Никита Баландин - Операция Сотня лапок или Сага о локальной эмансипации котов

Никита Баландин - Операция "Сотня лапок" или Сага о локальной эмансипации котов

- … люди нас притесняют! Так давайте покажем им, на что мы способны! – хрипло закончил я.

Глотку нещадно драло, потому как выступал я перед братьями своими уже на протяжении получаса, а может быть и больше.

Толпа ответила мне. Дружный многоголосый рев согласия чуть не оглушил, среди этой цунами звуков из двадцати четырех глоток невозможно было разобрать слов. А ведь каждый из них что-то лестное кричал мне, надеясь, что вождь услышит, и похвала будет, несомненно, мной оценена.

Я попытался в который раз содрать сплошь покрытый непонятными значками ошейник с дурацким красным сердечком – его на меня повесила девушка хозяина, – как вдруг услышал крик:

- Эй! – снизу из окна высунулся мужик и, задрав голову, принялся потчевать меня и моих братьев не самыми лестными эпитетами. – Заткнитесь вы уже! Развели, блин!

- Гулька-гулька, - я заметил расхаживающего по козырьку подъезда голубя. – Иди сюда, гулька.

- Ага! Сейчас! Может, для тебя, котяра, сразу крылья ощипать, а потом уже лететь? – фыркнул голубь.

- Нет! Ты не понимаешь, - пытался я убедить его в том, что не имею злого умысла против него, по крайней мере, пока.

Толпа притихла, и высунувшийся снизу мужик теперь мог слышать только меня, мое мелодичное и ласкающее слух мяуканье. Этот недалекий представитель рода человеческого не оценил мои превосходные вокальные данные, потому как продолжил бурное излияние своих эмоций посредством не самых цензурных слов в их прекрасном и могучем лексиконе.

- Гулька! Ну, иди сюда! – громче позвал я.

Голубь, видимо, подумал, что я считаю его идиотом, и, конечно же, очень сильно разозлился. Он вдруг резко прекратил занятия своим любимым делом, то есть долбежку любой горизонтальной поверхности, будь то крыша, асфальт или козырек подъезда, грязным клювом в надежде, что попадется нечто съедобное, и взмыл в воздух. Расправил крылья с такой грацией, будто мнил себя лебедем, не меньше, и направился по круговой траектории к крыше двухэтажного дома, которую мы избрали местом сбора нашей партии.

Я приблизился к краю. Толпа ахнула.

- Не беспокойтесь, братья мои! – декларировал я. – Я лишь покажу один фокус.

Мужик, видимо, не собирался забираться обратно в свою квартирку, чего я ему настоятельно бы рекомендовал. Но люди не понимают нормального языка. Мне кажется, что они вообще все какие-то неправильные.

Голубь тем временем приближался. Я глянул вниз. Стоял точно над человеком, мяукнул, чтобы тот вдруг не решил смыться. Голубь пролетел надо мной. Я отскочил. Мимо меня, чуть не задев мои прекрасные, короля достойные усы, промелькнуло что-то белое и скрылось за краем крыши. Раздался характерный шлепок. Мужик притих. К тому времени, как он снова включил свои "динамики", мы с моими братьями уже изваляли всю шерстку от смеха. На этот раз человек клял на чем свет стоит "совсем офонаревших от безделья птиц" и предлагал провести с ними кое-какие действия совсем уж непотребного характера!

- Итак, братья! Задача ясна?!

- Ясна, командир! – прогремели в ответ двадцать четыре голоса.

- Тогда в ата-а-аку! – прокричал я, подбадривая взмахом обеих лап самых лучших и отборных бойцов района.

Коты и кошки, а некоторые совсем еще котята ринулись в сторону голубятни. Первым на крыше этого неказистого строения оказался белошерстный кот, которого хозяева назвали Гэндальфом. Несмотря на свою далеко не спортивную фигуру, он являлся не только самым чистым и ухоженным воином, но и самым быстрым и сильным. Этот кот был единственным, кто мог бы осмелиться посягнуть на мою власть, но пока не решался.

Все мы – бедные, обиженные судьбой-злодейкой беззащитные в прошлом животные. Все мы когда-то раньше являлись домашними, но по тем или иным причинам теперь обычные дворовые коты. Правда это – чего уж душой кривить и стыдиться собственной уникальности – они были обычными дворовыми котами, пока не пришел я – герцог фон Виллентау! Я стал их королем, предводителем, командиром и старшим братом. Я повел их в этот неравный бой! Мы должны доказать человеку, кто на планете хозяин! Ведь испокон веков коты жили с людьми, помогали им по мере своих сил и возможностей! Весь прогресс, вообще все, чего достигло человечество – наша несравненная заслуга! Неужели мы не достойны хорошей платы за верную дружбу? Неужели так трудно лишний раз погладить нас и покормить? Но люди бьют нас, тискают больно и обзывают толстыми и ленивыми дураками! Так продолжаться больше не могло!

Голубятню мои воины разорили быстро, птичек, конечно, в живых не осталось ни одной, но, как любил говаривать мой хозяин, лес рубят – щепки летят! Следующей жертвой стали подъезды. Я разделил свое войско на небольшие отряды и каждому такому подразделению определил свою дислокацию. Кто попадал внутрь домов через разбитые или открытые окошки лестничной площадки, запрыгивая туда с подъездного козырька. Кто дожидался, пока кто-нибудь из людей не выйдет или не зайдет, то есть откроет дверь вовнутрь. Думаю, человечество тогда было очень напугано нашей начавшейся эмансипацией и было очень недовольно неприятными запахами!

После подъездов мы занялись школами и садиками, особенно садиками! Ведь в этих самых садиках жили охочие до котов мучители, и цапнуть-то их даже нельзя в ответ, потому как дети!

Ни одного человека не пострадало в ходе операции "сотня лапок", но вот среди моих благородных воинов потери были.

Когда мы покончили с означенными учреждениями, когда летели во всю прыть от размахивающих руками и орущих благим матом воспитательниц, учителей и охранников, у меня возникла очень…, тогда казалось, хорошая идея.

- В мясную лавку, братья мои! Подкрепимся! – крикнул я, и хор одобрительных голосов был мне ответом.

Мы влетели разом, всей толпой, в помещение, где так приятно пахло мясом, рыбой и птицей, разбежались по разным углам… Поел я очень плотненько, но пока был занят едой, продавцы утекающего, как песок сквозь пальцы, товара схватились за веники, швабры и прочие твердые предметы. Многим крепко досталось. Смылись сытые и довольные все, но вот у четверых были поломаны лапки. Их одним ударом всех четверых крепко приложил палкой колбасы мужчина в белом колпаке. Мы поклялись отомстить!

Но стоило нам только отдышаться, как во двор въехало несколько грузовых машин, из них выбежали люди с сочками, каждый из нас – великих и ужасных, наводящих ужас на всю округу партизан, защитников свободы и равенства! – каждый из нас нутром чуял, что с этими людьми лучше не вступать в схватку. Для борьбы с элитными подразделениями врага нужны специально обученные коты.

- Братья! Рассыпаться! – закричал я, самым первым рванув в сторону дома, где зиял вход в спасительный подвал. Вот только добежать до него мне было не суждено…

- Вы не имеете права так обращаться с нами! Мы вам не какие-то там грязные, шелудивые псы, от которых за версту несет всяким… запахом! – я метался по клетке и ни на секунду не замолкал.

- Слушай, Колян, че он у тебя там бесится? – наконец-то услышал я хоть какую-то реакцию. – Конкретно задолбал уже!

- Киса, кис-кис-кис, эй, успокойся, ты чего? – у решетки в опасной близости возникло мужское лицо, его глаза были преисполнены доброты, несмотря на мое далеко не самое лучшее поведение. Мне даже стало стыдно.

- Выпусти меня, - уже спокойнее ответил я, но, как и следовало ожидать, человек меня не понял.

- Серега, - повернул он голову куда-то в сторону. – Гляди-ка, у него ведь ошейник, а на нем номер телефона. Ошейник с сердечком, во котяра, а? – мужчина подавился смехом.

- По-любому от хозяйки-стервы сбежал! – гоготнул в ответ первый голос. – Че там за номер, давай позвоним, пусть приедет, забирает, а то дикий визг от него, задолбал уже, блин!

- Тихо, не дергайся, киса, мы вернем тебя домой, - ласково приговаривая, Колян открыл решетку.

Я зашипел.

- Ты чего сбежал от нас, а? Негодяй! – ругала на меня Ирина. – Что мы тебя? Плохо кормим?

- Отвратно! – ответил я. – Одно и то же мясо три раза в день! Ах! Ну, как я мог забыть? Конечно! Еще же эти сухарики, где на пачке изображен какой-то кот-смерд!

- О. Запел опять, без тебя так тихо было, - подал голос вечно хмурый и вечно сидящий на стуле перед своим светящимся ящиком Леха.

- Надо хоть купить коньяку Николаю что ли, а то некрасиво получилось, - Ирина посмотрела на Леху.

Я с удовольствием вспомнил, как вцепился когтями в лицо этому добродушному наивному человечишке, решившему будто своими "кис-кис" может успокоить Меня! Я – герцог фон Виллентау, а не какой-то там дворовый кошак или пес. Меня нельзя просто так трогать!

- Тебе надо было назвать его не Бонус, а каким-нибудь Рэмбо, а то вечно всех кромсает! А ты слышал, что рассказал Николай то? Как наш котя и куча его друзей сегодня веселились? – когда Ирина поняла, что насчет коньяка Леха говорить не хочет, она сменила тему.

- Слышал-слышал. Отпусти этого толстого ленивого дурака! Ты наказан, Бонус! Три дня без еды! – крикнул он на меня и вновь уперся взглядом в свой ящик.

- Сейчас лето, а окно открыто! – ответил я. – Если я снова убегу, обо мне кошачьи барды будут слагать легенды!

И тут я задумался. А ведь хозяев раздражает, когда я много разговариваю вслух. А что если мне переквалифицироваться из герцога и предводителя в барда? Придумывать баллады? Хотя… как я оставлю своих подданных? А если и герцогом, и бардом одновременно? Я же очень умный и мудрый кот!

"Справлюсь!" – решил я и отправился на кухню сочинять свою первую балладу.

- Итак! Перед вами самый знаменитый бард этих мест! Его Королевское Величество, в прошлом герцог фон Виллентау! – продекларировал я, сидя на подоконнике. Меня нисколько не смущало, что слушателей пока не было ни одного. Скоро появятся! – Моя новая и самая лучшая баллада всех времен! Я назвал ее "Сотня лапок"!

В общем, поесть мне дали уже через пять минут, лишь бы не орал, как выразилась Ирина. Они еще полчаса с Лехой обсуждали жестокость его бывшей девушки, которая на прощание хозяину подарила меня. М да. Потому он и назвал меня Бонусом, но ведь это неправильное имя. Впрочем, зачем винить людей? С их-то интеллектом… Пф.

- Спасибо, Ирина! – промурлыкал я.

- Ага, пожалуйста, - бросила она и скрылась в коридоре, оставив меня в некоторой задумчивости.