаю, живых мы тут не найдём.
И мысленно добавил: «Вовремя мы их прищучили. Похоже, Тёмного зверя они почти вытащили».
Коридор несколько раз поворачивал. То тут, то там попадались входы в боковые помещения. Двери боевые автоматы на всякий случай снесли по дороге, и сейчас внутренности комнат хорошо просматривались. Больше всего это место напоминало лабораторию из искренне любимых создателями фильмов ужасов декораций про зверства сумасшедших учёных. Словно решив доказать – всё точь-точь как в иллюзор-лентах – по пути встретилась даже тюрьма, где за запертой решёткой лежал десяток бездыханных тел: с посиневшими лицами и выпученными глазами, будто люди умерли от удушья.
А ещё здесь всё было очень по-человечески, и это оставляло нехороший привкус: первую скрипку на базе играли люди, а не вольфары. И предназначалось оружие Древних, которое здесь пытались вызвать из небытия, для каких-то гадостей внутри Империи людей.
За очередным поворотом обнаружилась дверь, запертая на манер шлюза космического корабля. Сизо-серым матово отливал металл брони. Боевые автоматы это не остановило, хотя закончили они возиться совсем недавно: в тепловом диапазоне дыра в воротах сильно фонила. А за дверью оказалось именно то, ради чего как оказалось и штурмовали позабытую планету с длинным номером вместо имени. Центральное ядро лаборатории.
Перед тем как войти, Мистивир отдал последние инструкции. Информация по Тёмным была не секретной, но и не для открытого доступа. Поэтому бойцы особенностей нового противника могли и не знать. В обязательную учебную программу и сводки данные точно не входили.
– Лаборатория предназначалась, чтобы вытащить из прошлого боевой автомат Шангри. Если у них это получилось, он где-то здесь. Сразу после перехода он размером не больше человека, может свободно менять форму, сохраняя объём. Основной признак – активное и абсолютное поглощение любого излучения, что-то вроде идеального чёрного тела. Если заметите хоть что-то подобное, сначала стрелять энергетическим, потом разбираться.
Про себя же добавил, что идиоты не переводятся, и судьба Шангри никого не останавливает. Дважды за историю людей и вольфаров получалось удачно воспользоваться колодцами времени, через которые Шангри черпали энергию для создания Тёмных. И поначалу робот Древних даже подчинялся. Со временем неизбежно выходил из-под контроля, первым убивая новых хозяев. Оборачивалось его уничтожение всегда большой кровью: Древние создали идеальное оружие против разумных. Победили в своей войне, вычистили галактику от конкурентов. И отправились в небытие следом, когда Тёмные звери обратились против единственного разума, до которого теперь могли дотянуться.
Центральный зал представлял собой вытянутый параллелепипед, если верить радару – двадцать метров в высоту и полторы сотни в длину. В дальнем конце нечто вроде подиума с десятиметровым цилиндром из прозрачного материала. Правая стена – рабочие места операторов. Левая – сплошь непонятное оборудование и вертикально установленные с интервалом в десять метров саркофаги. Фонарь одного из штурмовиков осветил прозрачную крышку ближайшего саркофага – внутри лежал мёртвый голый человек.
– Бедняга, – вздохнул Мистивир и решил объяснить. – Не повезло дважды. Во время настройки установки из прошлого таскают людей. Случайные жертвы… Во время основного запуска они становятся хрономаркерами и пищей молодого Зверя. Умирают опять.
Легионерам сантименты были чужды. Зато, повинуясь вбитым в училище инструкциям и навыкам и не доверяя лишь автоматике, солдаты начали проверять один саркофаг за другим.
– Тут одна кажется живая!
– Ломайте саркофаг, пока не задохнулась. Автономная система почти сдохла.
Саркофаг по крепости мог поспорить со сталью, но оказался не в состоянии противостоять мускульным усилителям скафандров. Минуту спустя Мистивир уже держал на руках худенькую, истощённую до прозрачности, полностью лишённую волос девушку без сознания. Сразу окутал пологом, чтобы ослабленный организм не отравился какой-нибудь дрянью из атмосферы.
– Челнок мне. И я на орбиту. Тут проверить всё. Тёмного зверя, думаю, можно не опасаться. Сгусток наверху и то, что одна из жертв жива – почти стопроцентная гарантия, что пробой схлопнулся раньше времени.
Пока Мистивир нёс девушку до челнока, идея окончательно оформилась. Надо будет поставить в её деле отметку, что когда гостью из прошлого проверят и признают безопасной, с ней обязан побеседовать Ворон. Разговор с пришелицей из непонятно какого века сулил массу новых интересных впечатлений и эмоций, которые можно отложить на будущее в кладовые памяти.
Легион обычно не оставлял после себя живых врагов, но это совершенно не означало, что он не брал пленных. Разведку, в том числе и посредством допросов, никто ещё не отменял. Поэтому положенный штат персонала на флагмане присутствовал, пусть подавляющую часть времени он скучал и занимался не основными обязанностями. Атмосферный челнок в ангаре встречала целая делегация. Мистивир невольно хмыкнул: соскучились люди по работе. Бездельничать, конечно, порой интересно, но и это со временем надоедает. А последние три рейда их дивизия получала задачи «прилететь и стереть в порошок без разговоров».
– Старший Ворон Мистивир, мы готовы, – отдал честь старший дознаватель.
– Держите образец, – Ворон сгрузил ношу на медицинскую тележку. – Как проверите и, если не найдёте ничего опасного, поставите отметку, что я хочу её допросить. Лично.
– Так точно.
Дальше Мистивира вежливо оттеснили в сторону. Пока девушку не проверят, она – зона ответственности дознавателей. Мистивир проводил дознавателей взглядом, подождал, пока они покинут ангар. И направился к себе в каюту. Накатила усталость. В любом другом случае он сейчас был бы во вполне прекрасном настроении: рейд закончен, а станция приписки дивизии хоть и нелюбимый, но дом... Не встреть они на поверхности действующую темпоральную лабораторию. И хорошо если дело только разворачивалось. А если там всё-таки сумели получить одного Зверя, а сейчас готовились достать второго? Энтропийный сгусток, который образовался как отдача нарушенного хронобурения, наверняка стёр память компьютеров лаборатории, персонал мёртв. Остальные, скорее всего, не подозревали про секретный бункер. Считали, что планета была отменно защищена, поскольку на ней у Картеля располагался основной промышленный комплекс по производству наркотиков.
Привычка последних лет ждать от судьбы худшего нашёптывала, что запросто реализуется вариант именно с двумя зверями. Чем-то очень нехорошим несло от всей истории с лабораторией. Оборону они смяли бы по любому, но если бы не рискнувший шкурой Старший Ворон и не блестящая выучка экипажей капитан-легата Денеса – гипер-канал захватили бы с тяжёлыми потерями. И прорывались намного дольше. Высадку десанта прикрывали бы не точечными ударами, пользуясь господством на орбите – а гвоздили противокосмическую оборону, не особо разбираясь. Первого, а может и второго зверя успели бы не и вытащить, и спрятать где-то в системе, как и небольшой челнок с руководством. А лаборатория сгорела бы под орбитальным ударом, не зря рядом напихали столько зениток. Оставалось надеяться, что группа дознавателей приведёт девушку в чувство и сумеет покопаться в её памяти: вдруг она мельком что-то видела или слышала? Дилетанты, на которых внезапно свалилась власть, не так уж редко ведут важные разговоры в присутствии тех, кого считают покойниками.
Оставалось ещё одно неприятное дело, которое хотелось завершить как можно быстрее. В идеале – сегодня. Доклад командующему дивизией. Но перед таким важным, хоть и противным делом, стоило немного прийти в себя, сбросить напряжение высадки. Раздеться, несколько минут постоять под душем, побриться и надеть свежую форму.
Душ Мистивир любил. На самом деле, конечно, Ворон любил море – обжигающе-холодное, седое, под пуховым одеялом облаков, или мягкое, тёплое, нежно холодящее разгорячённую южным солнцем кожу – но о таком до окончания срока службы оставалось лишь мечтать. Порой отдых на море и любимая подводная охота казались сном. Зато контрастный душ тоже дарил успокоение. Попеременно ледяные или обжигающие горячие колючие тугие струи проливным дождём барабанили по коже, смывая с плеч усталость, а невидимые, но ощутимые струи воздуха давали отдых каждой мышце и связке.
И бритьё Мистивир тоже любил. Не снимать волосы специальной пеной и губкой, а чувствовать, как десятки сеточек механической бритвы вибрируют и снимают ещё короткие, но уже слегка отросшие волоски. Вот что Ворон не любил, так это парадную форму. К удобству претензий не было, зато была претензия к цвету: он с первого дня возненавидел этот антрацитово-чёрный. Нестерпимо хотелось чего-нибудь жёлтого, зелёного или синего. Эти цвета прочно ассоциировались с давно утраченной свободой делать не то, что должен – а что душа пожелает. А ещё парадная форма имела короткий рукав. И каждый мог видеть чёрные обручи, опоясывающие руки посередине между локтем и запястьем.
Внедрённые под кожу интерфейсы будут темнеть углём до тех пор, пока их не снимет императорская печать. Символ статуса, признак, по которому любой опознает Ворона разрушения. Возможность напрямую подключаться к любой военной сети – и одновременно гарантия, что Ворон не нарушит присягу. Такие случаи иногда бывали, а в Галактике не так уж мало мест, где хорошего Мастера искажений примут, не спрашивая о его прошлом. По браслетам же дезертира без труда можно отыскать, и заблокировать способности во время ареста.
Мистивир уже собирался выходить, когда раздался сигнал вызова: кто-то хотел войти, причём по личному делу. Удивлённый Ворон приказал системе впустить гостя в каюту. Это оказался капитан-легат Денес. Да ещё с двумя бутылками в руках.
– Это тебе. Одна от моих орлов. Другая – от штурмовиков.
Мистивир взял подарок, удивлённо присвистнул. Первой оказалась марочное синее вино вольфаров, причём, если наклейка не врала, – из сектора метрополии. Вторая – не менее дорогой коньяк из сектора Старой Терры. Осипшим голосом, не веря глазам, уточнил:
– Они что, отдали мне…
– Ага. Как лучшему.
Мистивир, не выпуская бутылок, сел на диванчик. Нерушимая традиция Легиона – перед рейдом каждая тактическая группа покупает такую вот бутылочку в складчину. А потом её получает лучший экипаж или рота. Сразу после рейда положено распить в память о тех, кто не вернулся из боя. Сейчас получалось, что и торпедоносцы, и штурмовики признали лучшим Старшего Ворона.
– Да уж. Не ожидал. В лицо боятся, а вот так…
– Хороший ты мужик, Мистивир, – улыбнулся Денес. – Но сам знаешь, должность такая.
– Обычных Мастеров не боятся.
– Так то обычных. А вы, Вороны, если помнишь, с самого начала были императорскими комиссарами с правом единоличного трибунала. Смирись. Неважно, сколько пройдёт времени, хоть пятьсот лет, хоть тысяча – формально ваши права лишь приостановлены, но не отозваны. А ещё из всех Мастеров только вы имеете право убивать искажением, – Денес усмехнулся. – Даже не скажу, что обывателя пугает сильнее.
– Я не рвался на эту должность. И в Легион тоже не рвался. – Прозвучало резко. И грубо: Легион был элитой армии, сюда мечтали попасть многие. Как и стать Воронами разрушения.
Денес не обиделся. Сел на соседний стул и развёл руками.
– Я помню. И помню, как ты рассказывал, что тебя на призывной пункт вместе с повесткой волокли чуть ли не силой. И что на твоё место жаждут попасть многие Мастера, причём добровольно. Только я рад, что у нас именно ты. Видел я этих мальчиков. Мечтают быть героями, но чтобы не высовывая носа из капсулы на флагмане. Каждый раз лезешь с нами в пекло. Мог бы отсидеться в облаке на малом корвете, ограничиться лишь наведением, пока мы поблизости, а потом нырнуть обратно в гипер. Вместо этого ты пошёл с нами в бой, ты вытаскивал нас в самый последний момент. Поэтому сегодня наши парни остались живы… и так не первый раз.
– Ага, – буркнул Мистивир. – Ты ещё напомни вердикт Коллегии. Только два срока контракта помогут мне избавиться от деструктивных склонностей, а до этого пусть они послужат на пользу империи. И что разорвать контракт досрочно я смогу, только если найдётся кто-то, кто поможет мне иначе взглянуть на окружающий мир. Мне. Ворону. Которого начинают бояться до дрожи раньше, чем пойдут в школу.
Денес расхохотался.
– Да ладно тебе. Ты – прирождённый воин на страже Империи и Человечества. Не может быть, что бы такому достойному судьба не дала шанса.
Мистивир поставил бутылки на столик и хмыкнул. Денес понял по-своему.
– Штурмовики тоже тебя ценят. Все знают, что по правилам ты, когда клякса полезла, должен был не на всех защиту тянуть, а только на тех, кто огонь вёл. А ты и раненых прикрыл, хотя именно тебя та дрянь могла в итоге выпить досуха.
Ворон вздохнул и с грустью ответил.
– Наверное, потому, что я хоть и получил не такой уж маленький чин, – он двумя пальцами слегка ухватил ткань мундира, – но так и остался гражданским. Совесть будет мучить. Ладно, раз уж пришёл. Ну их, дела. Давай что ли? По традиции, помянем погибших. Не одному же мне это богатство пить? Ты сейчас свободен?
– Да. Ещё сутки отдыха.
– Тогда разливай.
Следующее утро Мистивир встретил с больной и тяжёлой головой. Свою меру он знал хорошо и никогда не позволял себе напиваться допьяна. По отдельности каждый из напитков был чудесен… но смешивать их явно не стоило. Не помогал очнуться до конца даже ледяной душ. Поэтому, когда прозвучал вызов от адъютанта командующего с напоминанием, что Ворон так и не явился с докладом к генералу, собирался Мистивир второпях и абы как. Результатом стала выволочка от начальства: по части формы и устава командир дивизии был ярый формалист и педант. Хорошего настроения это не добавило, зато прибавило злобы на весь мир. Про то, что он хотел поговорить со спасённой девчонкой, Мистивир не вспомнил. А сообщение от дознавателей стёр, не читая: пометки «важно» нет, значит, какая-нибудь очередная бюрократическая ерунда.
Шанс, который он ждал последние годы и который, наконец, подарила ему судьба, Мистивир упустил…