Я предпочитал не думать, сколько раз уже умывался этой водой и отправлял её в очистительный аппарат. Тяжела жизнь в поисковой экспедиции, это и ребёнку ясно. Я вышел из гигиенического отсека. Меня как обычно ожидали свежая униформа и новый рабочий день.

Было нелегко, конечно, но я знал, что меня ждёт, когда поступал в космобиологи. В конце концов, у меня высокая цель – найти новый дом для нашего народа. Собственно говоря, я, кажется, его уже нашёл.

Путь к этой планете занял три месяца (по внутритарелочному времени, разумеется – подпространство, как-никак). По расчётам она была довольно старой, жизнь здесь могла появиться давно, а разум обычно не заставляет себя ждать.

Расчёты оказались верны – разумные на этой планете уже были. Причём развитые – они строили внушительные города, путешествовали по воздуху и даже в околопланетном пространстве. Теоретически мы могли бы с ними подружиться. Тем более что выглядели они (и вот тут мне стало не по себе) почти как мы. Только мы все как один были бледными (у Церебы атмосфера слишком плотная, загар к нам не липнет), а они – какими только не были.

После долгого, скучного перелёта организм требовал деятельности. Не теряя времени, я приступил к контактным исследованиям. Пробы грунта, воды и воздуха обнадёживали. Флора оказалась очень разнообразной. Впрочем, как и фауна. На изучение разумных нужно было разрешение координаторов проекта. По инструкции. Но, откровенно говоря, уже не терпелось.

Слава высоким технологиям! Я спускался в блюдце к поверхности планеты, находил объект и выстреливал в него сканирующим лучом. Всё остальное делали они – высокие технологии! Собранные данные прямо с сенсора по телепатической связи отправлялись в биокомпьютер тарелки. Описательный материал накапливался и систематизировался. Работы было много – планета была богата на жизнь. Как и наша родная Цереба.

Жили мы и горя не знали, но в один распрекрасный день астрономы обнаружили приближающуюся к нашей звёздной системе гигантскую блуждающую планету и рассчитали, что пройдёт она в опасной близости от Церебы. Само собой, мы не стали просто сидеть и ждать, когда же океаны взбесятся, а исполинские волны обрушатся на прибрежные города, когда обломки лун уничтожат континенты, а столкновения тектонических плит пробудят вулканы. Наши технологии позволили организовать купольные поселения на самой удалённой планете нашей звёздной системы и потихоньку эвакуировать туда культурные ценности, предметы первой необходимости (в больших количествах), экземпляры растений, животных и много чего ещё по мелочи. Кое-кто из народа тоже отправился туда – надо же кому-то за всем этим добром присматривать. Остальные стали думать, что, собственно, делать дальше.

Но наши замечательные учёные недаром называются замечательными! Незадолго до всей этой суматохи они разработали принципиально новую технологию – биокомпьютер. Это такой, образно говоря, мозг, только искусственный. А посредствам телепатической связи он может соединиться с любым другим биокомпьютером, где бы тот ни находился. Работает не то через подпространство, не то через под-подпространство. Откровенно говоря, я так и не разобрался, сколько там у пространства слоёв – несколько не мой профиль. Главное, что работает!

Пока блуждающая планета (имя ей не дали – какой в этом смысл?) медленно, но верно приближалась, были построены сто тарелок с биокомпьютерами на борту и открыты двухнедельные курсы космобиологов. Я записался, почти не раздумывая. Особыми талантами я никогда не блистал, никаких значительных достижений не имел. Только-только школу закончил, а тут такая возможность! Мне повезло – по интеллекту и здоровью прошёл, а большего и не требовалось.

И вот я, дипломированный космобиолог, вышел на орбиту подходящей планеты и бросил все силы на её изучение. Ежедневно в полдень проходил сеанс телепатической связи. Каждый участник проекта (и я в том числе) сообщал о своих успехах, передавал координаторам собранную информацию и иногда получал особые задания. Но далеко не всем было, что рассказать – примерно половина из нас ещё не достигла пункта назначения. Мне было, что рассказать, и я с удовольствием это делал. А на очередном сеансе я получил разрешение исследовать разумных.

Чтобы изучить растение или животное достаточно от одной до трёх особей, в зависимости от числа полов. Они просты и, по большому счёту, в пределах вида одинаковы, их достаточно просто отсканировать. В случае с разумными потребуется как минимум сотня особей. Каждый из них несёт в себе уникальную информацию о своём мире, и поэтому их требуется доставлять на тарелку, где биокомпьютер эту информацию считает и проанализирует. Однако первую группу из десяти особей я тоже для начала отсканировал, ведь разумные – это те же животные, только… разумные (разумных растений на Церебе не было, и никто из моих коллег о подобном не сообщал, но, если бы такие и существовали, то процедура была бы та же). Перво-наперво, это организм, а уж потом разум.

Тут уж никаких сомнений в том, что на этой планете живут наши родственники, не осталось – деление на два пола, внешнее и внутреннее строение тела, средняя продолжительность жизни и много чего ещё. Похоже, что у нас с ними был далёкий общий предок! Или, возможно, и нас, и их создали загадочные древние инопланетяне. О чём-то подобном я ещё ребёнком читал в фантастических книжках. Что же, писатели опять оказались правы? Всегда удивлялся, как им удаётся так точно всё угадывать. Эти разумные очень походили на нас. Я стал называть их людьми, как мы называли себя.

Люди доставлялись на тарелку в бессознательном состоянии (это оказалось не сложно – все наши препараты действовали и на них). Биокомпьютер считывал информацию прямо из их мозга и сохранял для последующего анализа. Вся первая группа была взята из одной местности. Это нужно было для того, чтобы составить программу разговорника для возможного контакта. Вдруг на этой планете ещё не пришли к единоязычию? А люди из одной местности почти наверняка говорят на одном языке. Проанализировав память десяти человек, уже можно сравнивать визуальные образы в их памяти с фонетическими конструкциями и создавать некую базу данных, основу для программы разговорника. Чем, собственно, биокомпьютер и занимался, пока я возвращал этих десятерых по местам.

Интересно, осталось ли у них в памяти хоть что-нибудь?

Через сутки первый для нас человеческий язык был более-менее оформлен. Если бы мне вдруг срочно понадобилось пообщаться с местными, я смог бы худо-бедно объяснить, кто я и чего мне надо.

Вторая группа включала в себя двадцать человек из максимально удалённых друг от друга районов. Это позволяло выявить возможное многообразие языков. Результаты меня несколько ошарашили – все двадцать человек говорили каждый по-своему! Теперь я мог делать первые выводы. Разные языки подразумевают разные государства. Разные государства могут конфликтовать друг с другом. Это мы знаем. Сто раз проходили. Судя по всему, нам тут вряд ли будут рады. Если люди не могут сосуществовать мирно в пределах собственной планеты, то инопланетных чужаков они и вовсе возненавидят.

Я поочерёдно доставил на тарелку и вернул на место следующую группу людей. Эти шестьдесят человек (вернее, их память) поведали мне об устройстве общества, науке, истории и других важных вещах. Я старался выбирать людей разного возраста и пола, чтобы финальные результаты были качественнее. Когда я на очередном телепатическом сеансе докладывал о них координаторам и своим коллегам, сам до конца не мог поверить в то, что говорил. Государств на этой планете оказалось более двухсот! Маленьких и больших, влиятельных и не очень, почти половина из них – в состоянии войны. Мои шансы на контакт быстро сокращались. Двести! И у всех – собственный язык, а кое-где даже несколько. Этот факт ставил жирный крест на всей моей работе. Я получил приказ возвращаться на Церебу.

Но разумных нужно изучить ровно сто – так определено инструкцией (чтобы легче было проценты считать). Мне оставалось доставить десять человек – так называемая «контрольная группа». Я уже не выбирал – брал, кого первым увидел. Всё равно, путь сюда моему народу закрыт.

И вот, когда оставалось доставить последнего, сотого человека, случилась беда. Я как обычно сел в блюдце и спустился к поверхности планеты. Я как обычно определил, где нахожусь – сельская местность, до ближайшего города даже по нашим меркам далековато. Я неожиданно увидел девушку, которая смотрела на меня и махала рукой. Я понял, что забыл включить маскировочное поле. Я поддался панике и попытался скрыться. Я резко дёрнул блюдце в сторону. Оно налетело на высокое дерево и рухнуло вниз.

 

– А потом ты помогла мне выбраться и привела сюда, – сказал космобиолог Ннэфф и уставился в чашку, наполненную ароматным чаем из лесных трав, – Спасибо за помощь.

Разговорник щёлкнул и в очередной раз повторил услышанную фразу на другом языке.

– И что ты теперь будешь делать? – спросила Галя, – тебе ведь нужно вернуться на тарелку. Ты сможешь починить свою машину?

– Конечно. Нам рассказывали об устройстве блюдца и даже дали одно разобрать. Надеюсь, я ничего не упустил. Хотя, всё зависит от повреждений, – он покачал головой.

– Ну, тогда допивай чай, и пойдём, оценим масштаб повреждений. Голова не кружится?

– Уже нет, спасибо. Слу-ушай, – протянул Ннэфф, – а ты совсем меня не испугалась? Ну, ты не бросилась бежать, а наоборот, стояла и… приветствовала.

– Боятся неизвестного, а я знала, что ты существуешь, – просто ответила Галя, – Я, можно сказать, ждала тебя.

– Меня?! – Ннэфф поперхнулся.

– Ну, не конкретно тебя. Инопланетянина. С детства мечтала познакомиться с настоящим инопланетянином. Знаешь, мы ведь дальше собственной луны не летали, но с тех пор, как покорили космос, только и думаем, что о братьях по разуму.

– Братьях по разуму? – не понял Ннэфф, – А-а-а! Одиноки ли мы во Вселенной? Нас этот вопрос тоже когда-то волновал. Сейчас нам известно несколько десятков разумных рас. Правда, в космос летают только две – мы и вы.

– Вот здорово! – Галя искренне обрадовалась, – Я всегда знала, во Вселенной полно жизни!

Вот он контакт. А ведь разрешения на это Ннэфф не получал. Причиной, конечно, стала авария блюдца, но произошла она, как ни крути, по его вине. Он много раз читал «Инструкцию космобиолога». Там подробно описывалось, что нужно делать, но почему-то ничего не было о столкновении с деревом. Блюдце по определению ни во что не могло врезаться при активированном маскировочном поле.

Контакт получался какой-то неофициальный. Ннэфф чувствовал себя не в своей тарелке. Впрочем, он и был не в своей тарелке. А вернуться надо было к следующему полудню. Сколько времени осталось, он не знал. Не любил носить часы. До этого дня.

– Э-э-э… Ннэфф, – Галя виновато улыбнулась, – а на нашу планету случайно не надвигается какая-нибудь космическая… – она покрутила рукой в воздухе, подбирая слово, – угроза?

– Нет. Я это в первую очередь проверил, – успокоил её Ннэфф, – Скажи, – он слегка смутился, – Галя, ты что, живёшь здесь, в этой глуши? Я хочу сказать, людям же свойственно держаться поближе друг к другу. Или это просто мне такие люди попадались?

– Как тебе сказать? Живу я в городе, сюда приезжаю только на лето. Здесь спокойно, хорошо. Я купила этот участок после того, как без вести пропали мои родители, несколько лет назад. Я держу тут огородик, наблюдаю за звёздами, пишу картину. Это вроде моей дачи – отдыхаю тут от всего.

– И тебе не скучно здесь? – спросил Ннэфф, выслушав перевод. Разговорник очень точно копировал голос. Голос у Гали был приятный.

– Да нет, не скучно, – она пожала плечами, – у меня тут есть ноутбук, а, когда езжу за продуктами, обязательно забегаю в библиотеку. Обожаю, знаешь ли, читать фантастику.

– Я тоже! – Ннэфф обрадовался и посмотрел Гале прямо в глаза. Она улыбалась. Ннэфф смутился окончательно и снова уткнулся в свою чашку.

– Я знаю, – сказала Галя, – ты рассказывал, – она хихикнула, – Ты сейчас так смешно покраснел. Не знала, что инопланетяне краснеют.

– Ну, у меня ведь тоже есть кровь. Почему бы мне не покраснеть? – он, не переставая, крутил в руках опустевшую чашку, – Это от чая – горячий же. А, когда кожа бледная, так это ещё заметней.

Ннэфф как и любой церебец был очень бледен. Галя же много времени проводила на солнце, поэтому её кожа была загорелой и, в отличие от многих, ей это шло.

– Ладно, – кивнула она, – хватит болтать. Пойдём, посмотрим на твою машину, – с этими словами она встала из-за стола и вышла на улицу.

Через открытое окно Ннэфф услышал тихое хихиканье. Он схватил разговорник и, нацепив его на рукав, выбежал следом.

Два человека с разных планет шли к месту аварии. Ннэфф не помнил падения, он здорово ударился головой, было не до технических подробностей. Блюдце, вероятно, упало ребром вниз, а потом опрокинулось на дно. Ещё издали стало заметно, что сильно повреждён один сегмент.

– Только не топливный блок, только не топливный блок, – шептал Ннэфф. Разговорник шептал то же самое для Гали.

Они подошли к блюдцу. Ннэфф скорбно уставился на покорёженную обшивку.

– Топливный блок? – спросила Галя.

– Топливный блок, – ответил он.

– Сможешь починить?

– Пока не знаю.

Он залез в кабину и осмотрелся. Компьютер работал, но на последнем издыхании. Ннэфф запустил программу тестирования. Компьютер отчитался (хорошо – больше нет повреждений) и выключился. Галя ходила вокруг блюдца и рассматривала всё, что можно было рассмотреть, сокрушаясь, что так и не купила фотоаппарат. Ннэфф взял молоток, вылез из кабины и принялся сбивать обшивку с повреждённого сегмента. Добравшись до топливного блока, он окончательно упал духом – плавильная ёмкость треснула, всё топливо вылилось куда-то внутрь блюдца и, должно быть, уже затвердело. В любом случае, его теперь было не собрать. Времени до сеанса связи оставалось неизвестно сколько – спросить у компьютера, пока тот работал, Ннэфф не догадался.

– Я чем-то могу помочь? – спросила Галя, заглядывая ему через плечо.

– Не знаю, – он закрыл глаза, – Разве что у тебя есть хорошая металлическая ёмкость.

– Ведро, что ли? – не поняла она.

– Что за ведро? – Ннэфф резко обернулся и схватил её за плечи, – Покажи мне ведро!

Галя опешила. Ннэфф отпустил её:

– Извини.

– Всё так серьёзно? – спросила Галя.

– Очень серьёзно.

– Тогда пошли. Чего стоять?

Быстрым шагом они направились обратно к дому. Ннэфф на ходу вынул из кармана портативный анализатор (такие получили все космобиологи в качестве сувенира). Через минуту они сорвались на бег.

Галя поставила на стол ведро. Ннэфф поднёс к нему анализатор. Тот замигал цветными огоньками (сувенир всё-таки) и пустил бегущую строку с данными. Ннэфф впился глазами в экранчик.

– Не могу поверить. Это ведро почти не уступает по параметрам плавильной ёмкости. Что вы им делаете?

– Да чего мы им только не делаем! – засмеялась Галя.

– Ведро – это здорово! Спасибо, – Ннэфф опять помрачнел, – Только топлива всё равно нет.

– И на чём же ты летаешь? На энергетических кристаллах или на космической пыли?

– Нет, мы используем особый сплав. Он расплавляется и маленькими порциями поступает в реакционную камеру, – Ннэфф понял, что слишком увлёкся, – В общем, мы летаем на разнице температур, – закончил он.

– Стало быть, надо найти что-то похожее на этот сплав?

– Может получиться, – кивнул Ннэфф, подумав, – У тебя что-то есть на примете?

– Что-то, что расплавится в ведре? – Галя подошла к кухонному столу и вынула из ящика несколько алюминиевых ложек, – Вот это подойдёт?

Ннэфф проверил ложки анализатором.

– Боюсь, что нет, – сказал он, – не смогут поддержать нужную температуру. Я не знаю, как поведёт себя блюдце. Скорее всего, никак.

Некоторое время оба молчали. Наконец, Галя спросила:

– А много нужно этого сплава?

Ннэфф ходил по комнате и подносил анализатор к разным предметам. Он прикинул в уме расход топлива и ответил:

– Думаю, граммов сто хватит, чтобы добраться до тарелки.

– Сто граммов, говоришь? Экономно как, – тихо сказала Галя и сняла с руки браслет, – Вот. Проверь.

Он проверил браслет.

– Да! Это отлично подойдёт! А что это?

– Это мне подарили родители незадолго до того, как пропали.

– Извини, – Ннэфф на шаг отступил, – Я не могу его взять.

– Бери, – сказала Галя, посмотрев ему в глаза, – своих родителей я буду помнить. Не смотря ни на что. А ты попал в беду, и этот браслет может тебе помочь.

Ннэфф колебался. Родители и на другой планете родители. Ему было жаль Галю. Он сказал:

– Не могу. Он ведь расплавится и…

– Бери, – твёрдо сказала Галя, – Я так решила.

Всю дорогу до блюдца они молчали. Молчали, когда Ннэфф устанавливал ведро в топливный блок. Молчали, когда Галя опускала в ведро свой браслет. Внезапно Ннэффа осенило – он понял, как отблагодарить её за помощь. Он подавил улыбку и повернулся к Гале:

– Послушай, я понимаю, что ты и так много сделала для меня, но я бы хотел попросить ещё об одной услуге. Понимаешь, я ведь так и не закончил исследования. В общем, ты бы не хотела полететь со мной на тарелку? Мне больше некого просить,  я же тут ни с кем кроме тебя не знаком, – он повторил про себя последнюю фразу, – О, извини, глупость сморозил.

– Шутишь? Да я всю жизнь мечтала побывать на настоящем космическом корабле! – Галя, казалось, развеселилась. Возможно, только казалось, – Честно говоря, я сама хотела об этом попросить, но не знала, как начать.

– Тогда, скорее! Залезай в блюдце, – Ннэфф благодарил судьбу и расцеловал бы её, если бы вдруг встретил.

Два человека кое-как разместились в одноместной кабине. Ннэфф дважды стукнул пальцем по дисплею компьютера. Включился! Расход топлива пошёл – надо спешить. Он посмотрел на часы в нижнем углу дисплея. До сеанса связи три часа – больше, чем достаточно. Он активировал маскировочное поле – кроме всего прочего, оно защитит сегмент без обшивки. Он опустил руку на кнопки управления. Блюдце приподнялось над землёй и рванулось в небо. Браслета хватило, чтобы преодолеть атмосферу и добраться до тарелки. Даже чуть-чуть осталось. На это «чуть-чуть» у Ннэффа были особые планы.

Галя уже находилась в отсеке сканирования, а биокомпьютер считывал информацию из её мозга. Ннэфф следил за процессом. Его интересовали свежие участки памяти. Образы мельтешили на экране с сумасшедшей скоростью. Наконец, он нашёл, что искал – браслет.

Извлечение образов из памяти – сложная работа – обычно они сильно размыты. Но всё получилось с первого раза. Галя помнила свой браслет очень точно, до самого мелкого завитка узора. Ннэфф конвертировал извлечённый образ в трёхмерную модель для копировального аппарата, в котором уже создавался новый топливный блок для блюдца.

– Пойдём, я тебе всё тут покажу! – сказал он Гале, когда считывание завершилось, – А потом доставлю домой, – он виновато пожал плечами, – иначе исследования не засчитают. Надо взять и вернуть именно сто человек, а то в сводной таблице проценты с дробями будут.

– Как вы, однако, круглые числа любите, – усмехнулась Галя, – Всего-то у вас по сто: сто тарелок, сто человек. Кстати, купольных городов тоже сто построили?

Ннэфф не понял её насмешливого тона:

– Ну да. Так гораздо удобнее вести отчётность. А вы разве не сотнями считаете?

– Когда как. Бывает, что и сотнями, но обычно что-то мелкое, – Галя огляделась, – А чего мы стоим? Мне нужно увидеть как можно больше. У меня тут серия картин назревает.

Ннэфф вспомнил – Галя же художник! Как бы ему хотелось взглянуть на её картины. А ещё он должен был о многом её расспросить. В частности, почему с ноутбуком не скучно, что значит «купить фотоаппарат» и, главное, что можно делать ведром. Но сейчас Галя была у него в гостях, и он сам отвечал на её вопросы. Им было, что рассказать друг другу, вот только времени на это почти не было.

Летающее блюдце затормозило и, выпустив шесть опор, мягко приземлилось.

– У него и ноги есть? – сказала Галя, спрыгивая на траву. Ннэфф спрыгнул следом:

– Ну, не на брюхо же садиться?

– В прошлый раз получилось, – Галя посмотрела в сторону, – Теперь надо прощаться? Не люблю прощаться.

– Я ещё прилечу, не плачь, – пообещал Ннэфф.

– Давай там, держись на сеансе, – Галя обняла Ннэффа и по-дружески похлопала его по спине. Он, смущаясь, проделал то же самое.

– Ага, – пробормотал он, – постараюсь не покраснеть.

– Да ты и так красный как помидор – загореть уже успел.

Вот так новость! Ннэфф скосил глаза на кончик своего носа, тот и вправду был красным. Галя еле сдержала смех:

– Ты б видел себя сейчас! – она отошла на несколько шагов назад, – Ну всё, лети, давай, а то опоздаешь.

Ннэфф кивнул и забрался в блюдце, нужные слова почему-то не приходили в голову.

– Только обязательно возвращайся! – крикнула Галя, когда блюдце поднялось в воздух.

– Я обязательно вернусь, – прошептал Ннэфф, – надеюсь, уже сегодня.

Биокомпьютер известил о начале телепатического сеанса. Космобиолог Ннэфф уселся в кресло, снял с подлокотника эластичное кольцо и нацепил себе на голову. Закрыв глаза, он стал ждать. Через несколько секунд тишины и темноты он очутился в зале с большим круглым столом в центре. В этот раз ему досталось место прямо напротив координаторов. Что ж, так даже лучше. За столом возникали всё новые и новые люди – это подключались остальные космобиологи.

– Ннэфф! Ты здесь! Почему ты пропустил прошлый сеанс? Мы не знали, что и думать! – воскликнул Старший координатор.

Стоп! Как это пропустил? Сколько времени он провёл у Гали? Он что, потерял сознание при аварии, и она одна тащила его до дома? Стыдно-то как. Нет-нет, он помнил, хоть и смутно, что ковылял сам, а Галя поддерживала его, не давая упасть. Значит всё дело в разной продолжительности суток на Церебе и здесь. Раньше Ннэфф не обращал на это внимания – вылеты долго не длились. Старший тем временем продолжал:

– Ннэфф, ты же знаешь инструкцию, сеанс связи нельзя пропускать.

– Инструкция не совершенна, – возразил Ннэфф, – Я в этом только что второй раз убедился. Где написано, что делать, если всё-таки пропустил?

– Ладно. Хорошо, что ты жив. Вернёмся к этому позже, – Старший устало потёр глаза пальцами, – Не будем нарушать порядок, – он встал и радостно возвестил, – Друзья! Мы справились. Завершайте исследования и возвращайтесь. Планета, которую мы обсуждали в прошлый раз, выбрана нашим новым домом девяносто девятью голосами из ста. Грузовые тарелки уже снаряжаются, так что поторопитесь.

В зале началось всеобщее ликование. Народ Церебы тоже ликовал, но где-то очень далеко от своих героев. Ннэфф с каждой минутой только укреплялся в своём решении. Старший координатор сел и взглянул на него:

– Теперь о тебе, друг. Что случилось? Мы беспокоились и хотим это знать.

И Ннэфф рассказал. Обо всём: об оплошности с маскировочным полем, об аварии, о незапланированном контакте, о девушке Гале и её неоценимой помощи.

– И я хотел бы остаться здесь, – сказал он в завершение, – новый дом для народа найден. Я тоже нашёл новый дом.

В зале зашептались. Старший медленно произнёс:

– Ты хотел бы остаться, Ннэфф? Или ты решил остаться?

Вот она точка невозвращения. Зачем этот вопрос? Просто позвольте мне остаться! Но его рот опередил его сомнения:

– Да, я так решил.

Координаторы совещались недолго. Старший встал:

– Друзья, все мы знаем, как в нашем обществе ценится свобода выбора. Да будет вам известно, что несколько тысяч церебцев отказались улетать. Это их решение, и мы его уважаем. Ннэфф, нам интересны разумные с твоей планеты. Ты назначаешься нашим послом и получаешь разрешение на контакт. Только сразу скажи им, что на их планету мы не претендуем. Подробные инструкции получишь через неделю. У тебя есть вопросы?

– Есть один, Старший, – Ннэфф никак не мог убрать с лица улыбку – всё складывалось как нельзя лучше, – Могу я воспользоваться копировальным аппаратом в личных целях?

– Не в ущерб себе, Ннэфф, – кивнул Старший, – и не в ущерб тарелке, разумеется.

 

Далеко от шумной цивилизации, на террасе загородного дома, в плетёных креслах-качалках сидели два человека с разных планет. Сидели, медленно раскачивались, пили чай и смотрели на звёзды. Ннэфф протянул Гале браслет:

– Вот. Я должен был отблагодарить тебя за помощь. Это, конечно, не тот самый, что ты…

– Но как ты… – она приняла браслет и смотрела теперь на него не в силах оторвать взгляд, – хотя, давай я не буду спрашивать. Спасибо.

– Нет. Это тебе спасибо.

– Какие мы с тобой оба вежливые, – она надела браслет на руку, но продолжала смотреть на него, – пусть это будет тот самый браслет.

– Я благодарю судьбу, что встретил здесь именно тебя, – сказал Ннэфф, – Кто знает, как всё могло получиться, если б это была не ты?

– У вас тоже есть понятие «Судьба»?

– Мне кажется, у нас общего гораздо больше, чем можно предположить, – Ннэфф замялся, – Галя, мне, право, неловко, но я не успокоюсь, пока не узнаю. Что можно делать ведром?

Галя засмеялась. У них было, что рассказать друг другу, и время у них теперь тоже было.