Я не знаю более суетного места во вселенной, чем грузовой терминал "Ивета" – базовая модель КТ-1017ИК. Меж собой мы его зовем просто Тело. Погрузка, разгрузка, большие корабли, маленькие, совсем крошечные челноки торговцев, агентов, таможни, полиции, страховщиков и прочего люда, живущего от торговли, ей и при ней. Раньше меня все это занимало и даже как-то заводило, теперь нет. Не интересно. Теперь у меня есть дело, которое меня интересует и которое, смею надеяться, я люблю, потому что я люблю порядок.

Суета на Теле начинается с наступлением утренней смены и заканчивается только к ночи. В это время мы тут стараемся не появляться. А вообще основной наш рабочий день наступает в воскресенье, когда коридоры и кабинеты пустеют, потому что мы чистильщики и ценим свое время. Если надо, мы можем вкалывать сутки напролет, но таких авралов я давно не помню, потому что не допускаю их.

Первое, с чего мы традиционно начинаем, это диспетчерская. Я и девять моих орлов только что копчиками не стукаемся, но пока эти сто пятнадцать квадратных метров, уставленных мебелью и аппаратурой, не будут блестеть, как свежевылизанный котенок, никто отсюда не сделает ни шагу. Наш общий рекорд – девять минут с четвертью, хотя именно на это место я не скуплюсь и, если потребуется, готов потратить и полчаса. Потому что мне здесь работать.

Дежурные уже привыкли и без слов пускают меня на резервный пост, хотя я мог бы обойтись и без него. Просто тут удобнее – шестнадцать маленьких экранов и один большой, сидя перед которыми я руковожу бригадой. Это единственная бригада, которой я управляю лично, просто никому другому они элементарно не подчинятся.

Я не отказываю себе в удовольствии выбрать удачный ракурс и посмотреть, как работает настоящий чистильщик. Уборочная машина развернута на всю ширину коридора, сам герой набычился, за ним, как за игроком в гольф, тележка на электрическом ходу, загруженная контейнерами и инструментом. Красота!

Готов? Пошел! Температура под кипяток, из-под захвата вырываются струйки пара, чистильщик упирается. Вообще-то до состояния кипятка моющее средство нагревать не рекомендуется, иначе покрытие полов пришлось бы менять каждый год, но для начала, для поднятия боевого духа, я разрешаю ребятам побаловаться парком. В нашем деле без хорошего куража никак, потому-то мы лучшие.

– Второй! – вывожу я изображение Лехи на большой экран. – Держать направление!

- Есть держать.

Но я-то вижу, что у него глаз косит. Видно, узрел там что-то интересное, вот и не терпится ему это что-то засосать своим хоботом. А может, так, дурь играет, срывая верхний клапан.

- Вот и держи.

Тот щерится во всю рожу. Весело, видишь ли, ему. Знаю, ждет не дождется, когда я прозеваю его очередной фортель. Дождется, весельчак. У меня с этим не заржавеет.

- Шестой, что там копаешься?

Виталька заметно сбавил скорость. Так мы до утра не управимся.

- Что-то плохо сосет, - пожаловался тот.

- А ты подмахивай, - встревает второй номер. И довольно заржал.

- Урою, - предупреждаю я. Вслед ему смеются еще двое или трое. Нормально, работаем. – Почему перед работой аппарат не проверил?

- Я проверял, - оправдывается Виталий. Детский сад, горшковая группа. Проверял он. – Все нормально было.

- А чего проверять, все и так знают, что он у него кривой! – никак не уймется Леха.

Серчаю уже всерьез.

- Щас я кому-то хобот вырву по самые бивни, - рычу я.

На спинах наших форменных курток, рубах и даже маек фирменный знак – ревущий слон с гипертрофированным хоботом, оканчивающийся раструбом профессионального пылесоса. За это некоторые кличут нас слонами. Я не возражаю.

Леха затыкается, но все еще подхихикивает. Достал.

- Шланг проверил?

- Нет там ничего.

- Посмотри грубый фильтр.

- Да не должно там…

- Посмотри!

Рассуждать он будет. Есть, нету. Сказано – делай.

У Виталия не самый сложный участок – коридоры второго сектора, который вплотную примыкает к пассажирским причалам. В рабочее время именно тут основной народ и трется. Конечно, штатные очистные установки, включаясь по нескольку раз в день, сосут пыль через микроотверстия в полу и плинтусах, но это всего лишь профилактика. При 0,2 g  для передвижения приходится пользоваться магнитоприсосками, чтобы ходить, а не летать по помещениям, при такой силе тяжести – одна пятая от земной – пыль долго опускается вниз, а железные микрочастицы, которых тут хватает, и вовсе остаются на полу, притянутые магнитным полем. Основную операцию мы проводим, отключая магниты. Чего мы только не находили в своих мешках-пылесборниках! От пуговиц – этих у меня целая коллекция, - до драгоценностей.

Кстати, именно с драгоценностью связана история одной моей дружбы.

Общую чистку мы традиционно заканчиваем секретарской и кабинетом директора, куда без самого Льва Юрьевича можно попасть только в сопровождении его верной Риты. Она единственная легальная секретарша на Теле, больше ни у кого нет, хотя многие были не прочь, чем она очень гордится и, к слову сказать, заносится. Не знаю уж какие там у нее на самом деле отношения с Голубевым, мне это не интересно, но разговорчики скабрезные ходят, что свидетельствует о предельной зависти, царящей в коллективе. Так вот, захотел себе начальник таможенного поста завести девушку-секретаря. В принципе кроме своего собственного начальства ни с кем это, казалось бы, согласовывать не нужно, а уж он-то согласовал, будьте спокойны. Таможня у нас вообще такая… Согласованная. Но поскольку на появление новой штатной единицы требуется получить формальное, казалось бы, согласие директора терминала, он к Льву Юрьевичу и сунулся.

С чем сунулся, с тем и высунулся.

Директор живо подвел под это дело научную базу. Дескать, таможня на месяц опаздывает с платежами за аренду и обслуживание помещений поста. В их блоке постоянный перерасход воздушной смеси на тридцать-сорок процентов. А тут еще один рот, который будет жрать драгоценный воздух? Вы знаете, сколько стоит обслуживание нового сотрудника? А в год? Где я на него напасусь, у меня все лимиты выбраны. Надоело. Язык винтом закручивается. Вы и так тут на льготных условиях, словно инвалиды какие. Хотите раздуть штат? Дуйте! Только не мне, а отсюда. Вниз, на Землю. К экологам этим зеленым и прочим, в конце концов мы находимся вне таможенной зоны Земли. Словом, отшил таможенника, чем очень поднялся в наших глазах. У большинства из нас с ними сложные отношения. У меня, например, был такой случай. Привязался как-то ко мне их инспектор из молодых. Говорит мне этот ретивый, мол, вывозишь без досмотра груз из таможенной зоны и, хуже всего, без уплаты таможенных пошлин. Непорядок. Потом он говорил, оправдываясь, будто пошутил так. И выкатил мне предписание, бумажку свою.

Я спорить не стал, позвонил на таможенный склад, сообщил, чтобы готовили место под арестованный таможней груз, и дал команду на выгрузку. После чего сразу же отказался от находящегося в распоряжении таможни груза в пользу государства.

Поскольку дело было, как вы понимаете, в понедельник утром, чухнулись они только к вечеру, да и то после того, как обнаружили, что места на складе не осталось и некуда ставить подтаможенные грузы. А когда разобрались, что склад с ценными товарами забит контейнерами, под завязку заполненными канализационными стоками местного происхождения, схватились за голову. Куда это добро девать? Давай ко мне – "Забери!". А я – нет. Теперь это богатство ваше. Все без остатка. Вот документы. А на следующей недельке я еще подкину. Они к Эжену. Есть у меня такой конкурент. Только с ним я уже успел переговорить. С моей бригадой даже конкурент не хочет связываться, к тому же у меня договор на эксклюзивное обслуживание Тела. Эжен тоже в отказ. Кстати, у меня с ним в свое время случился спор, что больше десяти смен я тут не продержусь. Смена – неделя. Лев Юрьевич так гайки закручивает, что у некоторых резьбу срывает. Продержались. Сегодня сотая. Наш юбилей.

Над ними ржал весь терминал. Парни мои ходят в героях. Таможня работать не может, к тому же прошел слух, что контейнеры, не предназначенные для длительного хранения, дали течь. Чушь, конечно. Клиенты на ушах, таможенники по уши в вещественном доказательстве нашего трудового энтузиазма и законопослушания. Тело содрогается от смеха, переходящего в трубный рев взбесившихся слонов.

Есть за таможней такой грешок, не любят они с деньгами расставаться. А тут проявили чудеса скорости. В трое суток был подписан договор, за ценой стоять не стали, просто настояли на неразглашении – хотя какое там! - а я на предоплате, ну и принял от них груз. В конце концов, это моя работа.

Так вот о дружбе. Считай, давно дело было. Как всегда, в понедельничное утро мы убирали личную территорию директора терминала под присмотром Риты. Это у нас как дембельский аккорд. Слава уже тогда о моей бригаде шла, но что до нее секретарше самого шефа? Вот и посматривала на нас искоса и говорила через губу. Красивую, кстати, губу. Работа чистильщика особая, требует острого глаза и приметливости. И заметил я, что на Рите нет одной сережки. Тоже красивой, хорошего золота с бриллиантиками. Наверняка подарок. Они у нее появились с месяц назад, аккурат после дня ее рождения. Расцвела тогда барышня. Приятно посмотреть. Ну, нет и нет. Мало ли. А потом примечаю, что Леха – он-то как раз последний аккорд и исполнял – глазом так хитро косит. Ну, ясное дело, при посторонних я не стал с ним отношения выяснять. Последнее это дело, если только не требуется цирк показать. Цирк мы любим, чего уж там.

Закончили мы свое чистое дело и фирменным строем восвояси. Там я Лехе и говорю: "Дай". С минуту позволил ему показать свой характер – наши не сдаются! Но если персонально мне, то сдаются, пусть и не сразу. И выкатил он мне ту сережку. Я ему: "Молчи пока".

Молчим, ждем. И дождались.

Связывается со мной Рита. Мол, не находили ли тут, ну… А у самой голос тренькает, как надтреснутый колокольчик. Скажу честно, крепился из последних сил. Жалко же девчонку. Отвечаю в том смысле, что наши аппараты бегемота проглотят и не заметят, а уж это и подавно. Но если нужно – милости прошу ко мне на "Малютку". Будем искать при ней, так сказать, во избежание.

И мы показали ей цирк. В полный рост! В стерильную чистоту наших служебных помещений мы по очереди вываливались из грузового накопителя с каждым разом все грязнее и грязнее, демонстрируя свое рвение. Если смотреть на происходящее ее глазами, то ущерба мы сами себе нанесли на многие тысячи, разыскивая ее грошовое украшение. Только дело, видно, не в деньгах. Предмет был со смыслом. И, допускаю, кто-то этот самый смысл припомнил.

Мы "нашли", когда парни уже устали веселиться и принялись откровенно хулиганить, загаживая мой корабль. Притом что знали – убирать им. А я уж прослежу, чтобы все блестело, как у хорошего кота шерсть. Если б она не спеклась за те четыре часа нашего представления, я готов был откупорить контейнеры с "полужидким компонентом, отфильтрованным от семидесяти процентов водного состава".

Тут штука вот в чем. Я не о компоненте. Следуя новой моде в русле существующих технологий, некоторые дарители ставят на своих подарках что-то вроде личного клейма. Так что ни подменить.  

Когда я вынес ей перепачканную сережку, она чуть было меня не расцеловала. Приятно, конечно, но сначала я отмыл себя, потом украшение, потом, уже на показ, мою "Малютку". Парни пахали как звери. Возможно, из-за того, что таких зрительниц на нашем корабле никогда не бывало. Возможно, потому что я пообещал премию. Допускаю, просто из любви к искусству. Кто станет спорить, что цирк это искусство? А цирк мы показали еще тот. С тех пор мы с Ритой друзья.

- Девятый, чего спим?

- Да тут задница какая-то, - озабоченно ответил дядя Коля.

- Пока вижу только твою рожу. Ты про это?

- На себя посмотри. Да фильтр кто-то сильно умный наоборот поставил.

Мне нет нужды глядеть на расписание прошлой вахты. Я и так помню. Потому что и тогда, и много раз до этого этот участок шпарил сам дядя Коля. Порой я поощряю разнообразие, но в принципе предпочитаю узкий профессионализм, поэтому за каждым закреплен его участок. Я вполне оправданно спросил:

- Вот как? И кто?

Пару слов в тему. Во-первых, большего матершинника, чем дядя Коля, я не встречал. Во-вторых, он мой учитель и первый наставник в моем нынешнем ремесле. Я ему даже предлагал стать моим заместителем или хотя бы числиться вторым номером, на что он категорично и резонно возражал, говоря, что это молодым интересны места и числа, а ему это уже по барабану и даже похуже того. В том, приблизительно, смысле, что врачи и так нашли у него геморрой, а головную болезнь ему проще и приятнее получать с похмелья, чем от общения с безбашенным Лехой.

Да, еще вот что. Кто не лазил по Телу, может не знать, что на нас не только "компонент", но и все прочие пылесборники. Я, например, просто любуюсь, когда Саня – номер четыре – в полете открывает панели, за которыми скрыты мешки стационарных пылесборников, на обратном ходу сдергивает их, как крестьянин гроздья винограда, запихивает в контейнер, а после в пулеметном темпе навешивает новые. Кто видел – поймет. Класс! Классика жанра. Балет, плача, отдыхает. Куда там фуэте!

В данном случае дядя Коля менял фильтр в комнате отдыха грузчиков. В связи с малой силой тяжести к концу рабочего дня в помещении неизбежно накапливается некоторое количество взвесей. Пыль, волосы, ороговевшие частицы кожи, остатки пищи и все остальное. Поэтому по окончании смены там, как и в других местах, в рабочей атмосфере накапливается взвесь, которую убирают, включая минут на пятнадцать циркулярную вытяжку. В результате подвешенный мусор оседает на фильтры, которые мы и меняем на свежие.

Некоторое время дядя Коля только пыхтел, буквально разбирая головку фильтра.

Понимаю, он профессионал и дотошный как последний гад, но ремонт в наши функции не входит.

- Девятый, ты чего там творишь?

- Ты запиши там, Алексеич, чтобы я не забыл Ильясу глаз выдрать и в одно место вставить. Пусть он видит, откуда у него руки растут и через что он свою работу делает.

Меня начало пробивать на ржач.

Ильяс руководит тут службой ремонта. Дядю Колю он боится больше, чем черт святого знаменья. Замахнулся было на чистку, так мои его быстро укоротили.

- Если настаиваешь…

- Ни хрена я не настаиваю! Ты мне только не забудь напомнить. И прошу тебя. Посмотри там в досье. Когда у него день рождения? Я ему свинью подарю. Поросенка! Это ж надо так сделать? Ну? Где совесть-то?

- Запись о нарушении технологии произведена, - успокоил я своего наставника.

Чем бы тот не грозился, а Лев Юрьевич, которому мой друг Рита покажет соответствующую запись в журнале регламентных работ, вздернет такую узду, что мало не покажется. А что? У меня время!

- Не сможет моргать, пусть вылизывает, - бурчал девятый номер, перемонтируя фильтр. – Котяра драный.

Есть, есть за Ильясом такой грешок. Любит он супротивный пол. Ну и они его.

– Дядь Коль, бросил бы ты это дело, - попробовал я его урезонить. – Пусть с этим барахлом Ильяс и разбирается. Чего время-то терять.

- Сейчас закончу. А за время я с Ильяса сам спрошу. Еще минута.

Верю, спросит. Если смотреть со стороны, то дядя Коля из всех нас самый смирный, но в том, что он может спросить с любого, у нас мало кто сомневается. И я в этом вопросе на стороне большинства.

- Ладно, минута, - подвел я черту.

Диспетчер, дождавшись паузы в переговорах, сказал:

- Таможенники просили тебе, Игорь, передать, чтобы их помещения прибрали.

- Их представитель есть?

- Оставили одного. Только спит, поди. Но будить его я не стану.

- Что так?

- Он "Генерала Слая" ждет.

Я даже на пару секунд оторвался от экранов.

Я не знаю корабля больше, чем "Слай". До размеров терминала он, конечно, здорово не дотягивает, но ведь терминал не корабль. Хотя справедливости ради надо сказать, что это не просто корабль, а летающая фабрика, оснащенная собственным, пусть и небольшим, вспомогательным флотом. Пока эта махина летит, ее малышки шныряют по окрестностям и ищут добычу. Главное, что их интересует, это лед. Обыкновенный лед Н2О. Из него получают воду и кислород, которыми снабжаются многие корабли и наше Тело в том числе; с Земли все это доставлять получается куда дороже. Конечно, все это дело проверяют на бактерии и примеси, чистят, не знаю, выпаривают, раскладывают на атомы и собирают снова – просто не в курсе. Кроме того, уран, изредка встречающийся в космосе. Ну и все остальное. Точно неизвестно, но ходят упорные слухи, что капитан-директор "Слая" Назикян не гнушается драгоценными металлами и камнями. Ну и правильно, а чего гнушаться.

Кстати, коль уж к слову пришлось, несколько слов о нем самом. За глаза все его зовут Алик, то есть просто по имени. Так сложилось. В глаза же – только господин капитан. Маленький, верткий, весь какой-то суетной и несолидный с виду он держит своих людей – а это где-то под тысячу душ – в жестком кулаке. В этой связи – не в кулаке, а количестве душ – я попытался подкатиться к Алику. То есть не к нему самому, конечно, к его главному инженеру, по наводке Риты отловив того в ее владениях. Толковый, кстати, оказался дядька. Мне такие нравятся. Он в доходчивой форме объяснил, что они в подобных услугах не нуждаются, потому что все свои отходы уничтожают в открытом космосе.

Сначала я, было, не поверил, а потом стороной навел справки и точно – ни с одним чистильщиком у них договора нет. Кроме Эжена, который, когда я его чуток потеснил, переключился на перевозку тяжелых металлов. Сегодня, швартуясь к Телу, я увидел корабль с до боли знакомыми обводами, один в один повторяющими моей "Малютки". Еще удивился и немножко даже забеспокоился. Теперь все ясно.

Я вернулся к диспетчеру.

- Тогда буди своего помощника, - сказал я ему.

- Игорь, ну что ты прямо. Все тебе доверяют. Какие проблемы? Да для твоих орлов там максимум на полчаса работы.

- Ну, полчаса или нет – это еще как посмотреть. Но без официального представителя я в режимную зону и шагу не сделаю. И вообще, предупреждать надо было заранее. У них что, руки отвалились бы мне вчера позвонить. У меня, знаешь, тоже планы есть.

- Так что, не пойдешь?

Мне очень не нравиться ссориться с людьми, а с диспетчерами в особенности.

- Посмотрим. – Помолчал и объяснил, чтобы не оставалось непонимания. - Как будем управляться. Ты же знаешь, после директорской зоны мы прямиком к себе.

Он хмыкнул.

- А то! Ладно, тогда моргни мне заранее. Я помощника разбужу.

- Я ничего не обещал.

- Это я понял.

Не знаю, уж чего он там понял, а вот я понял, что проморгал своего второго номера. Только что вроде был и вдруг исчез, как провалился. Я защелкал клавишами, переключаясь с камеры на камеру в его секторе обслуживания. Нету! И, что характерно, аппарата тоже. А это не иголка. Это, я вам скажу, аппарат. У него мощность как у турбины средней руки гидроэлектростанции. Ну и габариты соответствующие – в карман не спрячешь и подмышкой не унесешь. Что за дьявол?

- Второй! – гаркнул я, начиная терять терпение.

Молчание. Не понял. Нет, Леха, конечно, кудесник, каких мало, но тут тоже не какой-нибудь замок с привидениями, подвалами и тайными ходами, а современный космический терминал, где каждый уголок просматривается видеокамерами. И не только. Вот я и воспользовался этим "не только".

Датчики инфракрасного излучения стоят тут не так часто, но все же они есть. Еще минуту назад его аппарат работал во всю мощь, так что тепловой след должен остаться по любому.

Ну, голубчик, попался.

- Лех, ты чего, специально с собой пленку таскаешь? А ну прекратить! Я тебя вижу.

- Ты не можешь меня видеть.

- Стоишь враскоряку у, - я посмотрел на схему сектора, - восьмого щита и держишь перед собой светоотражающую пленку. Только хвост твой торчит.

Он опустил руки и появился на экране во всей красе.

- Я к таможенникам чистить не пойду. А если пошлешь, то я им такое начищу, что мало им не покажется.

Что да, то да. Это он может. Я посмотрел на диспетчера, прислушивающегося к разговору. Тот понимающе кивнул. И чего он может понять, если не знает, что у Лехи с таможней давние контры, еще с тех пор, как он промышлял кое-какой торговлишкой. Некоторые его проделки помнятся до сих пор. О них будто даже на их учебах рассказывают, как пример изощренного контрабандиста. Так что любовь у них взаимная.

- Не то что пошлю, намекну – пулей полетишь и все сделаешь в самом лучшем виде и с белыми тапочками. Отставание от графика на тридцать секунд. Еще столько же – жди штрафа. Пошел, гвардеец.

Речь, понятно, не о деньгах. Вот уж чем Леху не испугать!

- Я не гвардеец, я чистильщик, - пробурчал он, врубая аппарат.

- Тем более.

С минуту я отдыхал душой. Я любовался. Злой Леха за работой еще то зрелище. Поэтом можешь ты не быть, но без поэзии не скажешь. Везувий созидает. Думаю, что наших предков так же впечатляла конная атака. Мощь. Неудержимый порыв. Зверские лица. Пар из ноздрей. Земля дрожит. Ужас и восторг. И это все о нем. Нет, неужели он специально для такого случая пленку с собой таскает? В другой раз заставлю вывернуть все карманы. Или вообще зашью. Я сам люблю цирк, но только когда он по делу.

Я не стал комментировать вслух находку Виталия, а он, виновато тупя глаза, не стал распространяться. Ну забыл он в корпусе протирочный конец, тряпка перекрыла тонкий фильтр, так что с того? Бывает. Я потом ему один на один все по этому поводу скажу. Прилюдно срамить не стану, не тот случай. Виталька у нас душа тонкая и ранимая.

- Восьмой, чего копаемся?

- Тут у нас контейнер лопнул, - ответил, задыхаясь, Гендос. У него сложный перелом носа, из-за чего возникают проблемы с дыханием.

- Пропорол?

- Если бы. Похоже, дефект.

- Похоже или точно?

- Похоже, точно.

- Похоже! Ты мне это брось. И быстро заклей. Или помочь?

- Нет, босс, справимся. Минута, не больше.

- А потом продиктуешь мне его номер. Понял? После разберемся.

- Сделаем.

Стандартный съемный контейнер весит пятьсот килограммов. При здешней силе тяжести получается сто. Аппаратура, конечно, выжимает из канализационных масс всю, какую сможет, воду, отправляя ее на вторичное использование, но, как я, кажется, уже упоминал, только семьдесят процентов. То есть кроме собственно веса, с которым Генке приходиться иметь дело, имеет место эффект смещения центра тяжести. Бывший боксер тяжеловес он управляется с этим делом, как жонглер с кольцами. Для человека понимающего наблюдать за его работой одно наслаждение.

Кстати, вспоминая тот небольшой инцидент с таможней, расскажу, как я избавляюсь от контейнеров. Есть одна точка над побережьем Тихого океана, где на манер бомбардировки мы все это одномоментно сбрасываем. С Земли в безоблачную погоду это выглядит как небольшой метеоритный поток. Красивое, говорят, зрелище.

Несколько лет назад моя бывшая вышла замуж за одного парня, чьи родители владеют солидным ранчо, по-нашему поместьем, в штате Орегон. Хороший парень, из наших, из славян, наукой занимается. Я с ним как-то познакомился. Почти случайно, пьяный был. Сначала подрались малость, потом хорошо так посидели. Нет, в самом деле, никаких к нему претензий. А вот к его законной…

Словом, некоторое время я извещал ее, что вот скоро, через час, скажем, над ее поместьем из самого космоса будет салют. Ты только бинокль помощнее возьми. Раз, два прошло. Потом она хвастаться стала, друзьям и соседям рассказывать. Дескать, хоть и бывший, а какие салюты мне до сих пор закатывает. Те тоже с биноклями и телескопами. Ахают, восхищаются. Нет, точно. Я узнавал. Даже будто бы в местной газетке статья была и по одному из каналов показали. Какой-то умник даже подсчитал затраты на такие салюты. Бешеные выходили деньги. Явно не по моему карману. Кстати, тогда ко мне поступило несколько заявок от желающих устроиться в мою команду.

В сущности, мне и делать-то ничего не пришлось. Так, намекнул одному типу. Ну а тот уж расстарался. Дивная статья получилась. С юмором.

Ленка при помощи своих новоиспеченных родственников польского происхождения выкатила против меня иск. Да не от себя, а от страны проживания. Соединенные Штаты против ассенизатора!

Я не знаю, что такое мафия в Америке, но про космическую мафию я бы мог энциклопедию написать. Томов на двадцать. А, может, еще и напишу. Если до этого Леха меня с ума не сведет.

Нет у нас ассенизаторов! Чистильщики есть. Уборщики. Техники по обслуживанию комплексных систем. Специалисты по биопереработке. Много кого есть. А вот ассенизаторов нема. Как и золотарей с навозниками. И НАСА всей своей мощью это подтвердило. И мы всем профсоюзом встречный иск – опа! И выкладки заключения аж трех уважаемых экспертных бюро – не долетает продукт до земли, сгорает без остатка в верхних и до ужаса плотных слоях атмосферы. Что, собственно, и фиксируется самыми мощными оптическими приборами, а также отсутствием каких-либо свидетельств попадания оного на поверхность планеты-матушки. То есть в этом смысле безопаснее гуляющей по двору курицы.

Явление моей команды на суд показали по всем мировым каналам. Красавцы! Зверинец! Судья – разжиревший латинец – икал, глядя на них.

Сказать, что бюджет северо-американской страны несколько похудел – не сказать ничего.

Сначала моя бывшая на мои извещения о грядущем фейерверке грязно ругалась, чего я не переношу абсолютно. Потом бросала трубку. А недавно со слезой в голосе попросила прощения. Наверняка ее родственники надоумили. Они тоже пострадали. Я пока думаю. Но следующий салют намечен на вторник. Традиция такая у нас сложилась.

- Второй работу закончил!

- Молодца, если так. Дуй к шестому. У него плюс десять минут.

- Помну гада! – в сердцах пообещал взмыленный Леха.

- Я сам помну кого надо. С мылом, чистильщик!

- Уже скольжу.

- Девятый?

- В норму укладываюсь, - буднично сказал дядя Коля. На главном экране я видел капли пота на его щеках.

- Алексеич, я сам тут, - попробовал было отстоять свою самостоятельность Виталий, но говорить тут уже не о чем, я все решил.

- Время, Вит. Сегодня наш юбилей. Не обижайся.

- Ладно, - уныло ответил он.

Я видел его лицо. Сказать, что оно убитое, не сказать главного. Оно было никаким. Мертвым. И я его понимал. У меня самого сердце щемило. Ну не могло быть такого в этот день. Однако ж… Все, наплевать! Мы – команда! Это я моим охламонам вдалбливал день за днем, минута за минутой. И буду вдалбливать! Потому что мы бригада. Один десятипальцевый кулак. Мы – чистильщики! И это звучит гордо. Кроме нас никто не делал салюта из дерьма, видного во всем северном полушарии.

Следующие две минуты я целиком отдал перекличке. Я хотел быть готовым к вершине. И, надеюсь, оказался на уровне.

Кое-кто, в том числе Эжен, интересовались, как я сумел получить эксклюзив на Тело. Рассказываю.

Когда мне удалось заманить на "Малютку" директора Льва Юрьевича, и он вошел ко мне на борт, я встретил его в белых носках. В том смысле, что без обуви. А так в одежде, конечно. Я ж не нудист. Вдоль стены команда – в носках. Даже, в общем-то, в гольфах. Чтобы заметней. Придумал не я, но не суть.

Я предложил ему вытереть ноги, а он просто снял свои башмаки. Только сначала попросил показать подошвы. У всех нас они оказались белоснежными! И оставались такими все то время, пока мы ходили с ним по, как тогда говорили, мусору. Здесь пыли не было вообще. Как факт. В принципе. Все что могло сиять – сияло. Что не могло, было просто чистым. Чистым абсолютно.

Кто бы знал, чего мне это стоило! Тренажи по четыре раза в день. Месяц за месяцем. Денег… Я уже боялся считать затраты, потому что на это я потратил все, что мог. Считая кредиты.

И мы получили эксклюзив. Мы не брались за мелочи. Кабинеты там, туалеты. Для этого есть штатные специалисты, работающие ежедневно. Техники. Мы же – чистильщики! Это, повторюсь, звучит гордо.

В качестве бонуса и уважения к заказчику мы приняли на себя обязательство – убирать его личные владения. Но – когда будет закончена основная работа. Качественно. И возможность произвести этот последний аккорд, заключительную ноту симфонии нашего труда, предоставляется тому, кто сегодня показал себя. Это решаю даже не я. Мы все.

Когда дядя Коля завершил наше произведение последней щемящей нотой, мы стояли в коридоре измученные и потные. Мы встречали Заказчика. Мы устали. Сил хватало лишь на то, чтобы только стоять. И еще мечтать о душе и койке. Не думаю, что кроме гундосящего Генки кто-то мог думать о еде. Этому сколько не дай, все мало. Мы меньше чем за сутки сделали то, что пятьдесят других специалистов делают за неделю.

Директор вошел в белых носках и показал нам подошву. Чисто белое!

А-а-а-а-а!

Мы отодрали всю жвачку. Все плевки. В нас и под ноги. Мы… Слов нет. Мы – чистильщики! А-а-а-а!

И мы пошли. Леха – глаза в кучу перед собой. Проникся. Виталик лыбится как последний идиот. Дядя Коля торжественно переступает, но видно, что устал. Саня… Генка… Я… Ребята. 

Мы все в белых тапочках неимоверной белизны, белее первого снега. Понедельник. Начало рабочего дня. Начало смены. Наш выход. Его, знаем, ждут.

Но сегодня особенный день. Сегодня все в белых тапочках. Диспетчер, с которым я провел эту ночь. Его помощник. Таможенники в полном составе. Не ожидал. Ребята из сервисной службы. Спасибо. Мы идем вдоль строя белых тапок. Алик стоит, улыбается. Спасибо, господин капитан. Я киваю ему. Рита в белых колготках до пояса. Я тебя люблю! Эжен… Собака! Большим пальцем туда показывает и скалится.

Слон! Живой. С раструбом на конце хобота в виде захвата.

Ну и куда мне девать этот продукт биоинженерии? У меня и так зоопарк.

И тут Леха рвет вперед и падает ему на хобот.

Уже начинают плескать аплодисменты, как мой второй номер слезает со зверя и укоризненно оборачивается на публику.

- Он же грязный, - с обреченным видом произносит он.

Когда-нибудь я его убью.

Подарок. Сегодня наш праздник.

Начало рабочего дня сильно опоздало. Ржали все. Жеребцы. И жеребицы. До слез и соплей. Мне что теперь, снова убираться?! Куда мне прикажете девать это чудо искусства с хоботом? А все-таки мы белые тапочки. Белая кость. И салют в нашу честь будет. А-а-а-а!